По данным радиоперехвата установлена так называемая 2-я Ударная армия противника. Явно просматривается намерение противника окружить наш 1-й армейский корпус. На это указывает движение походных колонн противника из Оломны в направлении Малуксы и южнее от нее...
...Главной заботой остается защита войск от экстремальных холодов. Не удается избежать многочисленных обморожений.
Несколько разрядилась обстановка у реки Тигода. Мороз — 42 градуса.
...После того как замерзла Кронштадтская бухта, включая прибрежную часть у Копорья, противник получил возможность атаковать крупными силами левый фланг 217-й пехотной дивизии. К сожалению, кроме истребительно-противотанковой роты на этом фланге никаких других сил нет. Совокупный резерв 26-го армейского корпуса составляет всего лишь одну роту...
Группу армий «Север» посетил Гиммлер.
На всем фронте никаких крупных атак. Поэтому напряжение начинает спадать. Можно предположить, что замысел противника прорвать нашу линию обороны по реке Волхов потерпел фиаско...
...Особого внимания по-прежнему требует замерзший участок бухты у Копорья.
...Ораниенбаумский район должен оставаться под особым наблюдением, так как сегодня вновь установлено передвижение войск противника из Ленинграда в Кронштадт. Всего переброшено около 1000 человек.
18-я армия получает от группы армий «Север» подкрепление за счет мотоциклетного батальона 20-й моторизованной дивизии и бригады войск СС...
Примечание: У Лееба закончились все резервы. Он радуется уже подкреплениям батальонного масштаба. То есть даже 800–1000 человек важны для 400-тысячной группировки войск. — Ю. Л.
Противник все еще не отказался от своих наступательных замыслов. Хотя он нигде не проводит крупных атак, но его частные наступательные операции в местах, уже подвергшихся вклинению и прорыву, доказывают, что этими действиями он хочет измотать нас и частично продвинуться вперед.
Ожидается доставка зимнего обмундирования.
...По показаниям пленных следует ожидать наступления нескольких дивизий противника через Волхов. Предположительно, из состава 2-й ударной армии. Возможно, вчерашняя атака у Грузино на левом фланге 215-й пд имеет к этому отношение.
Но не исключено, что это была лишь разведка боем. Поэтому необходимо ожидать в последующие дни дальнейших крупных атак противника.
Командир частей радиоперехвата докладывает: «Сегодня впервые отмечены переговоры по радиосвязи 2-й ударной армии с Генеральным штабом Красной армии и 52-й армией».
Начальник штаба 18-й армии озабочен постоянными попытками противника вклиниться в стык между 11-й и 269-й пехотными дивизиями.
Сильное вклинение противника через устье реки Ловать в направлении Старой Руссы...
Так как у Осташкова тоже замечены перемещения войск противника, то следует ожидать в этих районах крупных наступательных операций противника...
...По результатам воздушной разведки, на Волховском фронте следует ожидать дальнейших атак противника большими силами.
...Наступление на Старую Руссу противник ведет двумя-тремя дивизиями. В долине реки Ловать его лыжным подразделениям удалось перерезать дорогу Демянск — Старая Русса...
...На Волховском фронте не отмечается атак противника. Действуют только боевые разведывательные группы...
С отставкой придется подождать... Старая Русса удержана. Атаки противника против 123-й пехотной дивизии.
Противник атакует 123-ю пехотную дивизию и добивается больших успехов. Он пытается закрепиться в районе восточнее Молвотицы (20 км южнее Демянска. — Ю. Л. ).
«10.10 Командующий группой армий «Север» докладывает начальнику штаба Главного командования сухопутных войск: «На Волхове предстоит крупное наступление противника. В готовности находятся семь новых дивизий, семь стрелковых бригад, одна кавалерийская дивизия. 215-я пд, имеющая линию обороны шириной 32 км, ожидает наступления на нее от четырех до шести дивизий. Не следует рассчитывать на то, что удастся удержать Волховский фронт».
В 16.50 состоялся продолжительный телефонный разговор фон Лееба с Гитлером об обстановке в районе Старой Руссы, Демянска и Холма.
«Разговор с фюрером днем результатов не дал. Он попросил меня прибыть завтра к нему в Ставку.
18-й армии придется отступить в район Волхова. Следует ожидать, что противник после прорыва будет продвигаться дальше на запад к шоссе Красногвардейск — Луга — Псков.
Сегодня я сказал по этому поводу генерал-полковнику фон Кюхлеру, что если обстановка так и дальше будет складываться, то частям 18-й армии придется откатиться к этой дороге.
Очень опасным при прорыве на Волхове было бы продвижение противника через Новгород в юго-западном направлении, так как здесь нет никаких резервов».
Полет в Ставку фюрера. Он настаивает на том, чтобы 2-й и 10-й корпуса и дальше удерживали свои позиции. Персональная моя просьба к фюреру о моей отставке по состоянию здоровья.
О положении в районе Демянска фон Лееб дал свои показания на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта, протокол, стр. 2378: «Я доложил фюреру обстановку самым подробным образом и сказал, что необходимо отойти за реку Ловать». Гитлер решительно сказал: «Нет, вы останетесь на прежнем месте». На этом доклад был закончен. Я вышел из кабинета, подошел к Кейтелю и сказал: «Доложите Гитлеру, что я прошу о своей отставке».
Обстановка в районе Демянска была мне ясна. Я точно знал, чего хотел маршал Ворошилов. Он хотел отрезать мои дивизии, и он их отрезал. Гитлер не обратил на это внимания. Он не прислушался к моему совету и предложениям на этот счет. Я проиграл этот бой и это сражение. Сложившееся положение стало для меня бесперспективным и безнадежным. И поэтому я ушел».
Возвращение в Псков (штаб группы армий «Север». — Ю. Л. ). Обсуждение обстановки вместе с генерал-полковником Бушем. Наступление противника по всему фронту вдоль Волхова. Прорыв противника в полосе обороны 126-й пехотной дивизии.
Я еще раз попросил об отставке. Повторный приказ сверху, чтобы 2-й и 10-й корпуса продолжали удерживать свои позиции.
В своих показаниях на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта, протокол стр. 2374, фон Лееб подробно ответил на вопрос адвоката о причинах своей отставки:
«Для меня это не было скоропалительным решением. Это был итог многолетних раздумий. Причины моего решения заложены в общем развитии национал-социализма, в области внутренней и внешней политики, в области международно-правовых норм. Они заключались в недоверии ко мне лично, и они заключались в просчетах Гитлера, имеющих тяжелые последствия.
Я имею при этом в виду диктатуру Гитлера, я имею в виду террор в экономике, я имею в виду преследование за вероисповедование, я имею в виду надругательство над правовыми нормами и я имею в виду доносительство...
Гитлер привел нас к Второй мировой войне. Он насильственным образом решил польский вопрос, вместо того чтобы позволить ему созреть для решения на дипломатической и политической основе. Он не понял, что такого рода решение означало начало войны с Францией и Англией, а затем, как следствие, войну с США. И он начал войну с Францией, вместо того чтобы дождаться, а вдруг Франция сама нападет на нас.
Вторжением в Россию он ввел нас в войну на два фронта...
Гитлер заставил нас, главным образом офицеров старшего поколения, вступить в тяжелую сделку с нашей совестью. Следуя его приказам, мы оказывались в опасности действовать в нарушение международных правовых норм. Если бы мы этим приказам не подчинились, то это было бы равнозначно неповиновению перед лицом противника. А если бы это произошло несколько раз, то это означало бы мятеж. Хотя в случае с приказом о комиссарах (по этому приказу Гитлера все политработники Красной армии и евреи подлежали уничтожению на месте. — Ю. Л. ) удалось все же добиться либо его невыполнения, или же, по возможности, осуществления не в полной мере. Но удалось бы этого избежать при повторном отдании такого приказа — на этот счет у меня есть сомнения. Солдат вообще привык идти прямым путем, а не с загибами на поворотах.
У Гитлера отсутствовала какая-либо военная подготовка, и он не понимал, как во время военных действий можно руководить миллионами солдат. Его представления в области оперативного командования ограничивались одним словосочетанием: «Ни шагу назад». Такое представление и такая ограниченность понимания сущности управления миллионной армией в войну были абсолютно недостаточны, особенно на таком сложном театре военных действий, как Россия с ее далеко растянутыми фронтами и огромными по их глубине пространствами. Именно широта пространства в России создавала большие оперативные возможности для действий. Но, когда кто-нибудь приходил к Гитлеру с такими предложениями, то слышал в ответ: «Генералы постоянно хотят маневрировать, а они должны удерживать свои позиции». Из-за этого были упущены многие благоприятные возможности.
Его чрезмерная фантазия рисовала ему волшебные картины, которые не отвечали действительности. Он никогда не имел ясного представления о реальности, о том, что было возможным и чего быть не могло. О том, что было важным и несущественным или второстепенным. А ведь едва ли есть область человеческого мышления и, в первую очередь, человеческих действий, которые в такой степени зависят от реальности, как война. Такие выражения, как «слово «невозможно» для меня не существует», на войне в особой степени зависят от окружающих обстоятельств, имеющих для них судьбоносные последствия. Ведь на войне не все определяет собственная воля к свободе действий. Ей зачастую противостоит не менее свободная и чаще всего очень сильная и несгибаемая воля противника. Противостоять этой свободной воле противника, сломить ее — в этом заключается искусство ведения войны. Такие размышления были недоступны Гитлеру, и это приводило к просчетам, имевшим тяжелые последствия».
Фюрер освободил меня от должности.
В ходе прорыва противник перерезал в районе Тютицы автомобильную дорогу Новгород — Чудово.
Журнал боевых действий группы армий «Север»: «В 14.45 поступило уведомление от Главного командования сухопутных войск: «С этой минуты генерал-фельдмаршал Риттер фон Лееб, командующий группой армий «Север» освобожден по собственному желанию и по состоянию здоровья от командования группой армий «Север». Он переводится в резерв Главного командования сухопутных войск».