Берлин после Дня Победы. Теперь пора домой
В час ночи выезжаем на «Шевроле» в Берлин. Едут Приселков, Камнеретов, Мезенцев, Кушнир, я, Павленко, Маша. Переезд через Одер. Разбитая автострада, выезд на шоссе Штеттинг — Берлин. По дороге — замечательные, совершенно целые городки — Арнсвалъде, Эберсвалъде, Пренцлау. Вполне мирная жизнь, бургомистры — с красными повязками.
В 7 часов утра подъезжаем к окраинам Берлина. Остановка в парке, на берегу озера. Умываемся, завтракаем, приводим себя в порядок. Подходят немки — очень приветливы и вежливы.
В 9.00 начинаем «городской маршрут». Центральный городской вокзал. Александерплятц, Вильгельмплятц, Дворец Кронпринца, памятник Фридриху Вильгельму с четырьмя львами. Музей искусств и культуры. В центре площади — старинные пушки, танки — реликвии старых войн. Музеи и дворцы — зеленоватого цвета, с бронзой. Внутри почти все разрушено. Вид не особенно впечатляет, — дворцы Ленинграда гораздо красивее.
Унтер ден Линден. Бранденбургские ворота. Рейхстаг. Только конференц-зал отделан мрамором, все остальное — кафелем. Внутри все разрушено и сожжено. Тиргартен — хорош. Имперская канцелярия Гитлера. Университет. Особняк, где в 1940 г. был Молотов{121}, его услужливо показывают немцы.
«Колонна Победы» — окрыленная женщина, увенчивающая высокую конусообразную круглую башню с широким основанием. Построена в честь 1871 г.{122} Поднимаемся наверх, вид оттуда — прекрасный. Высота колонны метров 50–60, но огромное большинство домов в Берлине имеют не более шести этажей, поэтому отсюда виден буквально весь город. Прямые улицы, в большинстве своем неширокие, все дома примерно одинаковой высоты и старинной архитектуры. Зелени, за исключением Тиргартена, немного. Поражает, что в Берлине очень мало новых зданий. Город, в основном, построен в 1905–1920-х гг. И это наряду с тем, что во всех провинциальных городах было обширное новое строительство. Берлин — крупнейший промышленный центр, но, глядя на город, никогда этого не скажешь, в самом городе заводов почти нет, да и на окраинах они как-то очень мало заметны, не бросаются в глаза. Шпрее — узкая, некрасивая. Мосты — низкие, старые, ничего собой не представляют. [231]
Центральная часть города разрушена почти полностью{123}. Стоят только остовы зданий — внутри все сгорело и обрушилось. На окраине разрушений гораздо меньше. Улицы — расчищены. Город от артиллерии пострадал мало, основное — бомбежка союзной авиации. В общем итоге разрушено от 60 до 75% всех зданий города. Масса народа на улицах. Много женщин и девушек, и поразительно мало среди них красивых. Одеты — средне. День туманный, поэтому все в тонких резиновых накидках серого, голубого, розового цветов. Ходят автобусы. Двухэтажные, но низкие, некрасивые. Налаживается трамвайное движение. Вагоны трамвая маленькие, молочного цвета. С новыми московскими трамваями не идут ни в какое сравнение. Метро вообще имеет «гнусный вид», — узко, темно, затхло. Буквально неприятно входить. В настоящее время основное средство городского транспорта — велосипед.
На всех улицах и площадях идут работы по расчистке территории: разбирают баррикады и обвалившиеся на улицах дома, расчищают тротуары, заделывают пробоины в уцелевших домах. Никаких «властей» в этой работе незаметно — берлинцы, патриоты своего города, работают добросовестно, без всякого «подстегивания»{124}.
Встречи с берлинцами. Циркач, два года работавший в России и побывавший в российском плену в 1915–1918 гг. Его мнение об англичанах и американцах: «вывозят все до нитки».
Пожилой бухгалтер: «Гитлер всех хотел сделать капиталистами, и действительно, во время войны все были капиталистами, большими или маленькими, ибо все получали известный процент с общих «прибылей» Германии. Если бы Германия заключила союз с Россией — вдвоем мы победили бы весь мир. Это — основная (и он, очевидно, думает, «единственная») ошибка Гитлера».
Испанское посольство. Высокий благообразный старик, секретарь сбежавшего франкистского посольства, сторонник Народного фронта, коммунист. Мандат от нашего коменданта: «Оказал серьезную помощь частям нашей армии в штурме города. Неприкосновенен».
Как только машина останавливается и мы спрашиваем что-либо, так ее окружает полно народа, и все предлагают свои услуги. И у всех единственный вопрос — будет ли Красная Армия снабжать Берлин продовольствием? В последние месяцы город буквально голодал.
Сейчас по всем шоссейным дорогам идут колонны автомашин с продуктами, тянутся огромные стада скота.
Проносимся по улицам мимо всех регулировщиков; машина, управляемая Приселковым, не сворачивает ни на дюйм, на крыше держит желтый флаг Кушнир, а подъезжая к посту, все хором кричим:
— Ах, ты, курносая, почему не пускаешь?
Или что-то в этом роде (движение грузовых машин в центре города запрещено). [232]
Поездка в Потсдам — летнюю резиденцию германских императоров. Сильные разрушения. Дворцы и парки несколько напоминают Ливадию в Крыму.
Обед. Возвращение домой круговым путем.
Сразу трудно сделать вывод обо всем увиденном — слишком много впечатлений, но бросается в глаза одно: большой благоустроенный содержавшийся в свое время в идеальном порядке город — и только. Ничего величественного, ничего истинно прекрасного.
Итак, в Берлине побывал. Это, так сказать, «моральное заключение» всего военного периода. Теперь пора домой.
Подготовка к маршу в Польшу.
Поездка в Штеттин. Город живет мирной жизнью. С каждым днем увеличивается количество жителей — идут с Запада, от союзников.
Поездка в Москву, на парад, комбрига и Харченко. Письма домой. Теплый, задушевный разговор перед отъездом.
Пришла выписка из 11-й Гвардейской — награжден орденом «Отечественной войны П-й степени» — это вместо «Красного знамени», за Кенигсберг. Срезали здорово всем, а очень многие вообще ничего не получили.
В последнее время очень плохое настроение — что-то нет никаких реальных перспектив на скорое возвращение домой. На фронте было лучше — там морально чувствовал себя гораздо спокойней, не думая много о будущем, ибо сознавал, что в каждую минуту это может оказаться лишним.
От составителя. На этом обрываются дневники автора. Но пройдет четыре месяца, прежде чем он расстанется с армией. Приказом командира 106-й Отдельной Гаубичной артиллерийской бригады большой мощности Наркомата обороны СССР от 17.10.1945 г. командир разведки старшина Николай Иноземцев был демобилизован и 18 октября выехал из Лешно (Польша) домой, в Москву. [233]