{1} Roland Dorgelès, La Drole de guerre 1939–1940, Paris, 1957.

{2} Попав во время «странной войны» в плен, Даллюэн едва избежал угона в Германию; ныне он один из ветеранов Французской коммунистической партии в департаменте Нор.

{3} В задачу этой книги не входит подробное объяснение событий, предшес.твовавших заключению советско-германского пакта. Изложение их читатель найдет в следующих книгах: J. Воuviеr, J. Gасоn,. La vérité sur 1939, Paris, 1953; Ф. Гренье, Советский Союз в ритме эпохи, М., 1968, в которую вошло основное содержание моего очерка на ту же тему, появившегося в 1945 г. под названием «Письмо другу», а также в увлекательном историческом повествовании Пьера Дюрана, выпущенного «Юманите» отдельной брошюрой в 1959 г.

{4} В 1932–1939 гг. я являлся генеральным секретарем французского общества «Друзья СССР».

{5} Ренегат, исключенный из рядов Французской коммунистической партии в 1934 г.; выступал против Народного фронта, основал Французскую народную партию; сражался на стороне гитлеровцев против Советского Союза. После освобождения, переодетый в немецкую форму, бежал в Германию, где был убит во время авиационного налета.

{6} Общество «Друзья СССР» насчитывало в то время 80 тысяч членов, в большинстве своем беспартийных, а «Рюсси д'ожурдюи» — ежемесячный журнал, издававшийся обществом, выходил тиражом 100 тысяч экземпляров. За период «странной войны» и оккупации подпольно вышло пятьдесят номеров журнала. Восемь членов Национального комитета общества пролили свою кровь за освобождение Франции, и я не могу без волнения вспомнить имена металлурга Гастона Обера, Эмильены Жианотти, железнодорожника Биллоке, погибших в Германии; коммерсанта Андре Бенаима, уничтоженного нацистами; учителя Бару, расстрелянного в Шатобриане; доктора Элозю, умершего от последствий тюремного заключения; доктора Жубера, социалистического лидера, погибшего в маки.

{7} Французская социальная партия, правая партия, руководимая полковником Де ля Рокком, одним из организаторов фашистского путча 6 февраля 1934 г.

{8} Спустя тридцать лет, прошедших с тех пор, как писался этот дневник, к сказанному можно добавить, что за период «странной войны» тысячи железнодорожников, партийных и профсоюзных активистов, сохранивших верность своему идеалу, были уволены с работы. Сразу же после разгрома 1940 г. железнодорожники заняли свое место в тяжелой борьбе с оккупантами, в которой погибло три их руководителя — Жан Катла (гильотинирован в 1941 г.), Пьер Семар (расстрелян в 1942 г.), Жорж Водли (повешен в 1943 г.), — являвшихся в то же время членами ЦК ФКП. Борьба эта велась в самых различных формах — начиная с организации диверсий, издания подпольного листка «Трибюн де шемино» — и достигла своего апогея во всеобщей стачке парижских железнодорожников в августе 1944 г. 809 железнодорожников было расстреляно, а 1157 погибло в ссылке. В целом за время второй мировой войны погибло 8938 и было ранено 15 977 железнодорожников. Цифры взяты из превосходной книги «Железнодорожники в социальной истории Франции». 1968. («Les Cheminots dans I'histoire sociale de la France», Editions sociaJes, Paris, 1968.)

{9} В своей книге «Сын народа» Морис Торез пишет по этому поводу следующее: «26 сентября 1939 г. правительство незаконно издало декрет о запрещении коммунистической партии. Этот декрет ставил вне закона организации и работников нашей партии. Тогда руководство партии приняло правильное решение о моем переходе на нелегальную работу в порядке исключения из того правила, которому я сам последовал: «В случае мобилизации коммунисты идут в армию». Партия и ее руководство были обязаны принять меры, позволяющие сорвать заговор гитлеровцев, которые собирались захватить и уничтожить Францию. Партия, действуя исключительно в интересах французского народа, была обязана сохранить любой ценой свои организации, которые были призваны сыграть ведущую роль в борьбе за национальное освобождение. Партия была обязана обеспечить безопасность своего руководства и бесперебойность его работы, обязана была заботиться о самом существовании своих руководителей.

Четвертого октября я покинул Шони, чтобы снова занять свой боевой пост во главе коммунистических борцов, которых травили и преследовали за разоблачение тех, кто выдал нашу страну Гитлеру. Несмотря на ожесточенную клеветническую кампанию и постоянные преследования, мои товарищи по полку, в том числе и мои командиры, сохраняли уважение и доверие ко мне. Я получил тому многочисленные доказательства. После победы я с удовольствием повидался со своим капитаном и двумя лейтенантами. Впоследствии я узнал, что полковник, который был комендантом Шони, протестовал против попыток возложить на него роль полицейского во время моего пребывания в армии».

{10} Этьен Фажон — депутат от Курбевуа, Андре Парсаль - депутат от Сен-Мора (департамент Сена).

{11} Бартолини — депутат от Тулона (департамент Вар); Корнавэн — депутат от департамента Шер; Коссонно - депутат от Ренси (департамент Сена и Уаза); Кост — депутат от Булонь-Бийанкура (департамент Сена); Круаза — депутат от Парижа (XV округ).

{12} Капрон — депутат от Шарантона (департамент Сена), мэр Альфорвиля; в период оккупации перешел в лагерь коллаборационистов.

{13} Дадо — депутат от Сен-Жермен-ан-Ле (департамент Сена и Уаза); Гау — депутат от Бриньоля (департамент Вар); Греза — депутат от Парижа (XIX округ); Mapтель — депутат от Дуэ (департамент Нор); Лозерэ - депутат от Парижа (XI округ); Пети - депутат от Баньё (департамент Сена); Роше - депутат от Нантерра (департамент Сена); Демюзуа - депутат от Онэ-су-Буа (департамент Сена и Уаза).

{14} В период оккупации Обер был отправлен в Германию и заключен в концлагерь; убит эсэсовцами за несколько дней до освобождения концлагеря Советской Армией.

{15} Бенуа - депутат от Вильнов-Сен-Жорж (департамент Сена и Уаза); Тушар - депутат от Парижа (XIX округ); Жан Дюкло  — депутат от Версаля (департамент Сена и Уаза).

{16} Бешар и Вала - депутаты от департамента Гар; Бийу и Кристофоль - депутаты от Марселя; Барель - депутат от. Ниццы; Про - депутат от департамента Сомма; Вазей - депутат от департамента Коррез; Ларепп — депутат от департамента Арденны.

{17} Товарищ из Блан-Мениля, чтобы сберечь чемодан, закопал его у себя в саду, но когда после освобождения в 1944 г. чемодан вырыли, все оказалось испорченным.

{18} Один из коммунистов, бывших в то время в Лавале, Франсуа Жауан, вспоминает, что я привоз им листки были прочитаны коммунистами, а затем переданы для дальнейшего распространения другим надежным товарищам из числа сочувствующих. Некоторые номера даже переписывались от руки, чтобы сделать их доступными большему числу людей.

{19} Перечитал эти записки спустя тридцать лет и обнаружил, что кое-что выпало у меня из памяти. Речь тут идет либо о коммунистах Сен-Дени, либо о товарищах из общества «Друзья СССР», но восстановить их имена не представляется возможным. Впрочем, главное — это атмосфера той эпохи и поведение мобилизованных в армию коммунистов.

{20} Эжени Грандьер — член социалистической партии с 1912 г., с того же времени подписчица «Юманите», член Французской коммунистической партии со дня ее основания. Товарищ Грандьер, которой исполнилось 83 года, до настоящего времени является казначеем секции ФКП в Лавале.

{21} Еще одна фашистская организация, которая во время оккупации оказывала услуги Гитлеру.

{22} Не прошло и года, как эта газета и автор указанной статьи после июньского поражения 1940 г. перешли на службу к Гитлеру. Филипп Анрио в течение более трех лет работал на радио и играл видную роль в системе нацистской пропаганды. Был казнен группой Сопротивления в 1944 г., незадолго до освобождения Парижа.

{23} Депутат от департамента Шер Гастон Корнавэн, незадолго до того временно выпущенный из тюрьмы ввиду очень серьезного заболевания, тоже решил отправиться в палату, чтобы поддержать там нашего оратора, но и его арестовали. Подробный рассказ об этом памятном заседании читатель найдет в книге Флоримона Бонта «Дорога чести» (М., 1949).

{24} Фроссар — генеральный секретарь Французской коммунистической партии после ее образования в 1920 г. на конгрессе в Туре; в 1924 г., в период борьбы против оккупации Рурской области, дезертировал из партии. Ярый мюнхенец, министр информации в течение некоторого периода «странной войны»; во время оккупации был введен Петэном в состав его Национального совета.

{25} Речь идет о руководстве федерации, из которого были исключены все коммунисты, в том числе Огюст Делон, Рене Мансьон и другие.

{26} Морис Гардетт расстрелян в Шатобриане 22 октября 1941 г. Габриэль Пери — 15 декабря 1941 г. в Мон-Валерьене, Корантен Кариу также был расстрелян гитлеровцами 7 марта 1942 г. в Карлепоне, около Комиьеня.

{27} До войны товарищ Коньо, ныне покойная, занималась различными организациями, в частности обществом «Друзья китайского народа». В первые месяцы войны ей удавалось оказывать поддержку сотрудникам общества, которые остались без средств. Почти ежедневно к ней являлись агенты из Сюртэ и угрожали ей, как иностранке, хотя после замужества она натурализовалась во Франции.

{28} Гюйо — депутат от Вильжюифа (департамент Сена); Мишель - депутат от XV округа Парижа, расстрелян в Шатобриане 22 октября 1941 г.

{29} Парсаль — депутат от Сен-Мора (департамент Сена); Девез — депутат от департамента Нор; Бенансон - депутат от Провена (департамент Сена и Марна).

{30} Во время фашистских мятежей 6 февраля 1934 г. был префектом парижской полиции. В годы оккупации находился па службе у Петэна и сотрудничал с нацистами. Погиб при загадочных обстоятельствах в авиационной катастрофе.

{31} Адриен Лангюмъе - депутат от XX округа Парижа; Дариюс Ле Корр — депутат от Корбея (департамент Сена и Уаза).

{32} После поражения Испанской республики Международный санитарный центр не прекратил своей деятельности и продолжал оказывать помощь республиканским беженцам. Так, весной 1939 г. им было зафрахтовано судно «Виннипег» для доставки в Чили трех тысяч беженцев (в большинстве женщин и детей), а также медицинского персонала — врачей Поля Герцога и Марсель Герцог-Кашен и шестерых медицинских сестер, в числе которых была Филомена Гобер, жена мэра-коммуниста Нейи-сюр-Марн. Все эти люди, как и комиссар судна Луи Селлон, проявили себя наилучшим образом. Напротив, капитан судна на протяжении всего рейса пытался вызвать инциденты. «Виннипег» прибыл в порт назначения Вальпараисо в самый день объявления войны. Испанцы-беженцы и гражданский персонал были высажены, причем последнему предстояло ожидать репатриации по консульским каналам. И вот как-то утром капитан дал приказ к отплытию без наших друзей; экипаж запротестовал и отказался выполнять такое распоряжение. После долгих перипетий всех в конце концов высадили на берег, включая и самого капитана, а затем репатриировали. По прибытии во Францию сорок моряков, комиссар судна и три врача были арестованы и заключены в тюрьму по смехотворному обвинению в «намерении доставить судно... во Владивосток с целью передачи его в распоряжение советских войск». Правительство рассчитывало состряпать громкий антикоммунистический процесс, который и был начат в апреле 1940 г. Однако в связи с отсутствием в деле материалов обвиняемых пришлось оправдать. Что касается капитана судна, главного зачинщика этой грубой провокации, то он впоследствии запятнал себя сотрудничеством с врагом и после Освобождения был осужден.

{33} Жена Жоанни Берлиоза, депутата от Сент-Уэна (департамент Сена), одного из депутатов-коммунистов, заключенных в тюрьму «Сантэ».

{34} Во время войны рабочий-металлург Пьер Жорж стал полковником Фабьеном. Подробный рассказ о жизни и борьбе этого героя можно найти в превосходной книге Узулиаса «Батальоны молодежи». (Оuzоulias, Les Bataillons de la Jeunesse, Editions sociales, Paris, 1969.)

{35} Спустя полгода «теоретик» французских роялистов Шарль Моррас стал сотрудничать с Гитлером.

{36} Эти четыре депутата за год и три месяца до этого заседания одобрили Мюнхенское соглашение. Спустя полгода они пошли на службу к Петэну и стали сотрудничать с нацистами.

{37} Отто Абец - гитлеровский посол во Франции, во время оккупации руководил репрессиями в оккупированной зоне.

{38} Один из ветеранов нашей партии в Лавале Франсуа Жауан уточняет, что, кроме Дюфренуа, супругов Маго и Эжени Грандьер, я встретился там с канатчиком Буваром, в саду у которого, в хижине, по дороге из Ле-Мана в Лаваль проходили нелегальные собрания, и с Жаном Монье, который жил в Шанже и в период оккупации был расстрелян.

{39} В ту пору мы располагали крайне ограниченными сведениями, чтобы судить о подлинных причинах советско-финляндской войны. Сейчас, по прошествии времени, есть возможность лучше оценить политику, проводившуюся Советским Союзом перед лицом угрозы гитлеровской агрессии. На первом этапе, 17 сентября 1939 г., когда после трех недель упорных боев польское сопротивление было сломлено, речь шла о том, чтобы, несмотря на яростное противодействие Гитлера, ввести советские войска в восточную часть Польши. Второй этап: в конце сентября Советский Союз подписывает с тремя Прибалтийскими государствами (Эстония, Латвия, Литва) договоры о взаимопомощи, по поводу которых «Иллюстрасьон» в номере от 7 октября писала: «Тем самым русские обеспечивают себе очень прочную позицию на Балтийском море, контролируя одновременно Финский и Рижский заливы. Но против кого же направлена эта мера предосторожности, если не против Германии?» Третий этап связан с Финляндией. Ее тогдашние руководители потакали Гитлеру: нацисты построили на финской территории двадцать три гигантских аэродрома и базы тяжелой артиллерии, находившиеся в тридцати четырех километрах от Ленинграда. В ноябре 1939 г. начальник гитлеровского генерального штаба Гальдер лично прибыл инспектировать эти объекты.

Сознавая опасность, угрожавшую Ленинграду, Советский Союз предложил Финляндии территориальный обмен. Финляндия, опираясь на поддержку Гитлера, отказалась принять это предложение. 29 ноября началась советско-финская война. Французская пресса тут же ополчилась на Советский Союз, обвинив его в нападении на «маленькую и столь мужественную Финляндию». Естественно, газеты скрыли от французского народа, что Гитлер и Муссолини послали в Финляндию огромное количество оружия, боеприпасов и различного военного снаряжения. Направив в Финляндию военное имущество, о котором шла речь в газетах от 18 февраля 1940 г., Франция тем самым превратилась в союзника Гитлера против Советского Союза. Невероятно, но, увы, это факт.

{40} Я говорил так, будто еще являюсь членом этой комиссии, хотя фактически был из нее исключен. Голосованием палаты я был также лишен своих депутатских полномочий, но пока не получил об этом никакого официального уведомления.

{41} Пожелание этого жалкого субъекта было осуществлено в августе 1941 г., когда Жан Катла, депутат от Амьена, погиб на гильотине.

{42} В своем очерке «Подлинная история объявления войны», Издательство «Юманите», 1959 (Pierre Durand, L'Histoire vraie de la déclaration de guerre. Editions 1'Humanite, 1959). Пьер Дюран напоминает, что записка французского премьера от 19 января 1940 г. предписывала: «Просить генерала Гамелена и адмирала Дарлана подготовить проект возможного вторжения для ликвидации русских нефтяных промыслов».

{43} Крупнейшая организация ветеранов войны 1914–1918 гг. Ее реакционные руководители были в числе зачинщиков фашистского мятежа в Париже 6 февраля 1934 г.

{44} Многие из тех, кто сотрудничал в «Юманите» до войны, «геройски погибли ради того, чтобы газета могла выполнить свою задачу», — пишет Э. Фажон в своей книге «Листая «Юманите». Он называет имена Габриэля Пери, редактора внешнеполитического отдела, расстрелянного в 1941 г.; Люсьена Сампэ, генерального секретаря редакции, расстрелянного в 1941 г.; Пьера Лакана и Робера Бланша, секретарей редакции, расстрелянных в 1942 г.; Анри Террена, ведавшего отделом внутриполитической информации, расстрелянного в 1942 г.; Леа Мори, сотрудницы редакции, смертельно раненной при исполнении служебных обязанностей в 1943 г.; Андре Шенневьера, заведующего литературно-художественным отделом, погибшего на парижских баррикадах в 1944 г.; Виктора Мессера, редактора, погибшего в изгнании в 1945 г.; Пьера Марса, заведующего отделом информации, умершего вскоре после освобождения в результате лишений, перенесенных в подполье; Мориса Гранкуэна, торгового инспектора, расстрелянного нацистами: Рауля Шолле, фотографа, погибшего под пыткой; Жюльена Ландражена, печатника, расстрелянного в 1942 г.; Анри Венсана, печатника, умершего в изгнании в 1941 г.

{45} Спустя тридцать лет после того, как делались эти записи, были опубликованы документы и произошли события, подтверждающие, что Советский Союз имел веские основания, чтобы обезопасить свою границу с Финляндией, проходившую недалеко от Ленинграда. Когда 22 июня 1941 г. Гитлер вероломно напал на СССР, вместе со 152 гитлеровскими дивизиями в агрессии участвовало 38 финских, румынских и венгерских дивизий, так как Финляндией, Румынией и Венгрией руководили в то время люди, тесно связанные с гитлеровской Германией. Сегодня известно, что советско-финляндский мирный договор 1940 г. позволил Советскому Союзу отодвинуть свою границу на 150 километров от Ленинграда и что заключение этого договора привело Гитлера в бешеную ярость.

Таким образом, поднятая французской прессой кампания за оказание помощи Финляндии («помочь защитить маленькое государство против московского великана») имела своим источником столь же вредоносный, сколь и нереалистический антисоветизм.

{46} В дневник я заносил только те сведения о процессе, которые мог почерпнуть из текущей прессы. Подробный рассказ о нем читатель найдет в книге Флоримона Бонта «Дорога чести» и в книге Марселя Виллара «Защита обвиняет» (Marcel Willard, La défense accuse).

{47} Меньше чем через три месяца после появления этой статьи Деа стал явным гитлеровским агентом. В оккупированном Париже он создал фашистскую партию «Национальное народное объединение». В 1941 г. вместе с Лавалем и Дорио организовал легион французских добровольцев для борьбы против Советского Союза в рядах гитлеровского вермахта. На одном из сборищ этих наемников в Версале Деа был ранен стрелявшим в него патриотом Полем Колеттом. Укрывшись после разгрома нацистов в Италии, Деа прятался в каком-то монастыре, где лет десять назад и окончилась его жалкая жизнь.

{48} Через три месяца Бюно-Варилла и его журнал «Матэн», подобно Марселю Деа, публично разоблачили себя в качестве агентов Гитлера.

{49} В книге «Дорога чести» Флоримон Бонт воздает должное исключительному мужеству свидетелей защиты: члена палаты лордов Воррингтона, простых людей из народа, выдающихся представителей интеллигенции, профессоров Поля Ланжевена и Анри Валлона, философа Рене Моблана, писателя Жана-Ришара Блока, таких ветеранов ФКП, как уже интернированный в лагере Байе Даниэль Рену. Наш высокоуважаемый Марсель Кашен тоже дал свои показания. «В знак благодарности, — пишет Флоримон Бонт, — мы встали и торжественным молчанием приветствовали присутствие у судебного барьера семидесятилетнего члена партии, ученика Жюля Геда, чьи слова, взгляд, самая манера держаться были исполнены прямоты и неподкупности».

{50} Такой же приговор был вынесен Фажону, до этого остававшемуся на свободе и продолжавшему носить сержантскую форму; полиция немедленно арестовала его. — Прим. ред.

{51} Марке — депутат и мэр Бордо, через несколько месяцев стал министром в правительстве Петэна и коллаборационистом.

{52} Рауль Госсе расстрелян в Шатобриане 15 декабря 1941 г. Жена его была арестована за участие в Сопротивлении и скончалась в тюрьме в Ренне; его сын умер через несколько лет после возвращения из изгнания.

{53} Они печатали в Бельгии листовки нашей партии и переправляли их во Францию. Впоследствии Марта Дерюмо была отправлена в концентрационный лагерь Равенсбрюк.

{54} Зейсс-Инкварт в 1938 г. по требованию Гитлера был назначен министром внутренних дел в австрийском правительстве Шушнига. Он помог Гитлеру присоединить свою страну к Германии. Главарь нацистов отблагодарил его, назначив после вторжения немецких войск в Австрию канцлером этой страны, а затем представителем фюрера в оккупированной Польше (1939–1940 гг.) и Голландии (1940–1944 гг.). Отличался жестокими репрессиями. На Нюрнбергском процессе приговорен к смертной казни.

{55} В то время Квислинг проводил в Норвегии такую же прогитлеровскую политику, какую вели Дорио и Деа во Франции. Когда Норвегия была оккупирована, Гитлер поставил Квислинга во главе норвежского коллаборационистского правительства. После освобождения Норвегии этот предатель был осужден и казнен в Осло в 1945 г.

{56} Спустя несколько дней после Мюнхена Эмиль Бюрэ писал в «Ордр»: «Некоторые финансовые и промышленные круги, движимые классовым духом и алчностью, вели в условиях нашей демократии пораженческую игру». Эту «пораженческую игру» предприниматели вели со времен Народного фронта. В брошюре, изданной в августе 1938 г., профсоюзы, входящие в ВКТ, осуждали саботаж. В ней говорилось, что на одном авиационном заводе в предместье Парижа «имеются новые, современные машины, которые работают всего по два-три часа в день»; на другом заводе, «после того как он с 1935 по июнь 1937 г. изготовил 55 приборов, производство было приостановлено почти на целый год»; еще на одном заводе «нет дюралюминия. Но это просто скандально, ибо известно, что имеющаяся во Франции в изобилии бокситовая руда ежедневно вывозится в Германию...» Так вот, чтобы замаскировать этот саботаж, угодничающая перед Гитлером пресса ополчилась против рабочих, которые разоблачали ее еще в 1937 и 1938гг.

{57} Когда я писал эти строки, я никак не подозревал, что через два месяца те самые люди, которые думали и кричали «Лучше Гитлер, чем Народный фронт!», будут радоваться поражению Франции. В гнетущей тишине попранной страны они не задумываясь пошли на сотрудничество с оккупантами. Мне попалась статья Владимира д'Ормессона в «Фигаро», типично буржуазной газете, от 3 сентября 1941 г.: «С бывшими руководителями бывшей Французской коммунистической партии, пытавшимися вызвать волнения в ряде особенно уязвимых районов страны, следует обращаться с беспощадной жестокостью. Это предатели, и притом самые отвратительные из всех, какие когда-либо существовали».

Через месяц это пожелание оказалось превзойденным с лихвой: за двое суток в Шатобриане, Нанте, Мон-Валерьене и Бордо эсэсовцы уничтожили сто французских патриотов.

{58} Я выделил эти слова в подтверждение того, что записал вчера: гитлеровские агенты во Франции пользуются неприкосновенностью.

{59} Рене Перруо был расстрелян нацистами в Шатобриане 15 декабря 1941 г. Пуаро и Мюнье восстановили ячейки ФКП и народные комитеты на предприятиях и в годы оккупации стали активными руководителями движения Сопротивления на местах.

{60} В связи с этой записью о Пижинье хотелось бы подчеркнуть, что задним числом я ничего в своем дневнике не менял. Я исправил лишь отдельные неудачные фразы, но чувства, в свое время в них выраженные, остались в неприкосновенности — это было необходимо, чтобы дневник не утратил ценности документа. Зато теперь по нему можно уточнить наше отношение к фактам отступничества в нашей парламентской группе. Отступничество это проявлялось по-разному: были негодяи, которые перешли на службу к буржуазии и выступили против своих прежних товарищей; были люди неустойчивые, оставившие нас из страха перед завтрашним днем, перед материальными трудностями, но в то же время не присоединившиеся к хору антикоммунистов; другие не поняли истинных причин заключения советско-германского договора, но в период оккупации кое-кто из них участвовал в Сопротивлении и в известной мере осознал ранее совершенную ошибку. В то время мы были непримиримы ко всем тем, кто нас оставил, особенно если это были депутаты парламента, и мы не делали между ними различия, тем паче что огромная масса членов партии оставалась единой и вела борьбу с исключительной самоотверженностью. Такая твердость диктовалась обстановкой. Главное состояло в том, чтобы сохранить партию, которая не знала бы иной цели, кроме служения своему народу. И партия должна была жить в каждом из своих членов, чтобы просвещать обманутый народ, чтобы уберечь его от отчаяния и указать путь спасения преданной Франции. Любое отступничество использовалось против нашей партии, чтобы попытаться ослабить ее, и фактически оказывало услугу врагам нашей страны.

{61} Причина, впрочем, вполне понятна: и на этот раз речь идет о бессовестной клевете.

{62} Спустя пять недель гитлеровские войска вошли в Париж, и Ланжерон предоставил свой аппарат, который проводил антикоммунистические репрессии, в распоряжение оккупантов. По его приказу французская полиция 5 октября 1940 г. арестовала в Париже и его пригородах триста коммунистов; они составили первую партию интернированных в лагере Энкур (департамент Сена и Уаза), большинство из них через год были расстреляны в Шатобриане.

{63} Дело обстояло даже хуже, чем я думал. Флоримон Бонт в своей последней книге «Немецкие антифашисты во французском Сопротивлении» («Les antifascistes allemands dans la Résistance francаise», Paris, 1969) показывает, что многие немецкие эмигранты были тогда арестованы и спустя несколько месяцев после разгрома Франции переданы вишистскими предателями в руки гестапо.

{64} К сожалению, фактом остается и то, что были офицеры, отравленные чтением фашистской прессы, куда более озабоченные своими личными удобствами, чем боевой подготовкой вверенных им подразделений. Таких жалких «руководителей» было немало. Но было бы неправильно всех валить в одну кучу. О многочисленных боевых подвигах, совершенных в июне 1940 г., написано мало работ. Среди них можно назвать книгу офицера Пьера Ордони «Пять дней Туля» (Р. Ordoni, Cinq jours de Toul). 227-й пехотный полк, полк резервистов, которым командовал Ордони, невзирая на ожесточенную бомбардировку, длившуюся с 18 по 22 июня 1940 г., до конца защищал Туль. Выдающиеся подвиги были совершены французскими летчиками и т. д. Все это еще недостаточно известно.

{65} С тех пор об этой семье я ничего не слышал.

{66} Я записал то, что читал тогда в газетах, не имея, разумеется, возможности проверить достоверность цифр в фактов, которые в них сообщались.

{67} Спустя два года нацисты явились за ними в тюрьму «Клерво», чтобы расстрелять их.

{68} Арагон в своем романе «Коммунисты» пишет, что как раз в этот день, 25 мая, министр авиации в правительстве Рейно обратился к Советскому правительству с просьбой немедленно предоставить Франции боевые самолеты. Через несколько часов Москва сообщила, что она ждет французских представителей для переговоров. Последние прибыли лишь 22 июня, после подписания перемирия.

{69} В действительности, как пишет Флоримон Вонт в книге «Дорога чести», девять депутатов-коммунистов были переведены в Пуатье, восемь — в Анжер и девять — в Ниор (а не в Лимож).

{70} В течение всего периода «странной войны» я старался не терять связи с сотрудниками общества «Друзья СССР», мобилизованными в армию. К их числу принадлежал и Робер Помье. 22 июня во время боев, которые вела его часть, отступая из района Арденн до Сен-Дье, он попал в плен, в 1943 г. бежал из Германии.

{71} По поводу объявления Парижа открытым городом в «Истории Французской коммунистической партии» сказано, что в начале июня Бенуа Фрашон от имени руководства ФКП поручил Жоржу Политцеру передать правительству предложения по организации обороны столицы. В них повторялись — с некоторыми уточнениями — предложения, выдвинутые в подпольном номере «Юманите» от 17 мая 1940 г. Речь шла о том, чтобы удалить из правительства пораженцев и предателей, отменить чрезвычайные меры против коммунистической партии И распущенных профсоюзов, обезвредить фашистских агентов, привлечь широкие народные массы и использовать их инициативу для оказания отпора гитлеровскому вторжению. Разумеется, эти предложения во внимание приняты не были.

{72} Теперь ужо точно известно, что гитлеровские агенты во Франции имели своих людей, обычно членов фашистских организаций, специально проникавших в среду беженцев и распространявших всевозможные слухи, чтобы посеять панику или усугубить ее.

{73} Эта книга содержит мои воспоминания о 1940–1945 гг. Вместе с книгой «Герои Шатобриана» она, по существу, служит продолжением «Дневника «странной войны» («Вот как это было», М., 1960; «Герои Шатобриана», М., 1962).