1939
1939, 24, месяц не известен
Здравствуй, дорогая мама!
В этом письме я посылаю тебе бланк, который нужно будет заполнить и прислать обратно сюда, как можно скорее. Заполнить его должно учреждение, которое тебя знает. У нас здесь все по старому. Моя судьба будет решена как ты пришлешь «отзыв». Я был в военкомате и там постановили, чтобы я пошел учиться в военное училище, но я не согласился, и теперь думаю, что придется в армии служить простым красноармейцем. Напиши. Что слышно о наших ребятах, приехали они в Арзамас или нет? Отчет вместе с «отзывом» пришли как можно скорее, потому что 29 мне нужно опять быть в военкомате.
Подпись
Без обратного адреса откуда написано не понятно. Без даты
24.VI — 39 г.
Здравствуйте дорогие!
Мы все еще находимся в дороге. Сейчас в 12 часов дня мы находимся уже на Украине в г. Бахмач. Вчера в 6 ч. вечера выехали из Брянска. В Бахмач мы приехали в 9 час. утра. Сейчас от нашего эшелона отцепили половину состава.
Говорят, что одна часть поедет в Киев, а другая в Одессу, но какая из них куда попадет неизвестно. Повидимому наша часть пойдет в Одессу. Сейчас мы находимся на Украине в Черниговской области.
С приветом А. Гнедин
19 декабря 1939 г.
Здравствуй, дорогая мама!
Наконец-то я дождался от вас первое письмо. Его я получил 19/XII-39 г.
Твоя открытка меня очень обрадовала, а то я уже начал думать, что все обо мне забыли. Я Вам и Михайловым написал писем и открыток штук восемь, а от вас ни от кого до сих пор не получал ни одного. Письма, которые ты посылала на Гайсин я ни одного не получил, посылки тоже. Поэтому не вздумай больше писать на гайсинский адрес.
Нам выдали винтовки и теперь мы занимаемся строевой подготовкой с винтовками. 15/XII у нас здесь произошло резкое падение температуры. До этого дня было тепло и грязно, сейчас же, т. е. 19/ XII на дворе довольно сильный мороз. Очень сильно мерзнем. Особенно мерзнут ноги. Портянки сырые и ноги в ботинках прямо-таки коченеют, теплых портянок нам д сих пор не выдали, и когда выдадут неизвестно. Жду от тебя посылки с книгами и тетрадями.
Место, где мы сейчас находимся, находится в 80 км от Румынской границы.
Я не думал, что здесь могут стоять такие холода. А старые красноармейцы, которые здесь находятся несколько лет, говорят, что здесь в январе-феврале бывают очень сильные мятели.
Столовая, куда мы ходим обедать, находится от нашей казармы примерно на 1 км., так что в день нам приходится туда по морозу совершать три рейса, а это занятие не из приятных. Питание у нас неплохое, но я все таки чувствую себя не всегда сытым. По выходным дням за обедом дают кружку компота.
Позавчера, т. е. 17/ XII-39 г. нам делали уколы от тифа. Мне после укола стало плохо, и я до конца приема лежал на койке, но под конец все прошло.
Вообще мне повидимому придется трудно. Ребята все гораздо меня старше, а поэтому и более выносливые, а я моложе самого молодого из них на 2 года.
Сейчас все чистят винтовки, а я увильнул, чтобы написать тебе письмо. Вообще свободного времениу нас бывает очень мало, и писать часто мне некогда да и не о чем писать. В 10 дней раз обещаю писать, а чаще не знаю. Если еще не отослала посылки, пришли пару портянок или чулок. До скорого свидания.
А. Гнедин
29/XII-39
Здравствуй, дорогая мама!
Сегодня, придя со стрельбищ, получил твое письмо. Ему несказанно обрадовался, ибо давно ни от кого не имел никаких известий. Меня ты упрекаешь зря, что я не пишу вам писем. Писем я вам написал много, каждую пятидневку я пишу вам письма, а от вас получил только три вместе с этим.
Повидимому, письма, как мои, так и ваши до места назначения не все доходят.
От Михайловых я получил только одно письмо, причем от Юры ни одного. О посылках ни слуху ни духу, повидимому они застряли. Продуктов и сахару, а особенно конфет мне присылать не надо. Конфеты достаю здесь.
Продукты не разрешают хранить в казарме, да и негде, потому что тумбочка небольшая, да та на двоих. А кроме тумбочки держать вещей негде. Я не знаю, что буду делать с сахаром, если его получу. И что это тетя Маруся выдумала послать столько много. Переезжать с этого места мне наверное не придется, по крайней мере на месяц я ручаюсь. Наоборот все говорит за то, что здесь нам придется жить долго, наверное все два года, т. к. батальон здесь имеет все условия для своей практической жизни. Сегодня был на стрельбище. Из боевой винтовки стрелял впервые. Попадание хорошее. Обо всех вас часто вспоминаю. Здесь, несмотря на большое количество товарищей, чувствую себя одиноким. Сегодня третий раз получил наряд вне очереди, но как и те два раза, получил прощение. Уже имею две благодарности. У нас здесь стоят морозы. Недавно была оттепель, растаяло очень сильно и было много грязи. Сегодня холодно. На стрельбище приходилось все время бегать, чтобы не замерзнуть. Один боец уже отморозил руку, так отморозил, что чуть-чуть ее не отрезали.
Я был позавчера опять в наряд на кухне. Там сильно продрог.
Мама, если ты еще не послала мне посылку с книгами, то присоедини к ней еще историю партии и Шестакова. Книг жду давно и прошу тебя выслать их поскорее, т.к. думаю все же начать заниматься хоть по-немногу. В день если не иду в наряд, я имею всего только 1 час. Остальное время принадлежит не мне, им распоряжается командир. Мама ты письма пиши мне чаще, потому что они приносят мне много радости.
Пока все
Твой любящий сын А. Гнедин
[5/I-1940]
Здравствуй милая мама!
Вот наконец я опять нашел время, чтобы написать тебе письмо. Сейчас я дневальный и ночь не сплю. Письмо это пишу после смены в 5 ч. ночи. Ты теперь видишь, что писать письма я могу только тогда, когда нахожусь в наряде. Больше свободного времени, еще раз повторю, если уже повторял, у меня совершенно нет, даже личное время бойца 1 час после мертвого часа, стало не личным. Мы сейчас учебу молодого бойца проходим ускоренными темпами и должны двухгодовую программу пройти к 23 февраля 1940 г., т. е. двухгодовую программу закончить через 3 месяца после прибытия нас в армию.
Сейчас нас гоняют во всю.
Мама насчет пищи ты за меня не беспокойся: нас здесь кормят неплохо, хлеба дают сколько съешь, поэтому посылок больших мне не присылай, а если пошлешь, то маленькую, потому что посылка мне принесет много радости, она мне также, как и письмо от вас напоминает, что вы обо мне не забыли. Мама, я пишу вам письма каждое свободное время, потому что они остались последняя связь с вами, а от всех вас получаю мало. Ты не знаешь, с каким нетерпением я просматриваю ежедневно почту и когда нахожу письмо, то радость моя неподдельная, но письма я получаю редко и поэтому много раз мне приходится разочаровываться при разборке писем, прежде чем я что-нибудь найду там и для себя. Последнее твое письмо я получил 3/I-40, в этот же день я получил письмо от тети Маруси. Ответить тогда мне было некогда и отвечаю на ваши письма в ночь с 5 по 6 января. В своем письме ты пишешь, что послала мне носков, это конечно хорошо, но было бы еще лучше если бы вместо носок ты послала мне пару портянок, т.к. носки быстро протираются, а портянки гораздо долговечнее. Мама, ты конечно меня извини, но я тебя попрошу все же, чтобы ты мне изредка присылала маленькую посылочку, и вот когда таковую пошлешь, то пришли в ней пару теплых шерстяных варюшек. Обо мне мама не беспокойся, и не думай что я больной. Я даже насморока не получил. Я вполне здоров, но занятиями, которые проводятся вне казармы и особенно когда их много, а много на день их бывает очень часто, я сильно утомляюсь. Они для меня все-таки тяжелы сказывается разница в годах моих и годах моих товарищей.
В письме ты спрашивала, сколько мне придется служить в армии. Отвечаю, что об этом я точно сам не знаю. По закону рядовой боец пехоты служит 2 года, но мы относимся повидимому не к пехоте, а поэтому я точно и не знаю, сколько же придется быть мне в армии. Наверное, все же придется служить 3 года, т. к. наш род войск относится к инженерным частям и нам приходится изучать много специальных предметов как то: дорожное дело, мостовое дело, подрывное дело, топографию, как строить окопы и др. Также наш командир взвода говорил, что нам придется в армии служить 3 года.
Сладкое здесь у нас достать можно, но не всегда, сахару как и у вас достать нельзя. Мама еще раз повторяю: будешь посылать посылку, то шли по объему и весу небольшую. Ты справляешься, получаю ли я от вас письма. Я получаю, но редко. Как-то на днях получил письмо от Вити, очень этому рад, пускай еще напишет, а то его письмо что-то было черезчур маленькое. Скажи Лыски, чтобы он тоже мне что нибудь написал, ведь он теперь человек грамотный, да и ты мама пиши чаще, я же буду писать каждое мое свободное время.
6 числа я думал по твоей просьбе сходить в фотографию и снятся, но сорвалось, т. к. с пятого по седьмое я попал в наряд, поэтому фотографироваться думаю сходить, если этому опять ничего не помешает 18/I.
Как только сфотографируюсь, так в тот же день пошлю вам. Мама ты пишешь, что библиотека переехала в музей, а там холодно, то я тебя мама очень прошу и ты сделай это для меня, пожалуйста одевайся теплее и вообще береги себя. В домашней работе пускай тебе сколько может помогает Витя, а также если есть Коле, то и ему давай что нибудь делать. Себя мама я крепко виню, что когда был дома, то мало чем тебе помогал. Так чтобы того же не было с Витей, я еще раз прошу, чтобы он помогал тебе всеми силами. Он может за тебя помыть пол, вымыть посуду и вообще следить за чистотой комнаты. Помыть пол это для него нетрудно, а тебе тяжело. Мне здесь также приходится мыть полы, да не такую площадь, как наша комната, а в 10 раз больше, так что скажи Вити, пусть мытье полов он не считает за «бабье дело».
Да мама я и забыл написать, чтобы ты мне прислала мою бритву, Я в ней крайне нуждаюсь. С бритвой пришли несколько десятков 2–3 бритвенных ножичков, т. к. их здесь нет.
Ну вот кажется написал обо всем. С приветом и до скорого свидания.
Твой сынок А Гнедин.
P. S. Мой адрес прежний, но на долгое ли время — сомневаюсь.
5/I — 40. Как получишь это письмо — напиши.
Дата: после 9/I-40 до 18/I-40
Здравствуй дорогая мама!
9/I-40 получил твою посылку. За нее тебе мама очень благодарен, но ты больше больше мне все же таких посылок не посылай. Зачем ты послала мне халвы и конфет, ведь у вас их там нет. И если уж ты что-нибудь достала из сладкого, то доставь этим удовольствие Коле и Вите, а мне пошли после всего.
Я за это на тебя мама очень обидился. Ты всего-то достала 2 кг халвы и все мне послала, впредь таких вещей пожалуйста больше не делай, а то я буду такие посылки отсылать обратно. Зачем из-за меня лишать ребят и себя сладкого, тем более что его и трудно достать. Ответ на письмо я задержал потому, что был эти дни в наряде. И сейчас я только что вернулся с наряда: был сутки на кухне. Сегодня у нас выходной, а это мне здесь больше всего нравится: занятий никаких нет и день из всей шестидневки можно сказать свободен, конечно относительно. В выходные дни у нас также лучше обед, к обеду добавляется третье — компот. Вообще питание у нас хорошее и за это ты пожалуйста не беспокойся, только я с большим трудом привыкаю к системе. В определенный час и завтракаем и обедаем и ужинаем, а в промежутках ничего, это-то для меня и непривычно. У меня все благополучно. Я здоров, но часто бывает, что я хотел бы быть нездоровым, но этого не случается. С первого дня как я в армии у меня хотя бы зубы заболели, но и те на сей раз мне изменили.
За время пока мы в армии, все наши ребята хоть раз, а все таки болели и были по болезни в отпуске, я же моложе самого из них молодого на два года ни разу ни чем не заболел.
Сейчас у нас стоят морозы было 31°С мороза. Я в это время колол дрова и мне было не холодно. Сегодня думаю сходить сфотографироваться. Удасться ли?
Мама я еще раз прошу пришли пожалуйста мою бритву и несколько десятков ножичков. Пришли если найдешь битвенный прибор и зеркальце здесь этого ничего нет.
Все кажется написал.
До свидания, милая мама!
P. S. Если сможешь пришли мне рублей 10–15 денег. Мне кое-что из мелочей надо купить. Если нет, то ни у кого не занимай и не присылай я обойдусь. Еще раз до свидания.
Пиши чаще.
Я каждый день жду письма, а получаю далеко не каждый. Пиши мама чаще.
Пуская что-нибудь Коля напишет.
18/I-40
Здравствуй дорогая Мама!
Вчера я дал тебе телеграмму о чем ты уже знаешь. Вчера также я получил твою посылку с книгами. Хотя ты многих книг нужных для меня не прислала, ты их и не присылай: их здесь девать некуда, а потом говорят, что как-только будит поход, то все что у кого есть нужно будит забирать с собой, а этого я зделать не смогу. Из вещей кроме бритвы мне больше ничего не присылай.
Вчера я был назначен в наряд и думал, что мне опять не удасться сняться, но от наряда удалось освободиться и возможно что сегодня мне удасться сняться.
Мама ты больше бумаги мне не присылай: ее у меня уже много.
14/I-40 я был в наряде и заснул там, несмотря на собачий холод, а в это время приехал из Тростенеца старшина и начал стучаться в дверь, чтобы поставить лошадь, но я не просыпался, и он выломал дверь а я все не просыпался, тогда он поставил лошадь и разбудил меня. Мне конечно влетело здесь, но хорошо что дальше не пошло, это вроде как между нами осталось, а то из этого случая могло быть много неприятностей. Пришли томик стихотворений Пушкина. Пока все.
До скорого свидания
А. Гнедин
29/I-40
Здравствуй дорогая Мама!
Ты может быть ждешь от меня письма из какого-нибудь другого места, так не жди же его. Я пока что остался на прежнем месте. В школу я не поехал, потому что отправляли в пехотное училище и в этот город мне ехать не хочется. Сегодня в 2 часа ночи от нас в школу было отправлено 3 человека.
Вообще больше в училище попасть наверное никому не удасться т. к. набор в училище производится до февраля, а сейчас уже 29 января. Так что я остаюсь пока простым красноармейцем покрайней мере на 1 год. Итти или не итти в училище вот вопрос стоящий в последнее время передо мной. Я над ним очень много думал и все же решил не итти. Хорошо или плохо сделал не знаю, дальше будет видно.
Я живу по старому. Вчера и сегодня у нас шли зачеты за январь месяц.
Сейчас у нас мертвый час и я использую это время чтобы написать тебе письмо, через час мне итти в наряд на конюшню.
Мама прошу тебя пиши в своих письмах, получаешь ли ты от меня письма или нет. Пиши также в какие числа ты не получаешь, т. к. я подозреваю, что мои письма до вас не все доходят. Напиши получила ли ты мое доплотное письмо.
В местечке появились опять конфеты, чему я очень рад.
В этом письме я посылаю тебе справку о том, что я красноармеец. Может быть она в чем-либо тебе пригодиться.
Сфотографироваться мне за все это время неудалось и когда удасться — не знаю.
Письма можешь писать по старому адресу, т. е. пока находимся на прежнем месте.
31/I-40
Здравствуй, дорогая Мама!
Завтра мы уезжаем из Лодыжина и по этому адресу ничего мне не пиши. Я здоров. Мы живем по старому. До скорого свидания дорогая Мама!
А. Гнедин
P. S. Извини за краткое письмо больше писать не о чем
7/II-1940
Здравствуй, дорогая Мама
У нас значительные перемены. Сейчас я уже пишу письмо из другого места.
Мы из Лодыжина переехали в другое место. Наше новое место находится недалеко от старого. Мое новое место в г. Гадяч Полтавской области. Часть, в которую мы попали, гораздо хуже, чем в Лодыжине. Здесь у нас как и в Гайсине не коек, тумбочек. Спим на нарах в два яруса. Уже начали заниматься. Заниматься говорят придется без выходных и по 12 чясов в сутки, но это говорят продлится недолго — один месяц.
Нас мама кормят хорошо и я как иду обедать или ужинать вспоминаю вас, где хлеб достается с таким трудом и у меня мама просто пропадает апетит. Мне мама все таки трудно невидя никого из вас. Сейчас я дорого дал бы чтобы тебя увидеть.
Мне мама ничего не присылай не надо. Мне и так здесь неплохо.
Ну пока все жду от тебя письма. Писать наверно буду редко. Говорят, что даже читать письма и то некогда.
Мой новый адрес: г. Гадяч Полтавской области 281 ОСБ Гнедин А. Е.
15/II-40
Здравствуй, милая мама!
В своем последнем письме я уже тебе писал, что нахожусь в новом месте, но ты повидимому моего письма не получала, потому что если бы ты его получила,то ответила бы на него, а ответа я до сих пор от тебя не получал.
Мы мама здесь занимаемся очень много 12 часов в сутки. Под конец я прихожу с занятий всегда очень усталый, а поэтому оставшееся свободное время с 9 до 11 почти не использую, т. к. почти всегда где-нибудь засыпаю. После обеденный отдых у нас отменен. Все занятия проводятся исключительно на улице — в поле.
Сегодня первый день, когда у меня сухие портянки, то целую шестидневку они у меня были сырыми, т. к. в поле мы все время лазием по снегу, а когда приходим с занятий, то сушить портянки негде. Сегодня же портянки сухи только потому, что был в наряде и там обсушился. Вообще новое место гораздо хуже старого лодыжинского. Утешает только, что на этом месте мы пробудем только до 1/III-40, а потом отсюда уедем.
У меня здесь мама пропали все личные вещи. Сегодня мы все личные вещи должны отослать домой, а я стал свои искать и не нашел, хотя мои вещи и оценены, но деньги за них я не получу, потому что наш старшина говорит, что кто знает что ваши вещи были у меня, вы их говорит может в Лодыжине оставили.
Мама если бы ты только знала, как я по тебе соскучился, с каким бы наслаждением я сейчас тебя бы увидел и поговорил с тобой, но этого конечно быть не может. Мама хотя бы ты прислала мне свою карточку. Я свою тебе прислать не могу, потому что из казармы никуда в свободное время не пускают, да если бы и пускали, то это свободное время бывает тогда, когда фотография в городе закрыта. Обо мне ты мама особенно не беспокойся, обрати лучше свою заботу о Коле, Вите, и старайся недопустить для них того же, что случилось со мной. Вите ты лучше советуй итти в военное училище. Лейтенанты в армии живут хорошо. Я сам раскаиваюсь, что из Лодыжина не пошел в школу, а отсюда это повидимому невозможно.
Вообще ты теперь привыкай мама к тому, что меня возможно больше совсем не увидишь.
Пока все милая мамочка.
Шурик
P. S. Здесь мама очень хорошая местность много садов и если бы лучше у нас было в казарме, и меньше занимались, то я бы перекрестился, если бы нас здесь оставили.
23/II — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Вот уже несколько дней, как я жду от тебя письма, но ничего не получаю. Нужели мама ты уже обо мне стала забывать. Я же ежедневно вспоминаю тебя. Может у вас там какое-нибудь несчастье и ты не можешь мне написать. Пиши мама, пожалуйста пиши, хотя немножко, много мне не надо. Каждый день я хожу в библиотеку и там с нетерпением ожидаю, когда будут раздовать письма, но каждый день я ухожу ни с чем и если бы ты знала с какой завистью я гляжу на ребят, которые дождались того, чего дожидаюсь я.
Может быть, ты не получаешь моих писем и не знаешь моего нового адреса, но это я думаю быть не может, т. к. я послал тебе уже три письма и хотя бы одно да должно же было дойти до вас. Сегодня мама у нас праздник, но он мало чем отличается от обыкновенного дня, разве только тем, что утром за чаем дали по маленькой булочке, больше пожалуй ничем, т. е. заниматься все равно пошли.
В связи с 22 годовщиной красной армии у нас предложили всем, кто хочет остаться на пожизненную службу в Красной армии. Я подумал о том, что ты и тетя Маруся советовали мне поступать в училище и теперь решил подать докладную о том, чтобы меня отправили учиться, думаю, хуже не будет. Как ты думаешь, мне кажется, что я знаю, а твое мнение для меня сейчас является законом, т. к. мне теперь кажется, что я живу мама исключительно только для тебя. Ты моей откровенности мама не удивляйся: с того времени, как я в армии, я во многом изменился.
Больше особенно нового у нас ничего нет.
У меня здесь мама пропали личные вещи. Хотя они и были оценены, но я почти уверен, что деньги мне за них на выплатят. Заниматься немецким и радио, как я хотел зделать, укогда уезжал в армию я не могу за полным отсутствием свободного времени, а когда оно бывает, очень мало, а во вторых, я всегда бываю так измотан занятиями в поле, что предпочитаю немного отдохнуть. Время свободного так мало, что даже утренние подъемы происходят по тревоге. Спим мы, как ты наверное знаешь, очень мало. Нормально для нас сейчас сон в 6 часов, но часто бывает, что и этих шести часов мы не спим.
Так вот мама сейчас я пишу и думаю: стоит ли мне итти учиться в училище, как бы не пришлость раскаиваться. И все же я решаю мама поступить.
Сегодня даже сейчас буду писать докладную на имя командира роты.
Ну вот мама пока все. Пиши ответ скорее, т. к. если я поеду, то могу твоего письма не получить. Напиши, что у вас нового, что с Жоркой и вообще где устроились все наши ребята, так-ли им пришлось, как мне или нет. Все это меня очень интересует и было бы хорошо, если бы ты обо всем этом мне написала. Также напиши свое окончательное мнение. Чтобы мне не приходилось больше колебаться: итти или не итти.
Жду скорого ответа.
Твой любящий сын А. Гнедин
24/II -1940 г.
Здравствуй, милая мама!
Сегодня 24 получил твою открытку и решил немедленно на нее ответить, хотя письмо писал только вчера. Мама, как я рад, что вам принесла некоторую пользу моя справка, а то ведь ее сперва не хотел посылать, думал что это совершенно ненужная для вас будет бумажка.
Мама совершенно излишне то что ты послала мне денег они мне мама совершенно не нужны, разве только немного для того, чтобы сняться, но на это денег нужно не много и я достал бы здесь.
Мама сегодня я также получил открытку от тети Маруси и в ней узнал тяжелую для меня вещь: Юра сломал себе ногу. Это было 11/2 месяца тому назад а я об этом до сего времени ничего не знал. Впрочем он уже начал поправляться и теперь он уже начал ходить. Сегодня т. е. уже 25/II мы идем в поход с 8 ч. утра и до 8 вечера и это письмо повидимому придется дописывать вечером потому что сейчас уже 8 часов и сейчас наши придут с завтрака и будет построение.
Ну пока все
Твой сынок А. Гнедин
26/II-40
Здравствуй, дорогая мама!
Имея сегодня время врезультате того что сейчас у нас идут политзанятия, я решил написать тебе письмо. Это ведь мама у нас единственная теперь с тобой связь, другой нет. Я пишу тебе письма очень часто, а получаю очень редко. Мама я опять хочу тебе напомнить, чтобы ты писала мне чаще. Твои письма для меня являются просто праздником.
Когда усталый прихожу с занятий и получаю письмо, то у меня пропадает плохое и подавленное нестроение, которое я приношу с занятий и я опять весел. Ты мама пожалуйста не думай, что это только красивые фразы, нет, это я все тебе пишу совершенно искренно. Вчера мама мы ходили в поход. В поле была мятель, а ходили мы очень много, и под конец похода я думал, что оставшиеся какие-нибудь километры до казармы не дойду, но вышло что я всетаки дошел. Я только одному мама все время удивляюсь как я до сих пор не заболею, и не только не заболею, но даже очень хорошо себя чувствую. Все же наши ребята, почти до одного, чем-нибудь да болели, конечно не серьезно.
Завтра мы идем опять в поход и этот поход будет продолжаться трое суток и все это время мы будем находиться в поле, а в поле сейчас выйти страшно — мятель.
Мама ты совершенно напрасно выслала мне денег, они, как я тебе писал, мне здесь совершенно не нужны. Без сладкого я уже привык почти обходиться и сахару, даваемого нам мне стало хватать, зато у вас наверно насчет сладкого дело обстоит плохо, у нас же в военторге почти всегда есть конфеты всяких сортов. Как я хотел бы послать конфет всем, но только к моему несчастью зделать совершенно невозможно. Ты мама просила меня сфотографироваться. Это я пожалуй зделать смогу, но только когда — не знаю, потому что все дневное время мы находимся в поле и если мне фотографироваться, то для этого нужно убежать с занятий, а за это нас греют очень жестоко.
Но ничего мама когда-нибудь и на нашей улице будет праздник. Меня только очень беспокоит, что вам там очень тяжело живется, нет хлеба, нет других пищевых продуктов. У меня же здесь насчет этого все обстоит благополучно, армию голодной не оставят. У меня, как я уже тебе писал, но я не знаю получила ты об этом известие, пропали личные вещи. Деньги же за них я получить не надеюсь.
Пока все.
До свидания Милая мама
Жду скорого ответа
Твой одинокий сынок А. Гнедин
29/II-40
Здравствуй милая Мама!
Как я уже тебе писал 27 утром, весь наш батальон отправился в трехдневный поход, в котором однако я не учавствовал по причине «натертости пятки». Сегодня ребята вернуться из похода и у нас начнуться нормальные занятия. За эти три дня я здесь хорошо отдохнул, делать совершенно было нечего и мы с оставшимися ребятами время проводили в собственное удовольствие. Сегодня всему этому конец. Очень жалко. Вчера я мама первый раз в жизни сел на лошадь верхом в седло и довольно здорово прокатился.
Когда я на ней ехал галопом по городу, то, т. к. я управлять как следует не мог, чуть-чуть не задавил одного дядька. Ух, мама, еслибы ты только видела, как мы с товарищем проехались, аж снег столбом и все прохожие смотрели с удивлением, но когда мама перешли с ним на рысь, то меня так стало подбрасывать, что я проклял тот момент, когда сел на лошадь, но в общем все обошлось благополучно и я к тому же еще получил удовольствие. Вчера ждал письма от тебя или от Юры, но ни от кого не дождался. Жду сегодня. Может быть сегодняшние ожидания будут удачнее. Сегодня думаю подать докладную (в училище). Я ее уже написал и только жду, когда вернеться командир роты. Мы отсюда, наверное, скоро уедем. Куда неизвестно, а жалко место хорошее да к тому же кажется начала налаживаться у меня с тобой переписка. Сегодня мне наверное будет нагоняй, за то что симулировал и не пошел в поход. Вчера мама я шатался по городу, т. к. начальства никакого не осталось; в городе я починил часы и купил конфет. В фотографию не зашел: боялся, что снимусь, а потом уедем и карточки остануться, а сняться не мешало бы. Вот если после пятого не уедем, то постараюсь сняться.
Сейчас я дневалю. Время 12 ч дня скоро наверное вернуться наши; хотели до обеда, не знаю успеют-ли.
В остальном все в порядке. Часто вспоминаю всех вас. Здорово соскучился по Лыски, ведь я его не видел уже почти полгода.
Жду ответа.
Твой сын А. Гнедин
5/III-40
Здравствуй, дорогая мама!
Твои письма я начал получать часто чему я очень рад и только хотел бы, чтобы так и впредь бы было. Также я получил несколько писем от тети Маруси и Юры. Писать особенно мне не о чем. Сообщаю тебе одну важную новость, что на днях, повидимому после 7/III-40 мы из Гадяча уезжаем, куда неизвестно, говорят что в Баку, насколько это верно незнаю. Но факт тот, что наднях мы уезжаем. Мама, как мне ни тяжело тебе сказать, но все же я сообщу, что твою давнишнюю просьбу сфотографироваться я до сих пор не исполнил и когда исполню — не знаю. Ну пока мама все. Я жив и здоров.
До скорого свидания
А.Гнедин
8/III-40
Здравствуй милая мама!
Вчера получил твою открытку и был раз несказанно.
В своем последнем письме я тебе писал, что мы 7-го уезжаем, но как видишь никуда мы не уехали, и когда поедем, неизвестно, так что ты письма продолжай писать по старому адрему. В наш взвод прибыл новый командир — молодой только что окончивший училище лейтенант. Человек он оказался ужасно дрянным и мы все его с трудом перевариваем, к тому же он почему то особенно невзлюбил меня, наверное потому, что я хоть и молод, но за себя все время постоять умею, и он при каждом подходящем случае докладывает обо мне командиру роты. В его взводе мне приходиться солоно, но я мама особенно этим не печалюсь, т. к. сегодня или завтра я перехожу в техническую роту, в которой, наверно, мне будет много легче. Ты мне пишешь, чтобы я отправился учиться на лейтенанта, нет мама, я этого не сделаю. Я тебе уже писал, что совершенно почти решил итти учиться и даже написал по этому поводу докладную, но эта докладная так и осталась у меня в кармане, там она и сейчас. В школу итти учиться я раздумал, не знаю почему, но раздумал, и я мама уверен, что поступаю правильно, лучше немного потерпеть, чем всю жизнь быть связанным.
У нас здесь сейчас идет окончательная формировка батальона. Многих ребят отправляют домой и я им мама завидую. Ужасно. Эх мама если бы ты знала, как мне хочется домой. Каждый день у меня в голове, как бы зделать чтобы попасть домой, чтобы дали отпуск, но на это очень и очень мало надежды. Ну пока мама все. Нового у нас ничего нет, но возможно скоро будет.
Твой неудачный сын А. Гнедин
P. S. Твои открытки я получал часто, но за последнее время что-то они стали реже.
Но пока до скорого свидания
8/IV-40
Здравствуй милая мама!
Давно я уж тебе не писал, но и от тебя давно не получал. Ты что-то мне стала писать мало, чем это объяснить я никак не могу понять, то-ли тем, что стала меня забывать, толи еще чем. Впрочем сегодня в библиотеке кажется есть мне от тебя открытка, но совсем в этом еще я не уверен. Мама, что там у вас твориться, что такое происходит с Витей. Неужели Уваровы так его испортили, что он из рук стал плохим. Ты ему передай от моего имени, чтобы он прекратил безобразие и опомнился, т. к. для него это может привести к плохим последствиям. Мама он всегда ведь был каким-то бесхарактерным и легко поддающимся всясческим влияниям, оказываемым на него другими, поэтому надо постараться сделать так, чтобы он прекратил особенно частые посещения Уваровых, ибо в противном случае они для него окажуться пагубными. Мама я тебя прошу поговорить с ним об этом от моего имени, а ему я как-нибудь об этом напишу письмо особо.
Мама, что с Колей, как он сейчас себя чувствует и помнит ли он меня, а то может быть так что приеду, а он меня не узнает. Ты ему скажи, чтобы он написал мне письмо, это для меня будет большая радость.
Ты меня просила мама, чтобы я сфотографировался, этого я пока не сделал, т. к. нас в город не пускают, но я все-таки 12-го надеюсь сняться, даже почти в этом уверен. Я себя чувствую хорошо и так же очень желал бы и тебе, потому что хорошее самочувствие у тебя от всяческих невзгод бывает наверное не часто. В общем у меня здесь все в порядке. Изменений в моей армейской жизни никаких нет. Кормят нас не плохо. Жаловаться на это не приходится. Сейчас у нас опять холодно. Выпал снова снег. Уже совсем растаявшая земля сейчас снова покрыта белой пеленой. Больше нового ничего нет. Пока мама до скорого свидания.
Твой сын А. Гнедин P. S. Вите скажи, чтобы он крепко подумал о своих действиях, ибо кроме плохого они ему ничего не дадут. Коле же скажи, чтобы он мне написал сам письмо, ведь он тоже теперь грамотный.
Жду писем.
15/IV-40
Здравствуй дорогая мама!
Сегодня получил от тебя открытку и письмо от тети Маруси, но его я пока что не прочел: в казарме очень паршивый свет, а тетя Маруся пишет довольно неразборчиво. Завтра прочту и сообщу, что она мне пишет . У меня нового ничего нет, все движется в том же порядке. 4-го нам прибывает новое летнее обмундирование, а то ведь мы ходили в одежде 2-ой и 3-й категории. После 1-го мая, в первых числах мая едем в лагеря.
12-го наконец ходил фотографироваться. К 1-му мая думаю получите от меня фотокарточку. Ну больше нового у меня ничего нет. Я здоров и даже все это говорят, что я стал поправляться, да и я сам думаю, что это так и есть.
Вобщем я чувствую себя хорошо, только бывает иногда очень скучно и нападает какая-то ко всему аппатия.
Мама я попрошу тебя прислать мне к 1-му мая тетрадей штук 5 тонких и 1–2 толстых, хорошо бы в кожанных переплетах, толстые тетради мне очень требуются, больше даже чем тонкие. Если ты мне пришлешь, то это будет хорошим подарком для меня к 1-му мая. Еще мама если у вас там есть в городе электрические фонарики, то купи мне обязательно, ибо из-за отсутствия такового я давно уже не хожу на ужин, а это идет во вред моему здоровью, ибо аппатит у меня очень хороший.
Ну пока все. До свидания Мама. Жду письма от Коли и Вити А. Гнедин
18/IV-40
Здравствуй дорогая мама!
Вчера получил твою открытку, в ней ты меня упрекаешь, что я редко стал тебе писать, это по моему мама неверно. Я пишу тебе каждую шестидневку, а иногда и чаще, так что твои упреки неосновательны.
У меня здесь все обстоит благополучно. Изменений никаких пока не предвидится, а поэтому писать часто мне просто не о чем. Наша армейская жизнь очень однообразна. Вобщем живу я неплохо, Дела мои также идут ничего, а вот у вас повидимому дела обстоят совсем иначе. Витька задурил, а это приведет в конце концов к паршивым последствиям. Для устранения всех этих неприятностей я лично советую тебе переехать, если будет возможность, куда-нибудь из Арзамаса, конечно лучше поближе к Москве, иначе Витька, находясь в такой «прекрасной» среде может совсем ошпаниться, как это чуть-чуть не случилось с Михайловым Борисом, когда они жили в Рязани. Дядя Миша так и говорил, что Борис там бы пропал, такая же плачевная судьба может и Витьку ожидать.
Мама я здесь живу хорошо, питаюсь также хорошо, поэтому денег ты мне не присылай, иначе я на тебя буду обижаться.
Пока все, до скорого свидания.
Твой сын А. Гнедин.
P. S. Если будешь посылать мне посылку с бумагой, то заодно пришли несколько носовых платков.
25/IV-40
Здравствуй, дорогая мама!
Вчера получил твою открытку и письмо. Вчера я также получил открытку от тети Маруси. Она мне пишет, что на дня их госпиталь распускают и она повидимому к майским дням будет дома. У меня здесь дела идут по старому, хотя у меня есть маленькая неприятность: это то, что в лагеря мы не поедем, а пойдем пешком, в полном боевом снаряжении, это то, что в лагерь мы не поедем, а пойдем пешком в полном боевом снаряжении, а это проделать нелегко.
Итти надо 120 км при полуденной жаре. В лагеря мы отправимся 4-го мая и прибудем туда в 3-дневный срок, делая каждый день в среднем по 40 км.
Мама в последнем моем письме я тебя просил прислать мне тетрадей и нос. платков. Эту просьбу я не отбрасываю, а к не йприбавляю еще пришли мне книгу телевидение и чернила для авторучки, также мама пришли мне тетрадь с алгебраическими задачами, конечно если ее не использовал Витя в своих целях.
Вот все что мне требуется. Посылку ты задержи, так как она может притти в Гадяч, а затем назад возвратиться, а подожди до тех пор пока я не пришлю нового адреса. Ну у меня нового больше нет ничего. Мама, как обстоят у тебя домашние дела, этот вопрос меня сейчас очень сильно волнует. Как с Витей исправился ли он или нет и как думает вести себя в дальнейшем. Ты мне писала, что он хотел уехать, так вот я тебя советую никаких препятствий ему не делать в этом, пускай едет куда хочет, так он мама гораздо скорее образумится когда увидет что остался один и что некому о нем беспокоиться, так что мой тебе совет дай ему полную свободу и волю в его действиях. Ну пока всего хорошего до скорого свидания дорогая мама.
А. Гнедин
30/IV-40
Здравствуй дорогой Коля!
Поздравляю тебя с 1-м маем и желаю тебе провести его как можно лучше.
Твое письмо я получил и был очень рад, что ты его мне написал. Я здесь живу хорошо, у нес здесь сейчвс уже лето, ходим в рубахах, а на деревьях уже появились листочки. Скоро мы поедем в лагеря. В лагеря нам Коля придется итти пешкодралом, но хорошо хотя то, что итти придеться наверное без винтовок. В лагеря мы пойдем после 1-го мая, чтсда 3-го или 4-го, так что писать письмо подожди немного, а то если напишешь, я его могу не получить.
Меня Коля очень радует, что ты стал лучше учиться, несмотря на то, что многно уроков пропустил по своей болезни. Я понимаю, что тебе сейчас стало труднее, но все-таки надеюсь, что ты в пятом классе не останишся на 2-рй год. Сегодня Вам я посылаю свою фотокарточку, в красноармейской форме. Она правда вышла не особенно хорошо, но за неимением лучшей я вам все же ее посылаю.
Ну Коля пока, всего хорошего. Напиши как себя чувствует мама и вообще пиши, что есть у вас нового в школе и дома.
Ну пока до скорого свидания Писать мне немного подожди.
Твой брат А. Гнедин
30/IV-40
Здравствуй, дорогая мама!
Вчера получил твою открытку, а раньше 2 дня тому назад получил твое письмо. Вчера я также получил письмо от Коли. Ему мама я особено был почему-то рад. Когда я его читал, мне было почему-то ужасно приятно и его ошибки, правда их было мало, доставляли мне какое-то наслаждение, говоря о том, кто их делал. У меня здесь все обстоит благополучно. Вчера наше отделение здавало все свои приборы и радиоприемники. 3-го мая мы наверное тронемся в лалеря, Позавчера нам выдали новую летнюю форму, так что сейчас мы ходим в пилотках и в рубахах. Перед выступлением в лагеря мы наверное здадим винтовки, это очень большое для нас облегчение.
В этом письме я посылаю тебе свою фотокарточку. Она правда вышла не особенно хорошо, но пересниматься было уже некогда, т. к. и эта была готова только вчера.
Деньги, которые ты мне выслала, я получил и их я мама употреблю на одно дело, на какое это пока пускай будет для всех вас секретом, впоследствие если оно у меня не расстроится я сообщу, а сейчас — молчок.
Ну больше писать кажется не о чем. Новое у нас здесь бывает очень редко, а о старом писать уже надоело.
Ты пишешь, что ничего не знаешь, что cейчас с тетей Марусей и где она сейчас находиться. Я вчера получил от нее открыткунаписанную ей 25/IV-40, и из нее вижу, что она находиться пока на старом месте, но на днях едет домой.
Впрочем, когда ты получишь это письмо, то от нее наверное получишь уже несколько. Очень приятно мне слышать, что средний братец стал образумливаться, а то судьба ему могла приготовить не особенно приятную дорогу. Но впрочем все хорошо, что хорошо кончилося.
До скорого свидания, мама А. Гнедин
P. S. Если еще не послала посылку, то из состава ее удали платки, т. к. вчера нам здесь их выдали.
10/V-40 г.
Здравствуй дорогая мама!
Вот я уже пишу тебе третье письмо, тогда как от тебя получил только одно. Ты что-то мама стала мне редко писать. Вот уже несколько дней как я тщетно жду от тебя письма. Ты мама была аккуратнее всех на связи со мной. От тебя я получал писем больше, чем от кого-то ни было. И чем это объяснить, что письма от тебя стали реже. Ну об этом ладно. Я думаю, что ты примешь мое замечание и исправишься. У меня здесь есть некоторые новости. Во-первых, до сих пор я пока остаюсь в сборной роте и ничего в ней не делаю. Во-вторых, через несколько дней мы повидимому покидаем Гадяч и уезжаем, как говорят, на юг — в Одесскую область, но это не точно, а что уезжаем, так это верно.
Сегодня в 8 ч. вечера комбат будет делать доклад о том, как себя вести при переброске батальона, так что сегодня я узнаю об отъезде поподробнее и завтра об этом напишу. В остальном никаких изменений нет. Сейчас я нахожусь в наряде у телефона в штабе и заодно исполняю иногда должность посыльного.
Ну пока всего хорошего. Скоро мне сменяться.
До скорого свидания, дорогая мама.
P. S. С нетерпением жду письма.
13/V-40
Здравствуй, дорогая мама!
Мама, что такое случилось, почему я перестал получать от тебя письма.
Вот же прошла целая, а может быть больше, неделя, как я от тебя ежедневно жду письма.
Я мама продолжаю находиться в сводной роте и что будет со мной в недалеком будующем, я не знаю. Повидимому, наша сводная рота остается в Гадячи, будет здесь передана в новый, только что сформированный саперный батальон, т. к. наша сводная рота находиться при 281 О. С. Б. , как сверхштатная. Сейчас я нахожусь в наряде у телефона, а до обеда учавствовал в погрузке. Наш батальон из Гадяча уезжает и забирает с собой все, что только возможно. Как сказал капитан все до последней щепки. Ходят слухи, что они едут на Кавказ. Куда мама мне тоже очень хотелось бы попасть, но для этого нужно быть в штате старого батальона, т. е. для меня в школе, а в школе мне находиться не хочеться, итак я повидимому пока остаюсь в Гадяче. В основном у нас нового ничего нет. Пиши мама скорее, пиши, как себя чувствуешь. Я чувствую себя сейчас прекрасно. Начал поправляться.
Ну пока до скорого свидания, дорогая мама.
А. Гнедин
15/V-40
Здравствуй, дорогая мама!
Письма я от тебя до сих пор я так и не получил. Я думаю, что письма от тебя пропадают в дороге, потому что я не могу и подумать, что ты перестала мне писать. Я же тебе пишу как видишь довольно часто. У меня здесь опять есть некоторые новости. Сегодня нас, т. е. сводную роту передавали новому батальону. Старый на днях выезжает. Новый батальон тоже саперный и его номер 197. таким образом за какие-нибудь 6 месяцев моей службы я уже побывал в нескольких частях. Остаться здесь мне нравиться, но только неприятно, что в новом батальоне. Когда поедем в лагеря — неизвестно. Мама я очень прошу тебя выслать мне бумаги и особенно 1–2 толстых тетрадей с коленкоровым переплетом. Адрес мой пока старый. В остальном новостей нет, но скоро будут., т. к. до сих пор пока неизвестно, в какую роту я попаду.
Ну пока до скорого свидания, дорогая мама. Жду скорого ответа. Я мама начинаю о тебе беспокоиться. Уж не заболела-ли ты.
Твой сын А. Гнедин
P. S. Мама пришли если можешь учебник по автомобилю или вообще что-нибудь об автомобиле.
18/V-40 г.
Здравствуй, дорогой Коля!
Я на тебя Коля сильно серчаю. Как же ты такой большой и не можешь ответить мне на мое письмо, которое я тебе послал. Если ты мне не напишешь и на это письмо, то я на тебя еще больше буду сердиться. Лучше пиши скорее пока я совсем не осерчал. Коля, а что случилось с мамой, почему она перестала писать мне письма, может быть она заболела, а ты даже не можешь мне об этом сообщить. Маму Коля нужно жалеть, особенно сейчас, когда она себя плохо чувствует, а работает много. Пиши Лыска мне скорее. У нас здесь сейчас тепло. Сады, которых здесь очень много, все расцвели. Сейчас у нас уже можно купаться. Я себя Коля чувствую хорошо, а ты как себя чувствуешь.
Не ослаб ли ты после болезни. Если летом вздумает ко мне ехать мама, то ты обязательно с ней приезжай. У нас здесь много арбузов, дынь и еще больше яблок. Значит уговорились с тобой, что летом ты ко мне приедишь в гости. Ну будь здоров.
18/V-40 г.
Здравствуй, милая мама!
Мама, я очень сильно о тебе беспокоюсь. Сейчас я прямо-таки не знаю, что и думать, что так долго не получаю от тебя писем. Может быть ты сильно заболела и не можешь писать, тогда попроси кого-нибудь, чтобы они написали о твоем состоянии. Мама, прошу, если ты в состоянии писать, то пожалуйста напиши скорее. От тебя писем я не получал вот уж наверное с полмесяца, тогда как полмесяца тому назад я получал от тебя их почти через каждый день, поэтому мама я сильно склонен предполагать что с тобой или с почтой (что мало вероятно, т. к. до этого времени письма от тебя я получал аккуратно) что-то случилось. Если еще два дня не получу от тебя письма, то тогда посылаю тебе телеграмму. Мама, я еще раз прошу, пиши скорее мне весточку о своем состоянии здоровья. Сейчас здесь я себя чувствую как все равно всеми забытым. Письма не получал не только от тебя, а вообще за последние 15 дней я не получил ни одного письма ни от кого. Все это мне что-то кажеться странным.
У нас здесь сформировался новый батальон. Старый 281 О. С. Б. в полном составе, за исключением сводной роты, из Гадяча уехал, а на смену ему приехало новое командование и организовало здесь новый 197 О. С. Б.
Сейчас я нахожусь в 1-ой саперной роте 197 саперного батальона.
Новое командование взяло, как говориться, нас в ежовые руковицы. Сейчас уже из наших ребят есть арестованные и не один. Вольной нашей жизни, которая была в старом батальоне, пришел конец, теперь опять подцепят мне лопату и заставят каждый день ходить на тактические занятия. Одно только есть утешение, это то, что сейчас не зима, а поэтому занятия не так уж страшны.
Заниматься пока еще не начали. Займемся после выходного.
Мама, если не послала мне посылку с бумагой, то включи в нее мою одну книжку наз. она «Математическая хрестоматия» Игнатьева.
Ну пока мама все. Пиши скорее хоть пять слов.
До скорого свидания мама.
Твой старший сын А. Гнедин
P. S. Напиши как часто получаешь от меня письма.
19/V-40
Здравствуй, дорогая мама!
Вчера наконец я дождался от тебя долгожданной весточки. Я уже начал сильно беспокоиться, так долго не получая от тебя писем. Объясни мне пожалуйста, чем это все объяснить, что ты так долго мне не писала. Я тебе написал уже несколько писем. Мне здесь очень приятно слышать, что Витя образумился и перестал дурить, но плохо то, что вместо одной неприятности стала другая — перестал заниматься Николай. Пускай образумившийся братец поможет в учебе еще не вставшему на путь истинный.
У меня здесь все пока впорядке. Я как тебе теперь известно, нахожусь в новом батальоне. Старый несколько дней тому назад из Гадяча выехал.
Командование нового батальона очень строгое и сразу же взяло нас в руки.
Время свободного опять повидимому не будет, хотя рабочий день сокращен до 10 часов, но они так распределены, что что оставшегося свободного времени как-то не видно. Мой адрес старый, только изменен номер батальона: не 281, а 197. Поэтому посылать можешь смело в полной уверенности, что они дойдут по адресу. Я повидимому здесь остаюсь и на лето, в лагеря мы наверное не поедем. Ты мама справляешься, можно-ли тебе приехать ко мне повидаться. Для меня твой приезд был бы большой радостью, но я боюсь, что тебе встанут на пути некоторые трудности, в результате которых ты будешь неудовлетворена проведенным своим отпуском. Трудности эти такие. Трудно найти место, где бы ты могла оставаться пока будешь в Гадячи, будут наверное немалые денежные расходы, потом мама видиться с тобой даже если ты будешь в городе придеться очень мало, только в свободное время и то, если отпустят. Это я говорю потому, что здесь уже были случаи, когда не пускали бойцов к приехавшим в город их женам. Поэтому все это обдумавши я пришел к выводу, что трудности, которые тебе придеться преодолеть, чтобы повидаться со мною не будут стоит радости свидания. О всем этом мама ты хорошо подумай, ибо твое здоровье для меня дороже всего, а потом уже принимай решение ехать тебе или нет. С другой стороны здесь очень мама хорошо — сосновый лес, река, летом как-раз в твой отпуск здесь будет очень очень много фруктов. Весь Гадяч утопает в садах.
Место это считается курортным. Ну пока всего хорошего. Если примешь решение ехать, то сообщи когда и на сколько.
Ну пока все мама. Писать больше не о чем.
До скорого свидания милая мама!
Буду с нетерпением ждать от тебя ответа. Мама ты может быть получишь путевку куда нибудь в Крым, ты по моему давно это заслужила, тогда бы и заехала по пути ко мне, а ехать нарочно я думаю мама нецелесообразно. При теперешней жизни… [окончания письма нет]
21/V-40
Здравствуй, дорогая мама!
Как уже тебе известно твою открытку я получил и тут же на нее ответил.
Таким образом это письмо будет как сверхсрочное. У меня здесь пока все по-старому, никаких перемен нет и не придвидется. Я, как тебе уже известно, сейчас в саперной роте и повидимому в ней и останусь, т. к. новый батальон в своем штате не имеет ни одного связиста, а тем более радиста, да если даже он и будет иметь связистов, то я сам не соглашусь им работать, т. к.
связисту приходиться таскать катушку, которая довольно тяжелая. Если к тому же учесть, что нужно ходить при полном боевом, другое дело радист, но надеяться на что, что в батальоне будет радист не приходитс, таким образом, мне придется остатся в саперной роте. До зимы как-нибудь в ней позанимаюсь, а когда придет зима, то будет видно, что нужно будет делать, да к тому времени могут случиться и другие перемены: в армии они очень часты, так что сапером может быть мне и не придеться быть. В таком же положении, как и я, находяться все люди, оставшиеся здесь после старого батальона. Очень много из оставшихся работали в старом батальоне в специальных подразделениях: в техроте, в парковой роте, в переправочном взводе и др. Все они как и я теперь находяться в обыкновенной саперной роте, так что мне не особено обидно, ибо в саперы попал не я один.
Сейчас у меня будет опять много занятий, как и зимой. Батальон находиться пока еще на военном положении, поэтому заниматься придется очень много.
Мама, я тебе писал, что 50 руб. денег я истрачу на одно какое-то дело, так вот на это дело я не истратил их, ибо у меня сорвалось. Что это было за дело я тебе лучше совсем не скажу, потому что ты будешь сожалеть о моей неудачи.
Мама я тебе пишу письма очень часто, но от тебя что-то стал получать редко.
Сейчас, когда пишу тебе это письмо, я нахожусь в наряде. Пишу в 6 часов утра, а 8 мне сменяться. Ночь сегодняшнею не спал, так что сразу же после завтрака завалюсь спать до обеда.
Ну пока всего хорошего. За Колей нужно бы сейчас как следует последить и заставить его заниматься. Чтобы не пришлось здавать испытания осенью, да к тому же летом заставить его заниматься будет очень трудно... Ну пока всего хорошего. До скорого свидания милая мама. О том мама стоит-ли тебе ехать ко мне, чтобы повидаться, я тебе уже писал, как следует тебе поступить, поэтому тебе будет виднее.
Ну всего хорошего мама!
Твой сын-красноармеец А. Гнедин
27/V — 40 г.
Здравствуй, мама! Сегодня получил твое письмо и был ему очень рад, т.к. за последнее время письма от тебя получал довольно редко. Мама очень мне не нравиться, что ты опять начинаешь болеть, я боюсь, как бы это не привело к очень плохим результатам: здоровье-то у тебя очень слабое. Старайся мама меньше утруждать себя хотя бы дома. Заставляй домашние работы делать ребят.
Старайся мама сберечь свое здоровье, а то его у тебя хватит не на долго.
Ко мне приезжать летом , пожалуй мама тебе не стоит. Стоит-ли ехать за 2000 км, для того, чтобы видиться каких-нибудь несколько часов. Лучше поезжай к тете Марусе и постарайся устроиться где-нибудь поблизости от нее, т. к. вблизи с ней я думаю тебе будет легче. Я нахожусь все в первой роте.
На связь надежды никакой нет, ибо и связи-то при батальоне не существует.
Заниматься опять приходиться не мало, но сейчас гораздо легче чем было зимой. Пока мама все. Новостей у меня никаких нет. Писем, кроме тебя и от Коли не получал. Скучаю. В остальном все по-старому.
До скорого свидания, милая мама!
P. S. Мама, я тебе уже писал, вышли пожалуйста, если есть, мне бумаги и пару катушек: белую и черную и если у вас в Арзамасе есть, то кусок туалетного мыла.
30/V — 40 г.
Здравствуй, дорогая мама!
Я пишу тебе с некоторым опозданием на твою открытку и за это очень извиняюсь.
У меня здесь имеются новости. Завтра в 6 утра начнется погрузка батальона в лагерь, так что с завтрашнего дня местопребывание у меня будет иное, но это не значит, что тебе не надо мне писать. Писать продолжай по старому адресу, т. к. письма все равно будут доходить по назначению. В остальном изменений никаких нет. Все обстоит по старому. Мама я тебя очень прошу прислать мне бумаги, а то скоро мне совершенно не на чем будет писать.
Пришли мне тетрадей и две из них обязательно толстых в клиенчатых переплетах постарайся достать их. Также пришли книги, о которых я тебе писал. Я себя сейчас чувствую прекрасно, того бы и тебе желал. Но как видно ты таким прекрасным настроением не обладаешь сейчас. Это очень известие неприятное, хорошо хоть то, что перестал дурить средний братец. Младшему же устрой от моего имени проборку за то, что не здал арифметику. Твое решение о переезде из Арзамаса я всецело одобряю, и только желаю, чтобы это скорее произошло и чтобы ты жила вместе с тетей Марусей. Пока все. До скоро свидания, милая мама. А. Гнедин
Почтовый адрес: УССР г. Лубны Полтавской обл. Лагеря. 581 с/п. 8-я рота
12/VI-40
Здравствуй, милая мама!
Сегодня получил твое письмо от 5/VI-40. Ему я был очень рад, т. к. думал, что письма от тебя не буду получать до тех пор, пока ты не получишь мой новый адрес. Письмо твое пришло на саперный батальон, а я сходивши туда получил его. Мама, я уже тебе писал, что я переведен вместе со всеми бывшими саперами в пехоту. Вчера я уже ходил на занятия. Заниматься конечно трудно, во много раз труднее, чем в саперах, но я мама молод и думаю, что выдержу их. 24/ VI-40 будет поход на 300 км. Мы пешком пойдем в Киев и там будем заниматься на тактических занятиях. 100 км мы будем итти с показными боями, вообще первые 100 км будем проводить в учении, а остальные 200 км пройдем маршем. Думаю, что сначала будет мне трудно, т. к. еще ни в одном походе я не учавствовал, а поэтому тренировки не имею, меня нисколько не беспокоит, т. к. если устану, то просто-напросто сяду на машину и приеду в Киев еще раньше, чем придут туда товарищи. Я мама очень крепко думаю, как бы вырваться из пехоты. Но повидимому это для меня невозможно, т. к. ничего хорошего никак еще не придумал...
Кроме того мама, на Юго-Западе обстановка обостряется. Румыния начала шалить. Вот даже говорят был 2-часовой бой. Все мои старые товарищи 281 О.
С. Б. находятся на румынской границе. Полк, в котором я сейчас нахожусь, фактически весь находится тоже на границе. Оставшихся людей от всего полка очень мало, я думаю, что и мы туда же скоро попадем... До скорого свидания, Мама! Твой сынок А. Гнедин
[Письмо брату 13 лет]
23/VI-40 г.
Здравствуй, Коля!
Что же ты опять перестал мне писать письма? Или ты забыл, что у тебя есть старший брат Шурик. Необходимо тебе вспомнить о нем, и сейчас же сесть за стол и написать ему письмо. Испытания у вас уже закончились время свободного у тебя теперь много и написать письмо для тебя как говориться раз плюнуть. Значит договорились с тобой, что как только ты получишь это письмо, так сейчас же напишешь мне письмо. Тогда у нас с тобой дела пойдут хорошо.
Ты будешь мне писать письма, я тебе. Ты будешь мне писать, как проводишь лето, как ходишь ловить рыбу, купаться, да мало ли летом различных удовольствий. Я же буду тебе писать как служу в Красной армии и защищаю нашу Великую родину. У нас здесь сейчас тепло. Живем мы в лагерях в палатках. Ты в палатках никогда ведь не жил. В палатках спать хорошо — не жарко. Недалеко от наших лагерей находится большой-большой лес, который от нас тянется до самой Польши. В этом лесу очень много зайцев и грибов, хотя грибов я еще не видал, но зайцев видел много раз. Сейчас я снайпер, т.е. такой стрелок, который может пулей попасть в воробья за 100 и даже 500 метров, а вот когда нас совсем выучут, то тогда я буду попадать из винтовки куда только ты захочешь. Сейчас мы много стреляем и стреляем не из малокалиберной винтовки, а из настоящей боевой. А еще и боевой-то необыкновенной. У нашей винтовки есть труба, в которую посмотришь и мишень увидешь так близко как будто она находится на за сто метров, а за двадцать пять. Когда я приеду домой, то обязательно куплю винтовку и мы с тобой будем ходить охотится в лес на зайцев. Ну, Коля, мне писать больше не о чем, ну а вот ты уж напиши мне побольше. Пиши мне про все. Напиши, как себя чувствует мама. Здорово она болеет сейчас. Напиши, когда ты с мамой поедешь к Михайловым. Ты ее дома поторапливай, чтобы скорей ехать в Москву. Пускай она поскорее вылечится, да и для тебя лучше будет, если она поедет скорее. Ты побываешь в Москве. Ты ведь там не был. Сходишь с Юрой в Зоологический сад и увидишь там настоящего льва и слона, а то ты только их видел на картинках.
Ну Коля пиши скорее, если не напишешь я на тебя осерчаю.
Твой брат Шурик.
Пиши смотри скорее.
23/VI-40 г.
Здравствуй милая мама!
Сегодня получил о тебя письмо от 18/VI-40 Сейчас я, мама, очень на себя зол, что нужно мне было тебя тревожить. Ну перевели в пехоту, так что ж. К тому же в пехоте сейчас я фактически не нахожусь. За мое письмо пожалуйста мама меня прости, его я написал только потому что было в то время уж очень у меня нехорошее настроение под влиянием перевода. В пехоте, в 8-й роте, я пробыл всего пять дней и на занятия ходил всего только один раз. Сейчас же я нахожусь в команде снайперов, собранной на летний период и наверное в ней пробуду до конца лагерной учебы. Как ты видишь, мне опять повезло я попал в такую команду, занятия в которой самые легкие из всех занятий нашего полка.
Встаем в 5 ч. утра и после политинформации и завтрака отправляемся на стрельбище, где занимаемся до обеда, или вернее валяем дурака, поэтому мама я тебя совершенно напрасно напугал: сейчас я нахожусь в очень хорошем положении, за меня мама не беспокойся мне сейчас легко, а вот о своем здоровье ты побеспокойся, да не просто побеспокойся, а возьмись за это дело серьезно, В отпуск ко мне поэтому не приезжай ни в каком случае а как только его получишь, сейчас же ехай в Москву и под руководством тети Маруси принимайся за свое лечение. Было бы для меня тяжелым ударом, если бы случилось то, что тебе писала тебя Маруся. Ты мама сейчас работай как можно меньше: отработай положенные часы и иди домой на отдых, а то ведь ты такая, что к своим положенным часам еще столько же прибавишь. Мама, я просто прошу: не приезжай ко мне, т. к. это для тебя будет совсем не радостная встреча, а встреча будет очень печальна, после которой может случится большое несчастье. Мама, ехай обязательно в Москву и за два месяца вылечивайся.
Я тебе писал, что хотел ехать на халтуру в школу, теперь дело это все я выбросил из головы и совсем об этом не думаю. В училища вообще ни в какие я поступать ни в каком случае не буду: хватит мне с того, что я уже увидел и узнал из лейтенантской жизни. К нам попадали совсем молодые лейтенанты с 20 и один был с 21 года. Из разговора с некоторыми из них да из самой ихней военной жизни видно, что приходится в несколько раз труднее, чем нам.
Очень хорошо, мама, что ты наконец-то послала мне тетрадей. Я их давно уже ждал, т. к. нужда в них не уменьшилась, как я сначала думал, когда писал тебе после своего попадания в пехоту. Бумага мне сейчас все равно нужна и за нее я тебя очень благодарю, а вот насчет денег я недоволен. Посылать их тебе совершенно не следовало, я и без них здесь чувствую себя неплохо, а тебе бы в твоей поездки они очень бы пригодились, поэтому мама, когда их получишь назад, ни в каком случае обратно мне не посылай а помни, что и без денег я могу обойтись, тебе же они нужны будут на твое лечение. Пока. Кажется все.
Мама, узнай у тети Маруси, почему я от нее не получаю ни одного письма. Ей же я писал. Сердита что ли она на меня или еще что там есть. Вобщем разведай в чем тут дело. Сегодня я ей еще попробую написать.
Пока мама все.
Я себя сейчас чувствую прекрасно и очень желал бы чтобы такое настроение было у тебя.
До скорого свидания мама!
Твой сын Шурик.
P.S.Находясь здесь, я получил от Вити письмо, но ему не ответил, ты ему скажи, что если он хочет держать со мной переписку, пусть письма пишет немного повежливее, а на такое, какое я от него получил, я отвечать не буду.
Все
С красноармейским приветом
1/VII-40 г.
Здравствуй, дорогая мама!
Опять ты обещала мне писать чаще и опять в твоих письмах задержка.Несколько дней назад я получил письмо от тети Маруси. Она мне писала, что ищет место, где бы тебя устроить на работу, а теперь повидимому это уже не нужно, потому что по новому закону едвали удасться тебе оставить прежнее место и перейти в другое.Таким образом повидимому тебе мама придется остаться в проклятом Арзамасе. Напиши, мама, что ты думаешь теперь делать и будешь ли пытаться устраиваться на работу в Москву.
У меня все попрежнему, только закон коснулся и нас. Работаем тоже неделю. Твой перевод на деньги я получил и если говорить правду, я им рад, т. к. у меня нехватало денег для одного дела. Какого мне очень хочется оставить в секрете, но дело точно такое, о котором я тебе писал раньше и которое тогда у меня сорвалось. К нам мама приехало очень много преписников, так что в лагерях даже стало как-то тесно. Но это для нас ничего, т. к. сегодня мы — снайперска команда, переезжаем на стрельбище и там будем жить до конца лагерей. Пока мама все. Сегодня, если будет время, напишу письмо поподробней, так как писать есть о чем. До скорого свиданья, мама! Твой сын Шурик. Мой несколько измененный адрес: г. Лубны Полтавской области Лагеря. 581 с. п. Команда снайперов. Гнедину А. Е. Пиши по нему обязательно, т. к. по старому адресу я письма могу не получать.
[штамп на письме 13.07.1940 Лубны]
Здравствуй, дорогая мама!
Вчера получил от тебя открытку. Вчера я также получил письмо от Коли.
Это письмо наверное не застанет вас в Арзамасе, так как Коля мне пишет, что скоро вы должны ехать к Михайловым. Но все же я пишу пока по старому адресу: может быть к этому времени не уедешь. У меня новостей никаких нет, да они что-то пока и не предвидятся. Позавчера, занимаясь по тактике, я поймал живую белку, которая меня здорово покусала, но это тебе не интересно, эти подробности интересны для Коли. Твой перевод на деньги я получил уже давно, но денег по нему и по сей день не получил: На счет таких дел здесь великий бардак.
Я себя чувствую хорошо, занятия легкие. Начальник команды у нас хороший и с ним у меня очень хорошие отношения. О чем же еще писать я прямо таки не знаю. Все новости я тебе уже сообщил раньше, других еще не некопилось. Хотя есть одна новость: к нам уже пришел новый молодой набор и я уже теперь становлюсь таким образом старослужащим. Да мама уже почти 8 месяцев как я в армии, а через 16 я, может быть буду уже дома. Пока мама все.
До скорого свидания.
Твой сын Шурик.
14/VII-1940 г.
Здравствуй, милая мама!
Уже несколько дней, как я получил от тебя письмо, а ответа до сегодняшнего дня так и не дал. Часто писать конечно хорошо, но беда в том, что не о чем писать. Даже вот сейчас, прождавши несколько дней после твоего письма, в ожжидании новых событий, я все же не нахожу определенной темя для своего письма. Ну раз взялся писать, надо что-нибудь да написать.
Я здесь живу по-старому, нахожусь в команде снайперов, хотя упражнений по стрельба не выполняю и не выполняю только я один. Многие ребята выполнили уже пятое упражнение, тогда как я до сих пор не выполнил и первого упражнения, но несмотря на это меня из команды пока не выкуривают, да наверное до конца лагерей, т. е. до конца сбора команды и не выпроводят. В команде же не житье, а малина. В позразделениях сейчас особенно тяжело в связи с только что поступившим приказом наркома обороны о мерах повышения воинской дисцилины. Приказ этот говорит, что в случае опоздания военнослужащего в свою часть на 2 часа то он предается в первый раз товарищескому суду, а во второй раз его судят и отправляют или в дисциплинарный батальон или присуждают к 6 годам тюремного заключения. Если же военнослужащий опаздывает в свою часть на сутки, то это считается дезертирством и карается высшей мерой наказания, 10 годами заключения или расстрелом. В связи с этим приказом многие ребята повесили головы. Приказ действительно слишком строг. Это признают даже средние командиры. Сейчас в лагерях у нас очень много преписного состава, призванного на 45 месяцев.
Сейчас также к нам уже прибывает молодое пополнение, которое наверно к концу лагерей и будет составлять основное ядро дивизии, а нас кадровиков почти второго года службы, наверное отправят куда-нибудь к границе. Но пока об этом ничего не слышно. Поход, про который я тебе писал, до сих пор почему то не состоялся повидимому ждут каких-то событий. Твою посылку до сих пор я не получил и очень по этому делу сожалею, т. к. бумаги у меня почти уже нет и скоро писать уже не на чем будет. Мама, напиши, какое действие произвел на вас закон, постановленный профсоюзами. Тяготит-ли он тебя и не помешает ли он тебе переехать работать к Москве. У нас, в армии, тоже введена семидневная неделя, так то выходные дни бывают теперь по воскресеньям, а рабочий день не сократили до 8 часов в день, он и до сих пор остается пока 10 часовым.
Мама, я все же рад, что тебе не дали до меня в военкомате направление: поездка ко мне сильно бы отразилась на твоем здоровье и могла бы привести к пагубным последствиям. Ничего мама скоро увидимся: еще осталось служить немногим больше половины. Почти половину срока отслужил. Надеюсь, что мне не придется служить три года, хотя основания есть на продление моей службы.
Кажеться, все описал, что нужно мне было и что тебя интересовало, хотя нет, еще не все: совсем было позабыл тебе напомнить, что скоро будет мое день рождения, и в такой день мне хотелось бы, чтобы ты дома чем-нибудь меня вспомянула и мне написала бы, как проходил день моего рождения.
Вот теперь уже все, а поэтому я письмо свое заканчиваю. До свидания, мама! Скоро может быть увидемся, а теперь пока до скорого свидания.
Шурик.
21/VII-40 г.
Здравствуй, милая мама!
Вот уже несколько дней, как я не получаю от тебя писем, и сильно по тебе скучаю. Твои письма приближают тебя ко мне и ты уже не кажешься так далеко от меня расположенной, поэтому я тебя прошу, чтобы ты почаще о себе вспоминала. Жизнь моя протекает по-старому, изо дня в день одно и то же, так что по сегодняшнему дню можно сказать, что тебя ожидает завтра.
Нового у нас тоже ничего нет, если не считать того, что стали ходить слухи об нашей отездке из лагерей 27/VII-40 на Кавказ на турецкую границу.
Пожалуй будет новостью и то, что я стал выполнять упражнения по снайперской стрельба, хотя и не особенно хорошо. Приписников, после выходного дня отпустят домой. Уже и сейчас некоторых отпускают. В лагерях скоро повидимому останутся только новички те что недавно в армии. Мы — кадровики, если не в конце этого месяца, то в конце лагерной жизни тоже уедем куда-нибудь поближе к границе. Сейчас весь наш полк находится на трехдневном тактическом учении.
После выходного он вернется и тут начнется отправка приписников домой.
Я здесь чувствую себя хорошо. Отношение к нам командиров — хорошее. Все ребята из полка нам завидуют и многие хотели бы стать снайперами. Сейчас, мама, как я уже тебе написал, я стал выполнять упражнения, вот если все их мне удастся выполнить на «отлично», то осенью меня отпустят домой в отпуск.
Если же не выполню, то с отпуском придется год подождать. Выполнить же упражнения, особенно боевые, очень трудно, но все же возможно и может быть мне посчастливится их преодолеть.
Сейчас я пишу и думаю, что это мой напрасный труд, т.к. ты с Колей наверное уже выехала к Михайловым. Мама уже больше года как я не был дома, в Арзамасе и как бы мне не был противен этот город, но сейчас бы я в нем побывал с удовольствием. Тут же не смотря на то, что нас очень много, я все же чувствую себя одиноким .
Очень мне тоже хотелось бы побывать у Михайловых и всех их повидать. К ним тоже я очень привык и чувствовал у них себя как дома. Сейчас же я от всех вас так мне близких, нахожусь за тысячу верст и в первый раз за всю жизнь буду проводить свой день рождения вне дома. Надеюсь, что вы все не позабудете в этот день меня вспомнить.
Пока мама все.
До скорого свидания, мама.
P. S. Что-то долго мама я не получал от тебя посылки с бумагой.
Повидимому с ней в дороге случилась авария и она до меня не доползла, а бумага мне сейчас была бы очень к стати. Ты может быть несколько штук пришлешь мне так, как посылают книги, т. е. наложенным платекжом. Они дойдут скорее и вернее.
Ну мама до скорого свидания твой Шурик.
24/VII-1940 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера вечером наконец получил от тебя открытку от 19.VII. Уже больше недели как я вообще ни от кого не получал писем. Ты мама тоже стала писать что-то очень редко, но это я думаю явление временное, которое объясняется твоей сильной загруженностью в работе. Вчера мама я также получил тетради.
Долго же они шли. Я уже думал, что они пропали, и вот вчера я их дождался. И сказать по-правде они подоспели как раз ко времени, ибо я уже писать стал на чужой бумаге.
Я себя чувствую хорошо, занятия у нас по сравнению с другими подразделениями очень легкие. Все ребята нам очень завидывают.
Сейчас я пишу тебе письмо во время занятий. Сейчас мы занимаемся незаметным подползанием к огневому рубежу, а после того как это усвоим, будем стрелять боевые упражнения. Сейчас наш лейтенант пока этому тренирует младших командиров, за которыми наблюдаем мы.
В остальном у нас ничего нового нет. Сейчас также у нас происходит усиленный набор в нормальные училища.
Из нашей команды несколько человек уезжают, пробовали также и меня сагитировать, но я наотрез отказался. Конечно я знаю, что меня не заберут насильно туда. Но такие случаи у нас сейчас уже есть. Один боец из нашей команды уезжает не по своему желанию, а по приказанию, полученного из штаба.
О чем еще тебе мама писать я не придумаю и если я не описал что-нибудь из интересующих тебя вопросов, то на них отвечу позднее, когда узнаю, что именно тебя интересует.
Осенью я наверное уже в Лубнах находиться не буду. Уже и сейчас в Харьковском военном округе осталось всего только четыре дивизии вместе с нашей, остальные находятся где-нибудь в Латвии, Литве или Бессарабии.
Между-прочим, прежняя дивизия, в которой я был раньше, сейчас находится в Бессарабии, а наш бывший саперный батальон даже входил туда первым. Нам же пророчат к зиме турецкую границу. Поэтому в нынешнем году может быть удасться покушать кавказских фруктов. По-правде сказать, я рад тому, что к зиме мы думаем переехать южнее, а то зима прошедшая нагнала на меня достаточно страху, так что у меня нет никакого желания еще подобную же переживать, да еще в пехотинских условиях.
Вот мама все, что мне хотелось тебе написать.
Очень мама я жалею, что тебе дадут так поздно отпуск. Во время начала занятий едва-ли удасться тебе устроиться около Москвы, а устроиться тебе надо бы, т. к. здоровье твое повидимому не в очень-то хорошем состоянии. В этом, да еще по многим причинам, Москва и близость тети Маруси крепко бы тебе помогли. Поэтому, мама, ты все же попытайся устроиться, ибо в дальнейшем это тебе крепко поможет.
Ты мама пишешь, что через год я буду дома. На это я тебе приблизительно могу ответить. По всей вероятности, мне придется служить, как это для меня ни тяжело, не два года, а три. Об этом все говорят, начиная [от] бойцов и кончая лейтенантом. Я со своей стороны приложу все усилия, чтобы не быть в армии лишнего года.
Ну пока мама до скорого свидания.
Твой сын Шурик
11/VIII — 40 г.
Здравствуй мой братец Лыска!
Твое письмо я вчера получил и им был очень и очень доволен. Особенно мне было интересно, как вы с Уваровым сторожили с ухватами дом, а потом не выдержали и заснули. Ты, Лыска, пишешь, что у Вас уже стало холодно и купаться нельзя. У нас наоборот сейчас очень жарко и мы в выходные дни ходим купаться. В нашем лесу тоже очень много грибов, но их не с чем жарить, а поэтому мы их не собираем. Яблок у нас тоже много и я их ем сколько в меня влезает.
Ну Лыска больше писать некогда. Будет свободное время еще чего-нибудь напишу. Ну Лыска пока всего хорошего. Желаю тебе, чтобы ты испытания здал и перешел в пятый класс. До свидания Коля. Шурик.
11/VIII — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Пожалуйста прости меня за то, что так долго тебе не писал. Теперь буду стараться, чтобы писать чаще. Вчера я получил от Лыски письмо, а позавчера от тебя две открытки. От Михайловых я не получаю ни одного письма вот уже больше месяца. От тебя я также стал письма получать редко.
Я живу по прежнему на стрельбище, в снайперской команде. В конце этого месяца у нас будет проверка. Будет проверять нашу стрельбу специальная дивизионная комиссия. Если во время поверки я покажу хорошие результаты, то возможно отпустят домой в отпуск.
Сейчас наша дивизия здорово уменьшилась. Приписников всех отпустили домой, кадровиков у нас немного. После лагерных сборов мы повидимому попадем на Кавказ, на турецкую границу. Сейчас нас помаленьку приучают к сухой пище, которая регулярно бывает один раз в шестидневку.
Прости меня мама, что позабыл тебя поблагодарить, за хорошее пожилание мне по поводу моего дня рождения. Я чувствую себя хорошо, но заниматься все же жарко, т. к. дни сейчас у нас стоят жаркие. Не знаю, как у вас, но у нас поспевают уже яблоки и поспели уже сливы. Недалеко от наших палаток есть два сада, в которые мы почти каждый день наведываемся, а поэтому в яблоках у нас недостатка не ощущается. Тогда как все бойцы из лагеря едят покупные яблоки, мы в то же время едим в десять раз больше даровых яблок и груш.
Вчера у меня мама произошла одна неудача, в результате которой я получил два наряда в неочереди. Вчера отправляясь на боевую стрельбу я имел неосторожнось заснуть у телефона, отчего вся стрельба на полчаса была задержана и за это я от начальника команды получил благодарность в сумме двух нарядов вне очереди. Но все это по правде сказать ерунда и меня это нисколько не огорчает. Сегодня под выходной я уже должен был заступать, но так как я уже сейчас являюсь дневальным, то придется наряды мои отложить до следующего выходного, т. к. два дня подряд в наряде стоять не разрешается.
Пока мама все. Да я и позабыл тебе сказать, то твои шесть тетрадей я получил, но первой посылки и до сего дня не получил. Деньги твои посланные тобой ко дню рождения я также не получал и вообще с почтовыми переводами у нас дело обстоит очень безобразно.
Ну мама до скорого свидания.
Твой сын Шурик.
14/VIII — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера вечером я получил от тебя открытку, в которой ты меня упрекаешь за то, что я стал редко писать письма. В этом мама ты пожалуй права, письма действительно я стал писать не часто. Но теперь я исправлюсь и буду писать тебе чаще. Это письмо может быть тебя уже не застанет в Арзамасе, т. к. 15/VIII 40 г. у тебя решается судьба насчет отпуска. Я мама очень желал бы, чтобы отпуск тебе дали, но это, к сожалению, от меня не зависит, а поэтому в этом я тебе ничем помочь не могу.
У меня дела обстоят по-старому, продолжаем овладевать техникой стрельбы. 16/IX у нас будет инспекторская поверка. На ней кому-то из нас будет присвоено звание снайперов, а кто-то останется пока что кандидатом в снайперы. Одна есть у нас новость, которая для каждого из нас очень приятна: это то, что срок службы в армии зачисляется с того момента, когда кто-нибудь из нас призван в Р.К.К.А. через военкоматы, хотя может быть сразу и взят в армию небыл. Так дело обстоит и со мной. Призван я был в сентябре, а попал в армию в ноябре. Таким образом, 1/IX мне исполняется год службы. В армии служить остается пока что также год. Остается только трудное — это перезимовать зиму, летом будет легче. Летом наверное опять попаду в команду снайперов и таким образом страшной останется только зима. К тому же обувь у нас довольно паршивая и заниматься в ней в снегу очень тяжело. Прошлая зима была для меня зима мучений, так как если рассказать, что мы переносили, то тяжело даже самому становится. Эта зима переносится будет конечно легче, но все же я и ее боюсь, напуганный прошлой зимой. Твои шерстяные носки мне прошлую зиму крепко помогли и теперь я в них буду зимовать следующую зиму.
Мама, сделай мне одно удовольствие: пришли мне сюда небольшой чемодан, т. к. мои вещи мне негде совершенно держать, и каждый кому только не лень в них копается и часто у меня что-нибудь пропадает. Из толстой тетради у меня уже успели выдрать 30 листов и таким образом она у меня теперь испорчена. Мама если у вас продают конверты, то пришли мне штук сто, чтобы хватило на весь год, письма которые я посылаю тебе и Михайловым легко кому-нибудь прочитать и из-за них мне могут быть большие неприятности, как это случилось с одним красноармейцем в Гадяче. Мама прошу тебя чтобы ты мне прислала грамматику русского языка: морфологию и синтаксис (Бархударова) и еще немецкий словарь, который ты найдешь у меня в шкафчике, если Витя оттуда ничего не повыкидывал. Мама, если думаешь исполнить мою просьбу, то исполни ее как можно скорее.
Мама еще тебя попрошу об одном, хотя мне уже неудобно просить, но думаю, что ты меня простишь, это достать мне к зиме пару шерстяных варежек, но только не перчаток, т. к. в них руки все равно мерзнут и фуфайку, т. к. если у меня не сменют шинель, то я могу в своей старой серьезно простудиться, если не буду тепло одет. Пожалуйста мама прости меня за то, что я так часто беспокою насчет посылок, но мама поверь что здесь я сам ничего не могу достать хотя бы потому, что меня никогда почти никуда из лагерей не пускают, да если и пустят я все равно ничего достать не смогу.
Пока мама всего хорошего.
Буду сегодня ждать от тебя весточки о том, дали ли тебе отпуск или нет.
До свидания, мама!
От Михайловых я до сих пор не получаю писем, чем это объяснить, ведь тетя Маруся всегда говорила, что она аккуратна, насчет ответов на письма, однако я ей уже посылал несколько писем, а ответа не получил на них ни на одно.
До свидания мама
21/VIII — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера получил твою открытку. А сегодня, не смотря на то, что чувствую себя не очень хорошо, все же на нее отвечаю: Вот мама уже пятый день как я болею животом. С самого выходного дня я не имел от него покоя. Сегодня чувствую себя уже почти хорошо. Вобщем боли в животе прекратились, а осталась только небольшая слабость. Ну чего об этом писать, когда уже выздоровел. А заболел я мама оттого, что зелени объелся. Теперь насчет этого буду осторожнее. Сегодня я тебе пишу, а вчера ты может быть получила отпуск, так что это письмо возможно тебя в Арзамасе не застанет.
Особенно нового у нас здесь пока что нет и не предвидится. Разве только то, что приближается день инспекторской поверки, на которой (это уже для всех нас ясно) мы все должны провалиться. Результаты нашей почти 3х-месячной учебы очень плачевны и мы стали стрелять по сравнению с первыми днями не только не лучше, но даже хуже. Поэтому мама ты права, в отпуск домой мне не попасть, но мама нечего об этом и горевать, т. к. ровно через год жди меня домой. В сентябре 1941 г. нас будут демобилизовывать, если конечно ничего особенного не случится до этого времени. Ну вот мама и все мои новости.
Есть, хотя это не новость, одна для нас всех неприятность: это то, что нам вечно от начала и до конца службы придется ходить в обмотках, а это я тебе мама скажу очень паршивая вещь. Летом в них ходить еще ничего, но зимой очень паршиво. Зимой в них легко простудить ноги. Зиму прохожу, а лето можно обмотать.
Мама я повторяю тебе просьбу, о которой писал в последнем письме. Если бы ты мама исполнила ее — это было бы для меня большое счастье. А особенно сейчас я нуждаюсь в небольшом чемодане, который можно было бы запирать. Мама если можешь, то пожалуйста исполни мою просьбу. Деньги твои, посланные ко дню моего рождения, я получил, а посылка с тетрадями повидимому так и пропала, т. к. и до сего времени об ней здесь ничего не слыхать, а тетради мама мне скоро опять нужны будут. Ты если можешь достать — достань. Особенно постарайся достать толстую, такую, которую ты мне уже присылала. Но пока тетради мне не нужны, так что ты их не присылай. Но чемодан, немец. словарь и др. мне пришли поскорее. Ну мама пока всего хорошего. Желаю тебе, чтобы 20/VIII ты поехала в отпуск и у Михайловых хотя бы немного отдохнула и подлечилась. Пока до свидания милая мама!
Желаю, чтобы хорошо в отпуск отдохнула.
Твой сын Шурик.
P. S. Чем мама объяснить, что от Михайловых я совсем не получаю писем!
Если можешь мне на это ответить, то постарайся это сделать. За все время моего пребывания в лагерях я от них получил только два письма, от тети Маруси одно и от Юры одно. А больше не получал, хотя сам писал им письма.
Ну всего хорошего мама!
А. Гнедин
[Письмо двоюродному брату]
29/VIII — 40 г.
Здравствуй, дорогой братуха!
Вчера получил твое письмо. Наконец ваша светлость соизволила держать ответ. Дело конечно теперь стало ясным, почему ты прекратил мне писать письма и оно не в том, что ты якобы не умеешь — это Юра все ерунда, когда я был дома и вот точно также писал как ты, ты тоже оправдывался неумением написать, так что твое оправдание — данное отпадает. Было бы наверное гораздо вернее, если бы ты сказал, что я мол братуха сейчас не имею время, чтобы тебе писать, т. к. сейчас сильно занят младшей фельдшерской дочкой и т. д. В этом же духе. Если бы ты мне так честно признался, то я конечно, если бы даже и не простил твоей невнимательности, то по крайней мере учел бы это обстоятельство и дал бы тебе ответ, что очень тебе братуха в этом соболезную и буду дожидаться того времени, когда дочка уедет учиться и следовательно, когда ты станешь свободнее. Но ты об этом братуха не предупредил, а поэтому братуха имеет полное право на тебя сердиться, впрочем вчера он был не сердит, т. к. все же письмо получил. В своем письме , ты братуха во многом прав. Для нас сейчас очень и очень ---[не видно] время, Закон, о котором _ _ _ _ упоминал в письме, здорово нас ударил. Я правда _ _ _ _ не чувствую, так как живу _ _ _ ой массы всех этих лейтенантов вдалеке.
У нас есть свой лейтенант, которого мы ежедневно видим, а других мы видим только по выходным дням, когда идем в лагеря в кино или на концерт. И закон этот для нас мало чувствителен. Но есть, братуха, другой закон, о котором ты тоже наверное слыхал: закон о самовольных отлучках и дисциплинарных батальонах. Вот этот закон действительно по всех нас здорово вдарил. Из нашего полка уже трое отправлены в это воспитывающее учреждение. Главное обидно то, что в него можно попасть на год, а то и на два из-за какого-нибудь пустяка, на который раньше даже не обратили бы внимание. Как например опоздал из увольнения на 10 минут — товарищеский суд, а опоздал вторично на такое же время, или первый раз на два часа — военный трибунал и дисциплинарный батальон, в котором ты будешь исправляться от 6 месяцев и до 2-х лет — это уже на сколько тебя засудят. А если опоздал из домашнего отпуска на сутки — то это считается дезертирством из части, а поэтому тебе присудят от 3 -х до 7 лет. Вот этот закон _ _ _ _ только для нас жесток. И _ _ _ от него пострадают. Впрочем _ _ _ тоже насчет опозданий. _ _ _ то гладят по головке. ___ укрепляется не только в армии, но и на производстве. Сейчас братуха приближаются дни инспекторской поверки, а стреляем мы очень и очень неважно. Если процент выполнения будет недостаточным, а это очень возможно, то нас оставят, наверное, тренироваться в лагерях еще на месяц, а то и на два, а это очень нам не по вкусу, т. к. уже сейчас ночи стали прохладные и еще два месяца в палатках будет трудно выдержать, при нашем плохом обмундировании. За себя же я прямо могу сказать, что два месяца лагерной жизни я еще выдержу. Уже сейчас у меня, Юра, ноги простужены. Их я простудил в эту зиму, когда мы ходили на выходы и ночевали в снегу. (Об этом я прошу тебя, Юра, никому не говорить, т. к. это может сильно расстроить мать, а мне этого делать вовсе не хочется). Так что лагерная жизнь до «белых мух» очень мне не улыбается.
Сейчас я живу неплохо. Вобщем это лето можно сказать, что я и мои снайперские товарищи, отдыхали, ибо на занятия, ни на тактические, ни на маршевые мы не ходили.
Мы все лето занимались стрельбой и добились в результате этой стрельбы таких успехов, что чужой человек приходит к нам и из наших винтовок выполняет поставленную задачу, а мы это сделать не можем. На инспекторских поверках по всей вероятности должны опозорить звание снайпера и доказать, что снайпера могут стрелять хуже рядовых бойцов, чему до нашего выпуска никто никогда бы не поверил. Меня же, братуха, лейтенант обещает поместить в дивизионную газету как «отличника», поражающего из положенного числа патрон вместо четверых мишений 0 мишени. Такому помещению в газету я не особенно доволен. Но что же будешь делать «сие от меня не зависит».
Вобщем братуха пора кажется закончить свой труд, т. к. письмо получается что-то очень большим, хотя зато удовлетворяет твои требования, которые были тобою поставлены.
Эх, братуха, как я обо всех вас соскучился. Хотелось бы побывать сейчас у вас, всех повидать, а особенно соскучился я по тебе и по дяде Мише, с которым я хотя вроде и мало имел дела, но к которому я очень сильно привязался пока был у вас. Да что-нибудь другое и не должно было выйти, т.к. таких людей, как дядя Миша, едва ли придется мне больше когда нибудь увидеть.
Ну дорогой братуха будь здоров, передай крепкий привет дяде Мише и поругай тетю Марусю...
29/VIII — 40 г.
Здравствуй милая мама!
Позавчера получил наконец твою открытку, а вчера получил наконец письмо от Михайловых от Юрия. Юрий мне пишет 24/VIII — 40 г., что в этот день они проводили Витю Арзамас и ждут к себе с нетерпением тебя. Сегодня 29 и ты наверное собралась к Михайловым, но я все же думаю, что это письмо тебя застанет еще в Арзамасе.
Я здесь мама живу по-старому, изменений никаких. Два раза болел животом, но сейчас все в порядке, сейчас опять чувствую себя хорошо.
Приближается мама день нашей поверки нашего перехода в свои подразделения, а там нам придется нелегко, т. к. в снайперской команде мы физически почти не занимались, а поэтому сначала придется нам туго. Но это все меня не так уж пугает, т. к. второй год нам все же придется наверное легче и так гонять не будут, как в первый. Одно мама у нас сейчас плохо: приближается инспекторская поверка, а стреляем мы очень плохо, поэтому на выполнение трудно рассчитывать, а если ты не выполнил поставленной нам задачи, то нас после поверки задержат еще в лагерях на месяц, а то и на два. Вобщем в лагерях нас могут продержать до «белых мух», как это было в этих лагерях в прошом году. В лагере не так уж плохо, но плохо то, что одеты мы плоховато и по ночам стало холодно. Поэтому я прошу тебя еще раз мама, чтобы ты мне прислала фуфайку и перчатки, а к зиме мама прошу тебя, чтобы прислала мне теплых носков, таких как в прошлом году присылала или еще лучше если пару теплых чулок.
Мама, пришли обязательно книги, каких я просил в последнем письме и конвертов, если они имеются у вас, а то писать треугольничками надоело, каждый может открыть и прочитать, а из этого могут выйти большие неприятности.
Мама пиши больше о себе, ты в письмах совершенно не упоминаешь о себе, о своем здоровье. Как ты себя сейчас чувствуешь, я совсем не знаю. Так дальше мама нельзя. Ведь что меня больше всекго интересует в твоих письмах: это то как ты себя чувствуешь, каково твое здоровье.
Потом мама прошу связать меня с Жоржиком. Меня сейчас очень интересует, как он живет в армии, в каком положении там находится, вобщем меня многое кое-что интересует, а поэтому если ты знаешь его адрес, то сообщи мне. Эх мама, как мне хочется сейчас быть дома или у Михайловыхи всех вас увидеть, так я обо всех вас соскучился, что ты и представить себе не можешь. Очень мне хочется увидеть нашего Лыску. Сейчас он наверное большим стал чего доброго а то и с меня уже вытянулся. Только мы с Борисом Михайловым повидимому больше не будем, особенно я. Ему-то больше можно и не расти, а мне-то при таком росте оставаться все-таки как-то неудобно.
Пока все. До скорого свидания, мама. Как приедешь в Москву обязательно напиши, как доехала и передай все Михайловым от меня мой красноармейский привет.
До свидания мама.
Шурик
[Плата за обучение учеба на младшего лейтенанта]
7/X — 1940 г
Здравствуй, милая мама!
Со времени моего последнего письма прошло не мало перемен. Многие из этих перемен ударили непосредственно по нас, учащейся молодежи. Закон о платном обучении, так был для меня дик, что я долго не хотел верить в него серьезно. Мама неужели двери института закрылись передо мной. Весь год, который я нахожусь в армии, я только и мечтал, как бы скорее вернуться и продолжить свое учение. Теперь я об этом уже думаю совершенно иначе.
Непосредственно в институте учиться мне, наверное, уже не придеться, т. к. содержать там меня ты, конечно, будешь не в силах, но я все таки думаю добиться высшего образования, если не очно, то хотя бы заочно, одновременно где нибудь работая. Только не дала мне десятилетка никакой специальности, а поэтому трудно мне будет найти себе подходящую работу. Сейчас я думаю пока что о двух спец. Это или быть учителем или может быть мама стану тебе помощником в библиотек. работе. Тем более это работа такая, которая дает мне возможность учится. Очень мама плохо, что мне незнакома никакая специальность, надо было бы мне окончить техникум. Образование то же, что и в средней школе а в случае нужды уже есть за спиной специальность. Сейчас я нахожусь в очень большом затруднении, совершенно не зная, что стану делать по окончании службы в армии. Может быть, ты мне что-нибудь хорошего посоветуешь? Кроме того, теперь ведь нам придеться свое обмундирование по приезде домой сдавать и надевать свое личное, а личное у меня все пропало на складе. На счет это пропажи я подавал несколько докладных, но все они остались без результата, так что теперь я не знаю что буду надевать по приезде домой. Волей-неволей, а тебе мама придется приготовить мне одежду.
Но об этом говорить еще рано, ибо служить еще целый год и может за это время произойдут опять какие-нибудь перемены.
Да мама забыл тебе сообщить, что все бойцы полка с 10-м образованием переписаны и переданы в штаб полка. Говорят, что их будут волей или неволей отправлять учиться на 6-месячные курсы младших лейтенантов запаса, но скорей всего после 6-и месяцев пойдешь не в запас, а будешь зачислин в кадровые, как уже с некоторыми приписниками зделали за недостатком командования. Я все же мама думаю против этого сопротивляться. С военным образованием думаю совсем покончить и большей общеармейской подготовки ничему не учиться.
Перевод на посылку я получил, но до получения посылки пройдет наверное не менее десяти дней.
Пока мама до свидания.
Жду твоего письма и твоих советов.
До свидания, мама!
Шурик.
Привет Лыске и Вите
23/X — 1940 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера наконец получил от тебя долгожданное письмо. Долго я от тебя не имел ни каких вестей и уже стал за тебя серьезно беспокоиться, ибо такая задержка в письмах с тобой еще не была. Ну как говориться слава богу, с тобой все хорошо, ничего особенного не произошло.
Вчера мама я также получил письмо от тети Маруси. Она пишет, что они собираются строить дачу на земле, выделенной им звенигородским здравотделом, про Бориса пишет, что он в связи с законом о платности обучения совсем приуныл и даже собирается поступить в военное училище чтобы в последствии перейти в военную академию. Правда мама учиться теперь даже в старших классах средней школы и то трудно, не то что в институте. Тетя Маруся конечно его от этого удерживает. Не знаю мама как теперь получить высшее образование. До сих пор я только и думал о том, как попаду домой и буду учиться. Теперь все это дело конечно нужно пересмотреть.
Ты мама спрашивала моего совета стоит ли Николаю итти в ремесленное училище? Я тебе на это отвечу, что я прямо стою за то, чтобы Николай шел туда учиться, так как это в будующем даст ему больше, чем дало будующее мне.
А если мама человек хочет учиться, то я думаю что он это сможет сделать всегда несмотря ни на что. Николаю гораздо будет лучше, если он будет учиться в ремесленном училище. Условия жизни там тоже очень хорошие, да мама и для тебя это будет легче содержать нас, да к тому ж еще платить за наше учение, на это надо очень много сил и средств.
Мама, ты пишешь мне, что хотела прислать мне еще чего-нибудь слаткого.
Я мама против этого. Можно ли говорить о слатком когда с трудом достаешь хлеб, когда не знаешь, удасться ли свести концы с концами за месяц. Я, мама, по сравнению с вами обеспечен и поэтому за меня беспокоиться нечего пока я в армии, лучше будет, если ты употребишь для дома, все то что думала мне послать. Да кроме того у нас здесь в военном магазине можно достать и конфеты и пряники. Даже мама если можно будет, то я вам пошлю слаткого, так как у вас его совсем нет.
Скажу мама несколько слов о себе. Я сейчас нахожусь в не очень приятном положении. Частью получен приказ наркома о том, чтобы из людей со средним образоованием организовать в специальные роты и выучить их на младших или просто лейтенантов. Это мама сведения очень точные и мне повидимому от этого не уйти, Сейчас же как ты уже знаешь, я являюсь младшим командиром. Правда говорят что нас только выучат на лейтенантов и отправят в запас. Мы будем запасом первой категории. Но я мама в это особенно не верю и боюсь как бы нас не зачислили потом в кадровики. Ну мама пока всего хорошего. За джемпер и портянки тебя горячо благодарю, также сильно благодарю за перчатки.
Николая же советую отправить в ремесленное училище.
До свидания милая мама!
Шурик.
___ _ _ мама пришли наложенным платежом мне немецкий словарь
2/XI — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Прости меня, что не писал тебе так долго. Очень уже у меня последнее время плохое настроение. То сделали младшим команиром, то теперь переводят приказом по полку в 4-ую роту. А там для меня уже заготовлено отделение.
Очень все эти новости для меня неприятны. Командиром я стал — это уже точно, но ты мама особенно не думай, что поэтому мне придется служить еще два года.
Повидимому как раз этого-то и не будет, так как говорят, что есть приказ об уменьшении срока службы в армии. Так что я даже будучи командиром, домой все равно на следующий год попаду. Мама, стать младшим командиром это еще ничего, но еще по моему хуже если из меня сделают среднего командира. Об этом вопросе я знаю точно и постараюсь тебе его сообщить. Всех бойцов со средним образованием должны направить в учебную роту и по протечении 6 месяцев там учебы выпустить лейтенантами; затем небольшая практика и будут увольнять в запас — лейтенантом запаса. У нас уже испытания проводились кто со средним образованием и как видишь сделали меня командиром, хотя на испытаниях я получил 7 плохих оценок, но все это никому из нас не помогло и всех ребят со средним образованием как у меня тоже сделали младшими командирами. В плане командования и было сначала нас аттестовать на младших командиров, а затем, после некоторой командирской практики отправить на лейтенанта и там поучивши экзаменовать нас на лейтенантов запаса, я этого не желаю, хотя тогда уже точно служить мне придется еще год, но тут тоже хорошего мало: тогда оставят младшим командиром и заставят служить лишний год. И там и там плохо, но все же первое еще хуже, так как дома спокойно я тогда жить не смогу, ибо при первой же тревоге весь средний комсостав из запаса забирают, а потом могут даже оставить и совсем в армии. Мама, неприятностей много, но ничего мама не поделаешь, это от меня нисколько не зависит. Еще, мама, как я тебе сказал, очень для меня тяжело переходить из 8-ой роты в в 4-ую. На это у меня много причин. Я тебе их постараюсь передать. Во первых в 8-ой роте в данное время я являюсь групповодом политзанятий, а вследствии этого для меня уже создано некоторое облегчение: я не хожу в наряды, когда даже идет вся рота и в нарядах я уже давно не был, я не хожу после обеда на занятия с ротой, потому что готовлюсь по политзанятиям. Эту небольшую привилегию я при переходе потеряю. Во вторых я хотел изучать немецкий язык с немцами, которые попали в нашу роту. Теперь и это я потеряю. В-третьих командование нашей роты гораздо лучше того, что есть в 4-ой роте. В-четвертых в той роте, куда меня переводят почти совершенно нет русских, а одни узбеки, а в 8-ой роте у меня есть очень хороший товарищ. Все это мама на меня производит очень тяжелое впечатление.
Сейчас я тебе пишу, а уже наш старшина ищет старшину 4-ой роты, чтобы меня передать. Я, мама, хочу скандалить, хотя это и есть приказ полковника. Очень уж для меня это неприятно. Ну, мама, хватит изливать свое горе.
Ты меня спрашивала что может быть мне удасться получить потерянные вещи. На это я прямо скажу, что нет. Так как по этому делу я подавал три докладные и результата никакого не было, а теперь когда я после этого сменил две части, то и совсем невозможно. Кроме того, пропажа вещей была не у меня одного. Этих случаев было у нас немало, да как им не быть, если они так хранились, что когда придешь в склад, то видишь вместо связанных своих вещей общую кучу, в которой сохранилась одна рвань, а порядочные вещи все исчезли.
Так что в этом вопросе нечего и говорить. Потом ты мама говоришь, что не может быть и речи о моей работе. Ты так мама думаешь напрасно. Работа будет не во вред, а только надо подобрать мне такую работу, чтобы я мог одновременно и работать и учиться. Учиться конечно заочно. Сейчас я это делать не могу, так как условий для этого здесь абсолютно никаких нет, но после октябрьских я возможно куда-нибудь и поступлю, если как говорят: мы перейдем на 8-и часовой рабочий день. Сейчас же мы занимаемся 10–11 часов.
Заниматься сейчас нельзя. Вобщем мама все складывается ужасно для меня по дурацки. Но ты мама все-таки особенно не беспокойся. Все равно сделать ведь ничего нельзя. А что от меня будет зависеть, то уж будь уверена я сделаю.
Пока мама до свидания твой любящий сын Шурик.
P. S. Мама вышли мне все же словарь и одну-две немецких книжек. У меня ведь они есть, а если нет, то у себя в библиотеке возьми, но все же пришли.
Может мама я займусь немецким языком. Также вышли одну-две тетради. Коле советую отдать в ремесленное училище. Это будет и для него лучше и для тебя легче. Коле и Вите братский привет.
13/XI — 40 г.
Здравствуй, милая мама!
Давно не писал тебе и ты пожалуй в праве меня за это бранить. Но у меня мама есть уважительные причины и главнейшая из них это недостаток времени. Дня три тому назад меня из 8-й роты перевели, и не в 4-ю, как я думал, а первую. Первая рота — рота учебная.: здесь собраны люди со средним и высшим образованием и не одного нет с меньшим образованием. 80% роты имеет высшее образование. Имеются здесь и юристы, и инженера. Вот из таких людей и состоит 1-я учебная рота. Все эти люди нужны для того, чтобы из них сделать средних командиров запаса. Создание этой роты произошло по приказу наркома. Передо мной встала такая перспектива или быть младшим лейтенантом запаса и служить еще один год или остаться сержантом и служить еще два года. В этом мама я буду слушать исключительно твоего мнения. Дело все обстоит так: из роты мне не выбраться, это факт, а поэтому надо решаться на одно из двух или быть средним командиром запаса, но запас этот всего скорее будет очень неспокоен и даже как бы из этого запаса не сделали кадрового, или быть сержантом. Сержантами нас сделают к 1-му мая и после непродолжительной практики мы будем сдавать на среднего командира. Если сдаст кто, тот к концу второго года будет отправлен в запас, кто не сдаст, будет еще год служить сержантом или старшим сержантом. Об этом мне мама стоит серьезно подумать. Твое решение будет для меня окончательным. Я же мама пока думаю лучше служить еще лишний год, чем быть средним командиром.
Гонять нас уже начали гораздо крепче, чем было в 8-й роте, но я себя пока чувствую хорошо. Мама прошу не беспокойся о том, что со мной происходит. Понимаешь, военная дисциплина и я здесь абсолютно бессилен.
На этом мама я кончу, ибо время истекает.
До свидания милая мама!
Шурик.
P. S. Мама у тебя в биб-ке наверное есть тетради, пришли мне если есть.
В бумаге у меня уже ощущается недостаток. Также мама я жду от тебя словаря.
До свидания мама.
16/XI — 40 г.
Здравствуй милая мама!
Вот уже четыре дня не получаю от тебя писем и так не дождавшись и пишу тебе. Пишу мама просто потому, что хочеться с тобой хоть на бумаге да поговорить. Новостей пока больше нет. Я как тебе теперь уже известно нахожусь в первой стрелковой роте, где нас подготовляют на средних командиров. Тебе мама также теперь известно, что если кто-нибудь из нас не сдаст на среднего командира, тот будет служить в армии три года. Я сейчас в большой нерешительности не зная как мне поступить. При желании можно и не быть средним командиром. Я боюсь, что если я не сдам весной на сред. коман., то как бы не заставили снова перездавать, а это повидимому так и будет. Так что если мне принять решение остаться только сержантом, то пожалуй из этого ничего не выйдет, а только получиться, что прослужу я больше. Выйти из армии все равно заставят сред. командиром, но мне мама очень не хочется быть средним командиром. Очень уж жизнь будет неспокойная. Сейчас нам приходится очень много заниматься. Время свободного мы имеем, если не считать мертвого часа, всего 30 минут. Вот только 30-ю минутами из 24 часов мы имеем право распоряжаться по своему усмотрению. Время, как видишь, хватает только на то, чтобы написать письмо. В этом году я думал много заниматься и конечно занимался бы, если бы не попал в первую роту. Придеться все отложить. Очень жалко, но ничего не поделаешь. На этом я пожалуй закончу свои жалобы. Ты мама особенно не расстраивайся. Когда-нибудь и на нашей улице будет праздник.
Вот на этих жалобах я и кончу письмо. Мама, пришли мне словарь.
Все-таки, может быть хоть в выходные дни я буду понемного заниматься. Пришли также бумаги: несколько тетрадей и если можешь одну в коленкоровом переплете, Толстая мне очень требуется. Твою первую толстую тетрадь я уже заканчиваю, а поэтому мне скоро нужна будет другая такая же. Пока мама до свидания. Пиши больше о себе. Я тебе о себе пишу много, а ты почти ничего о себе не пишешь. До свидания, мама Привет Лыске и Вите.
Твой Шурик.
7го дек. 1940 г. Лубны
Здравствуй милая, мама!
Наконец я вырвал время для того, чтобы написать тебе письмо. Конечно, я мог бы написать и раньше, но только в несколько приемов. А писать так, когда непрерывно прерывают мысли различными построениями, очень неприятно. Поэтому я дожидался более подходящего времени, когда бы я смог написать письмо не отрываясь.
Я себя чувствую хорошо. Немножко холодновато, но это ничего. Сегодня у нас выпал первый снег. До сегодняшнего дня морозов не было, только было холодно от ветров, которые своим холодом так тебя и пронизывают. С сегодняшнего дня у нас до некоторой степени изменился внутренний распорядок.
Теперь на дворе занятия у нас будут происходить только до обеда, а после обеда два часа мы с сегодняшнего дня будем заниматься самопроработкой в казарме. Это до некоторой степени облегчение. Так как сокращается количество часов занятий на дворе, что при зимних условиях большой плюс. Впрочем, в нынешнем году зима наверное не будет такой холодной, какой она была в прошлом году, ибо в прошлом году уже в это время стояли на Украине большие морозы, чего сейчас пока что не наблюдается.
Мама на днях я должен сдавать на младшего сержанта (командира отделения). До сих пор я не пришел к окончательному решению стоит или не стоит быть младшим сержантом. Много говорит за то, что младшим сержантом мне стоит быть, но есть условие, которое говорит за то, что им быть не стоит.
Эти условия примерно одинаковые, а поэтому я до сих пор не решил на что же в конце концов решиться. Об этом вопросе я много думаю. Уж очень не хочеться попасть впросак. Только бы мне мама точно узнать, что быть средним командиром для меня обязательно или не обязательно и это звание можно будет обойти, тогда бы я точно знал, что мне делать. Но так как точно на этот вопрос я не могу ответить, отсюда и колебания. Скажу мама тебе только одно, что все бойцы со средним и высшим образованием кроме меня и еще трех человек, уже являються младшими командирами, а после первого января будут младшими сержантами. Я же и еще три человека из всего полка пока еще этого звания не имеем. Почему не имеем тебе наверное понятно. Если бы я захотел, то конечно давно уже был бы тоже младшим командиром, но я этого не хотел, а поэтому постарался сделать так как мне хотелось. Результатом того, что я не сдал на мл. командира явился мой перевод в первую учебную роту, где я опять должен держать испытания на младшего командира. Вот я и не знаю как отнестись мне ко вторичному сдаванию. Как к первому или посерьезнее, вопрос остается пока открытым. Если мне сдать на младшего командира, то к осени я уже буду дома. Но уже не мл. командиром, а средним, если же не сдам, то... не знаю, что будет. Вот это-то «не знаю что будет» и смущает меня. Если же решиться на первое, то возможно получиться так, что я навеки останусь военным человеком и буду вынужден служить в армии, конечно не по собствнному желанию.
Мама, как поживаешь ты? О себе ты совсем ничего не пишешь. Из Витиного письма я узнал, что ты очень много работаешь и сильно переутомляешься. Мама, мне очень даже ясно, что сейчас жить очень трудно, но все же черезмеру себя переутомлять в работе это приведет к плачевным результатам, тем более здоровье твое и раньше уже было порядком потрепано. Да мама очень тяжело думать, когда видишь как человек из-за куска хлеба для семьи калечет свое здоровье и еще тяжелее, когда ощущаешь свое бессилие, когда не можешь ничем помочь. Другие живут как-то лучше, видят много хорошего, а тут, что увидишь хорошего. Нет мама все таки я добьюсь того, чтобы было нам лучше. Но сейчас, да и в ближайшие годы я безсилен мама в оказании тебе помощи, а наоборот даже сам нуждаюсь в твоей помощи. Как мне мама хочеться, чтобы было тебе легче, но одного хотения мало. Нужно помочь действием, а этого сделать я не могу. И очень мне тяжело ощущать свое бессилие. Все-таки мама я думаю, что и для нас солнце ярко засветит, что и на нашей улице будет праздник.
Ну мама пока до свидания.
Посылку твою с тетрадями и словарями я получил и очень тебе за это благодарен. Деньги я также получил.
Вот мама все.
До скорого свидания, мама!
Твой сын Шурик.
Привет Коле и Вите.Очень жалею «лыскино» горе по поводу поступления в училище. Ничего, пускай еще поучиться. А без знания тоже далеко не уедешь и если есть хоть маленькая возможность, то надо за нее цепляться, так что «лыска» не советую тебе особенно горевать.
P. S. Если можешь мама, то пришли мне конвертов, часто задержка письма бывает из-за конверта, так как клея достать очень трудно, а угольничками писать я боюсь. Конвертов только не с марками, ибо это напрасные будут деньги.
До свидания, мама!
[Письмо среднему брату]
12 декабря [1940] г. Лубны
Здравствуй дорогой братуха!
Сейчас получил твое и мамино письмо, Отвечаю, как видишь, без промедления. Начну сразу с того как я думаю о твоем поступлении в аэроклуб.
Твой поступок я полностью одобряю. Здесь, в армии, я сам хотел итти в аэроучилище, но здоровье мое не позволило мне это сделать, ты знаешь, что у меня очень паршивое зрение, а это в летном деле основное. Так что если тебя признали годным, то ты конечно не упускай этого случая и иди учиться на летчика. Мама будет тебе препятствовать. Известно материнское сердце. Она и остаться одна не захочет и будет говорить, что это очень опасное дело. Все это хорошо понятно. И ты постарайся сделать так, чтобы она была не очень огорчена твоим решением. Ее сейчас надо братуха жалеть, ибо ей сейчас приходится очень тяжело. Ты сам писал, что работает она как вол, да к тому же придет после работы и не видит ничего хорошего. Поэтому ты постарайся дело обставить как можно легче для матери. В аэроклуб все же поступай, я думаю, что раскаиваться тебе в этом не придется. Это дело и интересное, да и в экономическом оношении тоже интересное. В армии же можно наблюдать что летчики стоят в каком-то обособленном положении. Одеваются они очень хорошо, зарабатывают тоже и кроме того имеют очень большое уважение среди начальства.
Вот братуха мое мнение. А теперь до свидания. Желаю тебе счастливого поступления.
Твой брат А. Гнедин
12 декабря [1940] Лубны
Здравствуй милая мама!
Только сейчас получил твое и Витино письмо. Очень было тяжело мне его читать. Из твоего письма мне вполне ясно, какая должна быть тяжелой у тебя жизнь. Такие жуткие базарные цены на продукты первой необходимости при сохранении прежней заработной платы, должны создавать и конечно создают условия, в которых жизнь становиться очень тяжелой. Эту тяжесть я вполне ощущаю. И такие цены не только в Арзамасе. Здесь также цены базарные очень высокие. Только насчет хлеба здесь повидимому немного лучше, а в остальном то же, что и у вас.
Из твоего письма я узнал, что поведение Вити начинается снова ухудшаться, что заниматься он стал плохо. И все это конечно очень тебя нервирует это понятно. А на его поступление в аэроклуб ты смотришь отрицательно. На все это я тебе мама скажу, что пониженность в учебе происходит повидимому у него потому, что он серьезно решил где нибудь учиться только не в средней школе. И его взгляд остановился на авиации. Мама я не советую тебе особенно пренебрежительно к этому относиться. Он выбрал не такой уже плохой себе путь. Работники авиации обеспечиваются государством очень хорошо, а это при теперешних условиях жизни очень важно. Поэтому мама я не советую препятствовать ему в исполнении его желания. Раскаиваться в этом думаю не придется. По моим наблюдениям, летчики не так обременены службой, на них очень сильно не сказывается военная дисциплина и все они себя чувствуют очень превосходно. Питание у них отличное, заработки у них тоже очень крупные и если все это объединить, то можно с уверенностью сказать, что в этом деле он не промахнеться. В летчики мама идет народу очень много, да очень немногие туда попадают. В общем мое мнение такое: если удасться ему поступить, то пускай поступает. За «Лыску» очень рад, что кончилось его горе. Ему еще нужно поучиться и хотя бы получить неполное среднее образование. И нашему «Лыске» можно только посоветывать чтобы он лучше учился.
О себе мама мне говорить нечего. Из моего последнего письма тебе будет все ясно каково мое теперешнее положение. До сих пор я нахожусь в стадии колебания и наверное так до самых испытаний ни к каким определенным результатам не приду. Ты пишешь, что мне в этом вопросе виднее, а между тем видимость у меня почти что такая же, как у тебя. Ничего определенного по поводу этого вопроса я еще сам не знаю. Нам даже до сегодняшнего времени не объявили программу нашего обучения. Нам только известно, что из нас хотят сделать средних командиров, а в какой срок и как это будет происходить мы еще сами достоверно не знаем. Туманность в решении этого вопроса и делает все действия неопределенными. В данное время я мама являюсь политгрупповодом. А политгрупповодов есть слухи будут аттестовывать на заместителей политруков, а затем к концу службы на младших политруков запаса. Если это правда, то это для меня большое облегчение. Быть политруком запаса, это не то что быть лейтенантом запаса. Политруковая жизнь гораздо спокойнее. Вот мама все мои вопросы, которые в скором времени будут разрешены. Будут-ли они разрешены в пользу для меня или нет, это покажет будующее. А теперь мама до свидания. Желаю, чтобы новый год принес тебе облегчение, мне же от нового года ждать кроме холодов нечего. Уже сейчас у нас стоят морозы. Правда пока еще не очень сильные. До свидания, милая мама.
Шурик
18/XII-40 г. Лубны
Здравствуй милая, мама!
Дожидался, дожидался от тебя письма, да так и не дождался и решил написать не дожидаясь твоего письма.
Особенно нового конечно я сообщить ничего не могу, потому что все последние новости я описал в последних письмах. А поэтому я в этом письме только выполню твое желание писать понемногу, но чаще. Я живу попрежнему не так уж плохо. Но плохо то, что заниматься приходиться почти все время на дворе, а на дворе последние два дня стоят морозы, доходящие до 30°. Вчера была отмечена температура в -28°С. Даже пока дойдешь от казармы до столовой, то руки так поморозишь, что потом они отогреваются с болью. Несмотря на такие холода нам перчаток не выдали. Я боюсь что если такие морозы еще продляться дней на пять, то есть перспектива отморозить руки. Когда дадут нам перчатки неизвестно, говорят, что на складе сейчас их нет. Интересно мама, что производство меня в сержанты повидимому отставлено, ибо что-то об этом перестали говорить, тем более командир роты сейчас у нас другой, который даже не знает, что я второго года службы. Может быть меня обойдут, что по правде сказать мне очень нравиться. Но впрочем в своих догадках я еще не уверен и может быть к первому января все же буду представлен к «повышению». На этом мама пока кончаю.
Пиши обо всем, что происходит у вас дома.
Прости мама, что написал мало.
Болит что-то голова и никак не могу сосредотачивать свои мысли.
До свидания, мама.
Шурик
27/XII-40 г.
Здравствуй милая, мама!
Не помню, мама, когда я получал твое последнее письмо, так давно я не имею от тебя никаких известей. Это меня очень беспокоит, не случилось-ли что-нибудь дома у тебя? Такая долгая молчаливость, чем это объяснить. Каждый день жду от тебя известий, но пока мои ожидания остаются тщетными. Мама, прошу тебя ответь мне, как можно скорее, а если сама не можешь, то попроси кого-нибудь написать, ибо неизвестность очень тяжелая вещь.
Напишу немного о себе. Я пока себя чувствую ничего. Правда холодно заниматься, особенно зябнут руки, но все же пока холода переношу довольно сносно. На днях буду сдавать на младшего сержанта. Это мама я уже решил.
Ибо, если я в этот раз не сдам, то значит три года служить, это я уже знаю точно. Вообще если все будет благополучно то в сентябре месяце я уже буду дома в чине младшего лейтенанта. К этому решению я уже пришел окончательно.
О себе пока все.
Мама еще раз прошу тебя напиши мне скорее, почему такая большая задержка в письмах. Ведь раньше ты мне очень часто писала, а теперь же я уже более двух недель не получаю от тебя письма, а новости у вас дома наверное должны быть. Витя как мне известно собирался в авиашколу. Чем кончилась эта затея. Поступил он или нет. Вобщем писать есть о чем, а поэтому твоя молчаливость мне особенно непонятна. Неужели ты мама заболела? Так сообщи же мама скорее, что происходит у вас дома. Чувствую я что тут что-то не ладно, но что именно я не знаю. Следовало бы мне раньше написать письмо, но не мог очень был занят. Позавчера мы вернулись из похода в 45 км. Такой поход я совершал впервые. Устал чертовски и ели доплелся до казармы да и то при помощи пушки, держась за ее ствол. А сейчас после похода болят ноги, хотя прошло уже два дня. А скоро мама мы пойдем на 15 дневные учения. Все 15 дней будем находиться в поле.
Мама прости меня, но я все таки попрошу тебя прислать мне варежки, т.
к. без них я совсем пропаду. Перчатки, которые ты прислала раньше почти ничего не помогаюти руки очень сильно Мерзнут. Еще хуже обстоит дело с ногами. Ноги на дворе потеют, а потом замерзают. Большую помощь оказывают мне шерстяные носки, которые у меня до сих пор выполняют большую роль в согревании ног, правда они теперь уже с дырами, но все же они для меня ценнее, чем даже целые портянки. В портянках ноги у меня постоянно мерзнут, в носках же не так сильно.
Ну мама до свидания.
Пиши мама, очень тебя прошу пиши, а то я напишу кому нибудь из знакомых с тем, чтобы сообщили мне о тебе.
До свидания милая мама!
Шурик.
1/I-41 г. Лубны
Здравствуй, милая мама!
Хотя немножко поздно, но все же разреши мне тебя поздравить с новым годом. Что-то принесет этот год для нас: для тебя, для меня. Буду ли я в этом году дома или еще где-нибудь все это таит в себе новый год. Да мама большие надежды дает мне этот новый год. А что ты мама ждешь от нового года, что ты хорошего думаешь получить в 41 году?
Вчера я получил наконец от тебя открытку. Не помню, когда я получил от тебя письмо, мне кажется, что это было давно не меньше месяца. И все это время я каждый день с нетерпением ждал от тебя письма. Ведь мама кроме тебя никто мне не напишет и, если ты прекратишь писать, то я буду совершенно отрезан от всех вас. Твои письма являются единственным звеном, при помощи которого я связан с тобой, со всей семьей. Поэтому мама мне кажется довольно жестоко с твоей стороны так долго не писать. Я (на которого ты всегда говорила, что не пишет письма) и то за это время уже написал два письма.
Итак, мама, я теперь надеюсь, что ты после моих упреков будешь писать чаще.
С таким мнением пока я останусь, а сейчас вкратце напишу тебе о себе.
Вопреки моим ожиданиям меня до сих пор не сделали командиром, если этого не произойдет в течении этого месяца, то мне наверное придется служить в армии три года на правах, после мая, младшего командира, а этого я пожалуй теперь не очень-то желаю. Теперь мое мнение таково: лучше здать на мл. л-та и через 7–8 месяцев уйти в запас, чем служить еще год, не зная к тому же, что в течении его может произойти.
Сейчас мама у нас идет подготовка к выходу на 15 дней в поле. В бывших лагерях мы сейчас строим землянку, где будем жить с 6/I по 20/I. Холода у нас сейчас немаленькие, и я думаю, что у нас будет много заболевших. Уже сейчас у нас много в роте простуженных, некоторые даже поморозились. Мы сейчас все со страхом ждем, что-то будет с нами, когда мы будем жить в землянке.
Теперь я мама хочу сказать тебе, чтобы ты мне денег не высылала. Нужды в них я никакой не чувствую, еды хватает, так что пожалуйста не присылай, к тому же дома они всегда могут пригодиться, а вот если бы ты прислала мне варюшки, то это было бы для меня большим счастьем.
Вот мама и все, что можно было написать. Описание, как видешь — небогатое, но я думаю, что ты и такому будешь довольна. А теперь мама разреши мне пожелать тебе счастья с новым годом.
До свидания, мама!
Шурик P. S. Надеюсь, что не придется так долго ждать ответа, как уже раз было.
Жду скорого ответа.
10/I — 41 г. г. Лубны
Здравствуй, милая мама!
Только что получил твою открытку. Отвечаю сейчас же. Вчера мама получил от тебя деньги.
Сейчас я уже нахожусь на зимней квартире, на которую вернулся вчера. На зимних лагерях мы пробыли трое суток. Померзли мы довольно порядочно.
Примерно через неделю опять пойдем, но уже не на трое суток, а на десять.
Это уже будет сложней. Самое неприятное на зимних лагерях заключается в том, что ноги постоянно сырые, а сырые ноги очень плохо действуют вообще на весь организм. Если бы не промокали ноги, то зимовка в лагерях была бы пустяком.
Между прочим мама перчатки нам выдали, так что за руки я теперь спокоен.
Перчатки тем более суконные и против морозов руки защищают неплохо. Очень жаль, что я не успел тебя об этом предупредить, чтобы ты мне не высылала варежек.
Я себя чувствую хорошо, конечно физически, а умственно далеко нехорошо.
Хочется чем-нибудь заняться, но проклятый распорядок дня все подавляет. В результате дурацкого распорядка дня заниматься не бывает время, так что мама повидимому отслужу я в армии, а так ничего хорошего и не приобрету. Да к слову срок службы опять для меня туманен. Когда я отслужу точно не знаю, то-ли в 1941 году, то-ли оставят на третий год. Я думаю подать докладную о том, чтобы меня произвели в сержанты и направили на трехмесячные курсы средних командиров. Эти курсы, есть приказ создать при части и сержантов со средним и высшим образованием обучить в течении января, февраля и марта на младшего лейтенанта. Это тем хорошо, что все становится в определенную колею. После окончания курсов шестимесячная практика на должности командира взвода, а потом домой. Я же в своем теперешнем положении не являюсь кандидатом на эти курсы, а следовательно не знаю и срок своей службы, ибо в первой учебной роте я из общей масы курсантов выделяюсь тем,что служу в армии второй год, а поэтому мне придется возможно служить лишний год. Вся такая неопределенность очень неприятна, постараюсь выяснить свое положение в ближайшие дни.
Мама я тебе о себе в каждом письме пишу довольно много, ты же пишешь очень мало. Я сейчас не знаю как обстоит у тебя домашнее дело. Ничего не знаю о Коле и Вите: Витя кажется собирался учиться в аэроклубе. Чем кончилась эта затея. Впрочем об этом я наверное узнаю из его письма, которое как ты говоришь он мне послал, но которое я еще не получил.
Потом мама у меня к тебе вопрос: почему ты стала так редко мне писать?
Раньше ты писала мне в несколько раз чаще. От тебя в этом многого я не потребую, но все же хоть раз в неделю ты должна мне писать и конечно не открытку из двух слов, а обязательно письмо. В неделю раз — это уже не так много.
На этом мама я кончаю.
Спасибо тебе мама за чулки и за доброе пожелание на новый год. Хорошо, если твое пожелание сбудется, я со своей стороны постараюсь, чтобы оно сбылось и чтобы в 41 году мы все были вместе дома.
До свидания, милая мама!
Пиши скорее Шурик
24/I-41 г.
Здравствуй, милая мама!
Давно не получаю от тебя писем, хотя ты и обещала писать мне чаще.
Пишу тебе только потому, что долго не писал. Новостей у меня нет. Из лагерей мы вернулись. Твою посылку и деньги получил. На твои деньги я собираюсь тебе организовать посылку со слатким так как у вас я знаю ничего нет, а у нас здесь иногда бывают, правда тоже не всегда. Посылка моя будет несколько поздним для тебя новогодним подарком от меня. Я себя чувствую прекрасно. Несколько дней назад я сделал попытку чтобы меня перевели из первой роты в нестроевую, но потерпел неудачу. Перевестись можно было в результате каких-нибудь физических недостатков здоровья, которые соответствовали какой либо статье для нестроевой службы. И вот я, чувствуя, что у меня слабое зрение попытался это сделать, но неудачно, так как в поликлинике, куда меня направили для проверки, признали меня годным к службе в строевых частях РККА при условии носки очков. Не знаю только, дадут ли мне очки. Эта неудача меня очень огорчила. Я совершенно был уверен, что меня переведут в нестроевики. Утешаю себя только тем, что служить еще осталось 8–9 месяцев. В этом месяце мы больше в лагеря не пойдем, но в феврале у нас опять начнуться выходы в лагеря. Сейчас погода у нас теплая. Был даже дождь.
Заниматься сейчас нехолодно, но зато появилось другое несчастье. Каждое занятие промокаем, а сушиться негде. Это даже пожалуй еще хуже, чем морозная погода. Но особенно о морозах горевать наверное не придеться, так как в феврале здесь они бывают самые крепкие. Мама ты писала, что Витя послал мне письмо, я однако от него до сих пор ничего не получал, скажи ему, чтобы он мне заново написал, ибо мне очень интересно знать, как идут у него занятия в школе и в аэроклубе. Ты мама тоже пиши немного почаще. Каждую почту я жду от тебя писем. Выкликать много фамилий, но на мой адрес обычно не бывает, а я ведь каждый день с нетерпением жду этой почты.
Потом мама, если будешь писать мне, то пожалуйста не на открытках, где уместится каких-нибудь десяток слов и от которой всегда получаешь разочарование. Хотя бы раз в неделю да пиши мне письмо и не в два слова, а настоящее. Я мама задумал было заняться повторением русского языка с этой целью я и просил тебя выслать мне учебники, но прошло уже месяца четыре как ты мне их прислала, а я до сих пор не могу еще заниматься. Даже в свободное время и то мы не свободны. Всегда найдут какое-либо дело, чтобы чем-нибудь нас «занять». Это «занимание» иногда так действует, что хочеться всех послать куда подальше..., но сдерживаешься, ибо после одной подобной глупости придеться чего доброго расплачиваться годом а то и двумя в дисциплинарном батальоне. Все это я привел к тому, чтобы тебе показать, что в армии заниматься тем, чем тебе хочеться — нельзя. Придется все занятия отложить до дома. Все надежды, какие я имел перед отъездом в армию провалились.
Вот мама вкратце тебе все мои радости и несчастья. Да ты о них и не в первый раз от меня слышишь. Пожалуй что жаловаться не к чему.
Очень тебя мама благодарю за теплые носки. Они мне очень и очень пригодяться.
До свидания милая мама!
А. Гнедин
Привет Коле и Вите, также передай мой красноармейский привет Вере Ивановне Смирновой.
Еще раз до свидания!
1/II-41 г.
Здравствуй милая мама!
На днях получил твое письмо и несколько с опозданием на него отвечаю. В последнем письме я тебе писал, что у нас стоит теплая погода, теперь совсем не то. С 27/I ударили сильные морозы. Температура с -27 не повышалась выше -20°С, даже доходила до -30°С. На сегодняшний день у нас был назначен шестидесятикилометровый поход, уже выдали продуктов на сутки, но вдруг почему-то пришел приказ отставить. Живу же в остальном по старому.
Сегодня прочитал в Комсомольской правде объявление о приеме в военно-морские училища, и, признаться, теперь думаю не поступить ли мне в одно из них. Конечно поступать не на командный факультет, а на инженерный.
Как ты мама думаешь стоит-ли поступать или не стоит. Образование училище даст тоже высшее. Учиться пять лет и по окончании его (я имею в виду Высшее военно-морское училище в Ленинграде и именно его инженерный факультет по специальности электротехника) присваивается звание военного инженера.
Поступить туда мама еще тем хорошо, что учиться на счет государства и содержание также от государства, тогда как на гражданке учиться очень трудно и я даже думаю, что едва-ли мне и удасться, а получить высшее образование — это моя мечта. Ты мама в следующем письме вырази мне свое мнение. Конечно ты не подумай, что я решил стать военным человеком. Все это я привел к тому, чтобы показать тебе, что чтобы получить теперь высшее образование, то для меня иного исхода пожалуй что нет, а получить высшее образование я хочу во чтобы-то ни стало, пускай каких бы это трудов для меня ни стоило. И мне мама кажется, что своего я добьюсь. Только я хочу так сделать, чтобы поручить высшее образование, не будучи тебе в тягость. И такое училище, о котором я тебе написал, как раз и удовлетворяет этим требованиям.
Пока все. Что будет еще интересного напишу, а пока до свидания.
А. Гнедин
P. S. Мама скажи Вите, чтобы он написал мне письмо и Николаю скажи то же самое.
До свидания, мама
7.II-41 г.
Здравствуй, милая мама!
Уже больше недели я не получал от тебя письма. Мама об этом вопросе я уже несколько раз тебе писал и мне очень непонятно, почему ты мне стала так редко писать. Сегодня я прождал от тебя письма так же напрасно, как и вчера.
Если раньше было, что я получал почти через день, то теперь определенного срока между твоими письмами провести нельзя, ибо писать ты стала очень непостоянно. Я вот уже пишу тебе третье письмо, а от тебя за это время не получил ни одного. Мама такое переменившееся отношение ко мне очень непонятно и мне это здесь особенно чувствуется, так как я постоянно вижу, как все получают письма а мне каждый раз приходиться оставаться при разборке писем с носом. Мама я тебя еще раз убедительно прошу по крайней мере сообщить мне, почему ты перестала мне писать. Если мама также станет продолжаться и впредь, то я могу подумать самое худшее. И я тебе мама скажу, что если после этого письма я через десять дней не получу ответа, то до самого конца моей службы я тебе не напишу ни одного письма ни смотря на то будешь-ли ты мне писать или нет. Я думаю, мама, что своему сыну ты могла бы черкнуть несколько слов. Итак я надеюсь, что все обойдется к лучшему и ты или станешь мне писать более или менее регулярно или объяснишь свое долгое молчание. Я себя чувствую мама не очень хорошо. Кажеться первый раз за всю жизнь я простудил горло и очень трудно глотать. Сегодня весь наш полк ушел в 60-километровый поход. Наша рота в поход не пошла. Завтра мы едем на выходной день в наряд, а сегодня у нас ночные занятия и сейчас в промежуток между дневными и вечерними занятиями я решил тебе написать письмо.
В последнем письме я тебе мама писал, что имел намерение поступить в высшее военно-инженерное училище в Ленинграде, своего желания я не изменил, но мне туда едва-ли удасться попасть, так как туда наплыв бывает очень велик, ибо это можно сказать единственное училище, которое дает высшее инженерное образование. Об нем я здесь говорил с одни бойцом, который там был и он мне сказал, что туда конкурсы бывают очень большие. Когда он был там, то на 800 мест было подано 1200 заявлений. Поэтому ты видишь, что попасть туда не очень просто, но я все же попробую поступить, если не поступлю, я особенно не пожалею, а если поступлю, тоже не пожалею, но что мне очень нравиться, это то, что когда я поеду туда сдавать, то смогу увидиться в Москве с Михайловыми, а если ты будешь тоже в это время в Москве, то я с тобой. Но до этого еще кажется далеко. Прием начнется в июле-августе месяцах.
Интересно, мама, что из нашей роты многие уезжают по училищам, вчера только уехало от нас четверо и между прочим все четверо с высшим образованием. Вообще мама наша рота по своему составу почти исключительно из людей с высшим образованием. Им-то менее всего выгодно поступать в училище.
Между прочим все мне советуют поступать в инженерное училище.
Ну, мама, уже команда строиться. Кончаю.
До свидания, мама А. Гнедин
11.II-41 г.
Здравствуй, дорогой братуха!
Вчера получил от тебя письмо. Я очень рад, что моя скромная посылка доставила вам некоторую радость, жалко только, что ты не мог как следует использовать ее содержание, ибо, как мне известно, твоя скула немного попорчена и сильно мешает тебе кушать. Мне также очень приятно слышать, что занятия у тебя в аэроклубе идут успешно. Я твое увлечение авиацией полностью одобряю, к тому же и с материальной стороны это — одна из выгоднейших профессий. Я тоже держу мысль в голове о поступлении в училище, только не в авиационное, куда меня бы и не приняли, а в морское. Только мысль эта едва-ли осуществится, так как поступить туда очень и очень трудно. Нужно сдать хорошо экзамены и пройти тщетельную медицинскую комиссию. Все же летом я поеду сдавать. А будет удача или нет, об этом сейчас говорить еще рано, но все более говорит за то, что я туда (Краснознаменное высшее военноморское училище инженерное имени Дзержинского) не попаду. Однако говорят попытка — не пытка, а поэтому эту попытку сделаю.
Позавчера у нас был лыжный кросс. Мы сдавали на десятикилометровой дистанции, но лыжной подготовки у нас никакой не было, а поэтому эти 10 км тяжело дались. Время, за которое я их прошел также незавидное. Оно равно 1 ч и 20 м. Как видишь даже в норму не уложился, хотя устал чертовски.
Чувствую себя пока что неплохо, но все же к армейской жизни я и до сих пор не могу привыкнуть. Все эти команды: «становись», «равняйсь» и т. д. ужасно нервируют и создают озлобленность, особенно потому, что обычно они сопровождаются криками «в две минуты» или «пулей лети в строй». По этому случаю я уже несколько раз огрызался с командиром. Когда ты будешь в армии, то все это сам испытаешь.
Слушай, Витя, почему мама мне перестала писать письма. Я ей уже написал несколько писем, а ответа ни на одно из них не получил. Ты ей скажи, что я за это на нее очень сердит: И если она до выходного не пришлет мне письма, то я ей вообще писать письма до конца армии прекращу, несмотря на то, будет-ли она писать или нет. Конечно, я это сделаю только в том случае, если у нее нет уважительной причины.
Вот, кажется, все мои мысли, которыми мне хотелось бы с вами поделиться.
На этом письмо кончаю. До свидания, Витя!
А. Гнедин
18.II-41 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера получил твою открытку. Из нее я узнал, почему ты мне так долго не писала. Пожалуйста прости меня за то, что я стал сомневаться, врезультате долгого твоего молчания. Все свои слова беру назад.
Сегодня из нашей роты уезжают 19 человек в училища: политическое и авиационное. В авиационное я был выставлен кандидатом, но по зрению меня забраковали; тогда меня хотели направить в политическое, но в результате того что я не комсомолец меня отставили. Так что пока я опять нахожусь в первой роте. Повидимому эта рота — учебная расплывется и останутся в ней только люди вроде меня.
Роту нашу недавно поверяла специальная окружная комиссия во главе с заместителем главнокомандующего харьковского округа генерал-майром, который проверял нас лично. Оценку на поверке мы получили плохую и поэтому рабочий день для нас на два часа увеличили, чтобы мы смогли устранить все наши недоработки. Сейчас у нас так мало свободного времени, что даже нельзя написать письмо, и это письмо я пишу на политзанятиях.
Я себя чувствую неплохо. Погода сейчас у нас стоит теплая и сырая.
Иногда идет дождь. Ноги все время в сырости, ибо обувь пропускает воду, как решето, и часто нога в сапоге просто хлюпает. Такое положение — одно из неприятнейших теплой погоды. Мы мама наверное скоро пойдем в большой поход, который будет не меньше, чем на 120–150 км.
Вот о себе и все.
Я мама очень рад, что дома обстоит у тебя благополучно, только тяжело мне мама, что ты так много работаешь и приходишь с работы совершенно разбитая. Боюсь я как-бы такая работа не привела к плачевным результатам.
Желал бы мама я сделать тебе облегчение снять часть бремя по обеспечению семьи, но, к сожалению, я этого сделать не могу и долго еще я этого не смогу сделать.
А сейчас мама я могу только пожелать тебе, чтобы ты вконец не испортила своего здоровья на работе.
На этом я кончаю, ибо больше нет времени.
До свидания мама.
А. Гнедин
5/III-41 г.
Здравствуй, милая мама!
Прости меня пожалуйста за то, что долго тебе не писал, в этом я немного виноват, но только немного, т. к. писать (это я тебе уже несколько раз говорил) нет времени. Время свободное у нас бывает после ужина 1,5 часа, но за день так устанешь, что эти полтора часа использовать никак нельзя, ибо как-только где сел спокойно, там сейчас же и засыпаешь. Да и эти полтора часа бывают не всегда свободными : их часто у нас тоже забирают, то на политинформцию, то еще на чего нибудь. Из этого ты видишь, что написать письмо вещь нелегкая. Насколько у нас мало времени я могу тебе привести такой пример: чтобы сходить в уборную, надо затратить не более 10 мин. и то нехватает время, поэтому у нас всегда скандалют, ибо отправляться по естественным надобностям приходиться в поле на перерывы. Такое малое количество времени и не позволяет мне часто писать письма.
Я себя чувствую ни хорошо ни плохо, а нахожусь в каком-то промежуточном состоянии. Погода у нас сейчас довольно теплая, но все же с утра бывают небольшие морозцы, чему мы конечно рады, так как меньше грязи и воды, а неделю назад у нас было очень даже тепло и половина снега стаяла и была такая грязища, что приходя с занятий приходилось выжимать портянки, ибо обувь воду очень хорошо пропускает, жаль только, что назад не выпускает.
Позавчера у нас был поход, при совершении которого мы ни счем не считались: если нужно было перейти речку, то мы ее вброд преодолевали, и набирали опять таки этой противной воды. Вобщем вода для нас сейчас является большим злом.
Все таки мама тяжело переносить службу в армии. Скорей бы закончить и вернуться к прерванной учебе (ты видишь мама я еще не теряю надежды продолжать учиться дальше). Мне кажется, что как бы мне не было тяжело дома, все таки я гораздо легче буду переносить, чем армейскую жизнь, в этом отношении армия меня закалила. У меня мама сейчас очень сильное желание учиться, и я пытаюсь хоть что-нибудь да делать, но обычно попытки кончаются неудачей, т. к. после дневных занятий так устаешь, что при всем желании науки никак в голову не лезут. Обо всем этом я надеюсь мама когда-нибудь тебе рассказать, на бумаге всего не передашь, да и не за чем передавать.
Несмотря мама на то, что прошло довольно много времени, как я нахожусь в армии, я и до сих пор никак не могу заглушить мысль о доме, о тебе. Сейчас мне очень хочется тебя мама увидеть, очень хочется оторваться хоть на час-два от окружающей меня обстановки.
Вот мама пока все, что мне хотелось тебе высказать, а сейчас подъем и писать нет времени.
До свидания, мама!
Жду письма, которое ты мне давно обещаешь.
Еще раз до свидания милая мама!
А. Гнедин
8/III-41 г. г. Лубны
Здравствуй, милая мама!
Сегодня получил повестку на твое заказное письмо, но его еще не получил и когда получу тоже не знаю. Вообще насчет заказных писем я тебе скажу, что лучше будет, если ты их не будешь писать, так как получать их здесь целый скандал и это твое письмо я наверное получу не раньше как через неделю. Да по моему и нет особенной надобности в том, чтобы писать заказными письмами.
Сегодня весь наш полк ходил в 40 километровый поход. Ушли по тревоге в 6 часов и пришли в семь часов вечера. Поход был тяжелый, потому что проходил с учебными занятиями, да кроме того дорога неважная — очень много грязи. Я в этом походе не учавствовал, потому что у меня сильно порваны сапоги, но скоро и мне придеться учавствовать и уже не 40 км, а в 140 км, который у нас будет числа 17–18 марта. Сегодняшний поход являлся как бы подготовкой к стокилометровому походу. Трудно мама переносить эти походы. Здоровье у многих сильно подорвано, частью от занятий, частью от недостатка пищи. Как это мама ни странно, но факт остается фактом, а наши желудки редко бывают сытыми. Мне-то ничего, а вот остальным, которые фигуру имеют более массивную, нехватает. Характерный пример я тебе приведу. В нашу роту прибыл боец, который кончил физический институт и был довольно здоровый, но после того как он пробыл у нас в роте два месяца, то что же с ним стало а стало очень плохо у него успел развиться так ревматизм, что теперь он не ходит на занятия, а ходит в городскую больницу принимать ванны. Из нашей роты в нестроевики перевели уже около десяти человек и еще намечаются для перевода.
Я мама всеми силами стараюсь вырваться из этой роты, но мои старания ни к чему не привели пока да вряд ли к чему-нибудь приведут. А дольше в ней оставаться опасно, может и меня постигнуть такая же судьба, как бойцов, о которых я уже упоминал. Странно мама, что я за все время в армии не болел. В нашей роте бойцы со вторым годом службы все больные кроме меня да еще одного. Я хоть и мал, а здоровьем оказался довольно крепкий, но гарантировать за то, что так будет всегда, до конца службы не приходиться.
Но все это мама меня не сильно волнует. Гораздо сильнее на меня действует то, что у меня есть сейчас сильное желание заниматься, а время нет, потому что в нашей учебной роте бойцов в покое никогда не оставляют и всегда стараются чем-либо занять, только бы не оставить их со своими мыслями наедине. Вот это неимение времени для своих занятий на меня сильно действует и подчас сильно озлобляет, ибо иногда выкроишь полчаса, да и то их не дадут тебе использовать. Когда я был в восьмой роте, то время для своей работы я все-таки находил, теперь же это сделать невозможно. Кроме того мама в этой роте все командование мною недовольно и я у командира на плохом счету. Все это мама меня крепко заставляет думать над тем, как бы перевестись в другую роту. Здоровье мое пока что ничего, особенно сильных отклонений от нормального положения не наблюдается.
Вот мама про себя я все что можно описать на бумаге написал. Если тебя что-нибудь интересует, я постараюсь дать обстоятельный ответ.
А теперь мама я у тебя попрошу сделать мне удовольствие, именно пришли мне несколько тетрадей и 2–3 книжки на немецком языке. Ты видишь мама, что я ...постояно что-то делать. Вышли мне мама пожалуйста у себя в библиотеке ты найдешь, что мне надо.
До свидания милая мама!
А. Гнедин
16/III-41 г.
Здравствуй, милая мама!
Вчера получил от тебя письмо. Да и вообще за последнее время я стал от тебя письма получать часто. Вчера также я получил твое заказное письмо. Его читать мне было очень тяжело. Из него я узнал, как вам было трудно последние два месяца. А я-то дурак думал, что ты просто не хотела писать мне, тогда как в действительности дело обстояло совершенно иначе. Ты меня мама прости за все упреки, которые я тебе послал. Я ведь тогда не знал, что тебе было так тяжело, а не получая от тебя писем мне тоже было не по себе. Меня мама очень радует, что у вас становиться жить немного лучше. Я-то здесь обеспечен, а ведь вам приходиться каждый день думать: а что-то мы будим иметь за столом завтра, тогда как мне об этом думать не приходится. Да, мама стало жить тяжело. Тяжело не только у вас, но и нам приходится нелегко. Я мама думаю, что еслибы мне сейчас предложили на выбор или жизнь гражданскую со всей ее тяжестью или военную, то я без колебаний бы выбрал первое. Жду мама с нетерпением, когда закончу службу и смогу приступить к заброшенной учебе. А сколько мне придется ждать точно не знаю, т. к. положение сейчас мое очень неопределенное. Нахожусь я в 1– й учебной роте, из которой должны выпустить мл. командиров, но ведь это для молодых бойцов, а я ведь уже служу второй год. И если меня выпустят также вместе с ними мл. командиром, то мне тогда очевидно придется служить еще лишний год, ибо к осени я конечно не успею сдать на мл. лейтенанта и уйти в запас, а нарком в приказе сказал ясно, что если боец, имеющий среднее образование не сдаст на мл. лейтенанта, то его оставят служить на третий год. Вот теперь тебе ясно, как обстоит у меня дело со сроком моей службы в армии. Как видишь, что я и сам не знаю, когда меня будут демобилизовывать. Таковы мои служебные новости. В отношении других новостей особенно интересного ничего нет, разве только то, что погода у нас два дня стоит очень плохая. Сильные морозы с очень холодным ветром, впрочем сегодня она, кажеться, стала изменяться к лучшему: появилось солнце впервые за всю весну. Но надеяться на то, что погода установиться не приходится, т. к. она здесь очень изменчива. В нескольких часах она может быть в различных вариантах. Да мама позабыл тебе сказать очень важную новость, что завтра мы должны были итти в 150 километровый поход, с этой целью мы сделали два скоростные 25 километровый и 40 километровый марши и завтра думали итти на 150 км, но, слава богу, отменили по причине инспекторской поверки, которая у нас продлиться повидимому до апреля. А в апреле, я думаю, погода будет лучше, тогда поход не так будет страшен. О своих горестях я писать больше не стану, о них я когда-нибудь тебе расскажу.
А сейчас у меня есть до тебя такое дело и, если ты его исполнишь, то сделаешь мне очень большое одолжение. Сейчас идет подписка на газеты, а поэтому я тебя попрошу, чтобы ты мне выписала, т. к. отсюда я это сделать не могу, немецкую газету DZZ (возможно, что она сейчас переименована, я точно не знаю) и выписала на мой адрес. Думаю в свободные минуты все ж изучать немецкий язык. Сейчас мама у меня была большая неприятность с командиром взвода. Это письмо я писать начал в то время, когда наша рота ушла на строевую подготовку, которую у нас практикуют каждый выходной день. Я же удрал с подготовки, чтобы написать письмо и почитать что-нибудь. И вот, когда я написал тебе уже о своей просьбе по поводу выписки газеты, меня вызывают к командиру роты и спрашивают: почему я не был на строевой подготовки. Ругали очень сильно и командир роты под конец сказал, что даст мне хорошее взыскание, какое — не сказал, но наверное губвахту суток на пять. Вечером на поверке узнаю. Вот тебе мама яркий пример о том насколько у нас мало бывает свободного времени. Даже в выходной день и то некогда написать письмо. Да и сейчас, когда я пишу эти строки, нашей роты уже в казарме нет. Всех отправили в обязательном порядке в город на концерт, а я всетаки и здесь умудрился остаться и докончить тебе письмо. Такие действия со стороны командиров очень тяжело переносятся. Подумать только, что в выходной день и то не иметь собственного времени. Как только где есть чтобы что-то сделать, тебя обязательно подымут или на какое-нибудь построение, или заставят делать какую нибудь работу. Поэтому мама редко мне приходилось написать тебе письмо в один присест, а обычно это делается в два, а то и три приема. Все это очень меня нервирует. Всего этого ничего не было, когда я был в восьмой роте. Там и время было и относились ко мне лучше. А здесь вечно крик, вечно тебя ругают, часто даже ни за что. И когда все это кончится, когда я смогу сказать себе: «Ну теперь ты Сашка можешь распоряжаться собой как тебе хочется».
Умственная работа у нас сейчас сведена к нулю, приходится работать не головой, а руками и ногами, поэтому-то мама особенно хочется что-нибудь делать головой, часто за счет часов отдыха, который и так у нас мал, а все таки ты по собственному желанию еще его уменьшаешь, лишь бы немного почитать, лишь бы немного освежить голову и отвлечься от обыденной жизни. Я мама буду надеяться, что ты мою просьбу исполнишь и с апреля я буду получать немецкую газету. Если тебе это сделать будет трудно, то как-только ты получешь это письмо, сейчас же извести меня, может быть я успею послать Михайловым письмо с такою же просьбою, так как эту газету мне очень хочется иметь. Также мама исполни мою просьбу, о которой я тебя просил в последнем письме: пришли мне нем. книжки и несколько тетрадей. Пока все. Письмо, как видишь и так получилось очень длинное, но это только благодаря тому, что я остался в казарме и у меня сейчас есть время.
Деньги твои я получил и очень благодарю тебя за них. Они мне сослужили большую службу: я получил возможность починить свои часы — память тети Маруси, и теперь они у меня снова работают. Вобщем мама спасибо тебе за все твое теплое отношение ко мне, что ты не забыла меня и, наверное, часто вспоминаешь о своем сыне-красноармейце. Как я уже тебе писал, что недавно было у меня такое настроение уж не стала ли ты меня забывать. Но теперь мне ясно, что я ошибался, а поэтому мама очень горячо прошу тебя, чтобы ты простила меня за мои сочинения. Впредь этого уже не будет и, если я не буду долго получать от тебя писем, то все это я буду объяснять косвенными причинами, но только не тем, чем я раз попытался это сделать.
Вот мама и все.
До свидания милая мама!
А. Гнедин
P. S. Лыске передай, что я ему приказываю в срочном порядке написать мне письмо. Вите передай то же. Он ведь кажеться обещал мне писать каждую неделю, но что-то обещания не выполняет.
27/III-41 г. г. Лубны
Здравствуй милая мама!
Прости меня, что долго тебе не писал. Поверь мне мама, что время у нас своего не существует. Сколько раз я тебе об этом писал, но и опять не могу сделать так, чтобы не писать, уже очень это возмутительно. В других ротах бойцы живут куда свободнее и время имеют и командование лучше, а у нас...Вобщем постоянно об этом говорить и тебе скучно, да и мне неприятно.
Короче говоря даже чтобы писать письма я должен красть учебное время. Писать или на политзанятиях или на занятиях каких нибудь других, происходящих в классе.
Деньги твои получил и не знаю мама, что мне выражать по этому случаю: радоваться или плакать. Уж очень мне нехорошо, когда мне приходиться чувствовать, что посылая мне денег, ты должна ограничивать себя и ребят, а чувствовать это очень тяжело. Много писать я мама не могу, ибо сейчас у нас идет инспекторская поверка и покою мы не ведаем. Сегодня мы идем в двухдневный поход. Сейчас идет подготовка к нему. Этот поход будет концом нашей поверки. После него я думаю будет немного свободнее; тогда я напишу тебе еще письмо. Погода у нас стоит отвратительная, то идет снег, то выглянет солнце и результат — по колено грязи. Такой весны, какая сейчас давно здесь не видывали. Все мы с нетерпением ждем хорошей погоды.
В моей жизни особых изменений не произошло. Разве только то, что отношения с командиром обострились, что меня мало радует. Настроение у меня неважное, а поэтому и письма хорошего написать не могу, хотя сейчас на это имею время.
На счет своей службы ничего нового сообщить не могу. Сколько буду еще служить тоже не знаю. Вобщем мое положение сейчас очень неопределенное то-ли буду я командиром, то-ли не буду и обидно то, что никто мне на этот вопрос не может ответить. Но служить третий год мне очень бы не хотелось. Уже за два года я насмотрелся, так что третьего года пожалуй и не надо.
Ну мама на этом я кончу и так уже чувствую, что пишу какие-то обрывки мыслей, а не связанное письмо.
Мама, вчера я получил твою открытку и меня очень удивило, что тетя Маруся не знает моего адреса. Ведь мой адрес не изменился с тех пор как я ей писал. От Михайловых я не получал писем около трех месяцев. Сам тоже им не писал, потому что на мои последние письма они мне не ответили.
Кончаю писать.
До свидания дорогая мама.
А. Гнедин
P. S. Прошу тебя мама, чтобы ты мне писала почаще. Твои письма как-то делают меня радостнее и заставляют на немного забывать о своих горестях.
Последнее время я стал опять редко получать от тебя письма.
Еще раз до свидания мама.
30/III-41 г. г. Лубны
Здравствуй милая мама!
Только что возвратились из похода и после чистки оружия и снаряжения я решил написать тебе письмо, хотя недавно писал.
Поход этот был завершением инспекторской поверки. Вернее это даже был не поход, а большое тактическое учение с присутствием генерал-майора — проверяющего. Занятия были тяжелыми, поэтому теперь особенно приятно ощущать, что все уже прошло, что нет холодной ночи с дождиком и мокрым снегом, что не хлюпает под ногами грязь, а наоборот теплая казарма и разрешение на спанье до завтрашнего утра. Завтра у нас будет выходной день, вместо сегодняшнего, который нами небыл использован. Также говорят, что завтрашний выходной день будет полностью нами использован, что никаких построений не будет — все это очень приятно, а то за все время моего пребывания в первой роте я еще ни разу не имел полного выходного дня.
От тебя мама давно не имею никаких известий. Почему-то ты опять перестала писать, хотя в последнем письме говорила, что купила открытки и будешь часто писать.
Я чувствую себя по прежнему, только говорят, что сильно похудел. Это наверное от походов, которые я переношу очень тяжело и которые за последнее время были у нас довольно часто. Вобщем, если меня свешать сейчас и сравнить с весом перед отправлением в армию, то килограммов десять-пятнадцать не досчитаешь. На здоровье это отразилось не очень сильно, так что опасаться за такое явление не приходиться.
Нам мама выдали новые ботинки, так что ноги теперь протекают не так сильно, как было прежде, о чем я уже тебе писал. Одно только плохо -это то, что вместо сапог я получил ботинки. Это произошло потому, что я не командир.
Командирам же всем выдали новые сапоги, даже тем, которые были в ботинках.
В наш полк уже съезжаются призывники. За последние пять дней полк говорят пополнился на четверть своей величины. Между тем новое пополнение все прибывает. В этом году что-то рано забрали приписников. Если в прошлом году это же явление наблюдалось в июне, то теперь происходит в марте.
Разница не малая. Да кроме того, если в прошлом году их призвали на месяц, то в этом году — на шесть месяцев. Все это мама наводит на нехорошие мысли.
Как бы в скором будующем не пришлось чего бы ожидать, тем более международная обстановка все осложняется. Как бы рука войны и до нас не дотянулась. Что будет в будующем, не мне об этом рассуждать. Гораздо важнее жить благополучно в настоящем, а этого-то у меня как раз и нет. С командиром взвода и роты я нахожусь в очень плохих отношениях и еще хуже то что они — эти отношения не улучшаются.
Вот мама примерно все, что можно написать, Следующее письмо от меня ты раньше следующего выходного не получешь, а есть даже основания, что и на следующий выходной я не напишу тебе.
Вкратце написал обо всем.
Теперь я кончу, так как сейчас уже одиннадцать часов, все спят и мне пора сделать то же, ибо за эти два дня спать не пришлось, а поэтому усталость чувствуется. Завтра у нас подъем на два часа позднее, так что я наверное успею выспаться.
До свидания милая, мама!
Пиши скорее, а то я уже начал опять скучать, не получая от тебя вестей.
Еще раз до свидания, мама!
А. Гнедин
12/IV — 41 г. г. Лубны
Здравствуй милая, мама!
Сегодня получил твое письмо, которое меня сильно взволновало. Зачем мама столько беспокойств. Стоит ли так много обо мне думать. Ну допустим тяжело мне немного, так что ж из этого, зато я обеспечен: одет, обут и питаньем обеспечен. А ты, мама, беспокоишься обо мне. Я тебя очень прошу, чтобы ты меньше волновалась. Если будет все благополучно, а так, вероятно, и будет, то я в октябре вернусь домой. К маю мне, вероятно, присвоят звание мл. сержанта. Сведения на меня уже передали в дивизию. Теперь мама я уже жду этого дня с нетерпением, ибо обстановка в моем положении по сравнению с осенней резко изменилась. Сейчас мне необходимо всеми средствами вырваться из первой роты, а сделать это можно только став мл. командиром. Поэтому тебе теперь понятно, почему я жду дня, когда стану мл. командиром. Итак я уже себя сильно ругаю за глупость, совершенную осенью — постарался остаться тогда красноармейцем, а поэтому не выдержал экзаменов на командира, а не выдержав экзаменов на командира меня вынуждены были послать в первую роту, чтобы тут меня подучили и все-таки сделали мл. командиром. Так что участи я не избег, а неприятностей получил уйму.
В нашу часть также влилось новое пополнение, но это явление вполне нормальное. Вас новое пополнение, как у ...и у нас является майским ...
Я чувствую себя хорошо, хотя погода у нас опять испортилась. Было несколько дней тепло (t поднималась выше 20°С в тени), теперь же стало опять холодно, выпал снег и вот уже несколько дней дуют холодные ветра. Такая отвратительная погода говорят продержится до 25 апреля. Обрадовались мы хорошей погоде, да рано. Бойцы смеются: началась вторая зима, теперь скоро и до дому. Но все это мама не так уж важно, потому что обувь у нас теперь крепкая, а это самое главное. Поэтому мама и это размышление твое насчет сырой обуви тоже неосновательно, у всех нас ноги находятся в сухом виде.
С Михайловыми я связи не имею и писем ни от кого из них очень давно не получал. Как они живут, как учится Борис, обо всем этом мне ничего не известно. Вот уже тетя Маруся так наверное меня забыла.
Ну мама на этом я кончу.
Писать особенно не о чем.
До скорого свидания милая, мама!
P. S. Жду ответа от Лыски и Вити. Они что-то мне перестали писать. Ты им мама напомни.
Еще раз до свидания мама!
18/IV — 41 г.
Здравствуй милая, мама!
Это письмо я пишу из окопа, поэтому ты особенно не обращай внимание на то, что оно коряво написано и на маленьком листке. Лучшего не оказалось под рукой — пишу ведь не в казарме , а далеко от нее в поле, куда мы вышли на штабные (?) учения на двое суток. Сейчас мы кончили рыть окопы и засели в них держать оборону. Этим я и воспользовался чтобы написать тебе письмо.
Живу я мама по старому. Из проклятой первой роты никак вырваться не могу, что доставляет мне очень большие неприятности. Впрочем, говорят, что в мае мне будет присвоено звание мл. сержанта. Если это так, то это даст мне возможность вырваться из учебной роты, что я и стремлюсь сделать.
Письма я стал получать опять редко. От тети Маруси никаких писем не получил. Даже от тебя и то стал редко получать. Сколько ты мне мама ни обещала что будешь писать чаще, что-то не видно этого. Мне же мама очень интересно знать, как вы сейчас живете. Также хотелось бы узнать, в каком положении находятся Михайловы. Каковы успехи у Бориса. Теперь он уже заканчивает 3-ий курс, а я...а я еще не начинал учиться. Обидно, очень обидно. Жизнь Юрия меня тоже очень интересует.
22/IV — 41 г
Здравствуй милая, мама!
Сегодня получил от тебя открытку. Она меня очень обрадовала, с нее веяло гораздо спокойнее, чем с других твоих писем, хотя и в ней ты сообщаешь, что не совсем здорова. Получив письмо, я думал ответ отложить до выходного, но представлялась возможность написать сегодня, поэтому я решил реализовать это дело. Я, мама, можно сказать жив и здоров. Желал бы и тебе того же, но вряд ли ты сможешь это иметь, повидимому твое здоровье нуждается в серьезном ремонте, а сделать это сейчас ты не сможешь да и вряд ли сможешь сделать в скором времени, потому что забот у тебя очень много, а помощи получить не от кого.
Напишу немножко о себе. У нас начинается горячее время. Вот только переживем 1-ое Мая, и там перейдем в лагеря и начнуться каждый день, то тактические учения, то поход. В скором времени у нас должен быть 150 км поход, но я думаю, что до 1-го Мая едва ли он будет, хотя проэктировался на 22/IV, т. е. на сегодня. А вобщем в моей жизни нового пока ничего не произошло. Ожидаю повышения, но когда оно случиться не представляю, если к первому Маю не будет, то тогда возможно что и домой пойду рядовым. Это было бы неплохо.
6 мая переходим на лагерную жизнь.
Вот мама вкратце все.
Письма от Вити и от Михайловых я не получал, почему-то письма ни от кого, кроме тебя не доходят. Это подозрительно. По моему они не не доходят, а мне их не пишут.
На этом мама кончаю письмо. Прошу тебя книжки немецкие мне прислать, а также пришли мои конспекты по истории, если найдешь. Они находятся в шкапе.
До свидания милая мама!
Надеюсь скоро увидимся.
А. Гнедин
28/IV — 41 г.
Здравствуй милая, мама!
Сегодня я встал рано, за час до подъема и, так как уже было совершенно светло, то я решил написать тебе письмо. Это письмо ты, наверное, получишь к 1 мая. Поэтому я поздравляю тебя с великим праздником. Для меня 1-ое мая тоже большой праздник. В дни первомайские мы будем иметь три свободных дня, чего ни в один из наших праздников нам не давалось.
Вчера получил мама от тебя деньги. Хоть и стыдно мне так часто их от тебя получать, но за эти очень тебе благодарен, т. к. на 1-ое мая, когда мы будем гулять по городу, то можно будет мне что-нибудь купить к празднику.
У нас мама есть некоторые новости, о которых я тебе не писал.
Во-первых, то, что 21-го я чуть-чуть не уехал в московское училище. И если не уехал, то только благодаря командиру роты, который не пустил меня, а то бы я в Москве побывал. Из нашей роты один боец ездил и вчера приехал назад, так как не захотел учиться. Вот если бы мне удалось тогда поехать, то я побывал бы у Михайловых, так как время свободное имел бы, но командир роты все мне испортил. Еще новость та, что из нашего полка около 300 человек старослужащих уехали в неизвестном пока направлении. И если я остался на месте, то это произошло исключительно потому, что я нахожусь в первой роте, из которой никуда людей не берут. В эту поездку мне тоже хотелось, потому что этот полк мне сильно опротивел и кроме того особенно сильно опостылила это — первая рота, из которой мне хочется сильно вырваться. Вот мама последние наши крупные события.
Погода сейчас у нас стоит неважная: два дня шел дождь и сейчас грязи на улице по колено, но повидимому с сегодняшнего дня она установится, ибо нынешнее утро без облачка на небе.
Я себя чувствую хорошо, если это можно сказать в армейских условиях.
Хорошо конечно в отношении самочувствия или вернее здоровья, но нисколько в отношении всей моей жизни, т. к. для того, чтобы было мне хорошо, для этого недостаточно хорошего здоровья, а нужно еще кое-что ты уже знаешь, я тебе не раз писал, поэтому еще лишний раз не буду повторять. Об одном я тебе не писал, т. к. не хотел сделать тебе неприятность, но это теперь все прошло поэтому я тебе скажу, что в результате одного из крупных разговоров с ком. взводом мне дали 10 суток ареста, но в исполнение наказание не привели и теперь это дело уже заглохло, т. к. с того дня прошло уже больше месяца. Я тебе мама написал это затем, чтобы ты видела, что в этой проклятой первой роте я спокойно жить не могу, а чтобы ты теперь поняла, почему я так хочу от нее избавиться. Ты мама по этому случаю не суди, что положение мое очень скверное. Наоборот оно стало улучшаться, поэтому не вздумай еще беспокоиться. От Михайловых до сих пор не имею никаких известий, также о Витином письме ни слуху, ни духу, хотя ты мне писала, что он послал мне письмо. Мне мама очень обидно, что никто кроме тебя мне не пишет. Я кажеться очень аккуратно отвечаю и отвечаю на каждое письмо, если имеется у меня время, и ни одного письма не оставил без ответа. И мне совершенно непонятно, почему Михайловы перестали писать, также и «прекрасный» Виктор, который обещал писать каждую неделю по письму и который довольно крепко надул, т. к. не пишет не только в неделю, но даже и в месяц.
На этом мама я кончу мое послание к тебе, прибавлю еще только того, что ожидаю от тебя получить посылку с содержимым, о котором я говорил ни в одном письме. И еще мама раз прибавлю, что желаю тебе и Лыске и Вите хорошо провести первомайские дни.
До свидания, милая мама. Надеюсь, скоро увидимся.
А. Гнедин
[Открытка, Лубны — лагеря]
18/V — 1941 г.
Здравствуй милая, мама!
Давно я тебе уже не писал, да и опять хорошего письма не могу написать и приходиться ограничиться открыткой. С 4-го мая мы уже находимся в лагерях.
Погода первые 10 дней была отвратительная: сырая и холодная. Теперь она установилась. Я себя чувствую хорошо. Надеюсь, что и ты себя чувствуешь неплохо. Писем от тебя я мама тоже давно не получал, а наверное новости у вас есть т. к. в этом году ты собиралась выехать из Арзамаса и время для оставления этого города самое подходящее. У меня есть надежда, что осенью буду дома. Воинских званий мне до сих пор никаких не присвоено, даже и не заметно, и что будут присваивать. Все как-будто про меня забыли. Думал ехать в училище, да по здоровью признан негодным служить в иных родах войск, кроме пехоты. На этом кончаю. До свидания мама!
P. S. Прости, что мало написал. Занимаемся и времени нет.
Передай Лыске, что прошу у него извинения, что не могу ему сейчас ответить и Вите тоже.
А. Гнедин
[Лагеря, Лубны]
20/V — 1941 г.
Здравствуй милая, мама!
Получил твое письмо дня два тому назад, а с ответом, как видишь, опять задержал. Ты меня мама вправе упрекать в том, что я стал редко тебе писать.
Это так и это наверное так и дальше будет. Теперь точно ручаться за то, что аккуратно стану писать письма я не могу, ибо время у нас стало самое горячее. И если к вечеру и останется когда-либо 30–40 мин. свободных, то они приходяться на такое время когда уже темно, а поэтому использовать их для написания письма невозможно, короче говоря мне придеться тебе писать от случая к случаю. Сегодня представился такой случай и я решил тебе написать.
Сегодня мы заступили в караул, что бывает с нами очень редко, так как командование дорожит нашим учебным временем и никуда нас не посылает. Ты знаешь из предыдущего письма, что я нахожусь теперь в лагерях. Рабочий день у нас изменился и теперь начинается с 5 часов утра и до 10 часов вечера.
Иногда он продолжается и до часу, а то и до двух — это в том случае, когда у нас имеются ночные занятия. Но не смотря на это обстановка по сравнению с зимней изменилась к лучшему: уже нет теперь зверских холодов, которые нас с ума сводили, наоборот, погода начинает устанавливаться, хотя правда частенько идут дожди.
Я расчитываю все же к осени быть дома. Пока изменений в моей жизни не произошло и не предвидеться, когда они произойдут. Ненравиться мне только то, что говорят довольно настойчиво, что бойцам со средним образованием из армии бойцами не уйти, а я ведь сейчас боец. С этой стороны, я здесь большая редкость, т. к. таких людей во всем полку кроме меня только трое. Остальным же, имеющим среднее образование, всем присвоено звание младших командиров, а к осени будут присваивать звания мл. лейтенантов. Может быть мне и удасться так как есть приехать, а если не удасться, то в нынешнем году ты меня вряд ли увидишь, ибо в этом случае, то есть в таком случае, если мне будут присваивать звание, а я не сдам, то меня оставят на третий год, да и если сдам, то все равно наверное оставят, т. к. за какие нибудь 5–6 месяцев не смогут сразу присвоить 2 воинских звания.
Это письмо я пишу тебе мама в три приема. Сейчас, когда я решил докончить писать уже 24 мая. Думаю, что в этот раз окончу и отправлю.
Сегодня иду опять в наряд — вне очереди. Завтра выходной, но это меня не смущает потому что в выходной день нам дают работы ничуть не меньше, чем в будничный, а я находясь в наряде, буду ото всего освобожден. На меня напала какая-то аппатия и только хочеться как бы скорее вернуться домой. К нам скоро придут приписники, у нас ходят слухи всех сделают командирами и поставят заниматься с приписным составом. Не знаю только сделают они что из меня или нет, лучше бы, если у них ничего не вышло.
Ну мама на этом я пожалуй кончу. Писать с перерывами одно письмо очень трудно. Если плохо написал, то прости пожалуйста, потому что за каждым временем настроение бывает разное, а что написал раньше, некогда прочитать.
До свидания милая, мама!
Завтра наверное напишу тебе открытку. У меня их есть несколько штук.
Привет Вите и Лыске. У них уже начались испытания. Всей душой желаю Лыске сдать успешно испытания, того же желаю и Вите. Если будет свободное время, то им напишу отдельно письма. Еще раз до свидания, мама!
[открытка]
12/VI-41 г.
Здравствуй милая, мама!
Сегодня я остался в палатке и решил написать тебе открытку, так как довольно подробное письмо я написал 9-го и отправил.
Я себя пока чувствую хорошо. Завтра наверное идем в поход. Походы в это лето будут у нас частое явление. Приказ Тимошенко об этом ярко говорит.
Говорят, что есть приказ, чтобы в месяц совершать 5 походов, причем половину из них совершать ночью. Лагерная жизнь течет у нас своим чередом, так что писать особенно не о чем.
Дучше буду ждать от вас новостей. Испытания у Коли и Вити наверное уже кончились и мне бы очень интересно было узнать — с какими результатами.
Скажи Вите, чтобы он написал мне подробное письмо о том, что он думает делать по окончании десятилетки, а также ты напиши мне свои последние мысли насчет переезда из Арзамаса. На сим я кончаю письмо.
С приветом А. Гнедин
15/VI-41 г.
Здравствуй милая, мама!
Что-то давно я не получаю от тебя писем. Очень соскучился. Хочеться получать от тебя известия возможно чаще. Такое желание с моей стороны является до некоторой степени эгоистичным: у тебя много дел и часто писать ты ясно не можешь. Ничего мама, скоро может быть тебе совсем не придеться мне писать письма. До конца службы уже остаются считанные дни. Еще 3–4 месяца и я буду иметь счастье всех вас видеть.
Я себя чувствую хорошо. Лагерная жизнь у нас идет полным ходом. Занятия сейчас очень напряженные. В месяц по-плану должны делать пять походов. Это обстоятельство больше всего мне не нравиться. Впрочем у меня есть надежда, что меня от походов будут освобождать.
Сегодня у нас выходной день и открытие лагерей. В лагеря к нам пришло очень много гражданских. Праздник прошел все же не очень весело. Мне он не понравился, и я почти нигде не присутствовал, а весь день проспал. Выспался за всю неделю. Теперь можно дожидаться следующего выходного. Был сегодня в городе — большое счастье, т. к. в город пускают только по специальным пропускам, заверенным начальником штаба полка. Все мои старости, а не новости я уже тебе в сотый раз повторяю и тебе уже наверное наскучило об них читать. А поэтому, чтобы все время не повторяться я кончу о себе малевать.
Гораздо интереснее будет если ты мне будешь писать. Это с двух сторон хорошо: с одной, когда ты будешь мне писать, то вспомнишь меня лишний раз, а с другой мне доставляют большую радость твои письма, и я, когда получаю тоже лишний раз вспоминаю о вас.
В последнем письме я уже просил тебя, чтобы ты мне описала домашнее положение. В этом письме я просьбу могу только повторить, ибо ответа на последнее письмо еще не получил. На этом кончу. Лист кажеться небольшим, а писать пришлось немало как в смысле времени, так и в смысле величины письма.
Привет братский Вите, Коле До свидания милая мама!
А. Гнедин
[Открытка, Лубны]
1/VI — 1941 г.
Здравствуй милая, мама!
Получил сегодня твою открытку. Отвечу тоже открыткой: и время меньше и дойдет быстрее.
Я чувствую себя хорошо. Погода у нас стоит хорошая. Часто бывают небольшие дожди, которые быстро проходят и тогда опять выглядывает солнце. У нас сейчас идет сильная агитация за поступление в училища. Новое пополнение довольно активно на это откликается, «старики» — не особенно. Впрочем, у нас тоже есть которые уезжают. Меня конечно не возьмут по причине моей слепоты, а то наверное я бы был в одном из многочисленных училищ. Приписной состав уже вошел в повседневную военную жизнь. Я назначен политгрупповодом. И с 5-го буду с ними заниматься. Может быть будет больше свободного времени, т.к. политрук обещал выделять специальное время на подготовку.
Кончаю. Больше нет время.
А. Гнедин
9/VI-41 г.
Здравствуй милая, мама!
Уже несколько раз получал от тебя письма и открытки с тех пор как я написал тебе последнюю а сам не давал тебе ответа. Зато уж вместо открытки я напишу тебе подробное письмо. Сегодня весь наш батальон ушел в 40 километровый ночной поход. Меня оставили, и, так как я остался один, то поэтому могу тебе писать. Перед выходным днем мы только что вернулись из 50 километрового похода, а сегодня уже ушли опять в поход на 45 км. Вобщем последнее время что-то стали уделять много внимания походам. Повидимому, как я уже тебе писал, нам в скором времени наверное предстоит совершать поход километров на 500–700. Это будет такое большое передвижение за это говорят многие причины. Во-первых, в наш лагерь, который расчитан на одну дивизию, пришла другая дивизия и нам сейчас очень тесно. Во вторых, наши зимние квартиры и склады у нас забрали; в-третьих, многочисленные походы за последнее время, которые повидимому яволяются тренировкой перед большим походом; в-четвертых, даже средние командиры уже говорят, что скоро мы будем передвигаться и даже говорят о конечной цели — называют Горловку (Донбас).
Что скоро мы пойдем в большой поход говорит также и то, что наряду с дневными походами появились и ночные. Дивизия, которая пришла в наши лагеря также шла пешком 700 км, совершив путь аж с самой Волги. Так что мама ты особенно не удивляйся, если в течении довольно продолжительного времени не будешь получать от меня известия. В походе вряд ли удасться что-нибудь писать. Я здоров и жизнь моя течет по прежнему тихо, без особенно выдающихся событий.Так что сообщить что-нибудь новое о себе не могу. За последнее время особенно стал много думать о том как и где мне учиться. Я уже подумал поступить в военно-медицинскую академию, да туда по здоровью не пройду, да и вообще теперь в военные академии не так-то легко поступить. Соответственно с этим я и дома уже стал думать не поступить ли в медицинский институт.
Поступить в него меня конечно заставляет до некоторой степени нужда, о которой я тебе сейчас скажу. После окончания службы в армии меня все равно если и сделают, если и не сделают мл. лейтенантом, то все равно каждый год будут брать в армию на 1, 2 а то и 3 месяца. Такая вещь для меня очень неудобная, поэтому естественно, что я стал искать такого выхода, который меня бы от этого освободил. И вот медицинский институт как раз таким выходом и является . С другой стороны итти учиться в мед. институт мне очень не хотелось бы. В общем недалекое будующее все решит учиться мне или не учиться и если учиться, то где. При решении этих вопросов мне особенно считаться с собой не придется, а придется считаться с интересами всей семьи. Так как если бы я стал делать так, как мне больше подходит, то это было бы очень эгоистично по отношению к тебе и братьям. А учиться мама мне очень хочеться.
Иметь высшее образование — моя неотступная мечта. Ну о себе я думаю сказал немало. Теперь мне конечно придеться коснуться вопроса общесемейных, так как я хотя и нахожусь далеко от вас, но все-таки член семьи, а поэтому имею право семейного голоса. В последнем письме ты мне писала, что вопрос о переезде из Арзамаса в Москву упирается в ряд серьезных препятствий; необеспеченность на месте квартирой, из которых повидимому является главной.
Мои соображения по этому поводу и будут таковы, что если переездка очень осложнена и что если ты можешь найти в Арзамасе более подходящую работу, которая вас бы лучше обеспечивала и меньше тебя изнуряла, то оставайся еще на год в Арзамасе до лучшего уяснения вопроса. Если же ты сможешь устроить перезд в Москву и сумеешь обеспечить себя сносными квартирными условиями, о работе я не буду говорить, потому что ее ты конечно там найдешь, то лучше будет, если ты переедешь в Москву. Вобщем все хорошо взвесив и продумавши тебе я думаю ясно будет что лучше сделать. Скажу также несколько слов о Вите. На его бы месте, если позволит здоровье, я бы пошел учиться в авиационное училище. Наши ребята уже ездили в Харьковское училище и им там очень понравилось, а если они решили там остаться, то значит там действительно хорошо, потому что не всякий найдется, который имея хорошо обеспеченное положение дома (все они имеют высшее образование) так легко решиться бросить свою профессию, для достижения которой столько положил труда. Кроме того они довольно солидных возрастов, и дома уже у двух из них остались семьи. Так что Вите было бы неплохо итти учиться в авиационное училище. Если туда ему не удасться попасть то будет также неплохо учиться итти в артиллерийское училище. В другие я не советую.
Коле конечно нужно будет учиться дальше. Насчет себя я уже сказал.
Недалекое будующее все покажет кому из нас где быть и как быть.
Нынешний год будет думаю в нашей семье решающим годом, который определит дальнейшую жизнь членов семьи. На этом я кончаю, мама!
До скорого свидания.
Жду с нетерпением от тебя последних известий.
До свидания с сыновним приветом А. Гнедин
На плохо написанное письмо не серчай: даже перечесть и то время нет.
24/VI — 1941 г.
Здравствуй, дорогая мама!
Пишу поздно вечером. Света нет. Пишу при свете сумерок. Сейчас я нахожусь на вокзале. В 2 часа ночи мы покидаем Лубны. Еду в другую часть.
Мой новый полк расположен в г. Мариуполе Сталинской области. Там повидимому формируется боевой полк. Про нас ком. роты сказал, что нас посылают туда в качестве командиров взводов. Это повидимому верно так как из полка выехали только мы. Кто не имеет высшего образования и среднего все остались. На Лубны мне больше не пиши. Лубны навсегда я оставил. Как все быстро случилось. Я рад что выехал из Лубен. Здесь меня чуть-чуть не судили военным трибуналом. Дело уже рассматривала особая часть. Был у командира полка. Все кончилось ничего. Ибо при следствии веских доказательств не оказалось. За плохой почерк не серчай: эти слова уже пишу в поезде, который движеться.
Мама, за меня не беспокойся. Все что я ни думаю, кончаю обычной мыслью о тебе. Лишь бы тебе не было плохо, а за себя я не беспокоюсь. Открою тебе мама мою маленькую тайну, которую я сохраняю уже больше года, что я несмотря на трудные условия службы все же учился в нем. институте и успешно окончил на отлично два курса. Дальше продолжать не могу, а жаль. Я уже довольно порядочно перевожу. Недаром я учился этому языку. Возможно что он мне пригодится теперь. Еще раз прошу тебя, чтобы ты не беспокоилась обо мне, что же поделаешь. Так оно и должно в конце-концов случиться. Я чувствую, что тебе сейчас тяжело, но ты мама не поддавайся и держись и помни, что кроме меня у тебя еще есть два сына, за которыми тебе еще надлежит присматривать.
Ну пока мама при таком освещении и в такой обстановке много не роспишешься.
До свидания милая и любимая мама. Желаю тебе как можно легче все пережить.
До свидания мама!
Твой сын А. Гнедин
25/VI — 1941 г.
Здравствуй милая, мама!
Пишу опять с дороги. Час тому назад оставил Полтаву и еду в направлении Харькова. В Полтаве у меня произошла довольно крупная неприятность. Как только мы туда приехали, наш командир сказал, что поезда мы будем ждать до 12 часов, т. е. 5 часов, и поэтому он меня пустил в город, чтобы отправить посылку с лекциями за 1-ый курс немец. языка домой. Я пошел, сделал то, что мне было нужно и неспеша возвратился назад. Но какая же неожиданность: там, где я оставил своих ребят, их не оказалось, а тут как раз отходил поезд на Харьков и я не задумываясь сел в него, хотя не знаю, едут ли наши в нем или нет. Уже несколько вагонов прошел, а их нигде нет. Повидимому они остались в Полтаве, так как к месту нашего назначения есть еще дорога, которая короче Харьковского направления. Было бы не так тяжело, если бы я что-нибудь при себе имел, а то чемодан с продуктами они взяли и я остался без ничего, без копейки денег, вернее имею 25 коп., оставшихся от посылки. И вот на эти-то 25 коп. мне надлежит прокормиться суток двое, пока попаду в часть. Это значит, что два дня я должен поститься ....? был бы уже непрочь. Вообще свое положение буду выяснять в Харькове, куда прибуду в 2 часа дня. Может быть что-нибудь и насчет желудка решу. Да мама уже с первых дней войны приходиться ощущать военную обстановку. Скандальная история. Я то-еще осел не догадался взять с собой чемодан или хотя бы с утра покушать. Это письмо я опущу тебе в Харькове. Оттуда оно быстрее дойдет, т. к. Харьков — Москва прямое сообщение. По приезде на место еще напишу письмо. Или может быть напишу еще с Ростова, через который я буду ехать.
Несколько слов о своем служебном положении. Как я уже упомянул во вчера написанном письме, что нас отправили из полка только одних. Несколько человек нашей роты , не имеющих среднее образование, с нами отправлены не были и остались на месте. Командир роты нам сказал, что мы едем в новый полк на положение командиров взводов. Может быть и так, а может быть тут есть что-нибудь и другое. Его словам есть основания доверять — факт выезда из полка только нашей роты. Точнее об этом сообщу, когда буду на месте, следовательно тогда, когда сам буду знать. Ну о чем же тебе еще написать?
Чувствую я себя неплохо, только полтавский случай меня не радует. Как я буду до Мариуполя оставаться не евши я не представляю. Может быть в Харькове военный комендант накормит.
Очень мама жалко, что в Лубнах пришлось бросить много книг, в [том] числе и словарь. Ничего не поделаешь, военная обстановка и у нас рассуждают тоже по-военному. Что нужно возьми, а что не нужно брось. Долго я колебался перед тем как решил все оставить, но делать было нечего. Мама большая радость на предпоследней остановке перед Харьковым нашел своих, которые оказывается тоже едут с этим поездом. Значит голод отпадает и скандал тоже самое. Все кончилось довольно удачно.
На этом мама разреши кончить письмо. Есть у меня к тебе просьба, если получишь мою посылку то сохрани все что там будет. Может быть я еще возобновлю свою работу, так как о ее продолжении не может быть теперь и речи. Интересно мама, что вот эта тяжелая армейская жизнь пробудила во мне очень большое желание учиться. Когда я был дома этого не было. Это видно хотя бы из того, как я сдавал в институт. Если бы пришлось сдавать мне теперь, то я уверен, что сдал бы теперь много успешнее, чем тогда, хотя уже два года как учусь. Но видать не суждено мне быть с высшим образованием. Все складывается не в мою пользу. Вообще мне всегда не везло. Видать так и окончу я свое существование, продолжая быть неудачником.
На этом кончаю писать. В Харькове это письмо тебе отправлю.
До свидания милая мама!
Жди еще письма из Ростова До свидания!
Твой сын А. Гнедин
[Открытка с дороги]
26/VI — 1941 г.
Здравствуй милая мама!
Сейчас я нахожусь еще в пути. Пишу тебе не из Ростова, через который мы оказывается ехать не будем, а со станции Дебальцев. Здесь мы пробудем до 12 ч. дня, а потом сядем на Мариупольский поезд. Наше положение до некоторой степени стало выясняться. Возможно, что из Мариуполя нас отправят назад в Харьков в училища. Насколько это верно еще не знаю, но думаю, что доля правды здесь есть. И что часть из нас попадет в училища так это также верно, как и то, что сейчас мы едем в Мариуполь. О дальнейшем еще напишу письмом или открыткой: чем бог пошлет. Я чувствую себя хорошо, деньги нам в Харькове выдали 14 р. на двое суток. Завтра утром наверное будем в Мариуполе.
До свидания мама!
А. Гнедин
28/VI — 1941 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Вчера мы прибыли в Мариуполь. Город повидимому небольшой — на первый взгляд. Прибыли в него мы ночью и ели добрались до зимних казарм, так как город был затемнен, а в темноте да в незнакомом городе не сразу найдешь нужное. Я себя чувствую хорошо. Здесь впервые вчера за всю свою жизнь увидел море. Жалко только что купаться не пускают. От казарм оно расположено недалеко в каких нибудь 2х-3х км.
В Мариуполе мы пробудем повидимому недолго: скоро нас отправят в училище — пехотинское. Там мы пройдем курс науки за 2–3 месяца и будем готовыми к действиям. Дело с нами разрешилось довольно просто. Никто такого исхода не ожидал. Чего только в армии не может быть. На этом мама писать пока кончаю.
До свидания любимая, мама!
А. Гнедин
Обратный адрес: г. Мариуполь п/я 34 581 с-п
29/VI — 1941 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Уже третий день как я живу в Мариуполе. Город весь утопает в зелени и расположен на самом берегу Азовского моря. Сегодня я впервый раз в жизни купался в море. Очень было приятно плавать по волнам, которые здесь гораздо больше речных.
В Мариуполе я пока остаюсь и буду здесь не менее полмесяца, а может быть и больше. Так что письма ты можешь мне писать. Адрес мой такой: г. Мариуполь Cталинской обл. п/я 34 уч. рота 581 с-п. (адрес временный, пока точно не установленный). Я себя чувствую хорошо. Работать повидимому придется много, так что возможно, что после этого письма я следующее не скоро напишу. Это я говорю со слов командира батальона, который сказал, что времени для писания писем у нас не будет. Я думаю, что раз, а может быть и два раза в неделю я буду писать тебе короткие письма, как это. Все, на этом кончаю. Жду от тебя письма. Моих же ты наверное получишь не мало.
До свидания милая, мама!
А. Гнедин
30/VI — 1941 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Опять пишу письмо, хотя последнюю неделю каждый день тебе пишу. Пишу потому, что время пока свободное есть, а делать нечего, потому что все свои «труды» оставил в Лубнах и кроме письма нечего больше делать. Мама, я тебе в последних письмах сообщал адрес, по которому ты мне можешь отвечать. Этот адрес негоден, по нему ты мне писем не пиши. Вообще писать придется только мне, а тебе нет за неимением адреса и еще потому что в Мариуполе я буду неизвестно сколько времени: может быть 10 дней, может быть больше, а может быть и меньше. Отсюда будут нас отправлять по училищам, конечно пехотинским.
На этом кончаю, я же обещал писать по немногу, но чаще. Писем мне не пиши.
Доходить до меня они вряд ли будут, даже вернее, что не будут.
До свидания милая, мама!
А. Гнедин
3/VII — 41 г. [Мариуполь]
Здравствуй милая, мама!
Уже три дня не писал тебе. Сегодня решил написать, хотя писать особенно не о чем. Дела мои обстоят по-прежнему без изменений. Себя я чувствую хорошо, так что обо мне беспокоиться не стоит. Очень было бы интересно мне узнать о домашних делах, но сообщение наше должно оставаться односторонним, потому что тебе писать нельзя за неимением адреса моего. Дней через 10 мое положение проясниться и тогда я думаю ты также сможешь мне писать, а сейчас это удовольствие предоставляется пока что мне. Вчера мы опять ходили купаться на море. После такого купания очень хорошо себя чувствуешь. Жаль только, что купаться ходим не каждый день. Вчера также были в городском театре и смотрели пьесу «В степях Украины». Театр расположен в центре города и при следовании туда мы рассматривали городские достопримечательности.
Город большой и промышленный. Есть трамвай, часть улиц асфальтированы. Вот мама все о чем я могу тебе писать.
До свидания, милая мама!
Привет братский Лыске и Вите.
А. Гнедин
5/VII — 41 г. г. Мариуполь
Здравствуй дорогая, мама!
Вчера написал тебе письмо, а сегодня пишу опять. Теперь я ничего не делаю и время для письма всегда можно выкроить.
Раньше я занимался, я и теперь бы стал что-нибудь делать, да нет ничего под руками. Всю литературу, какая у меня была, я оставил в Лубнах. Мы ведь думали, что едем на фронт, а там излишняя тяжесть никчему. Теперь я конечно жалею, что так опрометчиво поступил, но ничего не поделаешь, утраченного не воротить, хорошо, что часть лекций я отослал домой. Может быть еще придется когда-нибудь заниматься — кто знает. Чувствую себя хорошо, сильно хочется чтобы ты мне тоже отвечала а то пишу я один и даже не знаю, доходят ли мои письма до тебя. Кроме того в такое время не знать, что делается дома очень тяжело. Попробуй мама напиши мне по такому адресу: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 литер Д. Пока мама до свидания. Завтра тоже наверно напишу.
Привет Лыске и Вите, если он еще никуда не уехал. Мне кажеться, что его сейчас дома нет. Ну до свидания мама!
Твой сын А. Гнедин
6/VII — 41 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Сегодня у нас выходной день. Опять пишу тебе письмо. Жду также от тебя ответа, ибо адрес, который я тебе написал — верен и по нему письма должны дойти. Я чувствую себя по-прежнему хорошо. Одно досадно, что вчера у меня была возможность уехать в командировку в Горький, а там не очень далеко и до дому. Кто знает может быть я имел бы возможность побывать дома, но теперь все утрачено. Ребята уже уехали. А почему я сразу не решился так это потому, что не знал во-первых куда, а во вторых в списке первоначальном были почти все неизвестные мне фамилии, а ехать с чужими мне не хотелось. Итак очень большую я дурость сделал, что не поехал, но об этом уже поздно теперь говорить.
Здесь в Мариуполе мы пробудем еще дней десять, затем нас начнут рассылать по училищам. И после 2х-3х месячной учебы в училище нас выпустят средними командирами. Вот мама пока и все. Еще раз пишу мой адрес: г. Мариуполь Сталинской обл. п/я 34 лит. Д Гнедину А. Е.
До свидания милая, мама! Привет Лыске и Вите
Твой сын А. Гнедин
7/VII — 41 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Теперь я думаю ты мною совершенно довольна. Чего лучше, если почти каждый день получаешь письма. А пишу я тебе сейчас так часто, как никогда еще не писал. Время для этого занятия есть. Вот я и пишу. Я и раньше бы писал чаще: для письма время я всегда бы нашел и если я тебе тогда писал, что нет время для того чтобы написать письмо, то это не совсем верно. Тогда я занимался, а так как занятия немецким языком поглощали все мое небольшое свободное время, то для писем у меня тогда можно сказать действительно не было время. Сейчас не то, сейчас я ничем не занимаюсь. Может быть дело изменится когда я попаду в училище, но это дело недалекого будующего, поэтому об нем пока говорить не стоит. Здесь, в Мариуполе, я точно буду до 15, а там с этого времени начнется повидимому отправка по училищам.
Возможно, что пробуду здесь и дольше. Писать ты мне поэтому можешь. Наши ребята уже получают письма из дома по адресу, который я тебе уже писал. Так что мама ты уж пожалуйста пиши мне. Очень неприятно, что писать только приходиться мне. Обо мне ты уже знаешь все, что можешь знать, а я о тебе и о вас всех ничего не знаю. Что делается теперь у вас в это тревожное время я не знаю. Писем за период с 22/VI и до сего времени я ни одного не получил.
Пиши мама скорее, а то и эти письма я не буду получать. Ведь в Мариуполе я нахожусь временно.
До свидания милая, мама!
Привет Коле и Вите.
А. Гнедин
9/VII — 41 г. г. Мариуполь
Здравствуй милая, мама!
Пишу последнее письмо из Мариуполя.
Завтра утром я этот город покидаю. Ты поэтому сюда больше не пиши. Еду в Харьков в пехотное училище. Нас будут учить шесть месяцев и выпустят лейтенантами. Мой новый адрес уже известен, и я его тебе сообщу сейчас же, чтобы ты сейчас же по получении этого письма написала мне: Новый адрес таков: г. Харьков г. Чугуев (лагеря) Харьковской обл. Пехотное училище Гнедину А. Е. В сегодняшней беседе со старшим лейтенантом, который оттуда за нами приехал, он сказал, что после окончания училища и окончания войны нас будут увольнять по желанию в запас. Если это так, то это очень хорошо, но мне что-то не особенно вериться. Вобщем еще рано говорить о том что я уже курсант училища. Будет комиссия и возможно, что я опять вернусь в Мариуполь.
Ну пока всего хорошего. По приезде на место напишу еще письмо. До свидания милая, мама
15/VII — 41 г. г. Чугуев
Здравствуй милая, мама!
Давно уже тебе не писал, да и сейчас не хотел писать, потому что в своем письме я хотел бы сообщить тебе определенный свой адрес, а пока до сих пор я этого сделать не могу. И если пишу, то пишу исключительно потому, что сравнительно долго уже не писал. В последнем письме я тебе уже писал, что нас направили в училище Харьковское, которое в данное время находится в лагерях в г. Чугуеве. В Чугуеве мы прожили 6 дней, впрочем остальные кроме меня и сейчас тут живут, а я не прошел медкомиссию и сейчас нахожусь на станции Чугуево, дожидаясь отправки в Харьков. Зачем я еду в Харьков я не знаю и сообщу тебе поэтому отдельно сегодня же письмом, когда прибуду на место. Я себя чувствую хорошо, страдаю, что не имею от вас известий. Эти строки я пишу уже в поезде. Много на станции встречается беженцев. Едут целыми эшелонами.
Учиться в училище я мог бы, но сам не захотел и сказал, чтобы меня освободили по здоровью. После проверки зрения меня из училища отчислили.
Ребята моего года призыва в армию будут учиться 1,5–2 месяца, после чего им присвоят звания.
Ну пока всего хорошего.
А. Гнедин
17/VII — 41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Пишу тебе опять с вокзала. Еду опять назад, в Чугуев, чтобы там мне дали точный адрес, по которому я смог бы найти свою команду. Дело случилось так: вчера ночью мы ехали на трамвае уже на место а ехать нужно было оказывается с пересадкой. Я этого не знал и прозевал пересадку. Когда хватился, наших в трамвае уже нет. Тут начались мои странствования по Харькову. В 12 ч. ночи отыскал военного коменданта и до 5 ч. провел ночь в комендатуре. Утром поехал по различным частям искать своих, но где не был везде их не было. И вот теперь решил ехать назад в Чугуев, чтобы получить направление на место. Незнаю еще как доберусь до Чугуева. Денег ни копейки документов никаких нет. Как бы не задержали и не сочли за дезертира.
Положение неприятное. Сейчас жду поезда, который будет в 4 ч. 40 м. Вот мама что может наделать для бойца незнание адреса, своего отправления. Хорошо, что сегодня утром мне всеже удалось в одной части позавтракать, а то при постоянной ходьбе и всего только 3х часовом сне я довольно сильно ослаб.
Сейчас чувствую себя не плохо. До Чугуева доживу, а там видно будет.
Ну вот мама на сегодняшний день пока все. Завтра о результатах своей поездки напишу.
Привет Лыске и Вите.
С приветом твой сын А. Гнедин
[Адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота]
Проверено военной ценз.
20/VII — 1940 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
В последнем письме я уже тебе писал, что со мной получилось некоторое недоразумение: относительно поездки в Харьков.
Теперь я опять в Харькове. Зачислен в караульную роту при Харьковском пехотном училище. Долго ли это будет продолжаться — неизвестно. Факт тот что я пока нахожусь на одном месте и ты этим воспользуйся и напиши мне письмо.
Писать мама особенно не о чем. Я тебе пишу очень часто, поэтому в каждом письме новостей из моей жизни сообщать не всегда могу. В данном случае нового написать ничего не могу. Время свободное я сейчас имею, мог бы даже чем нибудь заняться. Только стоит-ли? Ведь неизвестно сколько времени будет продолжаться такое мое положение, так что может получиться, что только займешься делом, а тут тебя как раз и оторвут. Пожалуй лучше будет отложить до более подходящего момента, а может быть прямо до дома.
Здоровье у меня хорошее. За последнее время, врезультате спокойной неподвижной жизни, заметно поправился и сейчас, если свешать, то прибавился килограммов на 5. Из этого, ты видишь, что состояние войны произвело обратное явление, по крайней мере, на нашу команду, вместо усиленных занятий — полевых, мы главным образом занимаемся теоретическими. Возможно это и правильней, не мне судить. В Харьков я приехал вчера вечером и сразу же явился на место, где меня приняли без особых скандалов. Обо мне моя команда три дня ничего не знала. Написали даже рапорт о том что один боец из команды, направляющейся в Харьков, дезертировал. Это конечно неверно, поэтому дело будет повидимому прекращено.
О чем же тебе еще написать?.
Больше кажеться не о чем. На этом кончу. Буду ждать от тебя письма, надеюсь, что ты сейчас же ответишь по получении этого письма.
Мой адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ кар. рота На этом мама я кончаю. Желаю тебе, чтобы создавшееся положение как можно легче отразилось на тебе.
До свидания милая, мама!
Привет Лыске и Вите, если они еще дома.
Твой сын А. Гнедин
1941.VII.26
26/VII — 41 г. г. Харьков Здравствуй милая, мама!
Не хотел я писать тебе до тех пор пока не получу от тебя ответа, но не утерпел и все же взялся за перо, хотя писать, можно смело сказать, совсем не о чем. Живу я с 19/VII в Харькове и впредь буду жить пока здесь. О скором переезде из Харькова ничего не слышно, поэтому ты пиши мне. Нахожусь я здесь, как ты уже знаешь, в караульной роте. Через день хожу в наряд. Сейчас пишу тебе, находясь в наряде, на конюшне. Чувствую себя неплохо, если откинуть неприятные боли в животе и понос, который заставляет часто бегать в уборную, но это явление конечно временное и скоро пройдет. В прошлом году в это время у меня тоже болел живот, но потом поболевши прошел. Можно здесь нам частенько бывать в городе: увольнительные дают каждый день, тому кто хочет походить. Это меня очень удивило, когда прибыл в роту, так как нигде увольнительных в связи с военным положением давно уже не дают. У меня мама имеется теперь и время, но использовать его практически не на что. Пока что читаю всякую художественную литературу, попадающую под руки. Уже прочитал морские рассказы Станюковича, рассказы Льва Толстого, рассказы Горбунова, которого я впервые здесь увидел и другие рассказы. Ты видишь, что за довольно короткий промежуток времени — 7 дней я уже прочел 3 порядочные книги и ряд других более мелких рассказов.
Время есть и столько его, сколько никогда не было за время службы, если не считать отдельных дней. Время идет ужасно медленно. Живу в Харькове всего неделю, а кажеться, что я здесь очень давно.
Мама, меня начинает уже беспокоить такое положение, что я от тебя ничего не получаю. По моим расчетам я уже должен получить письмо, а пока что ничего не получил. Может быть ты выехала из Арзамаса и я все время пишу зря.
Как мне знать, что у вас происходит. От тебя я не получал писем уже больше месяца. А месяц в такое время многое может решить. На меня он видишь как повлиял. За один этот месяц я побывал в трех городах, чего у меня не было за время всей службы. Пиши мне мама по возможности скорей, не задерживай ответов на мои последние письма в которых я указываю мой адрес.
Напишу его тебе еще раз: Г. Харьков п/я 34 ХПУ Караульная команда Гнедину А. Е.
Ну пока мама все.
До свидания милая, мама!
P. S. Привет Лыске и Вите.
Караульная команда
27/VII — 41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Скука, страшная скука, С нее-то и пишу тебе так часто. Ты конечно за это не сердишься. От тебя ничего по сей день не получил, неужели ты не получаешь моих писем, а поэтому не знаешь куда мне писать. У меня в голове невольно складываются самые мрачные мысли насчет домашнего положения. Мне кажется, что писем моих ты получала немало, впрочем откуда мне известно, что они доходят по назначению, ведь ни одного слова подтверждающего, что я пишу не даром нет. Если бы все это было в мирное время, то меня долгое молчание не так бы беспокоило, но ведь сейчас война вследствие чего мысли приходят самые нехорошие. Впрочем здесь может быть оправдано то, что за последние 1,5 месяца я нигде подолгу не задерживался и обычно только успевал узнать адрес своего местопребывания, как уже вынужден был переезжать в другое место. Но в Харькове я уже живу 8 дней и за это время письма должны уже до меня доходить, потому что связь здесь с Москвой хорошая и почта не должна задерживаться.
Мама, если бы ты знала какая на меня напала тоска. Кругом один, потому что армян, грузин, узбеков, окружающих меня одного русского я не могу считать за товарищей: очень уж много различия в нас, которые которые не могут сделать из нас друзей. Я не понимаю их, они не понимают меня. Если такое положение будет продолжаться, то для меня это одиночество может привести к нехорошим последствиям, а иметь товарища очень хочеться, никак не хочется быть в такой момент одиноким, когда даже не имеешь известий от родной матери для которой можно сказать только и живешь. Очень у меня сейчас нехорошее настроение. Это паршивое моральное состояние дополняется физическим недомоганием. Уже больше недели как проклятый живот не дает покоя, а сходить лечиться некуда, потому что санчасти здесь нет, даже нет ни одного врача. 23/VII был в городской поликлинике. Врачь осмотрел, выписал рецепт на лекарство. Однако лекарства я достать не мог за неимением денег.
Доктор сказал также, что если улучшений не будет, то меня должны положить в госпиталь, но это конечно не будет по двум причинам: во-первых потому, что мне кажеться, что дело не так серьезно и скоро все пройдет, а, во-вторых, даже по желания я туда за неймением военных врачей попасть не могу. Завтра пойду за лекарством в город. Деньги достал. Я бы мог это сделать раньше да беда в том, что все окружающие меня богаты также как и я, даже находятся в еще более худшем положении ибо почти все курят, а купить курева не на чего.
Все это происходит так потому, что нам до сих пор не выдали денег, положеннных в месяц 8 р. 50 к., которые мы должны получить 15го, и которые до сих пор не получили да и когда получим неизвестно.
На этом мама я кончаю писать. Сейчас заступаю дежурным. До свидания милая, мама!
Пиши скорее: совсем соскучился по тебе. Пиши скорее, по крайней мери сообщи, что жива и здорова.
До свидания милая, мама!
Твой сын А. Гнедин
Привет Вите, Коле.
6/VIII — 41 г. г. Харьков
В чем дело мама? Почему от тебя до сих пор нет ни слуху ни духу? Не случилось ли какого-нибудь несчастья? Я теряюсь в догадках. Тебе писем я написал бесчисленное количество и ни на одно из них я ответа не получил. Это письмо пошлю заказным, а то мне даже неизвестно доходят ли мои письма до тебя. Если доходят, то это письмо дойдет по назначению и следовательно ты его получишь, в противном же случае оно должно возвратиться ко мне обратно.
Этому письму предстоит решить как обстоит вопрос с моими прежними письмами.
На этом я кончу, потому что бестолку писать, когда ничего не знаешь, что делаеться с твоими письмами. Сообщу еще только, что я — жив и здоров живу в Харькове на зимних квартирах харьковского пехотного училища. Будешь мне писать по адресу: г. Харьков п/я ХПУ караульная команда Гнедину А. Е.
Пока мама до свидания. Если наладиться связь, то буду писать поподробнее, если же нет то...но об этом пока не буду говорить, буду надеяться на лучшее.
До свидания милая, мама!
Твой сын А. Гнедин
12/VIII — 41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама! Давно уже тебе не писал: все ждал от тебя известий, но жив и здоров и не дождавшись опять тебя пишу. Напишу немного про себя. Я сейчас нахожусь в Харькове в прежнем своем положении. Жив и здоров, дизентерия прошла, так что мой живот сейчас в полном здравии. Все бы ничего, да тревожит меня то, что от тебя очень давно не получаю писем.
Думаю, если числа до 18 не получу от тебя письма, послать тебе телеграмму, ибо числа 15–16 нам выдадут деньги и следовательно это дело я смогу осуществить. Такое долгое молчание с твоей стороны действительно для меня очень загадочно. Может быть ты уже уехала из Арзамаса и поэтому не знаешь моего адреса, а может быть что и другое, а что — не знаю. На этом писать кончаю, что толку писать, когда неизвестно получаешь ли ты мои письма или нет.
Пока до свидания. Буду ждать ответа, хотя и так уже я его давно жду, может быть в этой недели мои надежды не будут так тщетны.
Ну до свидания милая, мама! Твой сын А. Гнедин Еще раз пишу мой адрес: г. Харьков п/я 34 ХПУ караульная команда Гнедину А. Е.
23/VIII — 41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Какая огромная у меня сегодня радость: получил наконец от тебя письмо.
Больше двух месяцев никаких от тебя известий и наконец. Ты не представляешь как я обрадовался, прямо вроде как я тебя лично встретил. Ну и долго же шла эта открытка. Вместо обычных 2–3 дня она находилась в пути 24 дня. Если открытка двигается с такой скоростью, то закрытые письма должны итти еще дольше, поэтому закрытых писем не пиши. Больших писем тоже не пиши, чем короче письмо тем по-моему оно быстрей будет проходить цензуру. Я жив и здоров. Живу в Харькове, что ты уже знаешь. На этом я и кончу писать. До свидания милая, дорогая мама! Привет горячий Лыске и Вите.
Мама, прошу тебя, чтобы ты в следующем письме написала как обстоит дело у Михайловых. Учится ли Борис и где? Ну до свидания милая мама!
Привет, привет, привет!!!
Твой сын А. Гнедин
P. S. Напиши свой адрес, т. к. мне кажеться, что он изменился.
30/VIII — 41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Вчера получил от тебя и тети Маруси открытки. От тебя я уже получил их три. Очень рад, что наконец налаживаться стала переписка.
Я жив и здоров. Изменений в моей жизни пока что никаких не произошло.
Мама, я недоволен выбором Вити итти учиться в пехотное училище. Лучше было бы если бы он пошел в артиллерийское или авиационное, тем более, что он учился в аэро-клубе. Ты, мама, как только узнаешь его адрес, сообщи мне: я буду с ним поддерживать связь.
Ты спрашиваешь, получил ли я деньги, посланные тобой: пока что нет. Ну мама пока до свидания!
Мама, что ты писала о Михайловых, я что-то ничего не понял. Мне кажется, что положение у них сейчас самое хоршее какое может быть в такое время, совсем не то у нас.
До свидания милая, мама!
Крепко целую вас с Колей!
Твой сын А. Гнедин
Сегодня выходной день, а какое число точно не знаю: нето 30, нето 31, а может быть и первое.
4/IX-41 г. [Харьков]
Здравствуй милая, мама!
Сегодня получил от тебя и от Вити письма. Странно только то, что эти письма писаны гораздо раньше писем, которые я уже получал. Открытка датирована 6/VIII, а письмо 30/VII, довольно долго они шли, а между прочем твою открытку от 4/VIII, я уже получил три дня тому назад. Сегодня у нас было произошли изменения, но в конце-концов осталось все попрежнему. Дело произошло следующем образом: из лагерей приехала часть курсантов для смены нас, с тем, чтобы нас отправить поближе к немцам. Уже вчера мы в караул не заступали и сегодня приготовились к отъезду. А утром новое распоряжение, снять курсантов и поставить нас снова, так что пока я опять нахожусь в Харькове. Только командира роты у нас сменили. Старый командир роты между прочим сам из Арзамаса и, сегодня, уезжая на фронт, просил меня как своего земляка, чтобы я через тебя сообщил его родным, где он сейчас находиться.
Его дядя, фамилия Гудков, работает в Ворошиловской школе. Так что мама, когда будешь иметь время то зайди в школу и передай его дяде, где он находится. Пока все. Пишу вечером при очень плохом освещении, так что на ошибки не обращай внимания, ибо я только пишу а сам написанного прочесть не могу. До свидания, мама!
Твой сын А. Гнедин
Передай мой привет Коле. Денег не получал, так что ты мне их больше не посылай, они повидимому пропадают.
Приписка: Мама я думаю сфотографироваться и послать тебе фотографию а то может быть больше не увидимся.
6/IX-41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Вчера получил от тебя сразу две открытки : одну за 31/VII, а другую за 16/VIII. Как видишь разница довольно большая, а между прочем пришли в один день. Позавчера я тебе написал письмо, а сегодня достав пять открыток, пишу тебе еще. Думаю, что эта открытка дойдет до тебя раньше, чем письмо. Мама, в письме я тебе писал про лейтенанта, а фамилии его кажется не указал. Его фамилия Житков. Ты пожалуйста сходи к его родным и передай, где он сейчас находиться. Я себя чувствую хорошо. Странно мама, что ты мне пишешь, что посылала деньги, уже два раза один даже телеграфом, а я об этом ничего не знаю. Ты на почте затребуй деньги обратно, а мне больше их не высылай, т. к. они повидимому пропадают, и попадают в карман работникам почты, которые используют создавшуюся обстановку в своих интересах. Привет Коле. Напиши адрес Вити.
До свидания милая, мама!
Твой сын А. Гнедин.
8/IX-41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Решил тебе писать при всяком удобном случае. И это свое решение провожу в жизнь. Я продолжаю здравствовать — как и прежде. Вчера в выходной день думал сходить в город, но в виду подвалившей работы сходить не удалось.
Вчера работали с самого подъема и до развода. О себе мне писать совершенно нечего. Гораздо было бы интереснее получать мне побольше писем. Ты мне пишешь письма, а не указываешь своего адреса, а он повидимому у тебя изменился; также мне хотелось бы знать адрес Васи. Пока все. Писать абсолютно не о чем. Последнее время у нас погода стоит довольно скверная — чувствуется приближение осени. Итак мама выходит, что и третью зиму мне придется провести в армии, вдали от вас, а как бы мне хотелось увидеть вас, особенно тебя и Бориску, кто знает может быть я вас уже больше не увижу. До свидания, мама. А. Гнедин
13/IX-41 г. г. Харьков
Здравствуй милая, мама!
Вчера получил от тебя открытку и перевод, который ты послала телеграфом, но он почему-то попал в Чугуев и только вчера я его получил.
Перевод мама я получил, а денег нет, потому что за ними нужно или ехать в Чугуев или затребовать письменно, а время у меня на это нет, потому что сегодня в 2 часа дня из Харькова я уезжаю, куда пока не знаю. Об этом напишу после. На Харьков мне больше не пиши. Я жив и здоров. Пока мама все писать некогда: подготовляемся к отправке.
До свидания милая мама. Привет Коле, он мне недавно мама приснился и я его видел таким большим, что он был даже больше меня. Кончаю. Спешу. До свидания, мама!
14/IX-41 г. г. Чугуево [- лагеря]
Здравствуй милая, мама!
С сегодняшнего дня я нахожусь в Чугуеве. Сюда мы прибыли сегодня в 7 часов утра. Наша часть запасной полк, который находится в стадии формирования. Из училища таким образом нас перевели, потому что караульная команда должна состоять из курсантов. Вообще теперь бойцы училище не обслуживают. Я себя чувствую хорошо. Вчера перед самым отправлением получил перевод на 100 рублей, но ему повидимому суждено возвратиться назад, т. к. его получить у меня не было время. Вообще мама мне больше денег не посылай, потому что, во-первых, я их не получаю, а, во-вторых, они мне не нужны, т.к. за деньги сейчас почти-что купить нечего и тебе они там у вас будут гораздо сподручнее. В Чугуеве я долго не буду, возможно что через несколько дней уеду, а может быть пробуду и больше. Вобщем ты все-же письмо напиши. До свидания милая, дорогая мама.
15/IX-41 г. г. Чугуево [- лагеря]
Милая мама, здравствуй!
Я нахожусь сейчас в лагерях в Чугуеве. Нахожусь в учебном батальоне запасного полка. Нас снова хотят учить, но на этот раз из меня хотят сделать не среднего командира, а младшего. Учить нас, как сказал нам командир батальона, будут полтора месяца, но возможно что срок будет сокращен. Я жив и здоров. Чувствую себя неплохо. Получил твой перевод на 30 рублей. Большое тебе спасибо, но использовать деньги негде, так что ты мне больше не вздумай высылать. Я также получил перевод на 100 рублей, но они пришли на Харьков, а я нахожусь в Чугуеве, так что их мне не получить, да, они мне и не нужны.
Сейчас уже начали заниматься, время здесь не будет столько сколько было в Харькове, но все же писать тебе я буду часто, потому что достал открыток. До свидания милая, дорогая мама!
Твой сын А. Гнедин
19/IX-41 г. г. Чугуево [- лагеря]
Здравствуй милая мама!
Я жив и здоров и живу пока на старом месте, т. е. в Чугуеве в учебном батальоне. К первому числу из нас сделают младших командиров, как видишь срок нашей учебы сократили на целый месяц. Ты мне мама пиши сейчас же по получении первой открытки, может быть я успею получить, я же тебе буду стараться писать через день или через два, думаю, что этого вполне достаточно. Мама, если ты что-нибудь знаешь о Михайловых, то напиши; мне очень интересно знать как обстоят дела у них и особенно у Бориса, также напиши что-нибудь о себе и Коле, ибо в каждом твоем письме о себе ты говоришь очень скупо.
До свидания дорогая, мама
Твой сын А. Гнедин
23/IX-41 г. г. Чугуево [- лагеря]
Здравствуй милая, мама!
Я живу пока еще в чугуевских лагерях, но скоро повидимому мое местопребывание изменится. Также пока нахожусь еще в учебном батальоне, но со дня на день ожидаю, что куда-нибудь отправят. К первому числу наверняка нас выпустят, меня даже вчера хотели уже забрать командиром. Не знаю мама как теперь поддерживать с тобой связь, повидимому дело будет обстоять таким манером, что писать придется только мне, ибо твои письма я получать не буду, во-первых, из-за неточного адреса, а во-вторых, потому, что на одном месте я много не буду находиться. От меня же ты будешь получать известия в неделю 2 раза или в крайнем случае один раз. Я думаю что этого будет вполне достаточно. Пока до свидания, милая мама!
Перед выходным днем я сфотографировался, на следующий выходной я фотокарточки получу и пошлю тебе, если это можно. Боюсь, только, что как бы за эти дни куда-нибудь не уехали, тогда все пропало.
До свидания, мама.
А.Гнедин
[Предпоследняя открытка]
3/X-41 г. г. Харьков [с дороги]
Здравствуй милая, мама!
Я позавчера вышел из Чугуева и сейчас нахожусь в Харькове. Я жив и здоров. Два дня назад нас выпустили младшими командирами, а сейчас мы движемся на фронт. Ты мама обо мне не беспокойся, мы еще я думаю увидимся.
Время мама очень у меня мало, поэтому я не могу многого написать, но еще с дороги ты от меня получишь известия. Под моим командованием отделение, в котором самый молодой не считая меня имеет 30 лет, а остальные еще старше.
Ну милая мама пока до свидания. Фото карточки я в Чугуеве не получил, так что и ты их не получишь.
До свидания милая мама!
Твой любящий тебя сын А.Гнедин
Привет мой братский Коле. Привет всем. До свидания мама
[Последняя открытка]
8/X-41 г. г. Харьков [с дороги]
Здравствуй милая, мама!
Я сейчас нахожусь пока в Харькове. Буду здесь находиться еще некоторое время но сколько неизвестно. Но все же 5–6 дней мы здесь пробудем — так мне кажеться. Я себя чувствую пока что хорошо, подготовляюсь к будующим боям.
Вобщем здесь сейчас мы усиленно занимаемся, потому что весь наш состав почти сплошь из приписного состава, с которым нужно сперва поработать, прежде чем посылать их на фронт. Об одном только я очень жалею — это о том, что не удалось мне получить фотографические карточки, кто знает может быть, это будут последние воспоминания обо мне, время сейчас военное, поэтому все может случиться. Пока все милая мама. Надеюсь всетаки что мне еще придеться с тобой увидеться.
До свидания милая мама.
Твой сын А. Гнедин.
Привет Коле.