Из дневников министра иностранных дел Италии графа Галеаццо Чиано

18 июня 1941 г.

Долгий телефонный разговор с Риббентропом. Две новости одна хорошая, а другая менее хорошая. Первая заключение договора с Турцией: нейтралитет, взаимное уважение, мирное решение всех противоречий. Никакого секретного протокола. Вторая: выдворение всех консулов Соединенных Штатов из стран "оси", и наоборот. Это значит, что постепенно идем к открытому состоянию войны [с США]. [...]

В Ливии дела идут хорошо. Английское наступление сломлено. Мы одержали заслуживающий внимания успех. Бисмарк не замедлил прокомментировать: "Из-за этого война еще долго не прекратится".

21 июня 1941 г.

Многочисленные признаки указывают на то, что начало операции [Германии] против России уже очень близко. Бисмарк доверительно сказал Филиппе, что он ночью ожидает сообщения от Гитлера. Идея войны против России сама по себе весьма популярна, поскольку разгром большевизма должен принадлежать к числу самых важных дат в истории человеческой цивилизации. Но как симптом эта война мне не нравится, ибо у нее нет разумной и убедительной причины. Обычная трактовка этой войны это то, что она ведется "faute de Miaux" {за неимением лучшего (фр.)}, попытка найти выход из неблагоприятного положения, которое возникло вопреки ожиданиям. Каков будет ход этой войны? Немцы думают, что все будет кончено за восемь недель, и это возможно, потому что военные расчеты всегда были правильнее политических. Ну, а если так не получится? Если Советская Армия окажет более сильное сопротивление, чем буржуазные страны, какую реакцию это вызовет у пролетариев всего мира?

22 июня 1941 г.

В 3 часа утра Бисмарк приносит мне длинное послание Гитлера дуче. Объясняет причины своих действий. Хотя письмо и начинается с обычного заверения, что Великобритания войну проиграла, тон его отнюдь не восторженный. Я по телефону сообщаю о письме дуче, который все еще находится в Ричоне. Потом рано утром пытаюсь посетить советского посла, чтобы сообщить ему об объявлении [Италией] войны. Сделать это не удается: до 12 часов 30 минут он недосягаем, ибо он и весь персонал посольства спокойно отправились купаться на побережье. Мое сообщение он воспринимает с довольно большим равнодушием, но это в его характере. Сообщение весьма короткое, без лишних слов. Беседа продлилась две минуты и протекала отнюдь не драматически. Завтра Муссолини пошлет свой ответ фюреру. Дуче очень по сердцу участие итальянского экспедиционного корпуса, но из письма Гитлера отчетливо видно, что тот этого столь же охотно не желает.

Риччарди испытывает приступ огромного бешенства из-за хода экономических дел и заключает свои тирады следующими словами: "Единственное, что еще смогло бы удивить меня в нашем режиме, это беременный мужчина. Все остальное мы уже имели!" [...]

9 апреля 1942 г.

Алфиери приехал в отпуск в Рим. Ничего особенного не сообщает, но менее оптимистичен, чем обычно, и исходит из предпосылки, что летнее наступление сможет иметь только ограниченный успех. Более интересны заявления, которые Бисмарк с глубочайшим доверием сделал Бласко д'Айета. Обобщу кратко: как бы ни сложились дела, в октябре Германия должна заключить мир [с Англией]. Армия в этом отношении никакой инициативы не проявит: во-первых, потому, что это не в ее традициях, а во-вторых, потому, что ее хребет сломлен увольнением лучших военных командиров.

В партии большой шум: Гиммлер, который прежде был экстремистом, а теперь держит в своих руках всю страну, хочет компромиссного мира. В октябре Англия уже созреет для переговоров, а особенно если бы германская сторона имела в виду возможность сотрудничества против Японии, чтобы снова отдать Азию белым. Италия должна проявить в рамках "оси" инициативу по переводу войны в дипломатическую плоскость. Является ли это фантазией нашего Бисмарка или выражением действительных тенденций германского общественного мнения? Для вывода у меня оснований нет, но характерно, что говорил все это Отто [Бисмарк] после визита [начальника абвера] адмирала Канариса в Рим и после многочисленных бесед с ним. Лично я считаю способность немцев к сопротивлению гораздо большей. [...]

27 апреля 1942 г.

Длинная речь Гитлера. Высказаться насчет нее трудно, ибо теперь все его речи более или менее похожи друг на друга. Больше, чем о чем-либо ином, он говорит о прошлом: как и почему зима в России была такой суровой и как он с ней справился, но в его речи отсутствует даже намек на то, чего все ожидали: когда же война прекратится? Напротив, он заявил, что принимает все подготовительные меры. чтобы встретить новую зиму на русском фронте с лучшим оснащением. Затем он потребовал абсолютные полномочия в отношении немецкого народа. В сущности он их уже имеет, но это торжественное заклинание вызвало у всех мысль, что положение внутри Германии нуждается в строгом контроле. В целом речь эта имела в Италии угнетающее воздействие, между тем как Муссолини назвал ее "хорошей и сильной". [...]

28 апреля 1942 г.

Отъезд в Зальцбург. Эта поездка предпринята по желанию немцев, которые, как обычно, не сочли нужным даже намекнуть, какова будет повестка дня. Во время поездки Каваллеро (начальник генерального штаба итальянских вооруженных сил ] рассказывает мне об операции против Мальты. Ему ясно, что это крепкий орешек. Подготовка ведется сейчас с максимальной тщательностью и с убеждением, что наступление состоится. Это должно дать тем, кто этим занимается, хороший стимул. Но вопрос, состоится ли вообще и когда именно эта операция, пока еще нечто другое. Каваллеро не хочет брать на себя в этом отношении никаких обязательств и окопался, как ему свойственно, за массой всяких "если" и "но". Он говорит о дальнейшем ходе войны. Мы должны победить еще в этом году или по меньшей мере оказаться в состоянии победить. Если же это не удастся, опасности будут возрастать.

29 апреля 1942 г.

Прибытие в Зальцбург. Обычный состав участников встречи: Гитлер, Риббентроп, те же люди, что и всегда, привычный церемониал. Мы располагаемся в замке Клессхейм. Огромное здание это, когда-то принадлежавшее архиепископу Зальцбургскому, теперь стало гостевым домом Гитлера. Очень хорошо и роскошно обставленное. Мебель, гобелены, ковры все из Франции. Да, не слишком-то много они [немцы] за все это заплатили!

К нам относятся очень сердечно, и это меня настораживает. Немецкое дружелюбие всегда обратно пропорционально их [военному] счастью. Гитлер выглядит усталым. Он силен, решителен, разговорчив, но утомлен. Месяцы русской зимы легли на него тяжелым бременем. Я впервые вижу у него множество седых волос.

Гитлер беседует с дуче, а я с Риббентропом. Но в обеих комнатах крутится одна и та же пластинка. Риббентроп во всяком случае запускает свою пропагандистскую пьеску. Потом я запротоколировал эту беседу. Наполеон, Березина, драма 1812 года все это снова оживает в его словах. Но русские холода побеждены гением Гитлера. Это, поистине, самый крепкий табак, какой мне приходилось когда-нибудь понюхать! Что принесет будущее? Об этом Риббентроп говорит довольно невнятно. Наступление против русских на Юге с его нефтяными источниками как военно-политическая цель.

30 апреля 1942 г.

Если удастся захватить ее нефтяные источники, Россия окажется на коленях. Тогда британские консерваторы да и сам Черчилль (а он в конце концов человек разумный) сделают все, чтобы спасти что можно, оставшееся от дряхлой империи. Таковы слова Риббентропа. А если все пойдет не так? Если англичане со своей твердолобой головой будут продолжать воевать и дальше, что делать тогда, чтобы выбраться из всей этой истории? Самолеты и подводные лодки, говорит Риббентроп. Он возвращается к своей формуле 1940 г. Но тогда она хорошего результата не дала, от нее отказались, а теперь ее снова вытаскивают на свет божий, хотят снова предложить нам как панацею, после того как от нее премило отделались. Меня это убеждает мало, и я говорю это Риббентропу, к большому ужасу Алфиери, который мало понимает в том, о чем говорится, но всегда произносит только "да".

Америка просто здорово блефует. Эта песенка повторяется всеми, большими персонами и малыми, в комнате совещания и в кулуарах. О том, что могут сделать американцы (а они это уже делают), думать бесполезно, вот немцы и закрывают глаза, чтобы ничего не видеть. Это не исключает, однако, того, что наиболее интеллигентные и опытные из них думают о том, что может сделать Америка, и от этого у них мурашки по коже бегают. [...]