Лавриненков Владимир Дмитриевич
Родился 17 мая 1917 года в деревне Птахино Смоленской области в крестьянской семье. Русский, Член КПСС. В 1934 году после окончания семилетки учился в школе ФЗУ.
Окончил аэроклуб и в феврале 1940 года по комсомольской путевке был направлен в Чугуевское военно-авиационное училище. В январе 1941 года был зачислен на должность инструктора-пилота Черниговского авиационного училища.
Назначение в училище воспринял без восторгов. Мечтал поскорее сесть на боевой самолет и сразиться с врагами Родины, как сражались герои-летчики на Халхин-Голе и на Карельском перешейке.
В училище инструктор-пилот сержант Лавриненков и встретил первый день войны.
Фронт быстро приближался к Днепру, и училище в срочном порядке эвакуировалось под Ростов-на-Дону.
Он рвался на фронт, а фронт приближался к Ростову, и вскоре в составе сборной эскадрильи Батайского училища Лавриненков на истребителе И-15 участвовал в первом боевом вылете на бомбардировку танков противника под Синявкой, в районе Ростова.
Почти семь месяцев, с ноября 1941 по июль 1942 года, Лавриненков в качестве пилота 651-го истребительного авиационного полка Сталинградского района противовоздушной обороны принимал участие в отражении ночных атак бомбардировщиков противника. Затем, с июля по 15 августа сорок второго воевал на Брянском фронте в должности летчика, а на Западном и Воронежском фронтах был командиром звена 763-го истребительного авиационного полка.
В этом полку он начал счет сбитым мм вражеским самолетам. За двадцать пять дней, с 5-го по 30 июля, Лавриненков сбил лично три Ме-109 и в группе с товарищами — четыре истребителя противника. Там же он был удостоен первой боевой награды — ордена Красного Знамени.
В августе Лавриненкова назначили заместителем командира эскадрильи 4-го истребительного авиаполка Сталинградского фронта.
В этом полку, начавшем войну на границе с Румынией, Владимир прославился доблестью и мастерством, сбив за короткий период, с августа по октябрь, девять лично и семь самолетов противника в группе с товарищами.
Был назначен в 9-й гвардейский ИАП советских асов, в составе которого прошел боевой путь от Сталинграда до Берлина, от старшины-пилота до командира 9-го гвардейского истребительного авиационного Одесского Краснознаменного ордена Суворова полка советских асов.
24 августа 1943 г. в одном из воздушных боев, расстреляв боеприпасы, В. Д. Лавриненков таранил самолет противника, после чего выбросился с парашютом. В бессознательном состоянии был схвачен фашистами. Совершил побег, разыскал партизан отряда имени Чапаева, вместе с которыми более месяца участвовал в боях с немецкими захватчиками на оккупированной врагом Советской Украине,
Вернулся в свой полк и с еще большим ожесточением вступил в бои с фашистскими захватчиками.
За годы войны совершил 448 боевых вылетов, провел 134 воздушных боя, сбил лично 35 и в группе с товарищами-11 фашистских самолетов.
Награжден орденом Ленина, шестью орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, дипломом и знаком «Почетный летчик Военно-Воздушных Сил Франции».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 1 Мая 1943 года удостоен звания Героя Советского Союза, а 1 июля 1944 года награжден второй медалью «Золотая Звезда».
После Великой Отечественной войны, в 1948 году, окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, а в 1954 году — Академию Генерального штаба.
Дважды Герой Советского Союза генерал-полковник авиации В. Д. Лавриненков продолжает службу в рядах Советской Армии.
Человек удивительной судьбы
Новоприбывшим летчикам Лавриненкову, Амет-Хану и Борисову порядки в 9-м гвардейском полку показались несколько необычными.
«Подошло время ужина, — вспоминая первый день, пишет В. Д. Лавриненков. — Мы, естественно, поспешили в столовую.
Оказанная нам встреча нас поразила. Официантки, обычно спешившие в других частях оказать внимание новичкам, здесь даже не подошли к нашему столу. Мы сидим и ждем, а к нам никто не подходит. Вывел нас из неудобного положения наш новый знакомый Герой Советского Союза И. Г. Королев. Он и рассказал нам о существующем в полку порядке:
Пока в столовую не зайдет Л. Л. Шестаков, никто другой не должен заходить. Ровно в 20.00 появились Шестаков, Верховец, Никитин, Баранов. Они сели за первый стол. За ними последовали все остальные. Но официантки не спешили подавать ужин... Вот встал командир, заговорил:
— Товарищи, подведем итоги дня. Сегодня к нам прибыли летчики Амет-Хан Султан, Лавриненков, Борисов. — Командир сделал паузу, мы встали. — Также группа сержантов во главе с Сержантовым. — При этом все заулыбались. — Прошу любигь и жаловать.
— Мы надеемся, — сказал далее Шестаков, — что все, кто пополнил наш полк, будут достойно продол-; жать его боевые традиции, умножать его гвардейскую славу.
При этих словах сами собой вспыхнули аплодисменты.
Лев Львович поднял правую руку — снова установилась тишина.
— Слушайте задачу па завтра...
Вся эта официальная, если можно так сказать, часть длилась минут двадцать, после чего начался ужин, во время которого все вели себя довольно свободно, смеялись, шутили, как бывает в большой доброй семье.
И этот ритуал был повседневным в полку Шестакова, ему следовали и после того, как Шестакова уже не было в полку».
В полку уже знали Лавриненкова и высоко ценили проявленную им при спасении Ивана Борисова верность девизу — «Сам погибай, а товарища выручай».
«Крестным» Ивана Борисова Лавриненков стал в 4-м ИАП. В одном из последних боевых вылетов в составе 4-го ИАП на сопровождение штурмовиков, атакуя вместе с «ильюшиными» вражеские позиции, наши истребители заметили «мессершмитты».
Фашистские истребители с ходу набросились на «Яки». В ходе боя Лавриненкову с Борисовым пришлось разойтись. Но, ведя бой, Лавриненков не выпускал из виду своего ведомого.
«Мессеры» напирали, и Лавриненков открыл отсечный огонь, перекрывая фашистским летчикам путь к нашим штурмовикам. Борисов в это время ввязался в бой и отвлек на себя два немецких истребителя. Бой был неравный. Не успев прийти на помощь ведомому, Лавриненков увидел, как самолет Борисова загорелся и он, выбросившись на парашюте, оказался совершенно беззащитным среди стервятников.
Тогда Лавриненков ввел свой «Як» в спираль, а затем медленно делал круги, снижаясь и сопровождая Борисова до самой земли. А следом за ним шли и стреляли четыре немецких истребителя. Ему повезло: три «мессера» после первой же очереди повернули на запад, видно, кончилось у них горючее. А четвертый продолжал преследовать Лавриненкова. Сманеврировав так, что немец в очередной атаке проскочил мимо него, меткой очередью советский ас сразил «мессершмитт». Лавриненков крепко обнялся со своим «крестником» Борисовым на земле.
В 9-м гвардейском Лавриненков получил позывной «Сокол» и избрал номером своего самолета — дату своего рождения — 17. Вскоре позывной «Сокол-17» гремел по всему фронту.
Период с 10 по 31 декабря 1942 года был одним из самых напряженных в полку. Летчики поднимались в небо почти ежедневно, по нескольку раз в сутки. За этот период Лавриненков произвел 21 вылет, провел девять боев, в которых сбил три самолета противника.
В один из тех дней Лавриненкову пришлось выполнять полет на перехват группы немецких бомбардировщиков «Хейнкель-111», переоборудованных под транспортные самолеты. В группе, которую повел командир эскадрильи А. Ф. Ковачевич, Лавриненков шел в составе ударной четверки вместе с Амет-ханом, Борисовым и Будановой, летевшей у него ведомой.
Заметив еще издали идущих «хейнкелей», Лавриненков набрал со своим звеном еще метров 500 высоты, подал команду «Атакую! Прикрой», и пошел на ведущую группу немецких самолетов. С первой же очереди ему удалось прошить фюзеляж «хейнкеля», но и немецкий стрелок из турельной установки дал очередь по правой плоскости, на которой сразу же вскрылась большая часть перкалевой обшивки.
Управлять машиной стало очень трудно. Подбитый Лавриненковым «хеинкель» добил Василий Бондаренко. Ведомая Катя Буданова оберегала Лавриненкова и подбадривала его до самой посадки. Он посадил самолет, который, казалось, посадить уже было нельзя, и это было его и Кати Будановой подвигом.
Летом 1943 года Герой Советского Союза гвардии лейтенант В. Д. Лавриненков был вызван в Москву. Там его принял командующий Военно-Воздушными Силами Советской Армии маршал авиации А. А. Новиков. Он расспрашивал о жизни полка, о последних боях, выслушивал мнение Лавриненкова о новых приемах воздушного боя.
Разговор закончился предложением Лавриненкову написать о своих воздушных боях материал для газеты.
В. Д. Лавриненкова представили главному конструктору А. А. Яковлеву, в беседе с которым он подробно рассказал о преимуществах нашего Як-1 и тех недостатках самолета, которые проявляются во время боя. Беседа закончилась обещанием главного конструктора учесть мнение летчиков при создании нового самолета.
В первый же день после возвращения механик выложил перед Лавриненковым на плоскости самолета 6 номеров газеты «Красная Звезда», где были напечатаны записки летчика-истребителя Лаврнненкова «Мои воздушные бои», в которых он рассказывал о споем становлении как летчика-истребителя.
В те дни не только армейские и фронтовые, но и центральные газеты славили подвиги летчиков-героев шестаковцев:
«Группа Героя Советского Союза Шестакова успешно провела бой с тридцатью гитлеровскими бомбардировщиками и истребителями», — говорилось в одной из газетных статей. «...Летчики из полка Героя Советского Союза Шестакова, возглавляемые Владимиром Лавриненковым, отбили ,паку двадцати восьми Ме-109», — сообщалось в другой. «Лавриненков сбил шестнадцатый самолет!» — славили героя газеты «Правда» и «Красная Звезда».
Вовремя разгадывая тактику врага, Владимир Лавринснков выходил из схваток с врагом не только победителем, но и умел уберечь свой самолет от повреждений. Его «Як» с бортовым номером 17 чаще других самолетов приходил из боя без единой царапины. И когда полк пополнился новыми самолетами, Лавриненков все еще летал на своем самолете-»Яке»-ветеране. И в этом большая заслуга его механика и боевого товарища Василия Моисеева, самоотверженный труд которого он высоко ценил.
«Я пришел в свой полк перед сталинградскими боями, — писал Лавриненков, — На моем счету тогда уже были сбитые вражеские самолеты. Но настоящую закалку воздушного воина я приобрел здесь, в боевой семье гвардейцев...
Чем я обязан своему полку? За что я полюбил его всей душой? Люди моего полка дружны, сплочены. Если один в бою попадает в беду, другой всегда приходит ему на выручку. Мне самому не раз помогали друзья, и я, в свою очередь, не оставался перед ними в долгу. Люди моего полка смелы и решительны. У нас выросли и закалились такие соколы, как Герои Советского Союза Королев и Ковачевич, капитан Алелюхин и другие. Они не спрашивают, сколько врагов в воздухе, а только интересуются, где враг. Они не уйдут с поля боя, пока не одержат победы.
Люди моего полка не стоят на месте, а непрерывно учатся в ходе войны. Они изучают каждый новый прием врага и противопоставляют ему свою тактику, в которой смелость сочетается с умением, с блестящим мастерством аса.
Люди моего полка защищали Одессу, Харьков, Сталинград и Ростов. Они завоевали полку славное гвардейское знамя, боевой орден. Они сделали советское небо грозным для врага. Там, где появляется сокол-гвардеец, фашисту — смерть.
За это мне дорог мой полк, как родная семья, как святыня. Каждый день и час всеми своими силами я стремлюсь приумножить неувядаемую боевую славу моей части»{42}.
Когда Лавриненков писал эти строчки, он еще не знал, какие испытания ждут его впереди.
Это произошло 24 августа 1943 года. Лавриненков получил приказ вылететь с аэродрома Павловка в составе четырех «аэрокобр» на прикрытие войск в район Матвеев Курган. Набрав высоту 400 метров, он заметил выше себя вражеский самолет-корректировщик ФВ-189. Владимир передал по рации ведомому Тарасову, что он идет в атаку и чтобы тот прикрыл его. Корректировщик, заметив советский истребитель, развернулся в обратную сторону и стал уходить с пикированием.
Лавриненков атаковал ФВ-189, но промахнулся. Немедленно пошел на повторную атаку, устремившись за пикирующим корректировщиком. «Аэрокобра» пикировала быстрее, и вскоре Лавриненков сблизился с «фоккером» до минимального расстояния. Чтобы не столкнуться, он попытался проскочить под вражеским самолетом. Однако было уже поздно. Раздался треск. Потянув ручку на себя, Владимир вывел самолет из пикирования и почувствовал какой-то удар, после чего «аэрокобра» перестала подчиняться воле летчика. Управление не действовало. Нажал на аварийный рычаг — дверцу вырвало. Лавриненков осмотрелся и увидел, что хвостового оперения на его самолете нет. Скользнув по плоскости, он полетел вниз. Спустя несколько мгновений дернул кольцо парашюта...
Так он попал в плен.
Узнав из обнаруженного в его кармане письма и продовольственного аттестата, что перед ними Герой Советского Союза, гитлеровский офицер приказал солдатам доставить его в штаб.
Как позднее стало известно, специальным приказом Гитлера попавших в плен советских летчиков, Героев Советского Союза, ведено было доставлять и Берлин, где фюрер надеялся склонить их к измене Родине. Но ни одного такого случая история войны не знала.
Там же, в лагере, Лавриненков познакомился и сблизился еще с одним нашим летчиком — капитаном Паньковым, сбитым на Пе-2 над Краматорском и захваченным фашистами.
Узнав, что его везут в Берлин, Лавриненков решил:
бежать. Эта мысль не покидала его на всем пути, когда его везли на машине до Сталине, а оттуда на самолете до Днепродзержинска, где и посадили в поезд для следования в Берлин.
В купе поезда Лавриненков оказался вместе с капитаном Виктором Карюкиным, которого он успел узнать в Днепродзержинском пересыльном лагере авиаторов 6-го германского воздушного флота.
Капитан Карюкин, тоже летчик, переведенный после ранения на штабную работу, попал в плен летом 1943 года, когда на самолете ПО-2 вез в штаб армии пакет с секретными документами. Попав под обстрел гитлеровцев, связной ПО-2 был сбит и упал в расположение немцев. Летчик погиб, а Карюкин, едва придя в сознание, начал рвать пакет с секретными документами и глотать куски порванных бумаг. Отстреливался до последнего патрона, после чего был схвачен фашистами. В лагере его пытали, требуя пояснений к тем клочкам бумаг, которые остались от пакета. От избитого, то и дело теряющего сознание и истекающего кровью Карюкина так ничего и не добились...
Лавриненкова и Карюкина везли в Берлин под охраной конвоиров. В одном купе с ними находились еще четверо гитлеровских унтер-офицеров. Мысль о побеге» возникшая у Лавриненкова, укрепилась после того, как ему удалось осмотреть тамбур вагона. Он вспомнил, как в годы учебы в ФЗУ часто приходилось выпрыгивать на ходу из поезда, так как он не останавливался на их «полустанке.
Решив и сейчас выпрыгнуть из поезда на ходу, Лавриненков, усыпив своей показной покорностью и услужливостью бдительность охранников, «учтиво» открывая и закрывая перед гитлеровцами дверь купе, сумел приловчиться быстро и без особого шума поворачивать ручку двери.
Дождались темноты. Прикинувшись уснувшими, сами исподволь наблюдали за ужинавшими охранниками.
«...Снова смотрю на охранников. Один из них поднимает широкую крышку чемодана, она почти закрывает обоих. , Вот он, наш час!
Левой рукой я резко опрокинул чемодан на охранников, а правой безошибочным движением быстро повернул ручку двери.
Свежий ветер ударил в лицо.
Оттолкнувшись, рванулся вперед, увлекая за собой Виктора, который не выпускал из рук мой ремень. Так, вдвоем, будто скованные, мы врезались в кучу песка, потом, кувыркаясь, покатились под откос. Вагонные колеса продолжали свой мерный перестук. До нас донеслись встревоженные голоса. Прогремели выстрелы...
Скатившись под откос, мы тут же встали на ноги. Для меня прыжок прошел благополучно. У Виктора болела рука — он, наверное, вывихнул ее. Несколько раз крепко дернул его за руку. Карюкин вскрикнул от боли, и мы, не сговариваясь, помчались прочь от железнодорожной насыпи.
Шел теплый дождь. Бежать по мокрой земле было трудно. Минутная передышка — и снова вперед. Дальше, дальше... Мы знали, что бежим на восток, к Днепру... Густая тьма надежно скрыла нас.
На мгновение представил самодовольную физиономию седого гитлеровца: «Хорошие манеры!» Теперь-то он, наверное, понял, чего стоили мои «хорошие манеры»!
Мы бежали всю ночь.
Где-то перед рассветом дождь прекратился. Дышать стало легче. Но Виктор то и дело отставал. Я дожидался его, подбадривал, и мы снова мчались прочь от железной дороги.
Остановились на рассвете. Увидели стог сена и направились к нему. Только присели — Виктор тут же заснул. Я растормошил друга, мы вместе сделали в стогу нишу, Забираясь в нее, я увидел восходящее солнце.
Здравствуй, солнце свободы!..»{43}
В ту суровую осень 1943 года вырвавшиеся из плена Лавриненков и Карюкин пробирались к своим.
Их встречали советские люди, прятали, делились с ними последним куском хлеба и помогали встретить партизан.
Там, на Переяславщине, они участвовали в операциях партизанского соединения имени Чапаева: перехватывали грузовые и легковые автомашины с гитлеровцами, вели разведку, уничтожали отдельные группы фашистов, двигавшиеся от Днепра на Киев.
В одном из боев погиб Виктор Карюкин.
Тяжело переживал смерть друга Владимир Лавриненков. На коре дуба, распластавшего свои ветви над могильным холмиком, Лавриненков вырезал ножом:
«Здесь похоронен Виктор Карюкин. Сентябрь 1943 год», — и, поставив свои инициалы, распрощался с тем памятным местом.
Через 25 лет, попав в Киев, В. Д. Лавриненков разыскал могилу капитана Карюкина и организовал его перезахоронение в селе Хоцки — на площади, где похоронены погибшие советские воины и партизаны.
Отличился В. Д. Лавриненков в операции по разгрому отступающих гитлеровцев и полицаев в селе Хоцки. В операции участвовало около трехсот партизан. Двигались ночью. Имея задание еще с одним партизаном уничтожить часового у караульного помещения, Лавриненков забросал гранатами дом, в котором находились гитлеровцы, вел огонь по ним из автомата и, пробравшись к сараю, в котором находились пленные, с помощью подоспевших партизан открыл ворота и освободил большую группу пленных...
Радостным был день, когда в расположение лагеря партизан ворвались первые танки двигавшейся на Киев третьей гвардейской танковой армии.
Обнимая на прощание Владимира Лавриненкова, начальник штаба партизанского движения А. Тканко сказал:
— Возвращайся в небо.
Затем попросил лист бумаги на котором тут же карандашом написал:
«СПРАВКАДана настоящая Лавриненкову Владимиру Дмитриивичу в том, что он на ст. Ольшаница выпрыгнул с эшелона, в котором его под арестом направляли в Германию; после чего он всгупил в партизанское соединение им. Чапаева (09.09.43).
Тов. Лавриненков отличился при выполнении боевого задания при взятии партизанами с. Хоцки.29.09.43 г. при соединении п. отряда с Красной Армией он передан в штаб для направления его в свою часть.»
Нач. ППК штаба партизанского движения в Киевский отп. от ЮЭФ П-К, (Тканко)
Подтверждение моих полномочий можно получить от нач. штаба партизанского движения, члена В. Совета ЮЗФ т Асломова»{44}.
После того как А. В. Тканко вручил ему справку, Лавриненков попросил его дать также подтверждение тому, что вместе с ним в отряде сражался, погиб и похоронен в районе села Решитка Викчор Карюкин. Тканко тут же, на обороте справки, дал такое подтверждение.
В настоящее время В. Д. Лавриненков поддерживает постоянную связь и дружбу с Героем Советского Союза Александром Васильевичем Тканко и со многими партизанами, благодаря которым он так скоро смог возвратиться в родную полковую семью.
Возвратившегося из плена гвардии старшего лейтенанта В. Д. Лавриненкова 29 сентября радушно принял командующий 8-й воздушной армией генерал-лейтенант Т. Т. Хрюкин. Член военного советa генерал А. И. Вихров возвратил Лавриненкову Золотую Звезду Героя и все ордена и приказал привести себя в соответствующий «чину и званию» вид. Той же ночью командарм Хрюкни повел Лавриненкова к командующему фронтом — генералу армии Ф. И. Толбухину.
Выслушав героя, Толбухин приказал адъютанту принести погоны капитана и сам их вручил Лавриненкову, поздравив с возвращением и новым званием.
С новым званием и назначением — командиром эскадрильи-гвардии капитан В. Д. Лавриненков возвратился в полк после тридцатишестидневного отсутствия,
В полку уже знали о его возвращении из плена. Едва самолет подрулил к стоянке, как все, кто был в расположении, бросились встречать Лавриненкова, Множество рук подхватили его и стали подбрасывать в воздухе.
После встречи последовал товарищеский ужин в его честь, и опять расспросы, рассказы.
— Я, как и все, конечно, не помню своего появления на свет, — рассказывал автору Лавриненков, — но свой день возвращения в родной полк запомнил до мелочей и храню в своем сердце.
Он поздравил своих боевых товарищей Амет-Хана и Алелюхина с присвоением им звания Героев Советского Союза, сердечно и долго разговаривал со своим техником
Моисеевым, который не спускал глаз с командира: он верил в его возвращение.
Родная боевая семья встретила Владимира Лавриненкова с восторгом и сердечным вниманием, объятиям и поцелуям не было конца. Каждому хотелось как-то по-своему, по-сердечному выразить восхищение и сочувствие, любовь и признательность к тому, кто, побывав в руках у гитлеровцев, не дрогнул, сохранил верность и проявил волю к побегу и дальнейшей борьбе с ненавистным врагом.
Лавриненков узнал подробности его поиска в районе, где он упал после таранного удара по немецко-фашистской раме. Девушка, которая взялась выстирать ему гимнастерку в тот день, когда Лавриненков не возвратился с задания, вручила ее ему выстиранную и поглаженную.
Возвращение в полк завершилось традиционным салютом Амет-Хана «за живых».
И с новой силой Владимир вступил в ожесточенные схватки. Он участвовал в боевых действиях полка с аэродрома Тихий Гай, вылетал в составе группы на штурмовку укреплений противника на реке Молочной, а когда окончательно вошел в норму, снова повел в бой группы истребителей.
С радостью возвращения в полк пришла и радость полета на родину, в недавно освобожденный от немецко-фашистских захватчиков Смоленск. . Он сам повел самолет над родной землей, где ему были знакомы все дорожки, все тропки. И чем дальше он летел на запад, тем горестнее было смотреть на уничтоженные деревни, на выжженные фашистскими оккупантами леса.
Пять лет он не был в родном доме. Прижал к сердцу рыдающую мать, обнял сестер и брата... Он починил забор, отремонтировал крыльцо, помог с одеждой. Долго задерживаться не мог.
Пролетев над сожженным родным селом, взял курс на юг, торопясь в полк, к новым полетам и сражениям...
Чтобы более активно «искать и уничтожать врага», 9-й гвардейский полк выдвинул свой аванпост к самому Черному морю, разместив в засаде эскадрилью на Кулигейских хуторах и действуя по коммуникациям противника Николаев — Одесса — Крым. Первой с этого аэродрома действовала эскадрилья Алелюхина, затем ее сменили летчики Лавриненкова. Выполняя полеты с искусно замаскированного взлетно-посадочного поля, Лавриненков и его ведомые уничтожали автомашины и цистерны, взрывали паровозы и истребляли фашистских солдат и офицеров.
30 января сорок четвертого года три самолета «аэрокобра», во главе с Лавриненковпым, вылетели на свободную охоту в район Николаев — Одесса с задачей уничтожить самолеты транспортной авиации противника. Заметив с высоты 1200 метров в районе Владимировки Ю-52, который шел на бреющим полете, старший лейтенант Плотников сообщил об этом ведущему. После первой атаки наших летчиков сверху и сзади «юнкерс» продолжал идти прежним курсом. Тогда Лавриненков и Плотников зашли на повторную атаку и с короткой дистанции зажгли вражеский самолет, который сразу же пошел на посадку. Наши летчики преследовали его, и, когда из севшей па поле горящей машины стали выбегать гитлеровцы, они открыли огонь.
В один из тех дней эскадрилья Лавриненкова барражировала в заданном районе, рассредоточившись на высоте. Сам командир занял место в верхней группе. Через некоторое время на горизонте появились едва заметные точки. Они все увеличивались в размерах, и вскоре Лавриненков определил, что приближается группа «юнкерсов». Бомбардировщики шли плотным строем. Комэск нацелил на них свою ударную группу, а сам стал высматривать, не появятся ли «мессершмитты» прикрытия. В их появлении он не сомневался. И действительно, вскоре увидел три пиры вражеских истребителей, которые шли значительно ниже и, видимо, намеревались атаковать пашу ударную группу.
— Атакую! Прикрой! — дал Лаврппенков команду ведомому и свалил самолет в крутое пике.
В тот момент, когда он выходил из пикирования, ему удалось взять в прицел ведущий «мессер». Не мешкая, ударил очередью из пушек и зажег вражеский самолет. Но тут же услышал предупреждение ведомого:
— Сзади «мессеры»! Внимание!
Лавриненков оглянулся и увидел позади себя еще две пары вражеских истребителей. Скольжением он изменил направление полета, и огненные трассы противника пронеслись мимо. Выйдя из-под удара, Лавриненков завязал ожесточенный бой с группой «мессершмиттов», не давая им возможности атаковать нашу группу, действовавшую против «юнкерсов». В этом бою он уничтожил еще один «мессер». В конце концов бомбардировщики противника покинули район боя, не сумев выполнить свою задачу. Вслед за ними убрались ц «мессершмитты».
25 марта 1944 года боевые товарищи поздравили В. Д. Лавриненкова со званием майора.
В апреле 1944 года Одесский гвардейский Краснознаменный полк истребителей вел непрерывные бои на Одесском и Крымском направлениях, поддерживая войска 4-го Украинского фронта.
В один из тех дней гвардии майор Лавриненков повел четверку самолетов на Одессу, штурмовал немецко-фашистские колонны машин и солдат.
Это были праздничные дни для летчиков Одесского авиационного полка. Они вернулись в небо Одессы победителями.
10 апреля, в день освобождения Одессы от гитлеровских и румыно-фашистских захватчиков, выполняя задание по отсечению противника в районе Бочанко, группа, ведомая Лавриненковым, встретила истребителей ;
противника типа ФВ-190. В завязавшемся бою Лавриненков, зайдя в хвост «фоккеру», сбил его с первой атаки.
В тот же день, прикрывая наших штурмовиков в районе Мясниково, Лавриненков заметил два ФВ-190, которые намеревались с высоты атаковать наши истребители. Он бросился сверху в атаку и, зайдя строго в хвост, прошил истребители противника пулеметной очередью.
Начав преследование отступившего противника по всему фронту 12 апреля, наши войска уже на следующий день освободили Симферополь и Евпаторию. Затем были освобождены Бахчисарай и Судак. 15 апреля летчики полка поддерживали уже подвижные части наших войск в районе Севастополя.
В один из тех дней эскадрилья капитана Лавриненкова барражировала в заданном районе, ожидая встретить самолеты противника и предотвратить массированный налет вражеской авиации на город. Ждать пришлось недолго. Вражеские бомбардировщики появились ; с северо-запада. Шли плотным строем, прикрытые «мессершмиттами».
Лавриненков приказал летчикам атаковать гитлеровцев, а сам с ведомым набрал высоту, чтобы связать боем вражеские истребители сопровождения.
Они увидели три пары «мессершмиттов», которые шли ниже, высматривая наши истребители. Лавриненков сделал заход со стороны солнца и врезался и строй «мессеров», связав их боем. Тем временем летчики его эскадрильи набросились па «юнксрсы», сбили три, а остальные обратили в бегство, не допустив их к Севастополю.
В этом бою Герой Советского Союза Лавриненков сбил два истребителя противника.
Спустя несколько дней Лавриненков повел эскадрилью на штурмовку херсонесского аэродрома, где базировалась вражеская авиация. Все было рассчитано и предусмотрено так, чтобы одна группа истребителей, приняв на себя огонь зениток, дала возможность остальным нашим самолетам несколькими эшелонами и с разных направлений наносить удары по аэродрому.
Принять огонь на себя выпало эскадрилье Лавриненкова. В назначенный день и час группа под его командой направилась, как было задумано, в сторону моря. Пройдя километров 30–40 над морем, истребители развернулись и, снизившись почти до самой воды, скрытно подошли к аэродрому. Лишь километров за десять до цели набрали высоту и сразу увидели на аэродроме выстроенные в ряды самолеты и позиции вражеских зенитных батарей, тут же открывших по ним огонь.
Первый шквал огня гвардейцы прошли и, когда зенитные батареи оказались далеко внизу, поняли, что «пронесло». Теперь заговорили пушки и пулеметы «аэрокобр», поливая позиции фашистских зенитчиков огнем и свинцом.
Летчиков охватил боевой азарт. Развернувшись, Лавриненков подал команду повторить атаку. И снова свинцовый ливень обрушился на стоянки вражеских самолетов. Выйдя из атаки, гвардейцы увидели, как на аэродром ринулись ударные группы наших истребителей. До двух десятков самолетов было уничтожено на аэродроме Херсонес.
Когда на Сапун-горе был воздвигнут обелиск в честь освободителей Крыма, то имя Владимира Лавриненкова было начертано на нем одним из первых.
Полк находился в Чкаловском под Москвой, осваивал новые самолеты, истребители ЛА-7, когда 1 июля 1944 года все узнали о присвоении В. Д. Лавриненкову звания дважды Героя Советского Союза.
В августе 1944 года дважды Герой Советского Союза гвардии майор В. Д. Лавриненков стал командиром 9-го гвардейского Одесского истребительного полка, того самого полка, в который в сентябре 1943 года он пришел летчиком, старшиной по званию, и где стал признанным советским асом.
Полк под командованием В. Д. Лавриненкова закончил переучивание на новых самолетах «Лавочкин-7» и вскоре снова сражался с немецкими захватчиками в небе Прибалтики, Восточной Пруссии и над Берлином.
Вступив в командование полком, Лавриненков начал боевую работу на этом решающем участке фронта с новыми заместителями и помощниками.
Вместо убывшего на учебу заместителя командира полка по политчасти Н. А. Верховца в полк прибыл подполковник Н. Ф. Фунтов, боевой летчик, опытный политработник; вместо заместителя командира полка А. Ф. Ковачевича был назначен дважды Герой Советского Союза гвардии майор А. В. Алелюхин, позднее гвардии майор Амет-Хан Султан был назначен помощником командира полка по воздушно-стрелковой службе, а командирами эскадрилий стали И. Г. Борисов, И, В. Тимофеенко, Н. Я. Киреев, и старшим инженером полка был назначен 3. А. Фетисов.
27 октября 1944 года 9-й гвардейский ИАП перелетал на фронтовой аэродром у литовского местечка Руткишки, был зачислен в состав 303-й истребительной авиационной Смоленской Краснознаменной дивизии 1-й воздушной армии, имевшей уже славные боевые традиции, которой командовал генерал-майор авиации Георгий Нефедович Захаров.
С первых дней боевых действий в Литве и Восточной Пруссии командование 9-го гвардейского ИАП, весь летный и технический состав старались оправдать в новых боях, в составе новой дивизии те высокие звания и награды, которые были завоеваны раньше.
Здесь гвардейцы встретились уже с другими — битыми немцами.
Вскоре выяснилось, что истребители противника избегают воздушных боев (даже над своей территорией), а при попытках навязать им бой, пикируют до бреющего полета или же уходят в облачность, уклоняясь от схватки.
Перебазировавшись 26 января 1945 года на второй в Восточной Пруссии аэродром в поселке Задлоу, полк уже 6 февраля располагался на немецком стационарном аэродроме Тилиаца, а с 11 февраля — на аэродроме Либиау.
Рядом с ними расположился 1-й отдельный истребительный полк сражающейся Франции -»Нормандия-Неман». Между летчиками гвардейского Одесского полка и «нормандцами» завязались те узы дружбы, которые сохранились до наших дней.
Французы восхищались мужеством и геройством наших летчиков. Они хорошо знали о подвигах Лавриненкова, Алелюхина, Амет-Хана, Королева, Головачева, Борисова, Тимофеенко, Твеленева.
Знали и летчики 9-го гвардейского ИАП о мужестве и геройстве французских летчиков: их прославленного командира майора Луи Дельфино, младшего лейтенанта Жака Андрэ, сбившего в 6 воздушных боях 7 немецко-фашистских самолетов; знали летчика Фельдзера, сумевшего вырваться из фашистского плена и вернуться в полк, и многих других{45}.
Были в те дни не только победы.
Трагически закончился день 17 февраля 1945 года.
В паре с гвардии подполковником В. Д. Лавриненковым на свободную охоту вылетел гвардии капитан Л. И. Плотников. Они вели разведку, штурмовали технику и живую силу врага на ледовых дорогах через залив Фриш Гаф. Уже на обратном пути самолет Плотникова был подбит зенитным снарядом. Самолет загорелся, и, после того как попытка Плотникова погасить пламя не удалась, с земли увидели, как летчик направил горящий самолет на автомашины, стоящие на опушке леса.
Близился конец войны, и терять в те дни боевых летчиков для полка было особенно тяжело. Переживали потерю боевого товарища и командир В. Д. Лавриненков и весь состав полка. Но на войне как на войне, и до последнего ее дня люди гибли, чтобы конец войны наступил как можно быстрее.
Весна вступала в свои права. Яркое апрельское солнце поднимало боевой дух наших войск, начавших штурм Кенигсберга. Три дня огнем и железом пробивали себе путь в крепость советские войска при активной поддержке авиации. .
Жаркие были эти дни и для летчиков 9-го гвардейского ИАП.
За период Восточно-Прусской операции и штурма города-крепости Кенигсберга полк произвел 2075 боевых самолето-вылетов.
9 апреля 1945 года город Кенигсберг был взят штурмом нашими войсками и 92-тысячный гарнизон крепости капитулировал. В числе соединений и частей, отличившихся при штурме Кенигсберга, был отмечен и 9-й гвардейский авиаполк, личный состав которого Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза И. В. Сталина от 10 апреля 1945 года был удостоен благодарности.
Красная Армия готовилась к последним и решительным боям на Берлинском направлении, к участию в которых привлекались наиболее подготовленные и заслуженные в боях части и соединения.
С большим подъемом восприняли гвардейцы обращение военного совета фронта, поступившее в полк к началу наступления на Берлинском направлении.
«Войска нашего фронта, — указывалось в обращении, — прошли тяжелый, но славный путь. Боевые знамена наших частей и соединений овеяны славой побед, одержанных над врагом под Сталинградом и Курском, на Днепре и в Белоруссии, под Варшавой и в Померании, в Бранденбурге и на Одере...
Славой наших побед, потом и своей кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам. Призываем вас выполнить эту задачу с присущей вам воинской доблестью, честью и славой. Вперед, на Берлин!»
Вылетая на боевые задания, летчики полка горели желанием дать бой гитлеровцам, но встречающиеся изредка небольшие группы и одиночные фашистские самолеты спешили ретироваться и о бой с нашими летчиками не вступали.
А в одном из вылетов нашим летчикам пришлось быть невольными «конвоирами» группы вражеских истребителей.
— Случилось неожиданное, — вспоминает командир полка В. Д. Лавриненков. — Нам встретилась группа фашистских истребителей, летчики которых вели себя так, что мы поняли: хотят сдаться в плен.
Мы привели группу на свой аэродром, и гитлеровцы произвели нормальную посадку, видимо, раньше им приходилось отсюда летать. Срулив с посадочной полосы, немецкие летчики выключили моторы и, вылезая на крыло, каждый из них поднял руки.
Так с поднятыми вверх руками наши механики повели «завоевателей» в комендатуру, и каждый из пас увидел, как не похожи эти сгорбившиеся фигуры в помятых, вылинявших мундирах на тех фашистских молодчиков, с которыми нам приходилось встречаться в небо Одессы, Сталинграда и Донбасса...»
В берлинском небе закончил свой боевой путь Одесский гвардейский Краснознаменный истребительный авиаполк. Семь сбитых здесь самолетов гитлеровцев подвели итог общего числа уничтоженных летчиками полка фашистских стервятников, достигшего 506 самолетов.
Под командованием В. Д. Лавриненкова полк заслужил одиннадцать благодарностей Верховного Главнокомандующего и был удостоен награждения орденом Суворова.
Бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза установлен в г, Починок Смоленской области.