Штурм Спасска

В Хабаровске командир 2-й Приамурской дивизии Я. З. Покус ознакомил С. С. Вострецова с обстановкой.

б героических боях под Волочаевкой части Народно-революционной армии ДВР разгромили противника и, преследуя его, 14 февраля 1922 г. освободили Хабаровск. Продолжая наступление, вышли к Спасску, где были обстреляны японскими войсками. Во избежание войны с Японией НРА приостановила наступление. Ее части отошли к ст. Уссури и за р. Иман.

Вскоре японцы вынуждены были вывести свои войска из Приморья. В Японии нарастал экономический и политический кризис. Движение за эвакуацию японских войск с советского Дальнего Востока возглавила Коммунистическая партия Японии.

Империалисты старались укрепить контрреволюционные силы в Приморье. 28 июня 1922 г. на «Земском соборе» был избран «правителем Приморской области» ярый монархист, сподвижник Колчака генерал Дитерихс, ранее объявленный «воеводой» белогвардейских войск, названных «земской ратью».

После ухода японских интервентов части «земской рати» заняли Спасский укрепленный район.

В конце сентября Дитерихс сосредоточил ударную поволжскую группу генерала Молчанова по железной дороге от разъезда Краевский до ст. Никольск-Уссурийский; сибирскую группу казаков генерала Бородина направил против партизан Анучинского района; сибирские группы генерала Смолина и полковника Аргунова находились в Приханкайском районе; северо-восточнее Владивостока расположилась казачья группа генерала Глебова; в самом же городе был оставлен резерв под командованием генерала Артамонова.

Японцы оставили «земской рати» много оружия, боеприпасов и отличные укрепления, оборудованные по всем [103] правилам военной фортификации того времени. В знак благодарности генерал Дитерихс заверил своих японских хозяев, что он не только не уступит Приморья большевикам, но и развернет наступление против Советской России.

В конце сентября 1922 г. в Хабаровск для руководства боевыми операциями прибыл с полевым штабом главком НРА и военный министр Дальневосточной республики И. П. Уборевич. К этому времени первая попытка белогвардейцев развить наступление в направлении ст. Шмаковичи была отбита подразделениями 2-й Приамурской дивизии, помощником командира которой уже стал С. С. Вострецов.

Планом главкома решающая роль в операциях по освобождению Приморья отводилась 2-й Приамурской дивизии и Дальневосточной кавалерийской бригаде, составившим ударную группу НРА. Им предстояло начать и развить наступление.

Вострецов знакомился с командирами и бойцами подразделений новой для него дивизии. Высокий, подтянутый, с неизменной трубкой в зубах, появлялся он в ротах и попросту заводил с народоармейцами беседы. Его светлые глаза, добрая улыбка и шутки привлекали к нему бойцов. А богатый военный опыт, деловые замечания заставляли командиров проникнуться глубоким уважением к помкомдиву, следом за которым шла молва о непобедимости в боях.

4 октября 1922 г. 2-я Приамурская дивизия перешла в наступление основными силами под командованием Я. 3. Покуса вдоль железной дороги. Другую группу войск, куда входили Дальневосточная кавалерийская бригада и 5-й Амурский стрелковый полк, обходившую белогвардейцев слева, возглавил помкомдива С. С. Вострецов{23}.

Белогвардейцы, едва узнав о приближении войск под командованием Вострецова, начали поспешно отступать. Боями у разъезда Краевский и на заранее укрепленных позициях в районе пос. Духовской они лишь прикрыли отход своих подразделений. К местам, боев Дитерихс срочно направил подкрепления. На ст. Свиягино из Спасска и [104] Владивостока один за другим прибывали эшелоны с частями. Перед рассветом 6 октября белые перешли в контрнаступление. Но их расчет на внезапность не оправдался. Красные бойцы бодрствовали.

2-я Приамурская дивизия приняла бой, и первая атака белогвардейцев была отбита. Но за ней последовали вторая и третья. Генерал Молчанов был уверен, что сумеет сломить сопротивление, добиться успеха. И вводил в действие все новые и новые подразделения. Грохот боя не умолкал ни на минуту. К полудню уже казалось, что вот-вот наступит перелом, что приамурцы не выдержат натиска. Но в это время генералу донесли, что группа Вострецова, идущая в обход, уже заняла дер. Васильевка, в девяти верстах к юго-востоку от ст. Свиягино.

Генерал Молчанов понял, что угроза окружения и разгрома нависла над его поволжской группой, и начал поспешно отводить войска к Спасску.

Оборонительные укрепления в районе Спасска, сооруженные японцами, считались в то время неприступными. С одной стороны — оз. Ханка, с другой — Сихотэ-Алинский хребет. Подступы к городу прикрыты холмами. Вокруг него было построено 7 фортов, соединенных окопами в два ряда, впереди которых широкой полосой тянулись заграждения из колючей проволоки. Японцы рассчитывали держать в этом укрепленном районе гарнизон численностью до 40 тыс. человек. Командование же «земской рати» сосредоточило здесь лишь силы поволжской группы генерала Молчанова в 2347 штыков и 685 сабель, придав им 2 бронепоезда. Белые полагали, что, засев в фортах Спасска, сумеют сдержать напор красных и, дождавшись подкреплений, перейти в контрнаступление.

Для главкома И. П. Уборевича замысел врага не был секретом. Партизанская разведка донесла, что на ст. Никольск-Уссурийский сосредоточены крупные силы белоказаков, ожидающих эшелоны для отправки в Спасск. Медлить было нельзя.

Командование 2-й Приамурской дивизии получило приказ начать штурм Спасска 8 октября. К этому времени части дивизии вплотную подошли к укрепленным позициям врага. 6-й Хабаровский полк, наступая по железной дороге, наносил удар по форту № 1 с севера. Группа под командованием Вострецова в составе 5-го Амурского стрелкового и Троицкосавского кавалерийского полков охватывала город и станцию с северо-востока. [105]

Штурм вражеских укреплений начался до рассвета — в 5 часов. Хабаровцы прорвались к форту № 1, но овладеть им не смогли. Шквальный артиллерийский и пулеметный огонь заставил их отойти. Не легче было и на участке группы Вострецова. Удар 5-го Амурского полка, направленный между фортами № 2 и 3, успеха не принес. Вострецов сам был под огнем, своими глазами видел укрепления врага. Трудно, казалось, почти невозможно, преодолеть отлично простреливаемую широкую полосу проволочных заграждений. Бросать батальоны в атаку — значило губить людей. Степан Сергеевич принял смелое решение. Он стянул всю артиллерию на небольшой участок против форта № 3. Комдив Я. 3. Покус одобрил план Вострецова и усилил его группу несколькими орудиями. С наступлением темноты орудия выкатили, чтобы вести огонь прямой наводкой. Батальоны амурцев сосредоточились для атаки.

Артподготовка началась. Били по проволочным заграждениям, по окопам, по форту и бронепоезду. Непрерывный орудийный грохот длился почти пять часов, пока не кончились снаряды. И как только смолкла канонада, поднялись на штурм амурцы. В 23 часа форт № 3 был взят частями 5-го Амурского полка, и Вострецов, донося об этом командованию, сообщал; что на рассвете он атакует Спасск.

Белогвардейцы решили во что бы то ни стало вернуть потерянные позиции. Одна за другой последовали их яростные контратаки на форт № 3. Но амурцы держались стойко.

Комдив, решив развить успех Вострецова, направил в помощь ему свой резерв и приказал сосредоточить всю артиллерию на участке 5-го полка.

Степану Сергеевичу впервые, да еще в сложной боевой обстановке, приходилось руководить таким крупным соединением войск, как его группа. Он все время находился в передовых подразделениях, поднимал бойцов в штыковые контратаки, создавая крепкую оборону, чтобы не потерять взятый форт. Накануне ему тоже не довелось отдохнуть: готовился первый штурм Спасска. И все-таки после двух бессонных ночей бойцы увидели своего командира подтянутым и бодрым. Вострецов появлялся там, где было всего труднее, казалось, интуитивно. На самом же деле это было результатом точной оценки обстановки.

Ночью он с командирами полков разработал всю операцию [106] группы по взятию форта № 5. На рассвете начался штурм. На левом фланге, нанося удар в обход Спасска, Троицкосавский кавалерийский полк совместно с курсантами дивизионной школы занял Дубовскую. В это время батальон 5-го Амурского полка во взаимодействии с пешей разведкой 6-го полка овладел ст. Евгеньевка и ворвался с тыла в форт № 2. Главные же силы Амурского полка направили удар по военному городку. А Вострецов, введя в действие 4-й Волочаевский полк, повел его на штурм форта № 5. Вместе с командиром полка Захаровым они шли в атаку. Это был самый тяжелый участок. Вострецов хорошо понимал, что с падением форта № 5 противник серьезного сопротивления уже не окажет. И форт был взят штурмом! Бойцы 6-го Хабаровского полка овладели фортами № 1 и 4. У белогвардейцев оставалось всего два форта — № 6 и 7. Но, опасаясь полного окружения, они оставили их без боя.

В тот же вечер И. П. Уборевич сообщил председателю Совета Министров Дальневосточной республики Н. М. Матвееву: «Белые под Спасском разбиты. Героической атакой частей 2-й Приамурской дивизии под непосредственным руководством тов. Вострецова 9 октября в 14 час. 20 мин. захвачены укрепленные спасские позиции. Операция продолжается. Главком НРА Уборевич»{24}.

На следующий день после взятия Спасска группа Вострецова начала преследование отступавшего противника. Почти каждый разъезд, каждую станцию приходилось брать с боем. Белогвардейцы всеми силами стремились задержать части НРА, чтобы успеть вывести свои войска на сильно укрепленные позиции в районе Халкидона. На помощь им прибыл новый, оснащенный по последнему слову техники бронепоезд. Своим огнем он преградил путь наступавшим народоармейцам: едва они поднялись на сопку, как их встретил ураганный огонь пулеметов. Пришлось отходить.

— В чем дело? — спросил подъехавший Вострецов.

Он легко спрыгнул с коня и, придерживая рукой маузер, быстро поднялся на сопку. А через несколько минут, сбросив кожаное пальто, уже помогал артиллеристам вкатывать орудия. Развернув пушку, сам встал за наводчика. А пули свистели над головой, звонко цокали в щит орудия. [107]

— Живей, ребята, живей! — подбадривал он артиллеристов.

Первый же снаряд попал в котел. Паровоз окутался густыми клубами пара. Медленно двигавшийся бронепоезд застыл на месте. Еще выстрел, еще, еще... И белогвардейцы в панике посыпали из броневых вагонов, побежали. Преследовать их устремились кавалеристы.

Степан Сергеевич, утирая пот со лба, произнес удовлетворенно:

— Ну вот. Хватит, помозолил глаза...

13 октября полк занял с. Монастырище несколько южнее Халкидона. Там было пусто. Все жители при первых же выстрелах ушли в сопки. Разведка доложила, что за р. Монастырка противник занял очень выгодные для обороны позиции.

Вострецов и работники штаба сумели быстро и правильно оценить обстановку. Последовал приказ: 5-му Амурскому полку занять исходные рубежи и быть готовым к атаке; Троицкосавскому полку выйти на левый фланг для обходного маневра, чтобы поддержать атаку и обеспечить ее успех; артиллеристам занять огневые позиции и быть готовыми открыть огонь в любую минуту; в резерве оставались курсанты дивизионной школы.

Едва Вострецов успел произвести перегруппировку частей, как загрохотали орудия, застучали пулеметы. В штабе зазвонил телефон:

— Белые наступают!

Вострецов вскочил в седло и помчался на передовые линии. Он должен был видеть бой, руководить им непосредственно. Ведь донесения, какими бы точными они ни были, всегда несколько запаздывают. Исход же боя часто решают считанные минуты. Их надо уловить, надо вовремя принять правильное решение.

Так было и теперь. Примчавшись на передовые, Степан Сергеевич увидел, что враг особенно давит на левый фланг, видимо решив, что здесь легче всего прорвать оборону. Вострецов немедленно направил туда свой резерв — курсантов дивизионной школы.

Начальник школы М. М. Клопов, или, как его любовно звали курсанты, Михайлыч, сам повел своих воспитанников в атаку. Рослый, богатырской силы человек, он был отличной мишенью для врага. Зная это, Клопов все-таки шел впереди, подавая пример. И курсанты смяли наступавшего противника. Стремительная конная атака Троицкосавского [108] полка довершила бой. Белогвардейцы вновь откатились за Монастырку.

Один из кавалеристов, сбивший белогвардейского офицера, привесил себе его шашку, а полевую сумку с документами доставил Вострецову. В сумке оказался приказ: «Боевому офицерскому участку. Перейти в контрнаступление. Сбить красных. Овладеть Монастырищем и обеспечить общее наступление армии. Начальник боевого участка полковник Буйват».

— Крупную птицу подстрелил. Самого начальника! — весело сказал Степан Сергеевич. — Молодец! Спасибо за службу!

Бой затих. Медленно опускалась уссурийская ночь. В маленьком домике у церкви тускло засветились окна. Там разместился штаб. При слабом свете мигающей коптилки склонились над развернутой картой Вострецов и работники штаба. Степан Сергеевич говорил:

— Утром надо кончать. Важно не дать противнику передышки, не дать ему времени укрепиться основательно на этих высотах за рекой. На его плечах нужно выйти в Приханкайскую долину. Этим мы обеспечим широкий маневр подходящим войскам. А сейчас нам должны помочь партизаны. Надо с ними связаться.

Звонили полевые телефоны. Приходили и уходили, получив указания, командиры частей. Явился конный связной из партизанского отряда.

— Передай своему командиру, — сказал ему Степан Сергеевич, — что на рассвете мы переходим в наступление. Он с отрядом должен выйти из тайги и нанести удар по ближайшим тылам и обозам противника. Все!

Было уже за полночь, когда Вострецов решил прилечь отдохнуть. Но заснуть не пришлось. По телефону сообщили, что за рекою, в стане противника, творится что-то непонятное.

Степан Сергеевич вышел из штаба, и тут же до его слуха донеслось отдаленное «ура!». Ветер донес звуки оркестра.

— Что за черт! — удивился Вострецов. — Взбесились, что ли? — И он распорядился немедленно отправить разведку для выяснения непонятного торжества белых.

Как выяснилось, из Владивостока прибыло большое пополнение, приехал сам владивостокский епископ Мефодий, командированный генералом Дитерихсом для поднятия [109] в воинстве боевого духа. Ночью же служился молебен о даровании победы.

С рассветом белогвардейцы перешли в новое наступление. И кого только не увидели народоармейцы в их цепях! Здесь были «добровольцы», одетые в то, в чем, должно быть, застала их вербовка. Разношерстная лавина, брошенная в наступление, была многочисленна, но не сильна. Одна за другой захлебывались атаки этой «рати».

Вострецов с вышки наблюдал в бинокль за ходом боя. Ему отлично было видно все, и он, легко ориентируясь, быстро вносил свои коррективы через конных связных.

Противник заметил наблюдательный пункт. Его артиллерия начала пристреливаться. Снаряды рвались все ближе поближе.

— Товарищ командир, — сказал Степану Сергеевичу один из работников штаба, — противник берет нас в вилку. Необходимо переместить наблюдательный пункт.

— Не попадет! — уверенно, спокойно ответил Вострецов, не отрываясь от бинокля.

И не ушел. Он наблюдал с вышки и с удовлетворением отмечал правильность действий командиров батальонов, рот. Видел, как поднялись народоармейцы в контратаку, как на плечах белогвардейцев форсировали они Монастырку, Только после этого спустился он с вышки.

Белые не сумели удержаться на подготовленных для обороны позициях. Они покатились на юг, бросая оружие, боеприпасы. Ударная группа Вострецова, стремительно развивая наступление, 14 октября с боем заняла ст. Ипполитовка, а на следующий день — г. Никольск-Уссурийский.

Разбитые, деморализованные остатки войск поволжской группы генерала Молчанова и части дальневосточной группы поспешили отойти к ст. Раздольное, откуда они двинулись по Посьетскому тракту к корейской границе, другие — по железной дороге на Владивосток.

Вострецов получил приказ преследовать войска противника, отходившие по Посьетскому тракту. Около полудня 19 октября он с Троицкосавским кавалерийским полком выступил из пос. Гусьевка и повел кавалеристов в обход белогвардейских колонн. Первый переход был долгим и трудным. Лишь в полночь остановил Вострецов полк, чтобы дать людям и коням короткий отдых. Уже на следующий, день кавалеристы достигли Петровки, в [110] которой встретились с партизанским отрядом корейцев, насчитывавшим до 200 штыков.

По приказанию Вострецова партизаны присоединились к полку. Их разведчики дали много ценных сведений. В тот же день Степан Сергеевич сообщал в донесении, что в отступавших частях белых (остатки двух корпусов) «насчитывается около 2000 бойцов... Полагаю, состав моего отряда противнику известен и он постарается принять меры, чтобы меня разбить»{25}. Но недаром о Степане Сергеевиче Вострецове шла, опережая фронт, слава как об исключительно находчивом, отважном командире. Умело маневрируя, он значительно меньшими силами разгромил белогвардейцев. Лишь немногим удалось уйти за границу.

В Посьете, почти в самой южной точке советского Дальнего Востока, закончил Вострецов поход. В приказе о награждении его третьим орденом Красного Знамени отмечалось: «Награждается третично орденом Красного Знамени помощник командира 2-й Приамурской стрелковой дивизии Вострецов Степан Сергеевич за то, что в боях с 6 сентября по 18 октября 1922 года против частей армии Дитерихса на Приамурском и Приморском фронтах, будучи командиром сводной группы, всегда был в первых рядах, подавая личный пример храбрости и мужества»{26}.

За освобождение городов Спасск, Никольск-Уссурийский и всего Приморья приказом РВС Республики была награждена орденом Красного Знамени 2-я Приамурская стрелковая дивизия — дивизия, с бойцами и командирами которой Степан Вострецов сроднился, с которыми бок о бок шел в бой и побеждал.

25 октября 1922 г. был освобожден Владивосток. Радостно встречало население города бойцов НРА.

А на следующий день В. И. Ленин телеграфировал председателю Совета Министров Дальневосточной республики:

«К пятилетию победоносной Октябрьской революции Красная Армия сделала еще один решительный шаг к полному очищению территории РСФСР и союзных с ней республик от войск иностранцев-оккупантов. Занятие народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет [111] с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и города Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР»{27}.

Это приветствие вождя революции было высшей наградой для всех бойцов, командиров и политработников Народно-революционной армии, завершившей освобождение Дальнего Востока,