Альфред Крупп: коммерческий директор сталелитейной фабрики

В пятом томе собрания биографий рейнско-вестфальских деятелей в области экономики перед биографией Альфреда Круппа можно найти биографию Карла Эдуарда Шнитцлера, банкира из Кельна и современника Альфреда Круппа. Биограф Шнитцлера изображает его как человека, воплощавшего в себе внутреннюю и внешнюю гармонию, баловня судьбы, с юности не знавшего ни нужды, ни бедности, что и послужило основой для формирования характера. «Поэтому в его характере и во всех его отражениях не было ни напряженности, ни упрямства, которые часто отличают поведение тех людей, кто с детства испытывал бедность и в дальнейшем должен был прилагать усилия для своего продвижения по общественной лестнице».

Может быть, биограф Шнитцлера, написавший это предложение, имел в виду Альфреда Круппа? Во всяком случае в этом может находиться объяснение определенной резкости его характера и внутренней противоречивости его личности; многое можно объяснить, если вспомнить ситуацию, в которой он вырос, и те препятствия, которые он должен был преодолевать всю свою жизнь.

Фридрих Крупп сделал наследниками свою жену и детей и специально оговорил в завещании, что «фабрика должна перейти в полную собственность его жены и назначенного ею компетентного лица, которое сможет помогать ей в руководстве». Согласно воле своего мужа, Тереза Крупп взяла на себя все трудности, связанные с наследством, оградив от них детей. Петронелла Крупп-Форстгофф, его мать, в 1825 году разделила все, что осталось от се состояния, на две части и распределила одну часть между четырьмя детьми, оставив за собой право пользования всем наследством всю оставшуюся жизнь.

В инвентарной описи, представленной Терезой Крупп, вдовой Фридриха Круппа, опекунскому совету, она отмечала, что в 1826 году пассивы почти на 10000 талеров превосходили активы, что земельные участки в Валькмюле и Эссене были заложены и во владении остался только один участок пахотной земли, находившийся около ветряной мельницы, неподалеку от Лимбеккертор.

Альфред Крупп — имя, полученное при крещении, — позднее он стал называть себя Альфредом — должен был в 1826 году уйти из школы и стать к плавильной печи в кузнице, начав рабочую биографию. Таково было распоряжение его отца, и он не мог ослушаться.

Отеческое отношение, которое Фридрих Крупп проявлял к своим немногочисленным рабочим, запомнилось его 14-летнему сыну и, без сомнения, пошло ему на пользу. Семейные предания Круппов сохранили имя рабочего, который был первым учителем Альфреда Круппа в кузнице. Овладеть этой профессией ему помогали и другие опытные специалисты: Иоганн Дюннендаль, брат Франца Дюннендаля из Мюльэймера, Фридрих Гаркорт и его брат Иоганн Каспар Гаркорт, владевший небольшим металлургическим заводом в местечке Гаркорт, ставший одним из самых надежных заказчиков Круппа, Вильгельм Люег, сменивший Якоби на металлургическом заводе в Штеркраде, Генрих Рохалль, имевший небольшое прокатно-шлифовальное производство в Бармене, и мастер чеканки монет Ноелль из Дюссельдорфа. К счастью Альфреда Круппа, его отец Фридрих Крупп, был открытым гостеприимным человеком и с ранней молодости приобрел хороших друзей, которые и помогли молодому Круппу на первых порах его деятельности, когда он, оптимистично и решительно настроенный, попытался запустить заглохшее дело отца.

Внешне ситуация в семье со времени смерти Фридриха Круппа как будто бы не ухудшалась. Не было долговых счетов, требовавших немедленной оплаты. Ближайшие родственники, не очень понимавшие его самолюбивые стремления, связанные со всевозможными открытиями и откровенно не поддержавшие его в свое время, теперь прилагали все старания, чтобы помочь его семье. Тереза Крупп решила что она сама должна помочь себе и своим детям; как говорили, она стала действовать в духе ее собственных рабочих, которые имели свои небольшие участки. Она завела небольшое хозяйство, в котором была одна-единственная корова, дававшая молоко, организовала продажу излишков на рынке и таким образом помогала и себе и своим детям. Советчиком во всех делах был ее зять Карл Шульц, владелец магазина в Эссене, который обладал более широким кругозором, чем многие из его сограждан. Создается впечатление, что именно Шульц был тем человеком, который помогал Терезе Крупп поддерживать переписку с нужными ей людьми; и уже не вызывает сомнения, что в поездках, когда объезжал далеко живущих заказчиков, он не только убеждал клиентов в высоком качестве своих товаров, но и рекламировал литейную сталь, производимую на заводе Круппа. Частично Альфред Крупп и сам активно искал своих будущих заказчиков: где пешком, а где на извозчике, он обходил или объезжал окрестности Эссена; его можно было увидеть и в Гагене, Альтеке, Гоенлимбурге, Бармене и Золингене.

Произведенные им инструменты постепенно делали известным и самого Круппа. Он выпускал в это время токарные резцы, стамески, напильники и инструменты для обработки кожи. Конечно, среди рабочих Круппа были очень опытные специалисты, работавшие на фабрике еще при его отце, по своей рабочей квалификации они были выше его, но заводу был нужен руководитель, умевший найти выход из любой создавшейся ситуации, который обеспечил бы транспортировку изделий между плавильным цехом и кузницей. Альфред Крупп успешно выполнял эту роль, одновременно работая у плавильной печи, в кузнице или у тигельного пресса. По опыту, полученному им с ранних лет, его можно было считать зрелым человеком. Он хорошо понимал, сколько сил нужно было потратить, чтобы организовать производство, точно рассчитать и максимально использовать рабочее время.

Будучи в зрелом возрасте, он начисто отвергал представление о себе как о вундеркинде, успехи которого были следствием его способностей. На деле с самого начала его сопровождали горькие разочарования и тяжелые удары. Особенности производства, которые он недостаточно знал, технические ошибки, проявлявшиеся уже в процессе работы, доставляли ему горькие минуты. Инструменты для дубления кожи часто получались недостаточно жесткими, литая сталь иногда оказывалась низкосортной и требовала переплавки. В 1828 году Крупп проводил опыты с целью превратить остатки от стального литья в напильники. В этом производстве он был вынужден производить расчеты, учитывая даже копейки. Но стремление к экономичности вышло за рамки разумного, так что оно стало обходиться слишком дорого. Кроме того, он занялся производством валков, но предприятие оказалось неудачным из-за низкого качества применяемого сырья.

К тому времени, когда умер Фридрих Крупп, на фабрике оставалось всего двое рабочих. В течение следующих трех лет их число возросло до 8 человек, а в 1831 году — до 9. Производство литой стали в период до 1830 года колебалось между 6000 и 9500 фунтами, в 1830 году оно снова упало до 8000 фунтов. В пересчете на денежные единицы объем оборотов до 1830 года возрос с 1607 до 3527 талеров, а в 1830 году снизился до 2188 талеров, то есть был гораздо ниже, чем в самые удачные годы при Фридрихе Круппе. В денежных затруднениях Круппу помогала бабушка, Петронелла Крупп, которая после смерти ее сына перестала активно заниматься руководством производства, и Карл Шульц, который в 1830 году отдал под залог часть своей собственной ссуды, выделенной под недвижимое имущество. Дедушка Круппа Вильгельми все больше времени уделял ведению дел, связанных с его наследством, уходя от торговых операций. Он стал банкиром Альфреда Круппа, дисконтировал его векселя, занимался его долговыми обязательствами и неохотно ссужал деньги. Так как общение со стариком становилось очень затруднительным, мать Круппа Тереза как лицо, владеющее заводом, снова обращается к прусскому правительству с просьбой о займе, но берлинские ведомства отказывают ей, как когда-то отказывали в подобных просьбах Фридриху Круппу.

Между тем Альфред Крупп искал новые возможности для сбыта своего товара. Он искал людей, которым он мог поручить продажу его инструментов для дубления кожи в разных городах и пришел к мысли о необходимости создания торговой организации. Его объявление, помещенное в газете, гласило: «Кожевник получит на каждый день проездные в сумме, достаточной для проживания, 20-23 монет серебром, а также комиссионные от проданного товара: 10 % от каждой отдельной вещи и 5 % от общей суммы проданных товаров». Неизвестно, чем окончилась командировка кожевника, продававшего, по заданию Круппа, инструменты для дубления кожи.

Чтобы понять как формировался характер Альфреда Круппа, нужно помнить о трудностях, которые ему пришлось преодолевать на первых этапах его деятельности. Конечно же, этот оптимистичный по натуре молодой человек не был аскетом, но внутренние переживания и потрясения сказались на его характере, и от чрезмерной уверенности в своих силах, которой он отличался, как только покинул шкоду, не осталось и следа. Он принадлежал к тем несчастливым людям, которые забывают хорошее быстрее, чем плохое, поэтому его воспоминания о юности имеют горький привкус. Наверняка в ней не все было таким мрачным, как ему это казалось спустя несколько лет. Но тем не менее жизненный опыт сыграл свою роль, и Крупп сделался серьезным молодым человеком.

А между тем литые стальные валки продавались очень хорошо. Их производство начал еще Фридрих Крупп, который поставлял их в мастерские на монетных дворах, отлитые ролики, которые обтачивали, шлифовали и закаляли монеты. Летом 1828 года Альфред Крупп продумал шаги, которые должны были помочь ему внести некоторые изменения в производство. Начиная с ноября 1829 года и до февраля 1830 года, когда из-за холодной погоды останавливалась работа кузницы, он оборудует на верхнем этаже здания в Валькмюле токарную и шлифовальную мастерские. Несмотря на всю простоту этого замысла, у Круппа появляется возможность перейти от изготовления полуфабриката к готовой продукции и уже в августе 1830 года изготовить для частной фирмы первую пару полностью отшлифованных и закаленных валков. В 1831 году он продает первые литые валки в монетные дворы городов Гота и Эйзенах. Цена, 100 талеров за пару валков, была достаточно высокой, поэтому можно было начинать переход от ручного производства к механическому. Но ни на сталелитейной фабрике в Эссене, ни в Валькмюле его начинания с механическими мастерскими не будут успешными. Насколько нам известно, первая попытка Круппа наладить продажу своих изделий через агентов-кожевников не удалась. Тогда он сам отправился в путь. Зимой 1832 года он совершает большую поездку вверх по Рейну и посещает города Бонн, Кобленц, Висбаден, Оффенбах, Пфорцгейм, Штутгарт, добирается до Гейльбронна и Ганау. Благодаря усилиям крупных угольных магнатов Штиннеса и Ганиеля, которые занимались предпринимательством с меньшей фантазией, чем Альфред Крупп, но с большим успехом, а следовательно, и в северной части страны продажа рурского угля была хорошо налажена. Дядя Альфреда Круппа, Карл Шульц, постоянно расширявший свое торговое дело в Эссене и регулярно посещавший Франкфуртскую ярмарку, считал, что в этой части страны есть все возможности для расширения сбыта продукции Круппа.

Крупп продолжал поиски покупателей и нашел на юго-западе страны новый круг клиентов, охотно приобретавших его небольшие хорошо отполированные валки из литой стали. Это были ювелиры и золотых дел мастера, занимавшиеся обработкой дукатного золота и тонкого серебра и не имевшие до этого соответствующих приспособлений. Одновременно в верхнерейнских областях, где было хорошо развито кожевенное производство, Крупп предлагает наборы инструментов для дубления кожи и организует в Оффенбахе свой первый склад инструментальной стали. Если из этой поездки Крупп вернулся домой с определенными успехами, хорошими впечатлениями от посещения северной части страны и начал производство целых вальцовочных станков, то следующая деловая поездка, которую он предпринял в отдаленные страны, принесла его фирме настоящий успех.

Учитывая особенности его личности, можно предположить, как нелегко было Круппу переносить лишения первых лет его самостоятельной деятельности. Но вспомним стихотворение Шиллера б Колумбе, в котором он говорит, что в этой личности проявились одновременно и природные задатки и гениальность:

Эта слова, без сомнения, можно отнести к данной истории. Учреждение Немецкого таможенного союза, устранявшего многолетние препятствия, стоявшие на пути торговых отношений внутри самой Пруссии, способствовало подъему экономики и давало шанс молодому Круппу. То обстоятельство, что он не упустил его, говорит о его энергии и широком кругозоре. Находясь в поездке 12 недель, испытывая все неудобства длительного путешествия, он посетил Вюртемберг, Баварию и Саксонию, которые благодаря новым правилам перестали считаться заграницей, и заключил торговые связи в таком объеме, который превосходил возможности его маленькой фабрики. Он привез заказы на валки на сумму 6000 гульденов, количество рабочих на его производстве быстро росло, сначала до 17, а в течение следующего года оно возросло до 45 человек; производство литейной стали возросло от 9000 до 28000 фунтов. По объему своего производства ко времени учреждения Таможенного союза фабрика Круппа представляла собой предприятие средней величины, по его оборудованию оно относилось к мелким предприятиям, с учетом небольшой энергетической мощности маленькой речки Берн, на которой стояла фабрика. Следующей задачей Круппа было приобретение паровой машины, которая по мощности была бы достаточной, чтобы обеспечить работу кузнечной, токарной и шлифовальной мастерских.

Необходимость перехода на мощную паровую машину Крупп ощущал уже давно, но из-за отсутствия средств откладывал решение этого вопроса.

В 1834 году, когда он уже располагал средствами для приобретения паровой машины, он не мог обратиться ни к Дюннендалю, ни к Гаркорту, основоположникам паросиловых установок, так как один уже умер, а другой обанкротился и с долгом в 8000 талеров должен был покинуть фабрику. Довольно выгодное предложение Крупп получил от завода «Гуте Хоффнунг», но в этом случае требовалось поручительство об оплате. Крупп нашел поручителя внутри своего семейства, им стал его двоюродный брат Карл Фридрих фон Мюллер, который таким образом стал компаньоном фирмы Фридриха Круппа.

Отец Карла Фридриха фон Мюллера, как нам уже известно, был женат на сестре Фридриха Круппа и с неодобрением наблюдал за возникновением сталелитейной фабрики, поглотившей все семейное состояние. Его сын, с которым вдова Крупп, хозяйка завода, заключила в 1834 году компаньонский договор, изучал в Галле сельское хозяйство, женился на дочери канцлера города Галле Нимейера и занялся хозяйством в своем дворянском поместье «Замок Меттерних», расположенном в округе Ойскархен. Как компаньон он имел одну треть стоимости сталелитейной фабрики и оговорил себе право непосредственного участия в руководстве фабрикой. В договоре особенно оговаривалось, что оба сына Круппа — Альфред и Герман Крупп (последний с 1831 года работал на фабрике бухгалтером) — получат зарплату при условии, что фабрика будет приносить доход в 15 %.

Альфред Крупп чувствовал себя обязанным своему двоюродному брату и его детям по многим пунктам: за то, что он имел теперь средства на оснащение завода паровыми установками, удовлетворение его очередного займа с 5 % ставкой, помощь в установлении связи с кельнским банком И. Д. Герштатт, который взял на себя расчеты с южно-немецкими фирмами и предоставлял Круппу кредит, который покрывался платежами Карла Фридриха фон Мюллера.

После того как была установлена паровая машина и молот весом в 450 фунтов начал работать, Крупп перемещает токарную и шлифовальную мастерские из Валькмюле в Альтен-Эссен, в здание новой фабрики. Кузница в Валькмюле в необходимых случаях выполняла заказы и позднее, когда весь завод уже перешел на новое место. Так продолжалось до 1839 года, когда Круппу пришлось продать этот участок.

Затраты на паровую машину и другое оборудование требовали постоянного усовершенствования и новых средств, они выходили за рамки предварительной сметы. Предпринятое Круппом расширение фабрики могло бы окупиться только в случае поступления большого числа новых заказов. Герман Крупп, которому было тогда чуть больше 20 лет, прекрасно справлялся со своими обязанностями, так что оба они — и Герман, тщательно выполнявший бухгалтерские обязанности, и Альфред, находившийся в постоянных разъездах по делам фирмы, хорошо дополняли друг друга. Альфреду Круппу удалось открыть для своего производства доступ на швейцарский и южно-французский рынки. Герману Круппу удалось привлечь к участию в работе своей фирмы Морица Тиса, племянника известного металлургического магната и профессора из Фрейнберга Вильгельма Лампадиуса ученого, который выделял металлургию в самостоятельную научную дисциплину. До этого Тис ездил, выполняя поручение фирмы И. Г. Брауна в Ронсдорфе; с 1 августа 1836 года он поступает на службу в фирму Круппа. В первой своей поездке в качестве сотрудника этой фирмы он сумел установить контакт между Круппом и французскими фирмами в Париже и Лионе, потом поехал в Вену, где после этого продукцией Круппа заинтересовался Главный монетный двор, из Вены — в Брюссель и снова вернулся в Париж. В 1838 году он отправляется в свое последнее и самое длинное путешествие в Россию с аккредитивом на 2000 рублей, выданным банком Герштатт. То, о чем мечтал Фридрих Крупп — поставка литейной стали фирмы Крупп в большинство стран Европы — стало медленно, шаг за шагом, осуществляться. В 1836 и 1837 годах были сделаны первые поставки за океан — в Бразилию, а также в Восточную Индию. В Год, когда представитель фирмы Круппа ездил в Россию, сталелитейное производство достигло наивысшей точки и выражалось в сумме 90000 фунтов, такого подъема оно не достигало в следующие четыре года.

Возможно, причина спада производства, наступившего после 1839 года, была в долгом отсутствии Альфреда Круппа, в его поездках во Францию и Англию, продолжавшихся с июня до сентября 1839 года. В этих поездках, которые тщательно подготавливал, он делал то, о чем давно мечтал, — находясь в Англии, учиться у англичан их методам ведения производства и одновременно искать не полностью изменить жизнь людей, дать им возможность управлять силами природы и увидеть в перспективе золотой век. Он ехал через Фландрию в Париж, где целенаправленно посещал золотых дел мастеров, часовщиков и механиков, предлагая им свои валки из литой стали. В октябре 1838 года Крупп ступил на английскую землю. Ему было тогда 26 лет, и хотя его школьное образование окончилось так рано, Альфред упорно занимался изучением языков, приобретая основы знаний еще дома, потом усовершенствовал их в постоянном общении с французами и англичанами, и теперь он бегло говорил и писал по-английски и по-французски, хотя и не совсем безупречно.

Англия ему понравилась, и он понравился англичанам. Он свободно общался с фабрикантами, был частым гостем в английских семьях, ему нравился английский стиль жизни, гостеприимство, которое он встретил здесь; все это было так не похоже на безрадостные, заполненные только работой месяцы, проведенные им в Париже. В Англии он ожил.

Однако будущее не было безоблачным. Из Эссена шли тревожные письма, в Париже, куда он вернулся из Англии в 1839 году, было неспокойно, в деловых отношениях начались неожиданные препятствия. Конечно, эти препятствия были отражением всеобщего экономического кризиса, прошедшего по Европе, они еще более обострялись политическими причинами. В Брюсселе Бельгийский банк прекратил платежи. Крах банка повлек за собой банкротство крупного английского предпринимателя Джона Кокерилла, связанного с шестьюдесятью промышленными предприятиями в Бельгии, Франции, Испании, Германии и Польше. В бурлящем Париже дело дошло до выступлений на баррикадах. Все это понимали заказчики Круппа — золотых дел мастера, ювелиры и часовщики. В своем письме из Парижа Крупп пишет: «Почти все, кто в прошлом году были согласны заказать у меня нужные им товары, сегодня отказываются от заказов, говоря, что в нынешнее неспокойное время они предпочитают сохранить свои деньги в прежнем виде, так как не уверены в завтрашнем дне».

Хотя деловой результат поездки не совсем удовлетворял Круппа, можно сказать, они стали рубежом в его жизни. После его возвращения в Эссен заканчивается период, который можно назвать «годами странствий и учебы», он уже перестает быть учеником и становится опытным мастером своего дела.

Если проанализировать период времени, который последовал за его поездками в Англию и Францию, то, несмотря на все финансовые заботы и допущенные им ошибки, этот период в жизни Круппа окажется все же успешным благодаря тому, что три брата Крупп действовали заодно и поддерживали друг друга. С весны 1839 года на фабрику пришел третий брат — Фридрих Крупп (родившийся в 1820 году). После окончания школы он начал работать на фирме в качестве ее представителя в других городах. Он ездил в Брюссель, Лейпциг, Мюнхен и Штуптарт. Однажды во время отсутствия двух других братьев он взял на себя руководство заводом. Как выяснилось, для Фридриха Круппа приоритетной была техническая область производства. Его собственная техническая одаренность обнаружилась, когда он занялся изготовлением звонков из тяжелой в работе прутковой стали. Его звонки имели различные оттенки, напоминавшие звучание камертона. Занимаясь разработкой тиглей, он сумел улучшить их качество, уменьшить слой неплотного литья, что позволило фирме выпускать тяжелые и плотные отливки, имеющие большую прочность. Сконструированный им аппарат для собирания пыли, образующейся при грубом шлифовании был выдающимся изобретением, поставившим Круппа на самый высокий пьедестал, который был в то время. В переводе производства с изготовления валков на строительство целых прокатных станков, которые Альфред Крупп поставлял в Бармен, Берлин, Вену и Варшаву, Фридрих Крупп не принимал активного участия. Если до этого времени все ремесла, связанные с обработкой благородных металлов связывались с индивидуальной работой мастера, то В духе наступившего времени стал популярен поточный метод работы над изделиями, который значительно увеличивал возможности фирмы-изготовителя. Этот метод был воспринят с воодушевлением, ОТ него ждали многого, даже невозможного; при этом сильно переоценивались и технические возможности машин. Заключая договор с Главным монетным управлением, Крупп быстро согласился на условия берлинских властей, ставившие его производство в жесткие временные рамки и вскоре понял, что сделал это напрасно, так как не мог выдержать такого темпа работы. И хотя внешне, по словам его кузена, Крупп выглядел в то время, «как английский лорд», внутренне он не был так спокоен, поскольку вынужден был вести изнурительные переговоры, длившиеся иногда годами, чтобы добиться, например, соблюдения заказчиками договорных цен, он неоднократно обращался с заявлением к президенту венской придворной судебной палаты фон Кюбеку; при этом он наносил себе значительный урон, выражавшийся в потере времени и в денежных издержках, которые доходили до 30000 гульденов.

Финансовое положение фирмы было тяжелым, осложняемое еще больше тем, что Крупп не располагал прежними резервами — земельными участками его семьи, которые должны были быть проданы. С 1842 года банк Герштатт предоставил ему кредит в сумме 15000 талеров, который Герштатт оформил как ипотечную ссуду под залог металлургического завода. Имело значение и то, что у Круппа изменился компаньон. На место Карла Фридриха фон Мюллера, который в 1844 году вышел из фирмы, пришел друг юности Альфреда Круппа, Фридрих Зеллинг, обладатель крупного капитала, компаньон Торгового дома «Арнольд Теодор Зеллинг, Эссен, Роттердам», который в свободное время сопровождал туристов, путешествующих по Англии. Карл Фридрих фон Мюллер в течение 9 лет своей работы с Круппом непрерывно рисковал своим состоянием, он даже заложил, правда, временно, свое родовое поместье — Меттерних. В конечном результате за все время он получил прибыль, соответствующую 6 % от вложенного им капитала.

В результате сотрудничества трех братьев Крупп в 1843 году в производстве появилась техническая новинка — ложечный (или желобчатый) валок. Вопрос о том, кто же из братьев больше других был причастен к созданию этой машины, изготовлявшей ежедневно 150 дюжин ложек, вилок и других частей столовых приборов, не очень интересовал их, следовательно, и для нас он не имеет большого значения. В 1843 году Альфред Крупп начал вести переговоры с венским предпринимателем Александром Шеллером по поводу основания большой, рассчитанной на экспорт фабрики, на которой при помощи ложечного валка изготовлялось бы большое количество столовых приборов. Между Круппом и Шеллером в 1843 году было заключено еще два договора, один — о сотрудничестве, другой — о поставке оборудования. Согласно первому договору, Шеллер отвечал за обеспечение инвестиционного капитала и производственные фонды. Его капитал должен был приносить прибыль в размере 5 %, по договору Шеллер оставался единственным владельцем фабрики до тех пор, пока фирма Фридриха Круппа не выплатит ему половину всего вложенного им капитала. Крупп или его братья отвечали за оборудование фабрики, они должны были наладить работу и лично руководить производством без всякого возмещения до тех пор, пока производство станет регулярным. Согласно второму договору, Крупп брал на себя изготовление и поставку 5 машин и 33 фасонных валков для производства ложек и вилок; за это Шеллер должен был сразу перевести на счет Круппа в банке Герштатта 10000 талеров, а следующие 11000 — после поставки машин.

Герман Крупп переехал в Берндорф в качестве технического директора; при этом он не предполагал, что 23 сентября 1844 года — дата его прибытия — станет рубежом в его биографии и что с этим городом будет связана вся его дальнейшая жизнь.

Недостаточный практический опыт Германа Круппа сказался на работе фабрики, которая на первых порах приносила только убытки. Позднее он напишет в своих воспоминаниях: «Прошло семь лет, пока мы стали зарабатывать».

В это время благодаря средствам, вложенным Зеллингом, составлявшим в 1846 году 54596 талеров, Альфред Крупп смог почувствовать большую финансовую свободу. Несмотря на то, что Зеллинг так же как и Крупп, принадлежал к знатной старинной семье и был другом юности Круппа и между ними было принято обращение на «ты», он не считал, что эти отношения могут служить основанием, чтобы он ограничился своим участием в общем деле и во всем положился на умелое ведение дел Круппом. Последний должен был еженедельно отчитываться перед Зеллингом, который входил во все детали дел. Он не стеснялся и часто высказывал свои возражения по самым разным вопросам: ему не нравились финансовые распоряжения Круппа, быстрое увеличение заводских площадей, он считал, что склад для хранения сырьевых ресурсов выстроен слишком большим. Кое-какие черты Круппа он критиковал не без основания. В стремлении Альфреда Круппа развернуть строительство любой ценой он видел отражение строительной лихорадки, свойственной в прошлом его отцу, Фридриху Круппу. После того как Зеллинг стал соучредителем фирмы, Крупп построил вторую плавильную мастерскую с 14 печами, трехэтажный склад, здание мастерских и еще один жилой дом, который как будто соединял старую плавильную мастерскую с основным зданием фирмы. Зеллинг, живший сначала в Эльберфельде, а потом в Кельне, часто видел финансовое положение Круппа лучше, чем сам Крупп, которого захватила идея постоянного увеличения завода, не имевшая под собой реальной основы в виде наличия капитала.

После прихода Зеллинга в фирму для Круппа наступил недолгий период коммерческого успеха. Он заключает два больших договора с дирекциями монетных дворов в Париже и Утрехте, с которыми Крупп уже в течение двух лет вел переговоры.

В обоих случаях Альфреду Круппу удалось самому успешно завершить переговоры. В 1845 году в Париже он получает один из самых выгодных заказов на изготовление четырех вытяжных и двух наладочных механизмов с валками диаметром 6-7 3/4 дюйма.

Из Парижа Крупп едет в Лондон, а оттуда в Утрехт, где утрехтский Монетный двор заказывает у него два вытяжных и два наладочных механизма и по три пары валков к каждому механизму. С этим заказчиком Крупп продолжал успешно работать и в последующие годы.

Большой удачей парижской поездки Круппа была его встреча с Александром фон Гумбольдтом и симпатия, проявленная старым ученым к молодому фабриканту. В этот раз Гумбольдт снова находился в Париже после выхода первого тома его «Космоса». Крупп, имевший рекомендации от Прусского правительства, был представлен Гумбольдту. Крупп произвел на 76-летнего Гумбольдта хорошее впечатление, в ответ Гумбольдт, желая помочь молодому Круппу, разрешает ему воспользоваться его, Гумбольдта, парижскими знакомствами в интересах самого Круппа. Надо сказать, это немалое одолжение, полученное от патриарха немецкой науки! Крупп имел возможность продолжить это знакомство, начавшееся для него таким удачным образом, но подобное развитие событий не соответствовало беспокойному характеру Круппа, который всегда куда-то спешил.

Крупп с интересом прочел его вступительную статью к «Космосу», в которой говорилось о сущности нового времени, «в котором материальное богатство и растущее благосостояние наций связывалось прежде всего с разумным использованием продуктов природы и природных сил. Те народы, которые отстают в промышленном развитии, применении механики и технической химии, разумном выборе и использовании естественных продуктов, у которых уважение к такого рода деятельности не захватило все существующие классы общества, обречены на снижение их благосостояния. Их положение будет особенно тяжелым в сравнении с соседними странами, в которых развитие науки и промышленности будет идти в одном направлении», — писал Гумбольдт в заключении.

А на эссенскую сталелитейную фабрику вместо Германа Круппа пришел его кузен — Адальберт Ашерфельд. Характеризовали его по-разному: пожилые люди и пенсионеры говорили, что он «истинный сын города», другие выражали свое мнение более откровенно: «хвастун, несерьезный». Это был человек, без сомнения, оригинальный, по специальности — мастер по обработке драгоценных металлов, который имел немалые заслуги перед фабрикой. Для всего руководства фабрики это было время новых начинаний, разработки новых областей производства. Крупп нашел для произведенных им изделий применение в горной промышленности, которая в 40-е годы находилась на подъеме и продвигалась на север. Наборы инструментов для горняков из стали, произведенной Круппом, буры для каменной породы, ножи разного вида, кирки, стальные части машин закупались шахтами, которыми владели Хелена-Амалия, Виктория Маттиас, Каролюс Магнус, Нойвезель, Фотксбанк у Борбека, Гагенбекк, Више у Мюльгейма, Пертингэипен у Вердена, кроме того, их приобретали эшвайлерское горное объединение, гостенбахаровский каменноугольный карьер у Саарбрюкена, даже рудники, принадлежащие королевскому семейству в Парновице и Вальденбурге. Уменьшение сбыта, наступившее позже, объяснялось упадком в промышленности осенью 1846 года, который перешел в тяжелый экономический кризис.

Может быть, высокая цена на сталь, производимую Круппом, была препятствием на пути ее более широкого распространения. Сегодня трудно проследить дальнейшее движение стали, выплавленной в брусках, в других производственных областях, кроме горной. Существуют доказательства, что машиностроительные заводы, например Динглер в Цвейбрюккене, чугунно-литейные заводы в Диршоу, Вене и Сейне были заказчиками Круппа. В это время сталелитейная фабрика Круппа начала выпускать первые стволы ружей, в которых ковка производилась по вогнутой поверхности, панцири и первые рессоры для железнодорожных вагонов.

Фабрика начала работать с перебоями и было ясно, что она делала эксперименты. Особенно дорогостоящим оказался эксперимент (который в конце концов сорвался) по строительству в Эссене фабрики, выпускающей только столовые приборы. Этот проект должен был осуществляться с участием Вильгельма Егера, фабриканта из Эльберфельде, за которым стоял банк Гейдта.

Неподалеку от Бохума у фирмы Круппа появился еще один конкурент — сталелитейная фабрика Якоба Майера, изобретателя из Швабии. Но еще более тревожным, чем эта конкуренция, которая могла закончиться неизвестно чем, было отсутствие больших заказов.

Еще весной 1846 года Крупп был относительно спокоен и мог хоть как-то успокоить своих компаньонов. Он писал: «В том, что в Париже и Голландии мы получили свои деньги, в сумме, составляющей приблизительно 33000 талеров, на несколько месяцев позднее, чем это предусматривалось контрактами, здесь нет нисколько нашей вины, мы еще ничего не потеряли, нам не нужно ни закрывать коксовые печи, ни увольнять рабочих, чтобы покрыть расходы. Но теперь, очевидно, наступает такое время, когда нужно сократить производство, если мы не хотим нанести себе большой урон». Дальше в письме Крупп исписывает целые страницы, рассуждая на эту тему, которая, вероятно, очень волновала его.

Баланс, подведенный 28 февраля 1846 года, говорил о хорошей прибыли, хотя соучредители ожидали большей прибыли. Следующий, от 31 декабря 1847 года, обнаружил убытки в сумме 21139 талеров. Баланс, подведенный в Берндорфе, был таким же неутешительным, причем фирма Круппа несла половину всего ущерба. В конце года Крупп и его компаньоны были поставлены перед необходимостью принятия серьезного решения.