ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА --[ Биографии ]-- Ростунов И. И. П. И. Багратион

Полководец и герой Отечественной войны 1812 г.

1

Накануне Отечественной войны 1812 г. обстановка в Европе была крайне напряженной. Такое положение создалось в результате агрессивной внешней политики, которую проводила буржуазная Франция. В первом десятилетии XIX века она вела несправедливые, захватнические войны против соседних государств и поработила почти все страны Западной Европы.

Не довольствуясь достигнутым, французские буржуа стремились к захвату новых рынков, новых источников сырья. Серьезным препятствием на пути осуществления их замыслов была Россия. Поэтому с 1809 г. правящие круги Франции приступили к подготовке войны против нее. Они рассчитывали покорить Россию и затем, используя огромные материальные и людские ресурсы этой страны, нанести удар по богатейшей английской колонии — Индии. Сокрушив экономическое могущество Британской империи, Франция обеспечила бы себе мировое господство.

Исполнителем захватнических планов крупной французской буржуазии являлся ее ставленник император Наполеон I. Движимый безграничным честолюбием, он мечтал о мировой славе. «Через пять лет, — говорил Наполеон, — я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее». Французский император хорошо [71] понимал, насколько трудно будет осуществить задуманное. Поэтому он старался привлечь на свою сторону возможно больше государств. И ему в значительной мере это удалось. Так, правители Пруссии и Австрии, охваченные страхом перед могуществом диктатора Франции, покорно согласились участвовать в нашествии и обязались выставить против России крупные войсковые соединения.

Большие надежды возлагал Наполеон на Турцию, которая с 1806 г. вела войну против России, и Швецию. Однако шведское правительство, руководствуясь национальными интересами своей страны, не пошло за ним. В марте 1812 г. оно заключило союзный договор с Россией, к которому вскоре присоединилась и Англия. Что касается Турции, то она, после замечательных побед русской армии на Дунае под начальством М. И. Кутузова, вынуждена была в мае 1812 г. подписать Бухарестский мирный договор. Одним из условий договора являлось обязательство Турции сохранять нейтралитет в случае возникновения конфликта между Францией и Россией.

Несмотря на эти неудачи, Наполеон все же сумел образовать мощную антирусскую коалицию, обладавшую огромными людскими и материальными ресурсами. Он поставил под ружье около 1200 тысяч человек, из которых около 600 тысяч находились на территории Франции и зависимых государств, а около 600 тысяч с 1372 орудиями составляли так называемую «Большую армию» и предназначались для войны против России.

Армия Наполеона отличалась многонациональным составом. Помимо собственно французских войск она включала в себя соединения, сформированные почти из всех национальностей тогдашней Европы, — итальянцев, австрийцев, пруссаков, баварцев, вестфальцев, саксонцев, вюртембержцев, поляков и других. Большинство [73] иностранцев было насильственно завербовано и враждебно относилось к действиям французского командования. Это не способствовало поддержанию дисциплины и высокого морального духа войск. Тем не менее армия обладала хорошей боевой выучкой, имела опытных руководителей и поэтому представляла собой грозную силу. Во главе ее стоял Наполеон, за которым прочно укрепилась слава выдающегося полководца.

Большое внимание французское командование уделяло подготовке тыла и материальному обеспечению войск. В крепостях по реке Висле сосредоточивались огромные запасы продовольствия. Создавались склады боеприпасов. Развертывались военные госпитали. Улучшалась дорожная сеть. Для организации подвоза войскам продовольствия и военного имущества формировались обозные батальоны, а также транспорты из повозок, отобранных у местного населения.

Обширные приготовления французской буржуазии к войне против России требовали от правительства немедленно принять меры для организации надежной обороны государства. Однако оно, зная о надвигавшейся опасности, не сумело подготовить страну к отражению вражеского нашествия. Накануне войны некоторые военные деятели представили различные соображения о возможном характере действий против наполеоновской Франции. Весьма продуманным был, например, план, предложенный военным министром М. Б. Барклаем де Толли еще в 1810 г. Он предусматривал привести в оборонительное состояние западные границы страны. С началом войны имелось в виду, действуя оборонительно, измотать силы противника до подхода его к рубежу рек Западная Двина и Днестр, а затем перейти в наступление и нанести поражение. Эти соображения были одобрены правительством. Началась подготовка театра военных действий и развертывание русской армии. [74]

В период, когда надвигались грозные события Отечественной войны 1812 г., и П. И. Багратион не был их безучастным свидетелем. После оставления поста главнокомандующего Молдавской армии он некоторое время находился не у дел. В августе 1811 г. император назначил его главнокомандующим Подольской армии, которая располагалась на Украине, в Киевской, Волынской и Подольской губерниях. Весной 1812 г. Багратион был утвержден в должности главнокомандующего 2-й Западной армии, сформированной на базе Подольской армии. Новая армия, располагавшаяся сначала в районе Луцка, а затем передислоцированная в район Волковыска, прикрывала важнейшее западное стратегическое направление.

Перед лицом обширных военных приготовлений со стороны наполеоновской Франции Багратион проявлял большую озабоченность за судьбу своей родины и принимал конкретные меры в интересах обеспечения безопасности страны. Он разработал план кампании 1812 г., который предложил Александру I.

Считая войну неизбежной, Багратион рекомендовал царю принять неотложные меры с тем, чтобы оградить страну от внезапного нападения врага. Он предлагал немедленно направить французскому правительству ноту, в которой, с одной стороны, изложить, какие средства приняты русским правительством для поддержания мира между Россией и Францией, и, с другой стороны, указать на все действия Наполеона, направленные против миролюбивых намерений России. Подтвердив готовность русского правительства и впредь стремиться к сохранению и укреплению дружественных отношений между обоими государствами, необходимо было сделать французскому правительству предложение об установлении демаркационной линии по реке Одеру или какому-либо другому рубежу, через который наполеоновские [75] войска не должны были переходить. Переход его хотя бы одним батальоном должен был рассматриваться Россией как объявление ей войны. По мнению Багратиона, установление такой демаркационной линии могло бы служить достаточной гарантией, обеспечивающей Россию от внезапного нападения врага.

Одновременно с отправлением ноты Багратион советовал провести следующие мероприятия по подготовке русской армии к защите страны:

1) усилить расположенные по западной границе войска, развернув их в двух группах: одну в районе Белостока численностью в 100 тысяч человек с достаточным количеством артиллерии, а другую в Прибалтике в составе не менее пяти дивизий, снабдив ее не только полевой, но и, насколько возможно, сильнейшей осадной артиллерией, полностью обеспеченной боеприпасами;

2) во второй линии, на удалении 100 — 150 верст от этих войск, составляющих главную армию, расположить запасные войска численностью в 50 тысяч человек, которые необходимо использовать в зависимости от обстановки;

3) для бесперебойного обеспечения войск продовольствием заблаговременно учредить магазины, которые содержали бы не менее чем годовой запас продовольствия и фуража на 250-тысячную армию, а также подготовить транспортные средства для перевозки месячного запаса продовольствия и фуража на 150-тысячную армию;

4) привести в боевую готовность Балтийский флот. Багратион считал наиболее вероятным, что Наполеон в интересах выигрыша необходимого времени для развертывания своей армии будет медлить с ответом на указанную ноту и «не взирая ни на что» перебрасывать войска через предложенную ему демаркационную линию. В этом случае Багратион предлагал в мае 1812 г. выдвинуть [76] на Вислу войска, расположенные у Белостока, и занять ими Варшаву. Войска, расположенные в Прибалтике на границе с Восточной Пруссией, должны были в один и тот же день и с такой же быстротой выдвинуться к Грауденцу, перейти Вислу и при содействии Балтийского флота овладеть Гданьском. Вслед за войсками первой линии надлежало передвинуть также войска второй линии. Дальнейшие планы военных действий предусматривалось определить в зависимости от действий противника.

«...Главная... польза от такого внезапного и скорого движения, мною предполагаемая, — писал Багратион, — состоит в том, что театр войны удалится от пределов империи и что мы в состоянии будем занять на р. Висле такую позицию, которая бы преподавала нам возможность с большею твердостию и решительностию действовать противу неприятеля». Багратион полагал, что эти действия подняли бы моральный дух русской армии, укрепили международное положение России и способствовали развитию освободительного движения в странах, порабощенных наполеоновской Францией.

Багратион хорошо понимал, что предстоявшая война «с обеих сторон производима будет с самым большим напряжением», а поэтому рекомендовал заблаговременно создать надежные резервы за счет рекрутов для восполнения потерь действующей армии.

Анализ плана П. И. Багратиона свидетельствует о глубокой и правильной оценке обстановки накануне вторжения наполеоновской армии. Большой интерес представляет основная идея плана Багратиона — упредить противника в нанесении первого удара.

Однако в начале 1812 г. Александр I утвердил операционный план, составленный его военным советником генералом Карлом Фулем. Исходя из того, что приграничная полоса России разделялась болотами Полесья на [77] войска не должны были переходить. Переход его хотя бы одним батальоном должен был рассматриваться Россией как объявление ей войны. По мнению Багратиона, установление такой демаркационной линии могло бы служить достаточной гарантией, обеспечивающей Россию от внезапного нападения врага.

1) усилить расположенные по западной границе войска, развернув их в двух группах: одну в районе Белостока численностью в 100 тысяч человек с достаточным количеством артиллерии, а другую в Прибалтике в составе не менее пяти дивизий, снабдив ее не только полевой, но и, насколько возможно,- сильнейшей осадной артиллерией, полностью обеспеченной боеприпасами;

4) привести в боевую готовность Балтийский флот. Багратион считал наиболее вероятным, что Наполеон в интересах выигрыша необходимого времени для развертывания своей армии будет медлить с ответом на указанную ноту и «не взирая ни на что» перебрасывать войска через предложенную ему демаркационную линию. В этом случае Багратион предлагал в мае 1812 г. выдвинуть [76] на Вислу войска, расположенные у Белостока, и. занять ими Варшаву. Войска, расположенные в Прибалтике на границе с Восточной Пруссией, должны были в один и тот же день и с такой же быстротой выдвинуться к Грауденцу, перейти Вислу и при содействии Балтийского флота овладеть Гданьском. Вслед за войсками первой линии надлежало передвинуть также войска второй линии. Дальнейшие планы военных действий предусматривалось определить в зависимости от действий противника.

Однако в начале 1812 г. Александр I утвердил операционный план, составленный его военным советником генералом Карлом Фулем. Исходя из того, что приграничная полоса России разделялась болотами Полесья на [77] две части — северную и южную, Фуль допускал вероятным наступление наполеоновской армии только на одном направлении: или севернее Полесья, или южнее его. Он предлагал сформировать две армии и расположить первую в северной части приграничной полосы, а вторую — в южной. В случае наступления противника севернее Полесья первая армия должна была отойти к укреплённому лагерю, который надлежало возвести у Дриссы, на Западной Двине, и сковать там войска противника. Второй армии предстояло действовать им во фланг и тыл. Если бы противник перешел в наступление южнее Полесья, то вторая армия обязана была отходить на Житомир и Киев, а первая армия — наносить удар по тылам и коммуникациям противника.

План Фуля не учитывал того, что французы могут одновременно наступать на обоих указанных направлениях. Кроме того, русская армия, разделенная на две группировки, изолированные трудно проходимой полосой Полесья, могла быть разгромлена по частям. Тем не менее Александр I, слепо веривший в военные таланты своего советника, согласился с предложениями Фуля. Севернее Полесья, в районе Вильно, дислоцировалась 1-я Западная армия, а южнее его, в районе Луцка, — 2-я Западная армия. На Западной Двине, у Дриссы, спешно началось строительство укрепленного лагеря.

Весной 1812 г. царское правительство попыталось улучшить стратегическое развертывание русской армии путем сближения 1-й и 2-й Западных армий. 2-я Западная армия перебрасывалась к северу от Полесья, сначала в район Пружан, а затем — Волковыск. В районе Луцка, на месте прежней дислокации 2-й Западной армии, стала формироваться 3-я Западная армия. Это мероприятие ненамного улучшило положение русской армии. Военные силы России, располагавшиеся на западной границе, по-прежнему оставались раздробленными. [78]

Разрыв между 1-й и 2-й Западными армиями достигал 100 километров, а между 2-й и 3-й — 200 километров.

К моменту вторжения полчищ Наполеона военные силы России, противостоявшие «Большой армии», насчитывали в общей сложности 230 тысяч человек при 900 орудиях. Противник же имел почти тройное превосходство в живой силе и более чем полуторное — в артиллерии. Отсутствие единого командования войны еще более затрудняло положение русской армии.

Наполеон, располагая огромными силами и средствами, намеревался уничтожить русскую армию в приграничной полосе. Затем, стремительно продвинувшись к Москве, противник рассчитывал овладеть ею и продиктовать Александру I условия мирного договора. Стратегическое значение Москвы Наполеон определил следующими словами: «Если я займу Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму ее за голову; заняв Москву, я поражу ее в сердце».

2

В ночь на 12 (24) июня 1812 г. войска левого крыла наполеоновской армии приступили к переправе через Неман у Ковно (ныне Каунас). Началась война. Со стороны наполеоновской Франции она была захватнической, несправедливой. Со стороны России, наоборот, война носила справедливый, освободительный характер. Она вошла в историю как Отечественная война русского народа против иноземных захватчиков.

В условиях численного превосходства противника единственно возможным способом действий для 1-й и 2-й Западных армий было их отступление в глубь страны, чтобы, уклоняясь от удара врага, соединиться и затем перейти к решительным действиям против него. Главнокомандующий 1-й армии М. Б. Барклай де Толли [79] и главнокомандующий 2-й армии П. И. Багратион, правильно оценив создавшуюся обстановку, отдали своим армиям приказ отступать.

Наполеон, стремясь не допустить соединения русских армий и уничтожить их порознь, обрушил основную массу своих войск против 1-й Западной армии. Однако все попытки противника достигнуть поставленной цели не увенчались успехом. Русские войска, избегая столкновения с крупными силами противника и ведя упорные арьергардные бои, наносили врагу тяжелый урон и в то же время сохраняли свои силы.

Армия Барклая де Толли первоначально отступала I к Дриссе, чтобы использовать для обороны построенный № там по плану Фуля укрепленный лагерь. Непригодность лагеря была очевидна: противник мог обойти его, окружить русские войска и принудить их к капитуляции. Поэтому 1-я Западная армия, оставив Дриссу, продолжала отходить в направлении Полоцк — Витебск — Смоленск.

Наполеон, убедившись в том, что ему не удастся разгромить 1-ю Западную армию в приграничной полосе, все свои усилия решил сосредоточить против более малочисленной армии Багратиона. Войскам под начальством его брата короля Вестфалии Жерома Бонапарта было приказано неотступно преследовать русскую армию. В помощь им Наполеон направил из района Вильно группу войск, во главе которой находился один из наиболее талантливых военачальников французской армии — маршал Даву. Совместными действиями войскам Жерома и Даву надлежало поставить 2-ю Западную армию под двойной удар и уничтожить.

17 (29) июня армия Багратиона выступила из Волковыска и двинулась в северо-западном направлении на Минск. Ее войскам предстояло решить нелегкую задачу. Они должны были преодолеть расстояние в 250 километров, [80] в то время как противник, занявший Вильно отстоял от Минска всего на 160 километров. Несмотря на это, указанная задача была вполне реальной, и Багратион был уверен в успешном ее выполнении. «Я расчел марши мои так, — писал он А. П. Ермолову, — что 23 июня главная моя квартира должна была быть в Минске, авангард далее, а партии уже около Свенцян».

Однако планомерное отступление 2-й Западной армии было нарушено вмешательством в действия Багратиона Александра I, который настойчиво стремился реализовать план Фуля. В 14 часов 18 (30) июля флигель-адъютант царя полковник А. X. Бенкендорф вручил Багратиону собственноручный рескрипт царя, которым изменялось направление отступательного марша 2-й Западной армии. Рескрипт предписывал Багратиону повернуть войска армии на север в общем направлении на Вилейку. Таким образом, армия должна была совершить трудный и опасный фланговый марш по отношению к главным силам наполеоновской армии, которые вышли в район Вильно. Кроме того, русские войска вынуждены были двигаться в труднодоступной лесисто-болотистой местности и совершить переправу через крупную речную преграду — реку Неман. Все это неизбежно привело бы к задержке марша, и армия Багратиона могла оказаться под ударом главных сил наполеоновской армии с фронта и войск Жерома Бонапарта — с тыла.

Обязанный подчиниться приказу царя, Багратион приступил к организации марша в новом направлении. 21 июня (3 июля) 2-я Западная армия прибыла в район Новогрудка. Ее передовые части достигли Немана, переправились через реку, выдвинув разъезды к северу. Марш 2-й Западной армии от Волковыска до Новогрудка был совершен с чрезвычайной быстротой: за пять суток она прошла 150 километров.

Утром 22 июня (4 июля) войска 2-й Западной армии [81] начали переправу через Неман у Николаева. В это время были получены сведения о том, что противник уже вышел на пути движения 2-й Западной армии. Багратион надеялся пробиться через войска противника.

В ночь на 23 июня (5 июля) Багратион получил тревожные известия о переходе в наступление войск правого крыла наполеоновской армии. Создавалась реальная угроза тылу 2-й Западной армии, и с этой угрозой нельзя было не считаться.

Оценив сложившуюся обстановку, Багратион понял, что даже если бы 2-й Западной армии удалось опрокинуть войска Даву и прорваться на соединение с 1-й Западной армией, она потеряла бы много людей, лишилась бы всех обозов с военным имуществом и оказалась бы настолько ослабленной, что после соединения не принесла бы сколько-нибудь существенной пользы общему делу. В случае же неудачи прорыва она оказалась бы в гибельном положении.

Багратион отказывается от предначертанного Александром I направления движения 2-й Западной армии и решает отступать на Несвиж, а оттуда на Минск или Бобруйск, Борисов, чтобы кружным путем стремиться к соединению с 1-й Западной армией. Утром 23 июня (5 июля) по приказу Багратиона была прекращена переправа через Неман, и войска 2-й Западной армии начали движение в новом направлении.

С отступлением 2-й Западной армии от Николаева потерпел провал план Наполеона поставить русскую армию под двойной удар войск Даву и Жерома. Главнокомандующий 2-й Западной армии Багратион сумел вовремя разгадать замысел врага и предпринять искусный контрманевр.

Узнав о провале своего плана, Наполеон пришел в сильную ярость. Особенное раздражение у него вызвало известие о том, что не было организовано преследование [82] армии Багратиона. Он приказал своему начальнику штаба маршалу Бертье направить Жерому письмо с выражением недовольства его действиями. Упреки Наполеона подействовали на Жерома и заставили его начать движение от Гродно. Но время уже было упущено и о согласованном ударе не могло быть и речи.

Тогда Наполеон бросил войска Даву на Минск с задачей упредить выход туда 2-й Западной армии, а войскам Жерома приказал неотступно преследовать русских. Оценив обстановку, Багратион понял, что 2-й Западной армии не удастся раньше противника достигнуть Минска. Он решил повернуть армию на Бобруйск через Несвиж, Слуцк.

К исходу 26 июня (8 июля) все войска 2-й Западной армии сосредоточились в Несвиже. Учитывая сильное утомление солдат, изнуренных непрерывными маршами в течение 10 суток, без дневок, Багратион решил дать армии отдых. Одновременно велась деятельная подготовка войск к новому, не менее трудному и сложному маршу. В это время царь вновь вмешался в действия Багратиона. Он пытался давать 2-й Западной армии предписания без знания и учета конкретной обстановки. Бенкендорф доставил в Новый Свержень приказ Александра I о необходимости передислокации 2-й Западной армии к Минску. Багратиону ставилась та самая задача, осуществить которую он пытался в начале войны и которая была отменена директивой царя. Теперь же, когда к Минску уже подходила группа Даву, а с тыла наступала группа Жерома Бонапарта, выполнение этой задачи было невозможно. Более того, 2-я Западная армия могла бы очутиться в гибельном положении.

Сознавая всю ответственность за судьбу вверенной ему армии, Багратион не хотел выполнить приказание царя и решил осуществлять намеченный план. Он послал Александру I письмо, в котором извещал, что 2-я Западная [83] армия уже переменила направление своего движения, намереваясь совершить марш через Несвиж и Слуцк к Бобруйску. Это решение свидетельствует об огромном мужестве Багратиона, не побоявшегося в интересах спасения армии пойти вопреки воле царя.

Чтобы обеспечить марш армии в избранном направлении, Багратион приказал арьергарду под командованием генерала М. И. Платова остановиться у местечка Мир и задержать наседавшие с тыла войска Жерома Бонапарта. На рассвете 27 июня (9 июля) под Миром разгорелся ожесточенный бой между отрядом Платова и авангардными частями противника. Русские войска стремительной контратакой наголову разгромили три уланских полка французов и преследовали врага на протяжении 15 километров. На следующий день сражение возобновилось. Войска Платова, подкрепленные другими частями из состава 2-й армии, почти полностью истребили еще шесть вражеских полков. Это была первая победа русской армии в Отечественной войне 1812 г. Она вселила в войска уверенность в своих силах.

Во время боевых действий под Миром патриотический поступок совершил белорусский крестьянин Денис, житель села Симакова. Он вместе с группой казаков был послан атаманом Платовым в село Столбцы, чтобы скрытно провести оттуда бригаду Д. Е. Кутейникова. Денис успешно выполнил это задание. Казачьи полки своевременно прибыли к месту боя и внезапной атакой способствовали разгрому вражеских войск.

28 июня (10 июля) начался марш 2-й Западной армии к Бобруйску. Главные ее силы к вечеру 29 июня (11 июля) прибыли в Тимковичи, где Багратиону через флигель-адъютанта С. Г. Волконского был вручен новый рескрипт Александра I. В нем указывалось, что движение армии на Бобруйск крайне вредно, содержалось требование о необходимости движения на Минск. «Я [84] еще надеюсь, — говорилось в рескрипте, — что по получении моих повелений чрез флигель-адъютанта Бенкендорфа вы опять обратитесь на прежнее направление. Отступление же на Бобруйск не иначе должны вы предпринять, как единственно в крайнем случае».

Указания Александра совершенно не соответствовали обстановке. Поэтому Багратион не стал менять уже начавшегося движения войск. Подробно объяснив тяжелое положение, в котором находилась 2-я Западная армия, Багратион донес царю о том, что она будет продолжать движение к Бобруйску и что лишь крайний случай заставляет ее двигаться в этом направлении.

В то время когда войска 2-й Западной армии совершали марш от Несвижа по дороге к Бобруйску, французское командование готовило против них новый удар. Оно решило во второй раз предпринять неудавшуюся ранее попытку их окружения и уничтожения. С этой целью войска Даву, достигшие около полудня 26 июня (8 июля) Минска, были разделены на две группы. Одна группа под личным начальством Даву получила задачу наступать в юго-восточном направлении, выйти в районе Бобруйска на пути отступления 2-й Западной армии и совместно с войсками Жерома Бонапарта нанести по ней двойной удар. Другая группа под командованием Груши должна была наступать в северо-восточном направлении, овладеть Борисовом и преградить путь 2-й Западной армии в случае, если бы последней удалось избежать столкновения с группой Даву и двинуться вдоль Березины или Днепра к северу на соединение с 1-й Западной армией.

1 (13) июля передовые части группы Даву подошли к Бобруйску на 40 километров. 2-я Западная армия могла теперь оказаться между двух огней: войск Даву с фронта и войск Жерома Бонапарта с тыла. Багратион узнал об этих событиях, когда главные силы армии достигли [85] Слуцка. Оценив обстановку, он решил форсировать марш к Бобруйску, чтобы упредить выход туда противника.

Важная роль выпадала на долю арьергарда Платова, который должен был сдерживать неприятеля, обеспечивая марш главных сил армии. Арьергард выдержал 3 (15) июля упорный бой с противником у Романова. Казаки наголову разгромили 1-й конно-егерский полк, считавшийся одним из лучших во французской кавалерии. Участник событий польский генерал Колачковский отмечает в своих записках, что спастись удалось лишь тому, кто имел хорошего коня. «Этот блестящий полк, — пишет он, — насчитывавший около 700 лошадей, потерял половину своего состава и не мог оправиться в течение всей кампании».

Марш 2-й Западной армии от Слуцка к Бобруйску совершался в очень трудных условиях: песчаная дорога, проходившая по лесисто-болотистой местности, летний зной и лесные пожары, редкие и малонаселенные пункты, где часто не было питьевой воды. Но войска Багратиона преодолели все лишения и успешно прибыли в Бобруйск. Таким образом, 2-я Западная армия упредила выход к Бобруйску неприятельских войск. Замысел наполеоновского командования отрезать пути отхода 2-й Западной армии и поставить ее под двойной удар вновь потерпел неудачу.

7 (19) июля в Бобруйске через флигель-адъютанта Волконского Багратион получил указания Александра I о дальнейших действиях. Армия должна была переправиться через Днепр и двинуться к Смоленску. В тот же день войска выступили из Бобруйска, направляясь через Старый Быхов к Могилеву. Узнав о том, что Даву уже овладел Могилевом, Багратион решил провести силами 7-го пехотного корпуса Н. Н. Раевского разведку боем: выяснить состав войск противника в районе Могилева. [86]

В случае, если бы там оказались лишь передовые части корпуса Даву, — овладеть Могилевом. Тогда 2-я Западная армия могла бы беспрепятственно переправиться через Днепр. Если же в районе Могилева окажутся главные силы Даву, то Багратион рассчитывал в предстоявшем бою задержать противника и тем временем переправить 2-ю Западную армию через реку южнее города и двинуть ее форсированным маршем к Смоленску.

11 (23) июля у Салтановки (южнее Могилева) произошел ожесточенный бой. Корпус Раевского потерял 2548 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, корпус Даву — 4132 человека. Русские проявили исключительный героизм.

Раевский докладывал Багратиону: «Единая храбрость и усердие российских войск могла избавить меня от истребления противотолико превосходного неприятеля и в толико невыгодном для меня месте; я сам свидетель, как многие штаб-, обер- и унтер-офицеры, получа по две раны, перевязав оные, возвращались в сражение, как на пир. Не могу довольно [не] похвалить храбрость и искусство артиллеристов: в сей день все были герои...»

В бою отличились сам Раевский и оба его сына — Александр и Николай. Багратион объявил благодарность войскам, сражавшимся под Салтановкой. 409 человек получили награды.

Тем временем у Нового Быхова навели мост, 13 (25) июля началась переправа 8-го пехотного и 4-го кавалерийского корпусов, а на следующий день 7-го пехотного. Марш 2-й Западной армии к Смоленску прикрывался со стороны Могилева прочной завесой армейских казачьих полков. Солдаты двигались через Пропойск, Чериков, Кричев, Мстиславль, Хиславичи. Противник не проявлял активности.

22 июля (3 августа) 2-я Западная армия вышла к Смоленску и соединилась с 1-й Западной. Все попытки [88] противника помешать 1-й и 2-й Западным армиям соединиться, уничтожить их поодиночке не увенчались успехом. Искусно маневрируя и ведя упорные арьергардные бои, русские войска сумели выйти из-под удара его превосходящих сил. Особое значение имел марш-маневр армии Багратиона, проходивший в чрезвычайно трудных условиях. Он высоко оценивался современниками. Так, военный писатель первой половины XIX века Н. А. Окунев указывал: «Смотря на карту и взявши в руки для проверки циркуль, легко убедиться, даже при поверхностном взгляде, как мало было оставлено шансов кн. Багратиону для достижения этого соединения. Я сужу, ведь, человека по его поступкам, а кн. Багратиона по его действиям, и потому, да будет мне разрешено задать один вопрос: был ли когда-либо какой-нибудь генерал поставлен в более критическое положение и вышел ли какой-либо военный из подобного положения с большей честью?» Н. Б. Голицын, один из адъютантов Багратиона, также справедливо заметил: «Быстрое и искусное движение, которому мы обязаны соединением русских армий под Смоленском, ставит его (то есть Багратиона. — И. Р.) в число избавителей России в 1812 году». Французское командование, которому не удалось воспрепятствовать соединению 2-й Западной армии с 1-й Западной армией, отдавало должное умелым действиям русских войск. По словам Багратиона, марш-маневру 2-й Западной армии «сам искусный Наполеон удивился».

3

После соединения 1-й и 2-й Западных армий в Смоленске создались благоприятные условия для перехода к наступательным действиям. Однако русское командование упустило момент.

Вскоре французское командование сосредоточило к [89] Смоленску основную массу своих войск. 1 (13) августа они переправились через Днепр и новели наступление, имея задачей выйти в тыл русским и отрезать им пути отступления на Москву. Русские армии вынуждены были прекратить наступление и начали сосредоточиваться в Смоленске. Против наступавших французских войск к Красному был выдвинут отряд Д. П. Неверовского, а затем 7-й пехотный корпус Н. Н. Раевского, которые до исхода 4 (16) августа сдерживали настойчивые атаки противника, стремившегося прорваться в Смоленск.

Наполеон предполагал дать русской армии генеральное сражение. Ввиду неблагоприятного соотношения сил основная русская армия двинулась на восток по Московской дороге. Оборона города была возложена на 6-й пехотный корпус Д. С. Дохтурова с дивизиями Д. П. Неверовского и П. П. Коновницына. В начавшемся 5 (17) августа упорном сражении русские войска отразили все атаки противника и нанесли ему значительный урон. Но превосходство в силах было у неприятеля. В ночь на 6 (18) августа русские оставили Смоленск.

В Смоленском сражении воины России показали свои высокие морально-боевые качества. Даже противник признавал огромную выдержку русских. Офицер наполеоновской армии Фабер дю Фор писал: «В особенности между стрелками выделился своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз против нас, на самом берегу, за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал, но все не унимался и замолчал только к ночи, а когда на другой день по переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев [90] увидели распростертого ниц и убитого ядром нашего противника, унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего здесь на посту».

После оставления Смоленска продолжение отхода русских армий стало вызывать решительные протесты населения. Отрицательное влияние на боевые действия войск оказывали разногласия между Барклаем де Толли и Багратионом в методах ведения войны. Багратион был противником отступления и настаивал на ведении активной борьбы против наполеоновской армии.

Обстановка настоятельно требовала объединить командование армиями в руках одного полководца, способного обеспечить разгром врага. Багратион это хорошо понимал и в своих донесениях царю настаивал на введении единоначалия. В этом отношении он отражал настроения всей русской армии, всего русского народа, который требовал назначения единого главнокомандующего, пользующегося доверием армии. «Порядок и связь, приличные благоустроенному войску, — писал Багратион Александру, — требуют всегда единоначалия, а и более в настоящем времени, когда дело идет о спасении отечества, я ни в какую меру не отклонюсь от точного повиновения тому, кому благоугодно подчинить меня».

Под давлением общественного мнения Александр I вынужден был назначить главнокомандующим Михаила Илларионовича Кутузова. Армия и народ встретили это с большим воодушевлением. Все знали Кутузова как замечательного полководца, деятельность которого была ознаменована блестящими победами руководимых им войск. В него верили, ему доверяли. «Приехал Кутузов бить французов», — говорили тогда. 17 (29) августа М. И. Кутузов принял в Царево-Займище командование армией. «Ну как можно отступать с такими молодцами!» — заявил он при обходе почетного караула. Оценив обстановку, главнокомандующий решил дать Наполеону [91] генеральное сражение, чтобы не допустить врага к Москве. В направлении Можайска была выслана группа офицеров для выбора позиции. Туда же двинулась и русская армия.

4

Нашествие наполеоновских войск было огромным бедствием для народов России. Вражеские солдаты разоряли города и села, грабили местных жителей, творили над ними неслыханные насилия. Исторические документы рисуют страшную картину опустошений, которым подвергали интервенты захваченную ими территорию. Один из современников, житель Смоленской губернии, писал в то время: «От набегов французских пришло посторонним смежным вотчинам около нас совсем разорение; сколько хлеба печеного или муки и овса у крестьян найдут, то все французы поберут; а также и скота, лошадей, коров и овец — все без остатка берут и угоняют в свою армию... Некоторые деревни совсем выжжены, и крестьян покололи; хлеб, имущество и скот у крестьян французы поразграбили».

Вот что рассказывает русский офицер Ф. Н. Глинка, участник героической обороны Смоленска, о разрушении этого города французскими захватчиками: «Наполеон приказал жечь город, которого никак не мог взять грудью. Злодеи тотчас исполнили приказ изверга. Тучи бомб, гранат и чиненых ядер полетели на домы, башни, магазины, церкви. И домы и башни обнялись пламенем — и все, что может гореть, запылало». Подобная же участь постигла Дорогобуж, Гжатск, сотни других городов и селений.

Представители французского командования не скрывали фактов повсеместных грабежей и насилий, которые совершали их подчиненные. Так, генерал Шамбре отмечает, что в войсках Наполеона «беспорядок не наказывался, [92] солдаты предавались ему, как если бы имели на то разрешение, и страна становилась добычей пламени. Даже храмы не составляли исключения, в них... останавливались люди, лошади, обоз. Наконец, начиная со Смоленска, поход принял характер вторжения, напоминавшего нашествие варваров».

Гнет и притеснения иноземных захватчиков встречали отпор со стороны населения оккупированных врагом земель. Жители покидали свои дома, уходили в леса. Крестьяне прятали или уничтожали продовольствие и фураж, обрекая наполеоновскую армию на голод. Врач Генрих Росс, служивший во французских войсках, свидетельствует: «Все против нас; все готовы либо защищаться, либо бежать; везде меня встречали неприязненно, с упреками и бранью. Никто ничего не хотел давать; мне приходилось брать самому насильственно и с риском, меня отпускали с угрозами и проклятьями. Мужики вооружены пиками, многие на конях, бабы готовы к бегству и ругали нас так же, как и мужики. Верховые разъезжают от места до места, сообщают о том, что делается, есть у них доски для подачи сигнала».

Уже в Литве и Белоруссии противнику пришлось столкнуться с вооруженной борьбой местных жителей. Крестьяне объединялись в партизанские отряды и нападали на фуражиров и солдат противника, уничтожали его продовольственные склады, нарушали коммуникации. Вооруженное сопротивление народа возрастало по мере продвижения армии Наполеона в глубь страны. После того как неприятель вступил в пределы Смоленской губернии, партизанскую борьбу начали жители русских городов.

В Краснинском уезде самым крупным партизанским отрядом, насчитывавшим несколько сот человек, командовал крестьянин Семен Архипов. Его отряд истребил более 1500 и пленил около 2000 неприятельских солдат. [93]

Осенью 1812 г., во время отступления наполеоновской армии, интервентам удалось захватить Семена Архилова. По приказу французского командования отважный русский патриот был расстрелян.

Большого размаха достигло партизанское движение в Пореченском уезде. Особенно широкой известностью пользовался отряд купца Никиты Минченкова, состоявший преимущественно из горожан. В нем имелись и пешие и конные воины. 15 (27) августа Минченков с партизанами из своего отряда взял в плен адъютанта начальника французской пехотной дивизии генерала Пино и доставил его в штаб русской воинской части. При пленном оказались важные документы. За этот подвиг Никита Минченков был награжден орденом,

На следующий день партизаны, действуя совместно с казачьим отрядом под командованием офицера Перикова, в районе Поречья атаковали арьергард дивизии генерала Пино. Герои пленили 105 неприятельских солдат, потеряв при этом только двух человек.

В Смоленском уезде еще до вторжения туда неприятеля местные помещики братья Лесли сформировали вооруженный конный отряд из 90 дворовых людей и крепостных крестьян, который вел успешные боевые действия в тылу врага. С середины июля отряд влился в русскую армию и участвовал во многих сражениях против наполеоновских войск.

На территории Сычевского уезда партизанские отряды организовал местный предводитель дворянства Нахимов, один из родственников выдающегося русского флотоводца Павла Степановича Нахимова. С 18 (30) августа по 1 (13) сентября партизаны этого уезда провели 15 боев с неприятелем. Ими было убито 572 и взято в плен 325 наполеоновских солдат. Потери партизан составили убитыми 44 и ранеными 67 человек.

Патриотическая борьба литовских, белорусских и [94] русских партизан ослабляла наполеоновскую армию, и противник вынужден был выделять для охраны своих! тылов крупные силы. Однако царское правительство ничем не поддерживало партизан. Оно не решалось вооружить широкие народные массы, опасаясь, как бы оружие не было повернуто против дворянства. «...Война народная слишком нова для нас, — писал Ф. Глинка 19 июля 1812 г. — Кажется, еще боятся развязать руки. До сиз пор нет ни одной прокламации, дозволяющей собираться, вооружаться и действовать где, как и кому можно». В отличие от правительства прогрессивные деятели русской армии понимали значение партизанской борьбы и принимали конкретные меры для ее усиления. Так, главнокомандующий 1-й Западной армии М. Б. Барклай де Толли в письме к смоленскому гражданскому губернатору предлагал ему призывать жителей вооружаться и подниматься на борьбу с врагом. «...Именем отечества, — говорилось в письме, — просите обывателей всех близких к неприятелю мест вооруженной рукой напасть на уединенные части неприятельских войск, где оные увидят». Подобные указания давал М. Б. Барклай де Толли генералам и офицерам своей армии. В его предписании М. И. Платову от 20 июля (1 августа) 1812 г. говорилось: «Как мы теперь находимся в местах отечественной России, то должно внушить обывателям, чтобы они старались схватить малые неприятельские патрули или шатающихся по разным дорогам, а где можно, то их истребляли бы... внушить им, что теперь дело идет об Отечестве, о божьем законе, о собственном имении, о спасении жен и детей».

Горячим сторонником партизанского движения являлся главнокомандующий 2-й Западной армии П. И. Багратион. Участник многих войн и кампаний, он правильно понял особый характер Отечественной войны 1812 г. Он заявлял: «Война теперь не обыкновенная, [96] а национальная». Поэтому Багратион с большим одобрением отнесся к стихийно возникшей партизанской борьбе крестьян и считал целесообразным ее дальнейшее развертывание. В письме к московскому губернатору Ф. В. Ростопчину от 14 (20) августа он писал: «Смоленская губерния весьма хорошо показывает патриотизм; мужики здешние бьют французов, как свиней, где только попадаются в малых командах». В том же письме, указывая, что французские захватчики чинят грабежи и насилия над мирными жителями, он добавляет: «Это надо рассказать мужикам». Единственным средством задержать продвижение наполеоновских полчищ в глубь России и нанести им поражение, по мысли Багратиона, являлось вооружение народа и его совместные действия с русской регулярной армией. «Мне кажется, иного способу уже нет, — сообщал он Ростопчину, — как не доходя два марша до Москвы всем народом собраться и что войска успеет, с холодным оружием, пиками, саблями и что попало соединиться с нами и навалиться на них...»

Взгляды П. И. Багратиона на роль партизанской борьбы в войне против наполеоновских захватчиков разделял его бывший адъютант офицер Ахтырского гусарского полка подполковник Денис Васильевич Давыдов. Он обратился к Багратиону с письмом, в котором просил выделить из состава русской армии небольшой отряд для действий в тылу французских войск.

21 августа (2 сентября) Багратион пригласил к себе Давыдова. Встреча произошла у Колоцкого монастыря в 12 километрах западнее Бородина, где тогда располагался штаб 2-й Западной армии. Багратион выслушал соображения относительно возможного характера действий партизанского отряда и на другой день доложил обо всем М. И. Кутузову. Возвратившись с доклада, Багратион сообщил, что главнокомандующий дал согласие [97] на организацию партизанского отряда. Давыдов ответил, что с радостью берется за выполнение опасного предприятия. «Для этого, — сказал он, — нужны только отважность в залетах, решительность в крутых случаях и неусыпность на привалах и ночлегах».

П. И. Багратион сел за стол и написал следующую инструкцию: «Ахтырского гусарского полка господину подполковнику Давыдову. По получении сего извольте взять сто пятьдесят казаков от генерал-майора Карпова и пятьдесят гусар Ахтырского гусарского полка. Предписываю вам взять все меры, дабы беспокоить неприятеля со стороны нашего левого фланга, и стараться забирать их фуражиров не с фланга его, а в середине и в тылу, расстраивать обозы и парки, ломать переправы и отнимать все способы. Словом сказать, я уверен, что, сделав вам такую важную доверенность, вы потщитесь доказать вашу расторопность и усердие и тем оправдаете мой выбор. Впрочем, как и на словах я вам делал мои приказания, вам должно только мне обо всем рапортовать и более никому. Рапорты же ваши присылать ко мне тогда, когда будете удобный иметь случай; о движениях ваших никому не должно ведать и старайтесь иметь их в самой непроницаемой тайности. Что же касается до продовольствия команды вашей, вы должны сами иметь о том попечение».

Затем Багратион написал командиру Ахтырского гусарского полка генералу Д. А. Васильчикову и командиру казачьего полка генералу А. А. Карпову письма с просьбой выделить лучших казаков и гусар. Узнав, что Давыдов не имеет карты Смоленской губернии, он дал ему свою. На прощание Багратион сказал, что надеется па успех задуманного дела. Эти надежды оправдались. Партизанское движение вскоре получило широкий размах. Кроме отряда Давыдова были сформированы и другие войсковые партизанские отряды, которые [98] успешно боролись с врагом, сочетая свои действия с крестьянскими партизанскими отрядами. Партизанское движение приобретало небывалый по тому времени размах и становилось в полном смысле грозой для оккупантов.

Русская армия, двигаясь в направлении к Москве, 22 августа (3 сентября) достигла села Бородина. Здесь войска расположились на позиции, которая была избрана для генерального сражения с врагом. Русский полководец М. И. Кутузов высоко оценивал ее. В донесении Александру I от 23 августа (4 сентября) 1812 г. он писал: «Позиция, в которой я остановился при деревне Бородине в 12-ти верстах вперед Можайска, одна из наилучших, которую только на плоских местах найти можно... Желательно, чтобы неприятель атаковал нас в сей позиции, тогда я имею большую надежду к победе».

Самым уязвимым участком бородинской позиции был ее левый фланг. Кутузов хорошо понимал это и в своем донесении Александру I сообщал: «Слабое место сей позиции, которое находится с левого фланга, постараюсь я исправить искусством». Здесь он поставил наиболее стойкие войска 2-й Западной армии Багратиона.

Накануне сражения позиция была усилена инженерными сооружениями. На правом фланге, у деревни Маслово, русские возвели группу земляных укреплений — редутов и люнетов. В центре, на высоте Курганной, они соорудили 18-орудийную батарею, названную именем генерала Н. Н. Раевского, корпус которого оборонял этот участок. На левом фланге, у деревни Семеновское, были построены три флеши, получившие впоследствии название Багратионовых, так как во время Бородинского сражения их героически защищали войска П. И. Багратиона. [100] Западнее флешей располагалось передовое укрепление — Шевардинский редут.

Замысел Кутузова заключался в том, чтобы дать противнику оборонительное сражение и, нанеся ему возможно больший урон, изменить соотношение сил в свою пользу. В дальнейшем русский полководец планировал переход в наступление против наполеоновской армии. Он указывал: «...При счастливом отпоре неприятельских сил дам собственные повеления на преследование его».

Решительную цель ставил перед собой и Наполеон. Он намеревался нанести удар по левому крылу боевого построения армии Кутузова, прорвать здесь оборону [101] русских войск, выйти им в тыл и, прижав к Москве-реке, уничтожить. На направлении главного удара Наполеон сосредоточил основную массу своей армии. Здесь были расположены корпуса во главе с его прославленными маршалами — Даву, Неем, Жюно, Мюратом. Здесь же находилась гвардия. С предстоящим сражением Наполеон связывал большие надежды. В его приказе, объявленном войскам перед битвой, говорилось; «Воины! Вот сражение, которого вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридлянде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою».

Но как далеки были от осуществления эти надежды!

24 августа (5 сентября) произошел бой за Шевардинский редут. Наполеон двинул против редута 30 тысяч пехоты, 10 тысяч конницы и 186 орудий. Этим силам противостояло 8 тысяч пехоты, 4 тысячи конницы при 36 орудиях. Русские войска героически обороняли укрепление. После ряда атак противнику удалось овладеть редутом. Тогда Багратион направил сюда две дивизии, которые энергичной контратакой выбили противника. На следующий день в приказе по русской армии Кутузов писал: «Горячее дело, происходившее вчерашнего числа на левом фланге, кончилось к славе российского войска».

Бой за Шевардинский редут обеспечил русской армии возможность закончить возведение основных инженерных сооружений на бородинской позиции. Одновременно он позволил вскрыть намерение Наполеона нанести главный удар против левого крыла русской армии: на этом именно направлении противник сосредоточил [102] свою основную группировку. Считая, что войска выполнили поставленную перед ними задачу, Кутузов приказал Багратиону отвести их. С наступлением темноты русские войска оставили редут и заняли оборону на бородинской позиции.

В течение 25 августа (6 сентября) обе стороны производили последние приготовления к предстоящему сражению. Французская армия насчитывала 135 тысяч человек и 587 орудий. В русской армии было 120 тысяч человек и 640 орудий.

На рассвете 26 августа (7 сентября) мощной артиллерийской канонадой с обеих сторон началась историческая Бородинская битва. Затем последовало наступление французов на деревню Бородино, которая находилась впереди русской позиции и оборонялась егерями. Русские после стойкого сопротивления под натиском превосходящих сил врага отошли за реку Колочу. Но это наступление противника носило демонстративный характер. Главные события развернулись у Багратионовых флешей и у батареи Раевского.

Около 6 часов войска маршала Даву по приказу Наполеона начали атаку флешей. Противник имел до 25 тысяч человек и 100 орудий. Флеши оборонялись сводной гренадерской дивизией М. С. Воронцова и 27-й пехотной дивизией Д. П. Неверовского. Всего здесь было 8 тысяч русских войск и 50 орудий. Несмотря на тройное превосходство противника в людях и двойное — в артиллерии, русские были преисполнены высокого морального духа и уверенности в своих силах. Они встретили атакующие колонны французов сильным артиллерийским огнем. Одновременно русские егеря, рассыпанные перед флешами, открыли ружейный огонь. Враг но выдержал ураганного огня русских и, оставляя груды убитых и раненых, в беспорядке отступил. Первая атака французов на флеши захлебнулась. [103]

В 7 часов противник возобновил наступление. Ценой больших потерь ему удалось захватить левую флешь. По приказу Багратиона несколько батальонов 27-й пехотной дивизии энергично контратаковали противника во фланг. Французы были выбиты из флеши и отброшены назад, понеся новые тяжелые потери в людях. Вторая атака флешей также окончилась неудачей для наполеоновских войск.

Наполеон был поражен упорным сопротивлением русских. Он подкрепил войска Даву корпусами Нея и Жюно и кавалерией Мюрата и отдал приказ в третий раз атаковать флеши. В свою очередь, Багратион значительно усилил оборону. Он выдвинул в этот район резерв — 2-ю гренадерскую и 2-ю кирасирскую дивизии. Сюда же он направил 8 батальонов из 7-го корпуса Раевского, который оборонялся севернее флешей. Кроме того, он поставил у деревни Семеновское 3-ю пехотную дивизию П. П. Коновницына.

М. И. Кутузов, внимательно следивший за развитием боя в районе флешей, отправил на усиление войск Багратиона крупные резервы. Он отдал приказ перебросить на левое крыло 2-й пехотный корпус и часть 5-го, а также 100 орудий из главного артиллерийского резерва. Однако переброска этих сил могла быть осуществлена не ранее чем через полтора-два часа. Поэтому Багратион при отражении очередной вражеской атаки мог рассчитывать только на свои войска.

В 8 часов после мощного артиллерийского огня противник начал третью атаку. Ему удалось ворваться в правую и левую флеши. Но и на этот раз войска Багратиона стремительной контратакой выбили противника и к 9 часам восстановили положение. Одновременно с третьей атакой флешей французы силами корпуса И. А. Понятовского атаковали деревню Утица с целью выйти и тыл армии Багратиона, но находившийся в этом [104] районе3-й пехотный корпус Н. А. Тучкова сорвал обходной маневр противника.

Наполеон был в ярости от новой неудачи. По его приказу в 9 часов французы предприняли четвертую атаку. Противник сумел овладеть флешами и деревней Семеновское. Однако к этому времени на усиление 2-й армии стали прибывать части 2-го и 5-го корпусов, и Багратион, бросив против врага часть подошедших резервов, нанес ему сокрушительный удар. Французские войска снова были отброшены с большими для них потерями.

Не считаясь с этим, Наполеон решил во что бы то ни стало овладеть флешами. В 10 часов противник предпринял пятую атаку флешей, в 10 часов 30 минут — шестую, а в 11 часов — седьмую. Однако все они так же, как и предыдущие, окончились неудачей для врага.

Около 12 часов французы начали восьмую атаку флешей. На этот раз против 18 тысяч солдат и 300 орудий Багратиона на фронте 1,5 километра Наполеон двинул 45 тысяч своих солдат и 400 орудий. Русские встретили врага сокрушающим штыковым ударом. Завязался ожесточенный встречный рукопашный бой. Военный историк Д. П. Бутурлин, участник этого боя, писал: «Воспоследовала ужасная сеча, в коей и с той и другой стороны истощены были чудеса почти сверхъестественной храбрости. Пешие, конные и артиллеристы обеих сторон, вместе перемешавшись, представляли ужасное зрелище неправильной громады воинов, препирающихся один на один с бешенством отчаяния».

В этом жестоком бою был смертельно ранен Багратион. Осколок французской гранаты ударил ему в ногу и сбросил с коня. Но Багратион не потерял мужества. «Когда его ранили, — пишет Н. Б. Голицын, — он, несмотря на свои страдания, хотел дождаться последствий скомандованной им атаки второй кирасирской дивизии и собственными глазами удостовериться в ее успехе; [105] после этого, почувствовав душевное облегчение, он оставил поле битвы».

Весть о ранении Багратиона произвела замешательство в войсках. Руководство войсками нарушилось, и под давлением превосходящих сил врага русские вынуждены были отойти. «Сей нещастный случай, — доносил Кутузов Александру I, — весьма расстроил удачное действие левого нашего крыла, доселе имевшего поверхность над неприятелем...» Временное командование войсками левого крыла принял на себя П. П. Коновницын, которого вскоре сменил Д. С. Дохтуров. Русские войска закрепились за деревней Семеновское. Флеши остались в руках противника.

Наполеон решил ввести в сражение свой резерв — гвардию, чтобы довершить прорыв позиции русской армии. Положение было исключительно напряженным. В это время по приказу Кутузова корпуса М. И. Платова и Ф. П. Уварова обошли левый фланг наполеоновской армии и предприняли внезапную атаку противника в [100] районе Валуево, Веззубово. Паника в обозе и среди войск левого фланга заставила Наполеона прекратить атаки против войск 2-й Западной армии и на два часа отвлечься для отражения удара корпусов Платова и Уварова. Это позволило Кутузову перегруппировать свои войска и усилить центр и левое крыло. Предпринятые Наполеоном новые попытки прорвать оборону русских успеха не имели. Наполеону удалось лишь ценой больших усилий захватить батарею Раевского. К концу дня русская армия прочно стояла на бородинской позиции. Убедившись в бесплодности своих атак, Наполеон отдал приказание отвести войска на исходный рубеж.

Так закончилась знаменитая Бородинская битва. О ее результатах Кутузов 29 августа (10 сентября) 1812 г. доносил Александру I: «Баталия, 26-го числа бывшая, была самая кровопролитнейшая из всех тех, которые в новейших временах известны. Место баталии нами одержано совершенно, и неприятель ретировался тогда в ту позицию, в которую пришел нас атаковать». Это была крупная победа русской армии. В результате сражения противнику были нанесены серьезные потери и сорван план Наполеона — разгромить русскую армию в генеральном сражении и тем победоносно завершить войну. Из 135 тысяч человек французская армия потеряла около 58 тысяч. Потери русской армии составили 38,5 тысячи человек.

Победа над армией Наполеона была одержана благодаря беспримерному мужеству и героизму русских войск. Особенно большую роль в Бородинском сражении сыграли войска, руководимые Багратионом. Действуя на направлении главного удара противника, они мужественно отразили многочисленные атаки врага и во многом способствовали общей победе русской армии. «Сей день, — писал Кутузов, — пребудет вечным памятником [107] мужества и отличной храбрости российских воинов, где вся пехота, кавалерия и артиллерия дрались отчаянно. Желание всякого было умереть на месте и не уступить неприятелю. Французская армия под предводительством самого Наполеона, будучи в превосходнейших силах, не превозмогла твердость духа российского солдата, жертвовавшего с бодростию жизнию за свое отечество».

После победы, одержанной в Бородинском сражении, Кутузов намеревался осуществить переход в наступление с целью окончательного разгрома наполеоновской армии. Однако большие потери и отсутствие необходимых резервов вынудили главнокомандующего отдать приказ об отходе к Москве. Это давало русской армии возможность восполнить потери и продолжать войну в более выгодных условиях. «...Когда дело идет не о славах выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии... я взял намерение отступить...» — доносил Кутузов Александру I-

Русская армия под руководством Кутузова искусно осуществила фланговый марш к Тарутино, завершила там подготовку к широким наступательным действиям и, перейдя в решительное наступление, наголову разгромила наполеоновские полчища. Отечественная война 1812 г. окончилась величественной победой русского народа над иноземными захватчиками. Багратиону не суждено было участвовать во всех этих событиях. Эвакуированный в село Симы Владимирской губернии, он 12 (24) сентября 1812 г. скончался там от полученной раны. Однако в блестящей победе русского народа над армией Наполеона есть его огромная доля. Руководимые им войска своими искусными действиями в период отступления и во время Бородинской битвы нанесли серьезные поражения наполеоновской армии, чем способствовали [108] подготовке окончательной победы над иноземными захватчиками.

В 1839 г. по инициативе Д. В. Давыдова останки П. И. Багратиона были перенесены на Бородинское поле и погребены на Курганной высоте, где во время Бородинской битвы располагалась батарея Н. Н. Раевского. Прах русского полководца покоится там и поныне. В 1962 г., в дни празднования 150-летия Отечественной войны 1812 г., на могиле Багратиона было сооружено новое надгробие.

П. И. Багратион вошел в военную историю как замечательный полководец, внесший крупный вклад в развитие передовых способов ведения вооруженной борьбы. Он показал выдающиеся примеры умелого решения сложных стратегических и тактических задач на различных театрах военных действий.

Полководческая деятельность Багратиона протекала под непосредственным влиянием А. В. Суворова и М. И. Кутузова. Особенно глубоким было влияние Суворова, горячим последователем которого Багратион оставался на протяжении всей своей службы в рядах русской армии, «Ученик Суворова, — писал о Багратионе декабрист С. Г. Волконский, — он никогда не изменял своему наставнику и до конца жизни был красой русского войска».

Будучи талантливым представителем суворовско-кутузовской школы в военном искусстве, Багратион вместе с другими прогрессивными деятелями русской армии конца XVIII — начала XIX века выступал носителем передовых военных идей своего времени. Высокоодаренный от природы, человек «ума тонкого и гибкого», он практически решил ряд коренных проблем военного искусства. [110]

Под руководством Багратиона русские войска дали поучительные примеры ведения наступательных и оборонительных действий. Если обстановка складывалась неблагоприятно, Багратион использовал и отступление. Но основной формой вооруженной борьбы он считал наступление, ибо только оно позволяло добиться разгрома живой силы противника и достигнуть поставленной стратегической цели в кратчайшие сроки. «...Во всех случаях, — писал Багратион, — предпочитаю я войну наступательную войне оборонительной».

Большой заслугой Багратиона является разработка им практики ведения авангардных и арьергардных боев. Для своего времени он был непревзойденным мастером организации этих исключительно сложных видов боя. И не случайно в наиболее ответственные моменты войн 1799 — 1807 гг. именно его назначали на должности начальников авангардов и арьергардов русской армии. Проведенные русскими войсками под руководством Багратиона авангардные бои в период Итальянского похода 1799 г., а также авангардные и арьергардные бои в период Швейцарского похода 1799 г. и войн России с Францией 1805 — 1807 гг. принадлежат к числу лучших в русском военном искусстве.

Воспитание и обучение войск Багратион строил на основе системы, разработанной А. В. Суворовым. Он хорошо понимал, что солдат — решающая сила армии и что, только опираясь на нее, можно добиться успеха в вооруженной борьбе. Поэтому Багратион главное внимание обращал на то, чтобы подготовить мужественного, храброго и инициативного солдата, способного быстро и со знанием дела выполнять приказы начальников. Считая моральный дух армии одним из важнейших условий обеспечения победы над врагом, он требовал от подчиненных генералов и офицеров воспитывать в войсках любовь к Родине и готовность сражаться за ее интересы. [112]

В своих боевых приказах он часто непосредственно обращался к личному составу с призывами защищать честь родной страны. Так, в приказе от 25 июня (7 июля) 1812 г., призывая личный состав своей армии к решительной борьбе с полчищами Наполеона, Багратион писал: «Я уверен в храбрости вверенной мне армии, и что всякий чин потщится благоразумно и храбро действовать... Ударим дружно и победим врага. Тогда нам честь, слава и благодарность Родины, а любезному отечеству нашему победою врага, дерзнувшего вступить в землю русскую, принесем спокойствие и самое блаженство».

Багратион пользовался безграничным доверием солдат и офицеров. Любовь своих войск он заслужил заботливым [113] отношением к их нуждам и запросам. Он постоянно беспокоился о том, чтобы личный состав был здоров, хорошо одет, обут и вовремя накормлен. Декабрист С. Г. Волконский, который в период войны России с Францией 1806 — 1807 гг. часто бывал в отряде Багратиона, писал: «Я несколько раз посещал авангард, где между штабом князя Багратиона было много моих товарищей. Радушное обхождение князя с подчиненными, дружное их между собою обхождение, стройность, чистота бивачных шалашей, свежий, довольный вид нижних чинов — доказывали попечительность князя к ним, и во всем был залог общего доверия к нему».

Случаи нерадивого отношения отдельных начальников к своим подчиненным вызывали у Багратиона чувство глубокого возмущения. В приказе от 13 (25) февраля 1812 г., отмечая плохую организацию лечения солдат в лазарете 11-го егерского полка, он указывал: «А что всего прискорбнее, как замечено, лечутся без всякого внимания и даже без правил нерадивым лекарем Барановичем, которого я предписываю арестовать на месяц с исправлением должности. Поступок сей не могу другому отнести, как совершенному нерадению и незаботливости шефа того полка генерал-майора Баллы и полкового его командира майора Штемпеля 1-го и тем оный осудительнее для шефа, что, проведя сам жизнь свою в службе, не отдает должной цены солдату, и когда в мирное время столь худое имеет попечение о своих подчиненных, то чего могу ожидать во время военное?»

Багратион потребовал лазарет 11-го егерского полка «немедленно привести в лучший порядок и устройство». Одновременно он обязал корпусных, дивизионных и полковых начальников, а также медицинских чиновников коренным образом улучшить госпитальную часть в войсках армии, больше уделять внимания нижним чинам, [114] этому, по его выражению, «только заслуживающему о себе попечения классу людей».

Но, проявляя заботу о солдате, Багратион вместе с тем требовал поддержания высокой воинской дисциплины, считая ее основой военной службы. «В военной службе, — писал он, — первейший предмет — воинский порядок, субординация, дисциплина, единодушие и дружба». Прежде всего Багратион был исключительно требовательным по отношению к себе. «Исполнять волю государя императора и моих начальников, — говорил он, — для меня есть закон священнейший, коему на всяком шагу службы моей я следую и повинуюсь». Столь же требовательным был и в отношении своих подчиненных. «Люблю воинов, уважаю их храбрость, настолько ж требую и порядка», — говорил Багратион. Войска, руководимые им, всегда отличались высокой дисциплинированностью, ii это явилось одной из причин их блестящих побед над врагами.

П. И. Багратион всегда верил в могучие силы великого русского народа. Эта уверенность не покидала его даже в самые трудные дни Отечественной войны 1812 г. Он глубоко и искренне переживал события начального периода войны, беспокоился за судьбу Родины, подвергшейся нашествию наполеоновской армии. В письмах к царю, военному министру и другим официальным лицам он настаивал на принятии действенных мер по организации отпора врагу. Со своей стороны, как главнокомандующий 2-й Западной армии, он делал все возможное для того, чтобы сорвать замыслы врага и защитить родную страну.

Переписка Багратиона, относящаяся ко времени Отечественной войны 1812 г., полна самых ярких выражений его чувств бескорыстной любви делу избавления ее от угрозы иноземного порабощения. В письме к А. П. Тормасову из Бобруйска от 6 (18) июля 1812 г., [115] он писал: «Я на все решусь, чтобы только еще иметь счастье видеть славу России, и последнюю каплю крови пожертвую ее благосостоянию». В донесении Александру I от 7 (19) августа 1812 г. он заявлял: «Поистине нет для меня на свете блага, которое бы я предпочел благу моего отечества».

Исходя из правильного понимания этой войны, как войны освободительной, войны национальной, он выдвинул прогрессивное требование о необходимости привлечения к вооруженной борьбе с иноземными захватчиками всего народа. Он с уверенностью писал: «Наполеон найдет в России второй Египет и гибель себе». И Багратион не ошибся в этом предсказании. Русский народ сумел отстоять независимость своей родины и наголову разгромил полчища Наполеона.

Полководческая деятельность Багратиона принесла ему широкую популярность. «Бог рати — он» — так называла его русская армия. Многие видные военные деятели Западной Европы того времени высоко оценивали его военный талант. Так, по мнению польского генерала Колачковского, участника похода 1812 г., П. И. Багратион «принадлежал к числу знаменитейших военачальников своего времени». Наполеон считал Багратиона лучшим генералом русской армии.

Обладая недюжинным умом, огромной силой воли, энергией и решительностью, Багратион в то же время отличался общительностью, простотой в обращении. Как и всякому человеку, ему были свойственны и отдельные недостатки. Порой он был вспыльчив, самолюбив. Но это не вредило общему благоприятному впечатлению, которое Багратион производил на окружающих.

Имея титул князя, Багратион в отличие от многих представителей своего класса вел довольно скромную жизнь. У него не было поместий, и все его благополучие строилось на жалованье, которое он получал за службу [116] в русской армии. Документы свидетельствуют, что он часто нуждался в денежных средствах.

Генерал Багратион отличался от большей части дворян-крепостников также своим демократическим отношением к представителям трудящихся масс. Он проявлял беспокойство по поводу бедственного положения крестьян. Например, весной 1812 г., находясь в Луцке, он принимал меры по предотвращению распространения болезней среди населения. Считая основной причиной болезней бедственное положение народа, Багратион требовал от местных помещиков, чтобы они позаботились улучшить «образ жизни крестьян своих».

П. И. Багратион был женат на графине Екатерине Павловне Скавронской. Невесту сосватал сам император Павел I, восхищенный его воинскими подвигами. Но семейное счастье было непродолжительным. Частые отъезды Багратиона на театры военных действий не способствовали укреплению супружеских уз. Красивая, легкомысленная жена вскоре оставила мужа...

Советские люди бережно хранят память о П. И. Багратионе. Его именем назван город в Калининградской области (бывший Фридлянд), улица в Москве, одна из станций московского метрополитена. На родине полководца, в городе Кизляре, открыт мемориальный музей. В период борьбы против немецко-фашистских захватчиков Ставка Верховного Главнокомандования, воздавая дань уважения его памяти, присвоила кодовое наименование «Багратион» Белорусской стратегической операции 1944 года — одной из крупнейших операций Великой Отечественной войны. Советский народ и его Вооруженные Силы чтут в лице Багратиона великого сына России, страстного патриота своей страны, выдающегося полководца, сыгравшего крупную роль в развитии передового военного искусства.