15. Жизнь и деятельность А. В. Колчака в исторической литературе

Прежде, чем приступить непосредственно к биографическому очерку о А. В. Колчаке, хотелось бы сделать хотя бы краткий обзор исторических произведений, опубликованных источников, с которыми читатели могут познакомиться, и сами выработать свою точку зрения в отношении героя этой книги.

Имя А. В. Колчака за десятилетия многотысячным эхом отозвалось в научной и художественной литературе, публицистике. Практически невозможно встретить работу, посвященную истории гражданской войны в России, тем более — в Сибири, в которой бы не говорилось о Колчаке. Но, как мы уже отмечали, в советской литературе о нем всегда было принято говорить в негативном плане, в продолжение нормативной коммунистической легенды о «кровавом Колчаке», «закоренелом монархисте» и т. д. Это одно. Другое обстоятельство сводится к тому, что советские авторы, говоря о Колчаке, редко выходили за рамки лишь оценок его деятельности; сам он как историческая личность внимания не привлекал. До настоящего времени в стране не создано еще научной монографии о всей его жизни и деятельности, хотя и появились научно-популярные работы. (При жизни А. В. Колчака появилось лишь несколько малостраничных брошюр: Ауслендер С. А. Адмирал Колчак. (Омск. 1919); Б. И. Ч. Адмирал Колчак. Ростов-на-Дону. 1919; Ольгин И. Верховный правитель России А. В. Колчак. (Харьков). 1919.) Собственно, прежде издание такой биографической работы, хотя бы отчасти объективной, было немыслимо. Такую попытку сочли бы антисоветской вылазкой в науке. Иные возможности были в зарубежье, у иностранных авторов и эмигрировавших из России наших соотечественников. Там появлялись книги и другие труды, посвященные А. В. Колчаку. Но, во-первых, они до последнего времени русскому читателю были недоступны, лишь немногие из них представлены в библиотеках, в незакрытых фондах; во-вторых, и там, за границей, таких работ было сравнительно немного. Известно, что научной биографии Колчака не создано также и за рубежом. Остается надеяться: в изменившихся условиях, при объективном подходе к нашему прошлому, о деятельности А. В. Колчака в период гражданской войны и в более ранние периоды будет создана обширная литература, появятся биографические труды. Некоторые признаки продвижения к такому этапу нашей историографии появляются.

Уже сейчас читатель имеет возможность познакомиться с жизнью и деятельностью А. В. Колчака, особенно в связи с переводом в общие фонды зарубежных изданий, включая белоэмигрантские. Обратим внимание читателя на те научно-исследовательские, популярные и мемуарные издания, которые полностью или в значительной мере посвящены А. В. Колчаку. Во второй половине 20-х — начале 30-х годов вышло две такие работы о Колчаке. Это брошюра А. П. Платонова «Черноморский флот в революции 1917 г. и адмирал Колчак» (Л.. 1925.) и специальная монография С. П. Мелъгунова «Трагедия адмирала Колчака» (Белград, 1930, т. 1; 1931, т. 2; т. 3.).

Несмотря на то, что Платонов, сам служивший в составе Черноморского флота, участник революции, противник Колчака, старается принизить его роль, как командующего, все же он приводит ценные, объективные, порой нигде не встречающиеся данные. Они позволяют полнее и конкретнее представить роль Колчака в качестве командующего Черноморским флотом, его решительную борьбу за сохранение боеспособности кораблей, против большевизма и анархии. Трехтомная же монография виднейшего русского историка Мельгунова до сих пор остается крупнейшим исследованием о Колчаке, как Верховном правителе России, политическом, военном деятеле и личности. На мой взгляд, основные оценки успехов и неудач Колчака Мельгуновым даны правильно. Мельгунов расходится с теми, кто с приходом к власти Колчака его восхвалял, а после поражений сплошь да рядом огульно хулил, даже не пытаясь объективно проанализировать его деятельность. Труд этого историка не потерял своего значения и сегодня.

Другие материалы и оценки мы находим в монографии виднейшего российского историка и политического деятеля П. Н. Милюкова «Россия на перепутье»{23}. Следует назвать и особо выделить первую, и в сущности, до настоящего времени единственную биографическую работу, книгу М. И. Смирнова «Адмирал Александр Васильевич Колчак»{24}. Она носит преимущественно мемуарный и лишь отчасти исследовательский характер, т. е. не вполне вписывается в историографию. Смирнов учился в том же Морском кадетском корпусе, что и Колчак, лишь несколькими классами младше, знал его в молодости, а потом на протяжении многих лет служил вместе с ним на Балтийском и Черноморском флотах. С лета 1917 г. Смирнов был в составе российской правительственной военно-морской миссии, возглавляемой Колчаком и посланной в США, входил в качестве морского министра в колчаковское Всероссийское правительство, был личным другом адмирала. Очевидно, в силу последнего обстоятельства контр-адмирал М. И. Смирнов выступает с позиций апологетики. Он не нашел нужным объективно оценить деятельность, политику А. В. Колчака как Верховного правителя.

Дооктябрьскому периоду военной деятельности Колчака немало работ посвятили другие его сподвижники и бывшие моряки, оказавшиеся в вынужденной эмиграции{25} Ценный вклад в историческую науку внесен сыном адмирала — Р. А. Колчаком. Он на протяжении ряда лет, в условиях зарубежья, когда в огне гражданской войны были безвозвратно утрачены семейные архивы Колчаков, создал труд об их родословной{26}. Знакомство с публикацией Ростислава Колчака позволяет проследить связь старшей ветви Колчаков в нескольких поколениях с военным флотом, их большие заслуги перед Российской империей и ее народами.

Некоторые этапы жизни и деятельности А. В. Колчака — гидрографические, полярные исследования, участие в русско-японской войне, в восстановлении и реформировании русского флота, событиях 1917 года — хорошо прослеживаются по его собственным произведениям{27}. Речь идет об отчетах о деятельности во время полярных экспедиций в начале 900-х годов, научных трудах, дневнике, который Колчак непродолжительное время вел в Порт-Артуре во время сражений за крепость в декабре 1904 г., одном из докладов перед черноморскими моряками и рабочими весной 1917 г., а также о единственной автобиографии, многочисленных документах, особенно широко отразивших его заключительный этап жизни и деятельности.

В последние полтора десятилетия, на рубеже Перестройки, в ходе нее и особенно в последние годы в советской (затем российской) и зарубежной историографии по нарастающей формируется раздел литературы о А. В. Колчаке. Следует указать на монографию Г. 3. Иоффе «Колчаковская авантюра и ее крах»{28}. Хотя автор и отдает дань традиционным советским оценкам, характеризует Колчака и его дело в целом отрицательно, он все же прослеживает его поступки и действия перед занятием поста Верховного правителя и после того, и в значительной мере, отводит бытующую версию о полной зависимости этого деятеля от правительств западных стран. Свежестью и достоверностью повеяло от многочисленных публикаций о Колчаке последних лет. Большим явлением стали книги В. Краснова «Огонь и пепел» и К. А. Богданова «Адмирал Колчак»{29}. В них в научно-публицистическом плане также освещается заключительный этап деятельности Колчака, но уделяется внимание и ранним этапам его жизни. Некоторые данные, извлеченные из архивных фондов, являются неизвестными прежде читателю. Отдается дань его талантам как военного моряка и полярного исследователя. Вместе с тем, наблюдается заметное следование советской историографической традиции возложения равной, а то и большей вины за гражданскую войну, ее жестокий характер на белое движение, его вождей, лично Колчака, нежели на большевиков. Невозможно согласиться с утверждением В. Краснова, будто Колчак был реакционером и с «фанатичным упорством, силой стремился вернуть старое»{30}, тогда как ему были присущи либерализм и он добивался, прежде всего, возвращения попранных большевиками февральских революционных завоеваний. Встречаются фактические ошибки и неточности. В частности, не изжиты еще представления, будто вопрос об убийстве Колчака был решен сибирскими коммунистами, а не их кремлевским вождем. Следует отметить публикации Ю. П. Власова, посвященные Октябрьскому перевороту и гражданской войне{31}. Значительная роль отводится А. В. Колчаку в российских событиях 17 года А. И. Солженицыным в «Красном колесе»{32}.

В биографическом плане жизнь и деятельность А. В. Колчака с акцентами на те или иные их этапы освещена в брошюрах, журнальных и газетных публикациях С. В. Дрокова, В. Кара-Мурза и А. Полонского, Е. Леонтьева, В. И. Пестерева, А. Смирнова, Н. Черкасова{33}. Немало публикаций полностью или преимущественно посвящено отдельным этапам жизни Колчака, в том числе его участию в полярных исследованиях{34}, военных действиях{35}, деятельности в связи с поездкой за рубеж во главе военной миссии{36}, в период революции и гражданской войны{37}, как «Верховного правителя России»{38}, его последним дням и гибели{39}. Ряд публикаций о А. В. Колчаке сделан и автором данной работы.{40}

Для научных статей и очерков, в основном публицистических, характерны попытки осветить те стороны биографии адмирала, которые широкому читателю вообще не были известны или малоизвестны. Как и у авторов книг, заметна тенденция переосмысления его исторической роли, выделения положительных сторон, а подчас даже идеализации личности. Много внимания уделено дореволюционной службе Колчака, науке, Отечеству, военным подвигам, в частности, в бытность его командующим Черноморским флотом, попыткам сохранить его боеспособность после Февральской революции. И, конечно же, рассматриваются различные аспекты действий Колчака в роли Верховного правителя России, а также обстоятельств безвременной гибели. Отдельные же авторы по-прежнему следуют в фарватере старых представлений о деятельности Колчака и ее оценках. Такова, например, упомянутая публикация В. Козлова. Прямо-таки злобный характер носит статья В. Степанова, в которой убийство группы партийно-политических деятелей Сибири в январе 1920 г. на озере Байкал приписывается А. В. Колчаку, а не атаману Г. М. Семенову, его распоряжениям и людям, хотя факт этот исследователями давно установлен.

Одним словом, публикации о Колчаке разнообразны по жанру, содержанию и идейнополитической направленности и, в конечном итоге, в большинстве своем служат делу установления и освещения исторических фактов, многие из которых легли на страницы печати впервые. Автор дает почти полный их свод и возможность читателю познакомиться с жизнью и деятельностью А. В. Колчака по отдельным из них или всем вместе. Отведенные объемы данной работы заставляют ограничиться лишь кратким историографическим очерком.

Значителен круг источников, позволяющих изучать жизнь и деятельность А. В. Колчака. Часть из них содержится в публикациях различных авторов, в том числе, последнего периода. Важнейшим из документов являются протоколы допроса А. В. Колчака Чрезвычайной следственной комиссией 21 января — 6 февраля 1920 г. Впервые они увидели свет в 1923 г в 10-м томе «Архива русской революции» в Берлине. Ныне репринтным путем это издание воспроизведено в нашей стране{41}. В связи с тем, что копии протоколов добывались нелегальным путем, в текст вкрались некоторые фактические ошибки и неточности. Тем не менее, значение этого опубликования очень велико. Оно, очевидно, подтолкнуло советские органы на разрешение подготовки собственного издания протоколов. Это было осуществлено в 1925 году.{42}

Недостатки, ошибки первой (зарубежной) публикации в этом издании указаны и исправлены. В дальнейшем протоколы неоднократно перепечатывались. В несколько сокращенном виде они вновь появились спустя 35 лет{43}, а в последние годы трижды полностью в книгах ряда авторов{44}. А. В. Колчак с момента ареста определенно предчувствовал, что будет казнен, и показания на допросах старался дать как можно более подробные. Он привел основные биографические сведения, много внимания уделил участию в полярных экспедициях, реформированию управления военно-морским флотом России, командной работе на Балтийском и Черноморском флотах, своей деятельности в дни революции 1917 г., зарубежной поездке, встречам с русскими и зарубежными дипломатами, участию в гражданской войне. Сопоставление с выявленными документами свидетельствует, что Колчак был достаточно откровенен и объективен. Он явно стремился в предоставившейся форме зафиксировать важнейшие события не только в жизни собственной, но и в истории своей Родины, дать им оценки. И мы должны быть благодарны этому мужественному человеку, умевшему смотреть смерти в лицо и не терять перед ее угрозой головы и ясного сознания. К сожалению, последовательное изложение Колчаком событий было прервано на моменте провозглашения его Верховным правителем, Положительно оценивая факты нового опубликования протоколов допроса, даже не говоря о фальсификации и искажениях, отметим и такой их недостаток. Он заключается в том, что составителями буквально копируются комментарии и примечания давнего издания (1925 года) с их предвзятостью, с многочисленными ошибками и неточностями фактического характера.

Хотелось бы высказать и иное замечание. Составитель сборника «Колчак Александр Васильевич — последние дни жизни» Г. В. Егоров подчеркивает, что «предлагаемая книга материалов — из личного архива составителя», что она «первая, пожалуй, попытка за годы существования нашего государства воссоздать наиболее достоверный политический и человеческий портрет «Верховного правителя России» (с. 2). На самом же деле почти весь объем книги занимают протоколы допроса Колчака, отрывки из книги воспоминаний Г. К. Гинса, воспоминания И. Н. Бурсака, которые, как и протоколы, неоднократно публиковались, и устаревшая, тенденциозная биографическая справка о Колчаке повторяет статью из Большой Советской энциклопедии.

О политике и практических действиях Верховного правителя А. В. Колчака и его правительства, военного командования позволяют судить документы. Их издано очень много. Но данных о самом Колчаке в них мало. Несколько больше таких данных содержалось в ранних изданиях сборников документов и материалов{45}. Но появились и новые публикации документов{46}. Во всех этих изданиях, в том числе, в первом из указанных, составленном членом Директории, действия правительства Колчака оцениваются отрицательно. Такая же тенденция заметна и в самом подборе документов. Такую односторонность удастся преодолеть лишь со временем, что, в частности, предпринимается и в данной книге. Нужно сказать о том, что в последнее время на страницах нашей печати впервые появились копии документов, свидетельствующих, что главным вершителем расстрела Колчака, как и членов царской семьи, множества других людей, был глава Советского правительства и РКП(б) В. И. Ленин. Об этом прежде всего свидетельствует его распоряжение заместителю председателя РВС республики Э. М. Склянскому{47}. Нами этот документ воспроизведен более точно и указано на факт его наличия в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории{48}.

Очень широк теперь круг такого вида источников, как воспоминания. В основном это воспоминания участников белого движения. Да это и не удивительно. Из числа большевиков Колчака лично почти никто не знал. То, что выходило из-под их пера, носило сугубо отрицательный оценочный характер. Можно назвать некоторые работы В. И. Ленина, в которых дается оценка политики А. В. Колчака. Это — «Все на борьбу с Деникиным!» и «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком»{49}, Оценки других современников Колчака из большевистско-советского лагеря в общем совпадают с ленинскими.

До нас дошла значительная мемуарная литература из, так сказать, промежуточного лагеря, в частности, из левого крыла антибольшевистского движения{50}. В них мы черпаем данные о негативной реакции этих сил на установление 18 ноября 1918 г. в Омске власти Колчака. В какой-то мере к ним примыкают воспоминания предшественника А. В. Колчака по верховному командованию В. Г. Болдырева{51}. Интерес представляют строки воспоминаний о совместной работе с Колчаком весной и летом 1917 г. в Севастополе А. И. Верховского, позднее военного министра Временного правительства{52}. Потом Верховский перешел к красным. Чувствуется, что этот уход автора воспоминаний в другой лагерь повлиял и на его противоречивую оценку деятельности Колчака в 1917 году. На книге воспоминаний сказалась и рука цензуры. Особое место занимают воспоминания Н. В. Савича, работавшего совместно с Колчаком в предвоенный период в Государственной думе, в ее военном комитете{53}.

Неоценимое значение имеют воспоминания людей из окружения Колчака или лиц, часто общавшихся с ним, — А. П. Будберга, Г. К. Гинса, М. И. Занкевича, М. А. Иностранцева, В. В. Князева, К. В. Сахарова, И. И. Серебренникова, Д. В. Филатьева, Е. Шильдкнехта{54}. Сходные по характеру, эти публикации все же во многих отношениях разнятся. Некоторые отчасти носят дневниковый характер, поэтому более точны в передаче событий, их датировании. Другие содержат ценные документы. Не равнозначны они по степени объективности. Наибольшее доверие вызывают воспоминания Будберга, Гинса, Занкевича. Хотя и им присущ субъективизм. Будберг стремился как можно конкретнее оценивать людей, в том числе и Колчака, но на страницы его дневника проникало критиканство, ибо он почти все видел в мрачном свете, склонен был к пессимистическим оценкам. Гинс, пожалуй, заметно оттенял, несколько выпячивал свою личную роль в решении государственных вопросов. Занкевич — главное военное лицо при Верховном правителе на последнем этапе, — похоже, сгладил свою роль в том, что отход Колчака в Монголию, его спасение не были обеспечены. Наибольшее неприятие в воспоминаниях Сахарова вызывает его настойчивое утверждение, что Колчак определенно был привержен монархизму, а это явно не соответствует действительности. Генерал-лейтенант Сахаров, назначенный Колчаком на пост командующего Западной армией (а затем и фронтом), допустил вместе с генералом Д. А. Лебедевым непростительные ошибки в планировании и проведении ряда операций, в частности Челябинской. В своих воспоминаниях он явно фальсифицирует многие военные события. И, тем не менее, воспоминания данной группы авторов имеют непреходящее значение. Без них мы мало что знали бы о повседневной жизни и деятельности Колчака, его официальных и неофициальных встречах, разработке вопросов, принятии документов, руководстве рядом высших учреждений и ставкой. Ценность этих воспоминаний заключается в том, что будучи в целом лично благожелательно настроенными к Верховному правителю, их авторы попытались отразить его деятельность всесторонне, оттеняя сильные и слабые стороны.

Надо особо выделить грандиозные «Очерки русской смуты» А. И. Деникина, в которых немалое место отведено взаимоотношениям и взаимодействию правительства юга России с правительством А. В. Колчака, содержатся данные об обстоятельствах признания Верховного правителя как главы Российского государства, всего белого движения. По тем или иным обстоятельствам полезно обращение читателя и к некоторым другим мемуарам, в частности Л. А. Кроля, описывавшего выступления и действия А. В. Колчака в поездках по Уралу, Г. М. Семенова, затрагивавшего вопрос о своих взаимоотношениях с адмиралом{55}. О большом внимании А. В. Колчака к расследованию обстоятельств убийства большевиками царской семьи можно узнать из воспоминаний М. К. Дитерихса и Н. А. Соколова{56}. И, наконец, мемуары А. В. Книпер (в то время — Тимиревой), близкого друга А. В. Колчака, передавшей свои впечатления о нем, как человеке, его поведении в кругу знакомых, в общении с нею, о его мужестве в последние дни и часы жизни{57}. Эти воспоминания полностью еще не опубликованы.

Оставили потомству мемуары и некоторые из руководителей миссий и войск интервентов в Сибири. Постоянно общались с А. В. Колчаком и много писали о нем французский генерал, главнокомандующий союзными войсками в Сибири, на Урале и Дальнем Востоке М. Жанен, американский генерал В. Гревс и английский полковник, потом генерал Д. Уорд{58}.

Наиболее подробно из этих трех авторов о Колчаке пишет Дж. Уорд. Его оценка деятельности и личных качеств Колчака в целом высокая. Иным предстает Колчак в дневниковых или более поздних записях М. Жанена. То и другое мнения в значительной степени зависели от характера деловых отношений авторов с Колчаком. В частности., отношения Колчака с Жаненом ухудшались по мере того, как осложнялись отношения с чехословаками, находившимися на попечении французского генерала.

Наконец, еще об одной группе воспоминаний. Это записки тех, кто арестовывал, содержал в тюрьме, допрашивал, а затем, по указанию сверху, расстреливал А. В. Колчака: И. Н. Бурсака, В. И. Ишаева, А. Г. Нестерова, И. М. Новокшонова, С. Г. Чудновского и А. А. Ширямова{59}. Участие в аресте и расстреле А. В. Колчака и главы его правительства В. Н. Пепеляева считалось в свое время делом большой революционной чести, заслугой перед пролетариатом. Поэтому участники этих акций охотно, а некоторые многократно публиковались в печати, подробно, подчас со смакованием, освещая последние минуты Колчака. Сами по себе эти воспоминания ценны. В них правильно показывается время и место казни. Внимание читателя хотелось бы лишь обратить на то, что некоторые участники и руководители расстрела, в частности Бурсак, утверждают, будто В. И. Ленин не только не причастен к расстрелу А. В. Колчака, а даже запретил это делать и требовал обязательной доставки его в Москву для предания суду. Эта версия проистекала от И. Н. Смирнова, который умышленно распространял утверждение, будто от Ленина еще в Красноярске было получено распоряжение, «в котором он решительно приказывал Колчака не расстреливать», а предать суду. В связи с этим назовем читателю и этот источник — воспоминания Смирнова{60}. Он знал всю подноготную дела, сам дал указание о расстреле, руководствуясь распоряжением Ленина, а потом стремился скрыть это. В большевистских верхах так было принято...

Такова вкратце историография А. В. Колчака на день сегодняшний.