27 июля
Утром позавтракали, Гай поговорил с Воробьевым о передвижении отрядов. Решено было расположиться тремя группами в селах Аксакове Жеребятниково, Командак Карцовка Майна и Березовка Сосновка. Штаб с отрядом охраны будет находиться на станции Чуфарово. Накануне из эскадрона Тоникса пришло донесение, что в селе Анненково есть телеграф, имеющий связь с Инзой. В машину сели Гай, ординарцы Иванов и Титаев, тронулись в Анненково. Через час были около телеграфа, который помещался в двухэтажном кирпичном доме. Попросили телеграфиста связаться с Инзой и разыскать штаб Первой армии. Тот долго стучал ключом, слушал ответы, но связи со штабом не было. Наконец, когда Гай уже отчаялся что-либо узнать, телеграфист сказал, что на проводе штаб Первой армии. Гай радостно вскочил, быстро подошел к аппарату.
Передавай. Я командующий Сенгилеевским и Ставропольским отрядами, частью Симбирской группы войск Пугачевского. Желаю знать положение дел и местонахождение Пугачевского, ибо пятый день совершенно изолирован. Продвинулся сюда с боем.
Аппарат некоторое время молчал, словно на том конце провода были в растерянности, потом пришел вопрос: [102]
С какой станции вы говорите?
Из села Анненково, близ станции Майна.
Хорошо, читал ответ телеграфист. Спрашиваем для проверки. Как фамилия начальника Сенгилеевской группы, который командовал до вас?
Отвечай: Сенгилеевским фронтом командовали Мельников, Афанасьев, после них командую я. Фамилия моя Гай.
У аппарата Куйбышев, телеграфист быстро глянул на радостно встрепенувшегося Гая. Назовите фамилию вашего политического комиссара с помощью шифра, присланного вам начальником штаба Пугачевского.
Какой там еще шифр? воскликнул Гай. Передавай: Дорогой товарищ Куйбышев, это я, Гай. Говори свободно и не беспокойся! Лившиц у меня, а также Самсонов, Панов, Гай хотел назвать еще несколько самарских работников, которых знал Куйбышев, но тут застучал аппарат, телеграфист потянул ленту:
Говорит Тухачевский. Скажите, удерживают ли чехословаки Симбирск и сколько у вас штыков и орудий сейчас.
Не знаю, с кем я говорю, вспылил Гай, с товарищем Куйбышевым или с Тухачевским?
Сейчас говорит Тухачевский. Куйбышев находится тут же.
Где Пугачевский, мой непосредственный начальник?
Никто этого не знает. Наш штаб Первой армии продолжает оставаться в Инзе. Все время беспокоились о вашей судьбе, так как знали, что вы двигаетесь к дороге Горюшки Симбирск, но по взятии Симбирска белочехами потеряли с вами связь и не могли ее восстановить. Приветствую ваш героический прорыв. По-видимому, наши части все время принимают вас за чехословаков. Жду ответа.
Передавай, радостно сказал Гай. Дорогие товарищи! Получив приказ Пугачевского отодвинуть фронт, [103] я приступил к исполнению, занял Сенгилей, фронтом по прямой линии к Ставрополю и Самаре, но вдруг от частных лиц стало известно, что Симбирск взят чехословаками. Учтя положение, я оставался в Сенгилее до последнего момента. Присоединил и весь отряд Павловского, который оперировал на левом берегу Волги. Общими силами прорвали цепь неприятеля, который окружил нас с четырех сторон, и удачным маневром, зигзагами, мы вышли сюда, то есть в тыл неприятеля. Здесь я узнал, что на Инзу еще вчера отошли наши войска, кажется, шестой Мценский полк. Я дал телеграмму этим частям немедленно вернуться обратно и соединиться со мной, чтобы наступать на Симбирск. Наши силы: полторы тысячи штыков, двенадцать орудий, около ста пулеметов. С собой я везу раненых. Хотелось бы узнать ваше мнение.
Тут не может быть двух мнений, ответил Тухачевский. Немедленно вышлите на станцию Вешкайма надежных людей для связи и ждите дополнительных приказаний. Оставьте у телеграфа человека, который каждую минуту мог бы вызвать вас. Обнимаю вас как героя. Привет всем вашим товарищам. Тухачевский.
Ну хорошо, облегченно сказал Гай, счастливо глядя на Иванова и Титаева. Ты, Титаев, оставайся здесь, мы пришлем конных связных. Поехали в Майну!
Дорога в Майну показалась куда короче, чем утром. В ушах стоял высокий голос телеграфиста, передающего слова Куйбышева и Тухачевского. А главное, спало с души гнетущее ожидание опасности, ожидание, не покидавшее его с той минуты, как стало известно о падении Симбирска. Теперь все ясно: позади, в направлении Инзы, части Первой армии, впереди и справа белочехи. Нужно выстраивать отряды фронтом на восток и юго-восток, ожидая подхода частей Первой армии. Как же хороша ясность, определенность!
У штабного дома стояли Лившиц и Воробьев нетерпеливо ждали возвращения Гая. Гай легко выскочил из [104] машины, летящим шагом подошел к стоявшим и, похлопывая торжествующе по плечу Лившица, сказал:
Говорил только что с Куйбышевым и Тухачевским, очень рады нашему появлению. Поздравляют с удачным походом. Победа, друзья, победа!
Гай весело засмеялся, не в силах удержать ликование, толкнул в плечо и Воробьева:
Вышли-таки к своим! Давайте сейчас все в отряды сообщить бойцам о разговоре с Куйбышевым и Тухачевским, подбодрить народ. Я поеду в Аксакове, через два часа вернусь, соберемся вечером на совещание. Зовите командиров отрядов на восемь часов в Чуфарово. Штаб пусть сейчас переезжает туда. Гайдучек, заводи, едем в Аксакове!
В Аксакове собрали отряды на митинг. Гай, стоя в машине, обратился к бойцам:
Дорогие товарищи! Пять дней мы шли через территорию, захваченную врагом, пробиваясь через белочешские заслоны, оставляя в земле наших лучших товарищей. Их кровь не пропала даром, она отдана победе пролетарских войск над буржуями. Сегодня я говорил по телеграфу с товарищами Куйбышевым и Тухачевским. Они горячо поздравляют вас с окончанием трудного похода и надеются на ваши новые победы в борьбе с белой армией. Товарищи Куйбышев и Тухачевский верят, что вы покроете себя неувядаемой славой, как и положено настоящим борцам за народное счастье. Вперед на борьбу с ненавистными слугами капитала!
Из Аксакове Гай поехал на митинг в Жеребятниково, а оттуда, как и обещал Лившицу и Воробьеву, через два часа вернулся в Майну. Возле вокзала стояла кучка людей, Гай увидел Лившица, Панова, Самсонова, штабных ординарцев.
Товарищ Гай, по телеграфу сообщили, что с соседней станции от Инзы идет бронепоезд.
Через десять минут вдалеке показался черный приземистый [105] паровоз с султаном дыма; погромыхивая на стрелках, бронепоезд подкатил к вокзалу и остановился. По ступенькам вагона на перрон сошел массивный, с крупной головой Куйбышев, красивое его лицо расплылось в улыбке, затем спустился подобранный, сдержанный и точный в движениях двадцатипятилетний Тухачевский. Гай бросился им навстречу. Куйбышев обнял и расцеловал его, хлопая по плечу, говорил:
Мы ждем врага, собираемся биться, а, оказывается, это свои. Ну молодцы, ну герои!
Он весело рассмеялся, обнял Лившица, потом Самсонова и Панова. Тухачевский тоже обнял Гая:
Вы действительно герои, честь вам и хвала! Мы считали вас погибшими, а вы живы-здоровы, да еще какими стали обстрелянными бойцами. А вы умелый командир, товарищ Гай, вывести такую махину из глубокого тыла белых мало кому по плечу. Пойдемте, расскажете о том, как действовали, а потом поговорим о планах на будущее. Есть тут у нас одно предложение с товарищем Куйбышевым, обсудим его.
Гай, Лившиц, Воробьев, Панов, Самсонов зашли в штабной вагон бронепоезда, сели за стол. Гай стал рассказывать о событиях, начиная с налета белых на Сенгилей 21 июля, сказал о выбранной тактике отхода, Тухачевский тут же похвалил: «Молодцы, правильно придумали!» Подробно рассказал о совещании в Кармалинском, о попытке покончить с партизанщиной и перейти к формированию регулярных частей.
Мы вам тут поможем! твердо сказал Тухачевский. Вот приказ, он положил ладонь на пакет из светло-синей бумаги, здесь говорится о том, что на базе всех отрядов нужно сформировать дивизию. Назовем ее Симбирской дивизией. Командиром дивизии назначаю товарища Гая.
Гай рассказал о численном составе и командирах отдельных отрядов, выделил Павловского и Воробьева как [106] самых опытных и умелых, рассказал о следственной комиссии и ее работниках.
Договоримся вот о чем, сказал Тухачевский. Из всех отрядов нужно создать два полка. Командирами назначим Павловского и Воробьева. Командовать батальонами будут командиры нынешних отрядов, и по их представлению командир дивизии утвердит командиров рот.
А как быть с комиссарами? Нам нужны опытные партийцы.
Они у вас уже есть, веско сказал Куйбышев. Комиссаром дивизии утверждаю Лившица, комиссарами полков будут Самсонов и Панов. Смелее выдвигайте своих! У вас несколько коммунистических отрядов, народ грамотный и бывалый.
Нам нужен юридически грамотный партиец для работы в трибунале.
Поможем, пришлем толкового и твердого человека. Как у вас с дисциплиной?
Пока не совсем хорошо, товарищ Куйбышев, сказал Лившиц. Есть еще случаи мародерства, невыполнения приказов.
С трусами нужно поступать беспощадно, вплоть до расстрела, сказал Куйбышев. Если станем нянчиться, развалим армию. Мы будем вас контролировать как укрепляется дисциплина в вашей дивизии.
Еще дивизии нет, а вы уже говорите «в вашей дивизии», заметил Гай.
Дивизия уже есть, причем обстрелянная и боевая, решительно возразил Куйбышев.
Заговорил Тухачевский:
Сегодня же прочитайте мой приказ во всех отрядах о формировании полков, батальонов и рот. Мы вам поможем с пополнением. Будем давать уже сформированные части, полностью укомплектованные. Усилим вас и начнем наступление на Симбирск.
Да мы об этом сами думали, оживился Гай. [107] У нас кавалерии только один эскадрон, хорошо бы сформировать кавалерийский полк. А поскольку наступать будем вдоль железной дороги, следовало бы иметь бронепоезд.
Вот скажи ему о пополнениях, сразу аппетит разыгрывается, засмеялся Тухачевский. Наступление мы еще специально обговорим. А пока главное сформировать боеспособную и четко организованную дивизию.
Хорошо, сказал Гай и, улыбнувшись, добавил: Если бы вы знали, как хорошо, когда есть кому подчиняться. А то все решения висели на мне последние пять дней. Сам себе командующий.
Ну чем-чем, а приказами мы вас обеспечим, тоже улыбнулся Тухачевский. Хотя я вас понимаю действовать в такой обстановке очень тяжко.
Мы сначала и не говорили бойцам, что окружены. Но долго солдата не обманешь догадались, что кругом враг, тем более что начались бои.
Бойцы у вас молодцы, дрались хорошо. И дивизия железная будет. Сразу же создавайте штаб дивизии, мы вам дадим несколько спецов из офицеров. Требуйте от командиров ежедневных донесений о происшедшем за день и об обстановке. И сами давайте в штаб армии ежедневную сводку. Четкость связи и управления главное условие успеха.
Эти же слова я своим командирам говорил, засмеялся Гай. Теперь у меня будет такая мощная поддержка, как командарм Тухачевский.
Начальником штаба дивизии будет Вилумсон, у него опыта хватает, сказал Тухачевский.
Не стесняйтесь обращаться в штаб когда угодно, сказал Куйбышев. Чем можем поможем.
Да я не из стеснительных, улыбнулся Гай. Буду обращаться, еще надоем.
Связь будем держать пока телеграфную. А когда штаб армии подойдет поближе, посылайте связных. Тухачевский поднялся из-за стола, встали и все остальные. [108] Завтра к шестнадцати часам приезжайте с комиссаром в штаб армии, дадим вам людей для штаба и для политработы. Обмундирования и оружия хватает, или есть нужда?
С этим у нас полный порядок, везем запас в обозе. Прошу только некоторых тяжелораненых забрать в армейский госпиталь.
Отправляйте хоть сегодня. Вопросы есть? Тухачевский оглядел стоящих. Ну тогда до завтра.
Гай с командирами вышел из вагона, пошли к станции.
Ну что ж, теперь мы не сироты, радостно засмеялся Гай. Есть кому за нами приглядеть и, если надо, потребовать.
Да, с таким командиром и комиссаром воевать веселей, одобрительно сказал Лившиц.
Посылай связных в отряды, пусть командиры съезжаются к шести часам, обратился Гай к Воробьеву. Ты пока побудь в штабе до прихода Вилумсона. Он повернулся к Павловскому: А ты срочно пришли Вилумсона в штаб. Ну что, поехали в Чуфарово.
Гай, Лившиц, Самсонов и Панов поехали в машине вдоль железной дороги.
Приехав в Чуфарово, Гай расположился пока в комнате начальника станции. Велел передать по телеграфу в штаб армии, что командование и штаб дивизии с сегодняшнего дня находятся в Чуфарове. Стали прикидывать, какие отряды в какой полк определять, чтобы полки были примерно равными по количеству штыков и пулеметов. Просидели час, определили составы. Гай приказал интенданту сегодня же обмундировать батальоны первого полка в одинаковую форму. Тот с частью походного склада поехал тотчас же по указанным отрядам.
В комнату вошел Воробьев, доложил, что все командиры будут на совещании в срок.
Сушко, подлец, опять вымогательством занялся, гневно сказал Воробьев. Приходили ко мне два бойца, сказали, что Сушко получил взятку с жителей Чуфарово, [109] чтоб не определял в их дома на постой. Я проверил все подтвердилось.
Расстрелять мерзавца! жестко сказал Гай. И объявить по отрядам, какая будет кара за вымогательство у населения.
Правильное решение! Лившиц встал из-за стола, заходил по комнате. Я ему дважды говорил, чтобы бросил свои замашки, и, как видно, проку нет.
Распорядись, чтобы Сушко немедленно передали следственной комиссии, а им скажи наше мнение.
Гай посидел некоторое время молча, думая о только что принятом решении. О грабежах и вымогательстве не раз говорилось на митингах, предупреждали, что будут беспощадно карать тех, кто отступал от революционной дисциплины. И вот от слов нужно переходить к делу. Мелькнула жалость к Сушко, в общем расторопном коменданте штаба, но тут же пришла мысль о тех, кто стал жертвой его вымогательства: что они будут думать о революционной армии? Уговорами, выходит, не обойтись... И если хочешь добиться твердой дисциплины, надо быть беспощадным к тем, кто ее нарушает. Жалость к таким, как Сушко, обернется бедой в трудную минуту. И все-таки в душе саднило сожаление о случившемся, досада на то, что приходится прибегать к таким крутым мерам.
Приехал Вилумсон, поговорили о работе штаба, о структуре и функциях отделов.
К шести часам съехались все командиры отрядов, задымили табаком.
Гай встал, оглядел сидящих:
Сегодня совещание короткое, вопрос один: как выполнить приказ командующего Первой армией о сформировании дивизии.
Гай зачитал приказ Тухачевского и сказал:
С сегодняшнего дня мы уже не Сенгилеевско-Ставропольский объединенный отряд, а Симбирская дивизия. Мы теперь регулярное соединение Красной Армии [110] и подчиняемся установленным в ней порядкам. Из отрядов образованы два полка. Гай зачитал списки отрядов, вошедших в первый и второй полки. Отныне приказы командиров не обсуждаются, самостийные митинги запрещаются. Комиссарам полков и командирам батальонов обо всем подробно рассказать бойцам. В ближайшие два дня всем бойцам и командирам получить на складе военное обмундирование. Какие будут вопросы?
А что делать с гражданской одеждой? спросил Устинов.
Сдать пока на склад, потом подумаем, куда ее деть. Скорее всего, раздарим населению.
И все-таки зря назначили командиров батальонов, упрямо сказал Устинов, разгоняя перед собой табачный дым. Надо было бы выбрать их на собрании батальонов. Кто лучше бойцов может знать своих командиров?
Ты уже говорил об этом в Кармалинском, слыхали твои доводы, резко сказал Гай. Мы теперь часть армии, порядки в которой не обсуждаются.
Теперь и мнения своего не выскажи, так, что ли? взорвался Устинов.
Если мнение твое будет расходиться с приказом, то лучше помолчать.
Но совет должен какой-то быть, ведь и приказы нужно выполнять с умом, подумавши, а не с бухты-барахты, поддержал Устинова рассудительный Кожмяков. Недаром говорят, что ум хорошо, а два лучше.
Совет будет в штабе, сказал Гай, остывая от стычки с Устиновым. Будем собираться и решать, как лучше выполнить приказ, и чтобы приказы были ясные как божий день.
Нужна хорошая связь с частями и штабом, сказал Павловский. Просите штаб армии выделить связистов) с полевыми телефонами. На одних конных связных не; выедешь.
Это дельная мысль, Вилумсон доложит в штаб армии. [111] Еще что?
Все сидели молча, свыкаясь с тем, что сказал Гай. Кончилась привычная отрядная жизнь, впереди была тревожаще-новая. Как-то она сложится?
Перед вечером Гай вышел на улицу, кликнул Гайдучека, решив съездить в Майну, проверить боевое охранение в сторону Симбирска. Белые все время шли по пятам, нужно быть готовым к любым неожиданностям.
Выехали из Чуфарово, нагнали только что обмундированный батальон. Гай велел Гайдучеку остановиться, чтобы пропустить идущих. Бойцы шли по четыре в ряд, четко отбивая шаг. Впереди шел Анфимов, тоже одетый, как все.
Гай, приподнявшись с сиденья, жадно оглядывал батальон, словно стараясь понять нечто важное для себя. Колонна шла по пыльной дороге вперед, уходя в сгущающиеся сумерки. Перед нею лежали долгие и жестокие дороги гражданской войны, которые еще предстояло пройти.
Мирным летним днем пароход с пассажирами шел вниз по Волге. Прошли Ульяновск, бывший Симбирск, приблизились к Сенгилею. На палубе у правого борта стоял подтянутый командир Красной Армии с тремя ромбами комкора в петлице. Он задумчиво смотрел на берег и вспоминал о том, что было здесь десять с лишним лет тому назад, в июле 1918 года... Теперь кажется удивительным, как он мог вывести свои отряды почти без потерь из плотного окружения белогвардейцев. И все-таки вывел!
В августе того же года из всех отрядов Гая была сформирована дивизия, штурмом овладевшая Симбирском. Гай послал телеграмму Владимиру Ильичу Ленину, который выздоравливал после покушения на него эсерки Каплан: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города это ответ на Вашу одну рану, а за вторую будет [112] Самара!» Ленин направил бойцам ответную телеграмму: «Взятие Симбирска моего родного города есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы». За взятие Симбирска дивизия получила наименование Железной. Ее бойцы поистине с железной неотвратимостью настигали и изгоняли белых из Сызрани, Бугуруслана, Бузулука, Белебея.
В битвах гражданской войны рос и мужал полководческий талант Гая. Он участвует в боях почти на всех фронтах, за умелое руководство войсками награждается двумя орденами Красного Знамени.
Вскоре после гражданской войны Гай оканчивает военную академию и становится начальником кафедры истории военного искусства. Приближались новые битвы, и его воинский опыт помогал молодым командирам в обретении командных навыков. Но самому Гаю участвовать в новых битвах уже не довелось.