Содержание
«Военная Литература»
Биографии

27 июля

Утром позавтракали, Гай поговорил с Воробьевым о передвижении отрядов. Решено было расположиться тремя группами в селах Аксакове — Жеребятниково, Командак — Карцовка — Майна и Березовка — Сосновка. Штаб с отрядом охраны будет находиться на станции Чуфарово. Накануне из эскадрона Тоникса пришло донесение, что в селе Анненково есть телеграф, имеющий связь с Инзой. В машину сели Гай, ординарцы Иванов и Титаев, тронулись в Анненково. Через час были около телеграфа, который помещался в двухэтажном кирпичном доме. Попросили телеграфиста связаться с Инзой и разыскать штаб Первой армии. Тот долго стучал ключом, слушал ответы, но связи со штабом не было. Наконец, когда Гай уже отчаялся что-либо узнать, телеграфист сказал, что на проводе штаб Первой армии. Гай радостно вскочил, быстро подошел к аппарату.

— Передавай. Я командующий Сенгилеевским и Ставропольским отрядами, частью Симбирской группы войск Пугачевского. Желаю знать положение дел и местонахождение Пугачевского, ибо пятый день совершенно изолирован. Продвинулся сюда с боем.

Аппарат некоторое время молчал, словно на том конце провода были в растерянности, потом пришел вопрос: [102]

— С какой станции вы говорите?

— Из села Анненково, близ станции Майна.

— Хорошо, — читал ответ телеграфист. — Спрашиваем для проверки. Как фамилия начальника Сенгилеевской группы, который командовал до вас?

— Отвечай: Сенгилеевским фронтом командовали Мельников, Афанасьев, после них командую я. Фамилия моя Гай.

— У аппарата Куйбышев, — телеграфист быстро глянул на радостно встрепенувшегося Гая. — Назовите фамилию вашего политического комиссара с помощью шифра, присланного вам начальником штаба Пугачевского.

— Какой там еще шифр? — воскликнул Гай. — Передавай: Дорогой товарищ Куйбышев, это я, Гай. Говори свободно и не беспокойся! Лившиц у меня, а также Самсонов, Панов, — Гай хотел назвать еще несколько самарских работников, которых знал Куйбышев, но тут застучал аппарат, телеграфист потянул ленту:

— Говорит Тухачевский. Скажите, удерживают ли чехословаки Симбирск и сколько у вас штыков и орудий сейчас.

— Не знаю, с кем я говорю, — вспылил Гай, — с товарищем Куйбышевым или с Тухачевским?

— Сейчас говорит Тухачевский. Куйбышев находится тут же.

— Где Пугачевский, мой непосредственный начальник?

— Никто этого не знает. Наш штаб Первой армии продолжает оставаться в Инзе. Все время беспокоились о вашей судьбе, так как знали, что вы двигаетесь к дороге Горюшки — Симбирск, но по взятии Симбирска белочехами потеряли с вами связь и не могли ее восстановить. Приветствую ваш героический прорыв. По-видимому, наши части все время принимают вас за чехословаков. Жду ответа.

— Передавай, — радостно сказал Гай. — Дорогие товарищи! Получив приказ Пугачевского отодвинуть фронт, [103] я приступил к исполнению, занял Сенгилей, фронтом по прямой линии к Ставрополю и Самаре, но вдруг от частных лиц стало известно, что Симбирск взят чехословаками. Учтя положение, я оставался в Сенгилее до последнего момента. Присоединил и весь отряд Павловского, который оперировал на левом берегу Волги. Общими силами прорвали цепь неприятеля, который окружил нас с четырех сторон, и удачным маневром, зигзагами, мы вышли сюда, то есть в тыл неприятеля. Здесь я узнал, что на Инзу еще вчера отошли наши войска, кажется, шестой Мценский полк. Я дал телеграмму этим частям немедленно вернуться обратно и соединиться со мной, чтобы наступать на Симбирск. Наши силы: полторы тысячи штыков, двенадцать орудий, около ста пулеметов. С собой я везу раненых. Хотелось бы узнать ваше мнение.

— Тут не может быть двух мнений, — ответил Тухачевский. — Немедленно вышлите на станцию Вешкайма надежных людей для связи и ждите дополнительных приказаний. Оставьте у телеграфа человека, который каждую минуту мог бы вызвать вас. Обнимаю вас как героя. Привет всем вашим товарищам. Тухачевский.

— Ну хорошо, — облегченно сказал Гай, счастливо глядя на Иванова и Титаева. — Ты, Титаев, оставайся здесь, мы пришлем конных связных. Поехали в Майну!

Дорога в Майну показалась куда короче, чем утром. В ушах стоял высокий голос телеграфиста, передающего слова Куйбышева и Тухачевского. А главное, спало с души гнетущее ожидание опасности, ожидание, не покидавшее его с той минуты, как стало известно о падении Симбирска. Теперь все ясно: позади, в направлении Инзы, части Первой армии, впереди и справа — белочехи. Нужно выстраивать отряды фронтом на восток и юго-восток, ожидая подхода частей Первой армии. Как же хороша ясность, определенность!

У штабного дома стояли Лившиц и Воробьев — нетерпеливо ждали возвращения Гая. Гай легко выскочил из [104] машины, летящим шагом подошел к стоявшим и, похлопывая торжествующе по плечу Лившица, сказал:

— Говорил только что с Куйбышевым и Тухачевским, очень рады нашему появлению. Поздравляют с удачным походом. Победа, друзья, победа!

Гай весело засмеялся, не в силах удержать ликование, толкнул в плечо и Воробьева:

— Вышли-таки к своим! Давайте сейчас все в отряды — сообщить бойцам о разговоре с Куйбышевым и Тухачевским, подбодрить народ. Я поеду в Аксакове, через два часа вернусь, соберемся вечером на совещание. — Зовите командиров отрядов на восемь часов в Чуфарово. Штаб пусть сейчас переезжает туда. Гайдучек, заводи, едем в Аксакове!

В Аксакове собрали отряды на митинг. Гай, стоя в машине, обратился к бойцам:

— Дорогие товарищи! Пять дней мы шли через территорию, захваченную врагом, пробиваясь через белочешские заслоны, оставляя в земле наших лучших товарищей. Их кровь не пропала даром, она отдана победе пролетарских войск над буржуями. Сегодня я говорил по телеграфу с товарищами Куйбышевым и Тухачевским. Они горячо поздравляют вас с окончанием трудного похода и надеются на ваши новые победы в борьбе с белой армией. Товарищи Куйбышев и Тухачевский верят, что вы покроете себя неувядаемой славой, как и положено настоящим борцам за народное счастье. Вперед на борьбу с ненавистными слугами капитала!

Из Аксакове Гай поехал на митинг в Жеребятниково, а оттуда, как и обещал Лившицу и Воробьеву, через два часа вернулся в Майну. Возле вокзала стояла кучка людей, Гай увидел Лившица, Панова, Самсонова, штабных ординарцев.

— Товарищ Гай, по телеграфу сообщили, что с соседней станции от Инзы идет бронепоезд.

Через десять минут вдалеке показался черный приземистый [105] паровоз с султаном дыма; погромыхивая на стрелках, бронепоезд подкатил к вокзалу и остановился. По ступенькам вагона на перрон сошел массивный, с крупной головой Куйбышев, красивое его лицо расплылось в улыбке, затем спустился подобранный, сдержанный и точный в движениях двадцатипятилетний Тухачевский. Гай бросился им навстречу. Куйбышев обнял и расцеловал его, хлопая по плечу, говорил:

— Мы ждем врага, собираемся биться, а, оказывается, это свои. Ну молодцы, ну герои!

Он весело рассмеялся, обнял Лившица, потом Самсонова и Панова. Тухачевский тоже обнял Гая:

— Вы действительно герои, честь вам и хвала! Мы считали вас погибшими, а вы живы-здоровы, да еще какими стали обстрелянными бойцами. А вы умелый командир, товарищ Гай, — вывести такую махину из глубокого тыла белых мало кому по плечу. Пойдемте, расскажете о том, как действовали, а потом поговорим о планах на будущее. Есть тут у нас одно предложение с товарищем Куйбышевым, обсудим его.

Гай, Лившиц, Воробьев, Панов, Самсонов зашли в штабной вагон бронепоезда, сели за стол. Гай стал рассказывать о событиях, начиная с налета белых на Сенгилей 21 июля, сказал о выбранной тактике отхода, Тухачевский тут же похвалил: «Молодцы, правильно придумали!» Подробно рассказал о совещании в Кармалинском, о попытке покончить с партизанщиной и перейти к формированию регулярных частей.

— Мы вам тут поможем! — твердо сказал Тухачевский. — Вот приказ, — он положил ладонь на пакет из светло-синей бумаги, — здесь говорится о том, что на базе всех отрядов нужно сформировать дивизию. Назовем ее Симбирской дивизией. Командиром дивизии назначаю товарища Гая.

Гай рассказал о численном составе и командирах отдельных отрядов, выделил Павловского и Воробьева как [106] самых опытных и умелых, рассказал о следственной комиссии и ее работниках.

— Договоримся вот о чем, — сказал Тухачевский. — Из всех отрядов нужно создать два полка. Командирами назначим Павловского и Воробьева. Командовать батальонами будут командиры нынешних отрядов, и по их представлению командир дивизии утвердит командиров рот.

— А как быть с комиссарами? Нам нужны опытные партийцы.

— Они у вас уже есть, — веско сказал Куйбышев. — Комиссаром дивизии утверждаю Лившица, комиссарами полков будут Самсонов и Панов. Смелее выдвигайте своих! У вас несколько коммунистических отрядов, народ грамотный и бывалый.

— Нам нужен юридически грамотный партиец для работы в трибунале.

— Поможем, пришлем толкового и твердого человека. Как у вас с дисциплиной?

— Пока не совсем хорошо, товарищ Куйбышев, — сказал Лившиц. — Есть еще случаи мародерства, невыполнения приказов.

— С трусами нужно поступать беспощадно, вплоть до расстрела, — сказал Куйбышев. — Если станем нянчиться, развалим армию. Мы будем вас контролировать — как укрепляется дисциплина в вашей дивизии.

— Еще дивизии нет, а вы уже говорите «в вашей дивизии», — заметил Гай.

— Дивизия уже есть, причем обстрелянная и боевая, — решительно возразил Куйбышев.

Заговорил Тухачевский:

— Сегодня же прочитайте мой приказ во всех отрядах о формировании полков, батальонов и рот. Мы вам поможем с пополнением. Будем давать уже сформированные части, полностью укомплектованные. Усилим вас и начнем наступление на Симбирск.

— Да мы об этом сами думали, — оживился Гай. — [107] У нас кавалерии только один эскадрон, хорошо бы сформировать кавалерийский полк. А поскольку наступать будем вдоль железной дороги, следовало бы иметь бронепоезд.

— Вот скажи ему о пополнениях, сразу аппетит разыгрывается, — засмеялся Тухачевский. — Наступление мы еще специально обговорим. А пока главное — сформировать боеспособную и четко организованную дивизию.

— Хорошо, — сказал Гай и, улыбнувшись, добавил: — Если бы вы знали, как хорошо, когда есть кому подчиняться. А то все решения висели на мне последние пять дней. Сам себе командующий.

— Ну чем-чем, а приказами мы вас обеспечим, — тоже улыбнулся Тухачевский. — Хотя я вас понимаю — действовать в такой обстановке очень тяжко.

— Мы сначала и не говорили бойцам, что окружены. Но долго солдата не обманешь — догадались, что кругом враг, тем более что начались бои.

— Бойцы у вас молодцы, дрались хорошо. И дивизия железная будет. Сразу же создавайте штаб дивизии, мы вам дадим несколько спецов из офицеров. Требуйте от командиров ежедневных донесений о происшедшем за день и об обстановке. И сами давайте в штаб армии ежедневную сводку. Четкость связи и управления — главное условие успеха.

— Эти же слова я своим командирам говорил, — засмеялся Гай. — Теперь у меня будет такая мощная поддержка, как командарм Тухачевский.

— Начальником штаба дивизии будет Вилумсон, у него опыта хватает, — сказал Тухачевский.

— Не стесняйтесь обращаться в штаб когда угодно, — сказал Куйбышев. — Чем можем — поможем.

— Да я не из стеснительных, — улыбнулся Гай. — Буду обращаться, еще надоем.

— Связь будем держать пока телеграфную. А когда штаб армии подойдет поближе, посылайте связных. — Тухачевский поднялся из-за стола, встали и все остальные. — [108] Завтра к шестнадцати часам приезжайте с комиссаром в штаб армии, дадим вам людей для штаба и для политработы. Обмундирования и оружия хватает, или есть нужда?

— С этим у нас полный порядок, везем запас в обозе. Прошу только некоторых тяжелораненых забрать в армейский госпиталь.

— Отправляйте хоть сегодня. Вопросы есть? — Тухачевский оглядел стоящих. — Ну тогда до завтра.

Гай с командирами вышел из вагона, пошли к станции.

— Ну что ж, теперь мы не сироты, — радостно засмеялся Гай. — Есть кому за нами приглядеть и, если надо, потребовать.

— Да, с таким командиром и комиссаром воевать веселей, — одобрительно сказал Лившиц.

— Посылай связных в отряды, пусть командиры съезжаются к шести часам, — обратился Гай к Воробьеву. — Ты пока побудь в штабе до прихода Вилумсона. — Он повернулся к Павловскому: — А ты срочно пришли Вилумсона в штаб. Ну что, поехали в Чуфарово.

Гай, Лившиц, Самсонов и Панов поехали в машине вдоль железной дороги.

Приехав в Чуфарово, Гай расположился пока в комнате начальника станции. Велел передать по телеграфу в штаб армии, что командование и штаб дивизии с сегодняшнего дня находятся в Чуфарове. Стали прикидывать, какие отряды в какой полк определять, чтобы полки были примерно равными по количеству штыков и пулеметов. Просидели час, определили составы. Гай приказал интенданту сегодня же обмундировать батальоны первого полка в одинаковую форму. Тот с частью походного склада поехал тотчас же по указанным отрядам.

В комнату вошел Воробьев, доложил, что все командиры будут на совещании в срок.

— Сушко, подлец, опять вымогательством занялся, — гневно сказал Воробьев. — Приходили ко мне два бойца, сказали, что Сушко получил взятку с жителей Чуфарово, [109] чтоб не определял в их дома на постой. Я проверил — все подтвердилось.

— Расстрелять мерзавца! — жестко сказал Гай. — И объявить по отрядам, какая будет кара за вымогательство у населения.

— Правильное решение! — Лившиц встал из-за стола, заходил по комнате. — Я ему дважды говорил, чтобы бросил свои замашки, и, как видно, проку нет.

— Распорядись, чтобы Сушко немедленно передали следственной комиссии, а им скажи наше мнение.

Гай посидел некоторое время молча, думая о только что принятом решении. О грабежах и вымогательстве не раз говорилось на митингах, предупреждали, что будут беспощадно карать тех, кто отступал от революционной дисциплины. И вот от слов нужно переходить к делу. Мелькнула жалость к Сушко, в общем расторопном коменданте штаба, но тут же пришла мысль о тех, кто стал жертвой его вымогательства: что они будут думать о революционной армии? Уговорами, выходит, не обойтись... И если хочешь добиться твердой дисциплины, надо быть беспощадным к тем, кто ее нарушает. Жалость к таким, как Сушко, обернется бедой в трудную минуту. И все-таки в душе саднило сожаление о случившемся, досада на то, что приходится прибегать к таким крутым мерам.

Приехал Вилумсон, поговорили о работе штаба, о структуре и функциях отделов.

К шести часам съехались все командиры отрядов, задымили табаком.

Гай встал, оглядел сидящих:

— Сегодня совещание короткое, вопрос один: как выполнить приказ командующего Первой армией о сформировании дивизии.

Гай зачитал приказ Тухачевского и сказал:

— С сегодняшнего дня мы уже не Сенгилеевско-Ставропольский объединенный отряд, а Симбирская дивизия. Мы теперь регулярное соединение Красной Армии [110] и подчиняемся установленным в ней порядкам. Из отрядов образованы два полка. — Гай зачитал списки отрядов, вошедших в первый и второй полки. — Отныне приказы командиров не обсуждаются, самостийные митинги запрещаются. Комиссарам полков и командирам батальонов обо всем подробно рассказать бойцам. В ближайшие два дня всем бойцам и командирам получить на складе военное обмундирование. Какие будут вопросы?

— А что делать с гражданской одеждой? — спросил Устинов.

— Сдать пока на склад, потом подумаем, куда ее деть. Скорее всего, раздарим населению.

— И все-таки зря назначили командиров батальонов, — упрямо сказал Устинов, разгоняя перед собой табачный дым. — Надо было бы выбрать их на собрании батальонов. Кто лучше бойцов может знать своих командиров?

— Ты уже говорил об этом в Кармалинском, слыхали твои доводы, — резко сказал Гай. — Мы теперь часть армии, порядки в которой не обсуждаются.

— Теперь и мнения своего не выскажи, так, что ли? — взорвался Устинов.

— Если мнение твое будет расходиться с приказом, то лучше помолчать.

— Но совет должен какой-то быть, ведь и приказы нужно выполнять с умом, подумавши, а не с бухты-барахты, — поддержал Устинова рассудительный Кожмяков. — Недаром говорят, что ум хорошо, а два лучше.

— Совет будет в штабе, — сказал Гай, остывая от стычки с Устиновым. — Будем собираться и решать, как лучше выполнить приказ, и чтобы приказы были ясные как божий день.

— Нужна хорошая связь с частями и штабом, — сказал Павловский. — Просите штаб армии выделить связистов) с полевыми телефонами. На одних конных связных не; выедешь.

— Это дельная мысль, Вилумсон доложит в штаб армии. [111] Еще что?

Все сидели молча, свыкаясь с тем, что сказал Гай. Кончилась привычная отрядная жизнь, впереди была тревожаще-новая. Как-то она сложится?

* * *

Перед вечером Гай вышел на улицу, кликнул Гайдучека, решив съездить в Майну, проверить боевое охранение в сторону Симбирска. Белые все время шли по пятам, нужно быть готовым к любым неожиданностям.

Выехали из Чуфарово, нагнали только что обмундированный батальон. Гай велел Гайдучеку остановиться, чтобы пропустить идущих. Бойцы шли по четыре в ряд, четко отбивая шаг. Впереди шел Анфимов, тоже одетый, как все.

Гай, приподнявшись с сиденья, жадно оглядывал батальон, словно стараясь понять нечто важное для себя. Колонна шла по пыльной дороге вперед, уходя в сгущающиеся сумерки. Перед нею лежали долгие и жестокие дороги гражданской войны, которые еще предстояло пройти.

* * *

Мирным летним днем пароход с пассажирами шел вниз по Волге. Прошли Ульяновск, бывший Симбирск, приблизились к Сенгилею. На палубе у правого борта стоял подтянутый командир Красной Армии с тремя ромбами комкора в петлице. Он задумчиво смотрел на берег и вспоминал о том, что было здесь десять с лишним лет тому назад, в июле 1918 года... Теперь кажется удивительным, как он мог вывести свои отряды почти без потерь из плотного окружения белогвардейцев. И все-таки вывел!

В августе того же года из всех отрядов Гая была сформирована дивизия, штурмом овладевшая Симбирском. Гай послал телеграмму Владимиру Ильичу Ленину, который выздоравливал после покушения на него эсерки Каплан: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Вашего родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет [112] Самара!» Ленин направил бойцам ответную телеграмму: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы». За взятие Симбирска дивизия получила наименование Железной. Ее бойцы поистине с железной неотвратимостью настигали и изгоняли белых из Сызрани, Бугуруслана, Бузулука, Белебея.

В битвах гражданской войны рос и мужал полководческий талант Гая. Он участвует в боях почти на всех фронтах, за умелое руководство войсками награждается двумя орденами Красного Знамени.

Вскоре после гражданской войны Гай оканчивает военную академию и становится начальником кафедры истории военного искусства. Приближались новые битвы, и его воинский опыт помогал молодым командирам в обретении командных навыков. Но самому Гаю участвовать в новых битвах уже не довелось.

Список иллюстраций