II.

Руководящею чертою Михаила Григорьевича на всех поприщах его деятельности политической, военной, административной и публицистической было глубокое сознание своею долга перед Престолом и Отечеством, во имя которых он всегда действовал с беззаветным самоотвержением.

В сознании этого долга он черпал то высокое мужество, которое служило ему опорой высказывать свои мнения с тою «прямодушной верно-подданической откровенностью, с которой князь Яков Долгоруков говорил перед Петром I, Ростопчин перед Павлом, Карамзин перед Александром I».

Его политические воззрения и вообще все его суждения отличались всегда ясностью и широтою взгляда проникновением народной души, глубоким здравым смыслом и обширной опытностью и бывалостью.

Поэтому, напрасно некоторые из его самых искренних поклонников приписывают его действия безотчетному и бессознательному вдохновению, без участия его личной воли. Человек склада Николаевской эпохи, он обладал несокрушимой энергией и редкой силой ума и воли. Покорение Ташкента, кроме ею личной храбрости и талантов военачальника, следует приписать долговременному и тщательному изучению края и характера его населения. [19]

«Будучи от природы сдержан, застенчив до столбняка и в обществе и перед высшими», писал он в письме к ***, «я как бы копил нравственные силы для того, чтобы вылить их в форму Ташкентской эпопеи и масса оценила это исключительное напряжение духовных сил и сделала меня своим героем. Эпизода, равного завоеванию Ташкента со времен покорения Мексики Кортесом до наших дней не было, принимая конечно средства, бывшие в распоряжении. Покорение Сибири Ермаком представляется нам грандиозным ради того, что между этим событием и нами протекло три столетия. Так будет и с Ташкентом, а теперь, при жизни нужда и унижение в течении целых двадцати пяти».

Без всякой поддержки, предоставленный своим силам с двенадцатилетнего возраста он бодро вступил в жизнь. Со времени взятия Ташкента он убедился, что ему предстоит борьба не только с естественными, по ходу событий, препятствиями, но что на пути его встала непреодолимая преграда в лице некоторых представителей нашего военного бюрократизма.

Непризнанный и отстраненный от всякой деятельности, нервный и впечатлительный он жестоко страдал от этого несправедливого к нему отношения, не падая однако духом и вечно нося в душе своей надежду на лучшее будущее. Чуткий душою и сердцем Михаил Григорьевич сердечно радовался и ценил каждое проявление общественного и личного к нему сочувствия собирал и тщательно хранил их вещественные выражения никого не обходя своей искренней благодарностью, на какой бы скромной ступени общественной лестницы ни стояло лицо, к нему обратившееся.

В своем обхождении он отличался тою, всех поражавшею скромностью, которая составляла одно из самых привлекательных его природных качеств, но тем не менее он знал себе цену и сознавал значение своих заслуг перед отечеством. [20]

Он был искренно любим и войском и своими подчиненными, никогда не прибегая к искусственным приемам для приобретения популярности, единственным источником которой были высокие качества его ума и сердца. Простой в обхождении, сердечный и в высшей степени деликатный он был всегда и всем доступен. Испытав в своей жизни много горя и нужды, он был чрезвычайно отзывчив к страданию ближнего и всеми силами всегда старался каждому оказать посильную помощь.

Щедрою рукою, из своих скромных средств он помогал часто без разбору обращавшимся к нему за помощью и отказывал только тогда, когда сам не имел ничего за душою.

С врожденным чувством изящного, но скромный и нетребовательный в своих привычках, он всю жизнь мечтал о таком материальном положении, которое соответствовало бы той известности, которою он пользовался и тем заслугам перед государством, которое было ему обязано покорением одной из богатейших наших окраин.

Однако, несмотря на крайнюю скромность своих привычек, он отличался широкою щедростью и умел и любил окружать себя представительностью, соответствующую обстоятельствам, не прибегая никогда к излишней пышности.

Независимый и самостоятельный, характера смелого и решительного он шел к цели всегда прямой дорогой, не умея и не желая ни заискивать, ни прибегать к искусственным приемам и обходным путям для достижения своих целей. Убедившись в правоте своего дела и в правильности своих воззрений он наивно думал, что именно эта правота и истина составляют наилучший залог успеха чему до некоторой степени и следует приписать часть его служебных неудач.

Его суждения относительно оценки деятелей на различных поприщах государственной и общественной службе были всегда верны и основательны, часто идя в разрез с общественным мнением. [21]

Строгий к самому себе, он снисходительно относился к людям и их недостаткам, часто не замечая их и прощая многое ради хороших их качеств. Он верил в людей, смотря на них сквозь ясную призму своей чистой души, был доверчив как дитя и всякий раз глубоко страдал, убедившись в своем заблуждении. Живя как то весь в самом себе, не сходясь ни с кем особенно близко, он необыкновенно доверчиво подходил к людям, охотно и откровенно высказывая свои заветные мысли и взгляды. Горячо споря и настойчиво отстаивая свои убеждения, он очень любил собеседников, охотно рассказывая из своей богатой и разнообразной событиями жизни. Говорил он прекрасно, образно, необычайно живо, увлекаясь сам и увлекая своих слушателей.

Прекрасно владея пером, Михаил Григорьевич к сожалению не оставил потомству своей автобиографии, чувствуя к долгому, усидчивому письменному труду почти непреодолимое отвращение.

Всегда спокойный на вид, особенно во время опасности он был чрезвычайно вспыльчив и горяч и под впечатлением минуты и своею живого воображения легко поддавался чувству гнева, которое также быстро и утихало, если же ему приходилось убедиться, что его вспышка была не основательна, он не знал чем и как загладить свою вину.

Застенчивый, скромный, необыкновенно деликатный, он был всегда и решительно со всеми одинаково, приветлив и ласков.

Окончив с отличием высшее военное образование он был одним из образованнейших и начитаннейших людей своего времени. «Ядро Российской истории» было его первым чтением, возбудившем его любознательность и интерес к истории, которую он с этих пор, то есть с двенадцатилетнего возраста с неослабным интересом изучал в течении всей своей жизни. [22]

Серьезные исторические сочинения, политические трактаты, народные пословицы и поговорки, наконец, исторические романы, одним словом все, в чем заключается прошлое народа, его дух и веровании возбуждало в нем живейший интерес. Благодаря этому, он знал историю прекрасно и этому знанию придавал первостепенное значение, утверждая, что без знания прошлого народа нельзя править им в настоящем. Но он не довольствовался одним теоретическим, книжным изучением своего отечества, он изучал его в живой действительности, объехав его из края в край.

Посетив Англию и все государства средней Европы, знаток средней Азии и Балканского полуострова, он морем объехал Азию, осмотрел Японию и во время своего обратного путешествия с дальнего востока изучил и Сибирь, проехав ее на лошадях. Все его суждения поэтому были основаны на наблюдении живой действительности, на знании жизни и отличались всегда здравым смыслом, которому он придавал всегда и во всем первостепенное значение.