Фронт под Одессой
Черноморцы — десант моряков с Дунайской флотилии — в первые же дни войны высадились на вражеской территории, но противник продвигался по Украине. Поэтому и десант, и боевые корабли с Дуная пришлось отводить. В середине июля они переходили в Одессу и Николаев.
— Николай Михайлович, съезди в Одессу, — предложил Октябрьский Кулакову, — встретишь дунайцев, проверишь, как готовится к боям база.
21 июля в Практической гавани Одессы встречали корабли, пришедшие с Дуная.
Настроение у дунайцев было боевым. Но кое-кто из моряков недоумевал: могли еще держаться, нанести урон врагу на прежних позициях. Зачем отходить, отдавать территорию, занятую в боях? Откровенно, не скрывая трудностей, Николай Михайлович рассказывал о сложной обстановке на фронтах, заметив, что бить фашистов можно и в этих краях.
Член Военного совета вместе с командованием базы проводил корабли флотилии в Николаев и Очаков для поддержки с моря и рек войск Южного фронта.
Армии этого фронта продолжали отходить. Враг форсировал Днестр. Создавалась непосредственная угроза Одессе. Это было известно командованию базы, но какие меры предпринимаются армией для защиты Одессы, как лучше взаимодействовать? Кулаков вместе с командиром Одесской ВМБ Г. В. Жуковым и военкомом С. И. Дитятковским поехали к командующему 9-й армией генерал-лейтенанту Чибисову. Никандр Евлампиевич Чибисов до войны командовал войсками Одесского военного округа, был хорошо знаком Николаю Михайловичу. Он рассказал о пережитом, об отступлении, о том, как помогало армии население, о том, что люди просили скорее возвращаться.
— А отдавать больше не будем? — спросил Кулаков. [28]
Чибисов сразу понял, что намек касается перспектив района Одессы, и, подумав, ответил:
— Я тоже считаю, что наших войск на одесском направлении недостаточно. Принято решение о создании Приморской армии. Ее название — это и ее предназначение. Чем можете ей помочь?
— Располагаем шестью стационарными и пятью подвижными артиллерийскими батареями, — доложил Г. В. Жуков. — Зенитная артиллерия... Корабли... Все они имеют достаточно высокий уровень боевой подготовленности...
На другой день, напомнив командиру Одесской базы об этом разговоре, Кулаков предложил вместе бывать в частях.
На 411-й батарее бригадный комиссар объявил боевую тревогу. Сопровождавшие его командиры штаба и работники политуправления флота проверили выучку и остались довольны — нормативы были перекрыты.
После отбоя тревоги Кулаков побеседовал с людьми. Вопросы моряков были нелегкие: «Почему мы отдаем врагу наши города?», «Почему ушла с Дуная флотилия?», «Долго ли будет отступать Красная Армия?»
Бригадный комиссар понимал, что моряки беспокоятся о стране, о своих близких. Они испытывали горечь и недоумение от того, что в родных городах и селах многих бойцов уже свирепствовал враг. Неимоверно трудные первые месяцы войны наложили отпечаток на острый характер вопросов. Но Кулаков подумал и о другом: краснофлотцы еще не представляют, что фронт скоро приблизится к Одессе. Поэтому на просьбы отправить на фронт, как всегда, без обиняков, ответил:
— Сухопутный противник может оказаться в пределах досягаемости ваших орудий. Больше тренируйтесь в стрельбе по сухопутным целям.
У врага было пока преимущество в силах, особенно механизированных, подвижных соединениях. Местность [29] же у города равнинная, понижающаяся в сторону моря. Тем, кто наступает с севера, удобнее, легче вести огневую подготовку, подавлять боевые средства. И синие стрелы, обозначавшие вражеские войска, приближались к городу быстрее, чем росли выглядевшие довольно мощно на картах оборонительные рубежи.
Прорыв и прием кораблей Дунайской флотилии, включение их в борьбу на новых участках — дело завершенное. Что доложить командующему флотом, наркому о возможности длительной и упорной защиты Одессы? Это теперь беспокоило Кулакова.
Со стороны суши город не имел укреплений, они создавались заново. Силы для строительства ограниченны: два десятка строительных батальонов да 10–12 тысяч жителей. В городе много пожилых людей, детей. Поскорее бы их эвакуировать! Реально, по расчетам начальника инженерной службы Приморской армии генерала А. Ф. Хренова, создание рубежей в 12–14 километрах от города. На большее рассчитывать с имеющимися ресурсами не приходится. Сложно с водой. Для питья, приготовления пищи нужна вода пресная. Для хозяйственных нужд, борьбы с пожарами можно использовать морскую, соленую — об этом обещали позаботиться в обкоме партии и облисполкоме.
У моряков достаточно мощная береговая артиллерия, сильный отряд кораблей, крепкие зенитные средства. Хотя, наверно, их придется использовать для борьбы на суше. Оборона города отвлечет значительные вражеские силы — это главное. Пока Одесса наша, большой угрозы Крыму нет.
Вернувшись в Севастополь, Кулаков доложил свои соображения по защите Одессы. Октябрьский согласился с ними. Была разработана директива Военного совета флота от 27 июля. Командованию Одесской ВМБ вменялось в обязанность вести круглосуточную работу по укреплению города, готовить личный состав к борьбе с сухопутным противником. Следовало организовать надежное управление, [30] эвакуировать не занятое на работах население из города.
4 августа Октябрьский и Кулаков направили наркому ВМФ телеграмму, в которой предложили удерживать Одессу при любых обстоятельствах, в том числе и в случае отхода войск Южного фронта. Это мнение руководство Черноморского флота просило доложить в Ставку. 5 августа пришел ответ: Одессу не сдавать и оборонять ее до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот.
Для помощи командованию флота и организации тесной связи с сухопутными войсками в Севастополь прибыл заместитель народного комиссара ВМФ вице-адмирал Г. И. Левченко. Кулаков знал его еще с Балтики — он в 1938–1939 годах командовал флотом. Нередко они встречались в Кронштадте. Относились друг к другу с пониманием и уважением.
На эскадренном миноносце «Шаумян» Левченко и Кулаков отправились в Одессу. Г. В. Жуков доложил, что в начале августа на стыке Приморской и 9-й армий противник прорвал фронт и вышел на дальние подступы к городу. Чтобы прикрыть прорыв, в бой брошены кавалерийская дивизия, сводная группа моряков и пограничников. С 8 августа Одесса объявлена на осадном положении. Сделано немало: в ряды армии призывается население, формируются полки морской пехоты, готовятся укрепления. Но город еще не готов к обороне с суши, не хватает оружия, не всегда четко сотрудничество и взаимодействие с армейцами.
Левченко и дивизионный комиссар{4} Кулаков встретились с командующим Приморской армией генерал-лейтенантом Г. П. Софроновым. Он рассказал, что обстановка весьма опасна. Силы слишком неравны: враг имеет огромное преимущество в людях и технике. На Одессу наступают восемь его дивизий, а обороняют город всего три дивизии Приморской армии и флотские части. Генерал попросил [31] поддержать его просьбу к командованию об усилении армии.
Замнаркома ВМФ и член Военного совета флота поспешили в Николаев, где располагались военно-морская база и штаб Южного фронта. Его командующего генерала армии И. В. Тюленева они застали на КП — в узкой, длинной, как трамвай, комнате. Иван Владимирович сидел у заваленного картами стола. Член Военного совета фронта армейский комиссар 2-го ранга А. И. Запорожец нервно ходил по комнате.
Беспокоиться было о чем. Фронт прорван противником, сплошной обороны нет. Вражеские самолеты бомбят город. Тюленев похвалил корабли дунайцев за стойкую оборону на реках, пообещал пополнить Приморскую армию дивизией...
Октябрьский прислал телеграмму, настаивая на возвращении Кулакова в Севастополь для обсуждения «одесских дел». Левченко согласился его отпустить.
Доклад Николая Михайловича командующему флотом о положении Южного фронта был нерадостным: войска отступают за Днепр. К Одессе отходят ослабленные в тяжелых боях части, которым трудно удержать врага. В одном сомневаться не приходилось: защищать Одессу, если это понадобится, моряки будут геройски.
Тщательный анализ и особая серьезность положения побудили Военный совет флота к решительным шагам. Октябрьский и Кулаков направили наркому ВМФ Кузнецову и главнокомандующему Юго-Западным направлением Маршалу Советского Союза С. М. Буденному телеграмму. В ней говорилось: «Мы можем удерживать Одессу, Очаков, имея Черноморский флот, господствующий на море, береговую оборону, которая препятствует прорыву противника к побережью с суши... Мы держим крепко в своих руках все морские коммуникации и можем непрерывно питать снаряжением, свежими войсками гарнизоны Одессы, Очакова и успешно оборонять их до победы». Далее излагалась просьба о пополнении. [32]
Н. М. Кулаков направил телеграмму и И. В. Рогову: «Одесса обороняется и может держаться при условии усиления войсками с подачей морем».
Командующий позаботился о том, чтобы активно пополнялись гарнизоны маршевыми батальонами. Кулаков рассказывал автору этих строк: «В Севастополе в одной из частей объявили большой сбор, чтобы отобрать людей для защиты Одессы.
— Добровольцы, шаг вперед! — скомандовал командир части.
Шагнул весь строй.
— Я просил выйти только добровольцев. Остальным остаться на месте! Добровольцы, два шага вперед!
И снова шагал весь строй...»
Так было на всех кораблях и во флотских частях. Командиры (уже из числа добровольцев) с немалым трудом отбирали тех, кого можно было отпустить. Но не попавшие в это число не успокаивались. Случалось подчас так, что кое-кто вплавь пытался добраться до корабля с добровольцами, выведенного на рейд.
В августе было сформировано два полка морской пехоты. По черноморским базам и гарнизонам спешно собиралось стрелковое оружие. Начальник отдела кадров флота Коновалов обратился к Кулакову с просьбой поддержать назначение одного из кандидатов на должность командира полка. Речь шла об интенданте 1-го ранга начальнике тыла Одесской базы Я. И. Осипове. Кулаков давно знал Якова Ивановича — тот успешно командовал отрядом в гражданскую войну, но сейчас он на хозяйственной работе.
— Обеими руками за Осипова, — ответил дивизионный комиссар. — Вечером приходите к командующему. Я буду у него.
— Осипова? Начальника тыла базы? — удивился Октябрьский. — Что, у нас нет строевых командиров?
— Есть. В том числе Осипов. Звание у него интендантское, но это строевой командир еще с гражданской. А [33] звание — дело поправимое. Обратимся к наркому — и Осипов станет полковником, — ответил Коновалов.
— Видел? — Октябрьский повернулся к Кулакову. — Осипова еще не назначили, а Коновалов уже просит присвоить ему новое звание.
— Я тоже за то, чтобы назначить Осипова, — поддержал кадровика Кулаков.
— Что ж, человек он волевой, решительный, — согласился командующий флотом...
13 августа противник окружил Одессу с суши, но большего наступающим добиться не удалось. Читая сводку, Кулаков на мгновение увидел перед собой не наступающие войска противника, бои в окопах, а Осипова, принимающего полк. Внешне спокойного, деловитого, полного решимости до конца защищать город.
Яков Иванович вступил в командование, а через два дня — 17 августа — его полк вместе с пограничниками разгромил и уничтожил прорвавшуюся к городу часть гитлеровцев. Полк Осипова участвовал в успешном сентябрьском наступлении, помогая дерзкими атаками мужественному десанту у Григорьевки.
Полковник погиб в бою. Имя Осипова, его подвиг неотделимы от подвига города-героя Одессы. Это не раз подчеркивал Николай Михайлович в выступлениях и в годы войны, и в докладах на конференциях, проходивших в послевоенные годы.
Героизм был поистине массовым. Но член Военного совета не воспринимал подвиги как что-то обыденное, рядовое. «Подвиги — пусть их много — это не знаки, которые могут примелькаться в дороге, а вехи на пути к нашей победе» — так считал Николай Михайлович. И все же он был до глубины души потрясен мужеством и стойкостью моряков-зенитчиков под Николаевом.
В районе Водопой — Кульбакино прорвались 35 немецких танков, за ними — до полка пехоты. Отважно сражались против них бойцы 70-го дивизиона капитана Л. И. Калинина. [34]
После отражения атаки, когда наступила временная передышка, всем трем батареям дивизиона приказали отойти. Две батареи (701-я и 703-я) переходили на новые позиции. Снялись три орудия 702-й батареи, вдруг из-за насыпи снова показались танки со свастикой. Они хотели отрезать батарею от полка, раздавить на марше орудия и расчеты.
Четвертое орудие еще было на старой позиции. Оно открыло огонь по противнику, подбило один, потом и второй танк. Фашисты обрушили огонь на это орудие. На войне бывает так, что боем правит «его величество случай». Вражеский снаряд не повредил орудие, не убил никого из расчета, он разнес и поджег оказавшуюся неподалеку цистерну с горючим, разметал горящий бензин по сторонам. На бойцах воспламенилась одежда, загорелись деревянные ящики с боезапасом. А краснофлотцы в пылающей одежде, словно грозные факелы, встали на пути врага, посылая ему навстречу снаряд за снарядом. Все бойцы расчета орудия, которым командовал Б. В. Дерлин, пали геройской смертью. Но обеспечили отход боевых друзей, спасение батареи и, наверно, дивизиона, находившегося на марше.
Об этом в сводке коротко — на полстраницы. Николай Михайлович представил, как вспыхнул огненный шар, навалился на людей. Орудие замолчало, а через несколько минут к нему встали моряки, сгорающие на ветру, потому что им некогда было сбить с себя пламя. Горела земля. Люди падали, поднимались, но вели неравный бой...
Человек эмоциональный, Кулаков словно наяву услышал команды: «Наводить в правый танк!.. По танку!.. Ориентир... Огонь!.. Огонь!.. Огонь!..» Член Военного совета позвонил начальнику политуправления Бондаренко.
— На Матросском бульваре есть памятник бригу «Меркурий». Помнишь, он успешно выдержал бой с двумя турецкими линейными кораблями. Что на памятнике написано?
— Потомству в пример, — ответил Бондаренко. [35]
— Подвиг под Николаевом надо поставить в пример флоту во всей пропаганде и агитации...
19 августа директивой Ставки Верховного Главнокомандования создан Одесский оборонительный район с подчинением его Черноморскому флоту. Командующим районом назначили контр-адмирала Г. В. Жукова. Ему были подчинены все части и учреждения, предписывалось навести строгий порядок. Членами Военного совета района стали: дивизионный комиссар Ф. Н. Воронин — от армии, бригадный комиссар И. И. Азаров — от флота, секретарь обкома А. Г. Колыбанов.
По предложению Николая Михайловича политотдел Одесского оборонительного района не создавался. Решение было найдено простое: Военному совету OOP подчинить политотдел Приморской армии, который стал политорганом Военного совета района и возглавил всю партийно-политическую работу в соединениях.
Централизация руководства помогла лучше организовать оборону. Все же 20 августа имевший огромное превосходство враг оказался на ближних подступах к городу. В течение двух дней сжималось кольцо наступающих войск, но 23 августа отряд моряков под командованием майора А. С. Потапова на своем участке отбросил противника. Стойко сражались воины Приморской армии, полки морской пехоты. Наносили удары летчики, вели успешную артиллерийскую стрельбу эсминцы и канонерские лодки.
Утром 29 августа к могучему голосу их орудий присоединились грозные пушки крейсера «Червона Украина», на котором в осажденный город снова пришли Левченко и Кулаков, чтобы быть ближе к воинам, оказать необходимую помощь.
Город показался Кулакову более строгим, посуровевшим. В ряде мест улицы перегородили завалы, баррикады, оставались лишь узкие проезды для транспорта. Окна нижних этажей прикрывали мешки с песком. На стенах домов, рекламных щитах и заборах висели обращенные к воинам [36] и горожанам лозунги: «Товарищи! Враг у ворот Одессы. Ни одного шага назад!», «Ноги фашистских варваров не должно быть в Одессе!», «Все на защиту родного города!»
— Это не только призывы, это сами дела, — перехватив взгляд члена Военного совета на плакаты, сказал Жуков. — У нас побывал Константин Симонов. Он написал об одесситах: «...Здесь рабочее время определяется не количеством часов, не количеством бессонных ночей, а единственно тем, когда будет готов танк. «Вот как танк кончим, тогда пойду спать...»
А танки свои, одесские. 50 тракторов ЧТЗ переоборудуются в танки. Возможно, и громко это сказано «танки»: тракторы обшиваются стальными листами, на них ставят два пулемета или малокалиберную пушку. Название новому оружию нашли колоритное — НИ («на испуг»). Много шума, маловато огня, но свою роль в боях играют...
— НИ он НИ и есть, как хочешь трактор назови, — заметил дивизионный комиссар. — Люди — наша опора и надежда. Помнишь: «Гвозди бы делать из этих людей...»
— Не было б в мире крепче гвоздей, — закончил фразу Жуков.
— Понятно, в чем гвоздь нашей работы?.. Заместитель начальника штаба OOP полковник
Н. И. Крылов (впоследствии Маршал Советского Союза) и контр-адмирал Г. В. Жуков доложили обстановку. Не считаясь с потерями, враг рвется вперед. Живой силы у противника во много раз больше, по технике у него также абсолютное превосходство. Бойцы сражаются отважно, но велики потери, необходимо пополнение.
Члены Военного совета OOP — секретарь обкома А. Г. Колыбанов, дивизионный комиссар И. И. Азаров говорили, что политорганы и партийные организации активно пропагандируют требование Ставки Верховного Главнокомандования Одессу врагу не отдавать. Каждый воин предан Родине, народу и готов идти на любые жертвы, но выполнить боевой приказ. [37]
Перестроилась местная промышленность: на линолеумном заводе изготавливают взрывчатку, на заводе имени Петровского — гранаты. Стекольный завод довел производство бутылок с горючей смесью до 20 тысяч в сутки.
В те дни Николай Михайлович познакомился с командиром 25-й дивизии И. Е. Петровым. Иван Ефимович произвел на Кулакова впечатление человека глубоко эрудированного, обладающего несомненным военным талантом. Позже Кулаков горячо поддержал его назначение на должность командующего Приморской армией.
В один из свободных вечеров Кулаков побывал дома у Г. П. Софронова. Старый большевик неоднократно встречался с В. И. Лениным, имел огромный опыт работы с людьми и командирской деятельности. Пили чай под аккомпанемент разрывов артиллерийских снарядов. Кулаков позже рассказал, что при таком сопровождении чувствовал себя не вполне уютно. Софронов же держался молодцом.
Но его подкосило вскоре горе. В бою погиб его сын — капитан Д. Г. Софронов. У генерала произошел серьезный сердечный приступ, его эвакуировали для лечения в тыл. Командовать Приморской армией стал Иван Ефимович Петров.
В начале сентября на крейсере «Червона Украина» Кулаков вернулся в Севастополь. На заседании Военного совета флота Николай Михайлович доложил о состоянии дел в Одессе. Сказал о том, что район может сделать своими силами, чем ему нужно помочь. По его предложению было принято решение с началом наступления из Одессы в помощь войскам OOP высадить морской десант.
Десантный полк формировался в Севастополе. Член Военного совета флота следил за его подготовкой. Командиром полка был назначен капитан К. М. Корень, комиссаром — по рекомендации Кулакова — батальонный комиссар И. А. Слесарев, способный сотрудник политуправления флота.
При подготовке к наступлению в Одессе побывал Октябрьский. [38] Он поддержал предложение Военного совета OOP и Кулакова о контрударе и пополнении гарнизона свежей дивизией. Общее мнение было таково, что избавить город и порт от артиллерийских обстрелов можно, только отбросив врага, а сделать это без пополнения Приморской армии кадровой дивизией нельзя.
Чтобы подготовить и доставить пополнение, нужно было время. Ставка направила командованию Одесского оборонительного района телеграмму, необычную по форме и содержанию: «Передайте просьбу Ставки Верховного Главнокомандования бойцам и командирам, защищающим Одессу, продержаться 6–7 дней, в течение которых они получат подмогу в виде авиации и вооруженного пополнения. И. Сталин».
Это обращение Верховного Главнокомандующего к защитникам Одессы, вокруг которого развернулась огромная агитационно-пропагандистская работа в войсках и в городе, поднимало боевой дух защитников, звало их к новым подвигам. Предприятия, работавшие под землей, круглосуточно выполняли заказы для фронта...
Кулаков встретился с десантниками, проверил их экипировку. Оказалось, что вместо продуктов вещмешки они набили гранатами и патронами.
— Без питания и теплой одежды собрались воевать? — спросил он коренастого старшину 2-й статьи, чем-то напоминавшего ему знаменитого во время первой севастопольской обороны матроса Кошку.
— Главное — разбить противника, а там добудем и харч и все, что еще требуется, — сверкнул черными глазами моряк.
Кулаков не стал уточнять, «что еще требуется», подумав, что Слесарев — политработник толковый, и, если так, пусть не по какому-то параграфу сделали в полку, значит, правильно сделали. Инициативу такого рода часто проявляли и участники других десантов, и, если дело не доходило до крайностей, ее можно было только приветствовать. [39]
Получив обещанные войска — свежую дивизию и маршевые батальоны, в OOP спланировали наступление, приуроченное к высадке десанта в тылу противника. На кораблях и среди десантников прошли митинги. Короткие, как и их резолюции: бить врага до его полного уничтожения.
С нетерпением ждал Николай Михайлович информации из Одесского оборонительного района. Наконец сообщили, что во втором часу ночи 22 сентября корабли высадили десант неподалеку от села Григорьевки. Руководство возлагалось на контр-адмирала С. Г. Горшкова. Десант огнем поддержали корабли. Высадку первых групп и прием последующих волн десанта возглавил военком полка Слесарев. Одновременно успешно высадились парашютисты — 23 краснофлотца и командира из авиачастей флота. В тылу врага они нарушили связь, уничтожили десятки солдат и офицеров, вызвали смятение и неразбериху. Утром присоединились к наступающему десанту.
Позже стало известно, что перешедшая в наступление из окруженной Одессы дивизия разгромила две вражеские. Морской же десантный полк, выполнив свои задачи, соединился с продвигавшимися навстречу ему сухопутными частями. Фашисты оказались отброшенными на 8–10 километров, лишились возможности обстреливать прицельно город и порт, ведущие к ним фарватеры.
Наши войска прочно закрепились на новых рубежах, отбив все попытки противника восстановить положение. Цели, которые определили Ставка, Военный совет флота, были достигнуты. Фронт обрел большую устойчивость. У защитников Одессы окрепла уверенность в том, что надежно оборонять ее можно и дальше. Н. М. Кулаков доложил И. В. Рогову об успешном проведении операции, о том, что обеспечено нормальное снабжение войск в Одессе.
Но вскоре обстановка на юге нашей страны очень круто изменилась. [40]