Глубокий рейд

Эскадрилье Ракова было поручено ответственное боевое задание. Требовалось уничтожить далекий вражеский морской аэродром.

Было известно, что аэродром имеет сильную противовоздушную защиту и поэтому нападение на него требует основательной подготовки.

Раков собрал командиров звеньев и самолетов.

Двенадцать экипажей должны были принять участие в операции. И Раков, точно перелистывая хорошо знакомую книгу, перебирал в памяти характерные особенности, способности, опыт, боевые качества своих людей. Многих из них он воспитал сам, многих знал по долгой совместной работе и мирного и боевого времени.

Командир объяснил экипажам задачу. Он не скрывал трудностей, которые ждали людей, наоборот, он подчеркнул их. Он рассказал, как представляет себе уничтожение неприятельского аэродрома:

— В хорошую погоду противник может ждать налета. Значит, для выполнения задачи хорошая погода не годится. Противник ждет удара со стороны моря. Стало быть, удар должен быть нанесен не с этого направления. Противник будет считать, что на него нападут ночью, под защитой темноты. Поэтому надо провести операцию утром или днем... [19]

Высшая боевая честь и доверие, оказанные эскадрилье, могли быть оправданы только смелым, безошибочно рассчитанным выполнением боевого задания.

Раков указал точный порядок взлета и порядок сбора в воздухе, порядок боевого строя у цели, скорости, на которых пойдет эскадрилья, и многое другое. Старший штурман уточнил маршрут. Техники и механики принялись с особым рвением осматривать материальную часть.

Вылет был назначен на восемь часов утра. Но утра не было. В сорока шагах ничего не было видно. Над аэродромом, над всей местностью стоял зимний туман. Выше клубились тяжелые серые тучи. Начал падать снег. Самолеты с самого старта должны были ринуться в густое, молочное марево. Но все это было предвидено, предусмотрено...

Взлетела зеленая ракета. Взвихрив снег, помчалось по полю первое звено. Поднялось. Второе звено шло за ним на такой короткой дистанции, которую могли позволить себе только опытные, слетанные мастера... Сбор эскадрильи в воздухе был назначен после первого разворота.

Фактически это был слепой полет в строю, полет, при котором незаметная ошибка одного пилота могла нарушить строй и движение всей эскадрильи. Тогда пришлось бы думать лишь о том, как избежать столкновения самолетов в воздухе, а не о том, как выполнить операцию. Только командир, почти безгранично верящий в себя и в своих летчиков и штурманов, мог решиться на такой маневр. И Раков решился...

Снег пошел сильнее. Тучи ниже спускались к земле. Пришлось снизиться и самолетам.

Эскадрилья пошла бреющим полетом над самым лесом.

— Скоро берег? — спросил Раков у Боцана. Штурман передал: «Уже подходим».

Но берег пропадал в вязком тумане. Вода сливалась с облаками.

«Чортова погода», — подумал Раков, хотя ему никак не нужны были ни солнце, ни ясная погода. Облака маскировали самолеты. Все шло так, как нужно. Вдруг неожиданно для Боцана Раков приказал повернуть назад. Не с моря, не с фронта, а с сущи, с тыла надо нагрянуть на аэродром! [20]

Приказ был передан по радио. Звенья сделали полный поворот. В рассчитанном пункте эскадрилья опять повернула и, прячась за облаками, полетела на цель над вражеской землей.

Теперь дорога была каждая минута — посты наблюдения могли предупредить противника о нападении.

Штурманы готовились к бомбежке. Перед летчиками вспыхнули сигнальные лампы.

Известно было, что у противника сильная зенитная оборона. Но бомбить надо было наповал, и самолеты пошли на снижение.

Погода разгуливалась. Вражеский аэродром еще не показался. Но уже ясно вырисовался небольшой островок, на котором он расположен. Вот уже видна верхушка мачты радиостанции...

Загорается красная лампочка, за ней зеленая. Когда вспыхнет белая — «так держать!», никакие отклонения от боевого курса невозможны. Летчик не уйдет с боевого курса до тех пор, пока штурман не сбросит бомбы на цель.

Самолеты идут на высоте шестисот метров — превосходная, но очень опасная высота для бомбежки. Белые лампочки горят перед Раковым, Челеписом, Кареловым, Гуреевым, Рябовым — перед всеми командирами боевых машин. Боцан, согнувшись, держится за рукоятку бомбосбрасывателя. Вот цель показалась в прорези прицела. Падают первые бомбы. Видно, как внизу в панике мечутся люди, пораженные самолетами, внезапно появившимися с суши.

Первый разрыв происходит возле ангара. Второй столб огня, дыма и обломков подымается уже над самым ангаром — прямое попадание! Солнце уже сверкает во-всю, но теперь оно не мешает летчикам. В черном дыме взлетает на воздух второй ангар... Рушится мачта радиостанции... А за первым звеном идут второе, третье... Ангары, казармы — все, что находится на аэродроме, рушится и летит вверх. Когда на цель идет последнее звено, бомбить уже почти нечего.

Финны застигнуты врасплох. Их зенитки беспорядочно бьют по нашим бомбардировщикам. Ни одного попадания!

Эскадрилья собирается к своему командиру, и Раков ложится на обратный курс. [21]