Ночной полет

С первыми проблесками рассвета эскадрилья Ракова ушла в полет.

Летное поле опустело. На аэродроме остался только маленький «У-2», бывший тут, как шутили летчики, на посылках.

Самолеты вернулись на базу в полдень. Летчики, разминая замерзшие ноги, ушли погреться и отдохнуть. Техники осматривали машины. Все было спокойно, когда вдруг позвонили из штаба соединения, потребовали к телефону командира эскадрильи. Раков вернулся через несколько минут, приказал приготовить к ночному полету свою машину, самолеты Карелова и Челеписа.

Летчики заволновались. Экстренный ночной вылет трех лучших пилотов эскадрильи означал какое-то особо важное и трудное задание.

Морозило. Ночь была черная, беззвездная. Скидан, воентехник, залез в машину, возился там. Раков вышел неторопливо, широкий в своем меховом комбинезоне, спокойно спросил, все ли готово, внимательно оглядел самолеты, приказал стартовать.

Заревели моторы. Машины одна за другой оторвались от земли и исчезли в ночи.

Ночной полет строем необычайно труден. Никаких бортовых огней в боевом полете нести нельзя. Ведомый должен все время держаться так, чтобы видеть выхлопы из патрубков у ведущего. Это его единственная ориентация.

Ведущим был Раков. Он хорошо знал, что Карелов и Челепис не отстанут от него.

Боцан склонился над приборами. Лицо его было сосредоточено, брови сдвинуты. Ему требовался хотя бы один внешний ориентир, но самолет попрежнему несся сквозь черную пропасть ночи. Не было видно ни одной звезды. Облачность подымалась, очевидно, очень высоко... Правда, долгая практика ночных полетов научила штурмана спокойствию и выдержке, и Боцан даже в самые тяжелые минуты умел держать себя в руках.

Проходит время. Ровно гудят моторы. Далеко внизу лежат угрюмые леса, обрывистые утесы. Враг притаился — невидимый, злой. Слева должен быть залив. Там проходит извилистая линия берега. Где-то на берегу укрыта тяжелая батарея, которую надо уничтожить. [15]

Боцан просит Ракова спуститься пониже — он надеется, что по снеговой каемке ему удастся отличить берег от воды. Раков сбавляет обороты, описывает широкий круг. Но все черно, черно внизу. Хоть бы ударили по ним из зенитки! Сразу определилось бы место батареи. Но тишину нарушает лишь ровный гул моторов.

Самолеты опускаются еще ниже, и вдруг что-то неуловимое, расплывчатое Раков видит внизу. Да, это снег на берегу! Наконец!

Вода не замерзла. Она кажется совсем темной, и теперь можно угадать извилистую линию берега, на котором спряталась финская батарея... Где она?.. Боцан делает последние расчеты, ворчит: «Изволь при такой проклятой видимости, да еще безо всяких ориентиров найти то, что нужно!» Но тут же усмехается: «Враг не дается в руки, как куропатка».

Боцан весь уходит в расчеты, и самолет ложится на боевой курс. Именно здесь, у самого берега, хоть там ничего и не видно, должна находиться вражеская батарея.

Ведущий бомбит, как всегда, первым. Тяжелый багровый столб взлетает из черноты, и тогда, на одно лишь мгновенье, летчикам видна угрюмая местность: массивная, с двумя зубцами скала, груда камней, какое-то подобие каменного бастиона... Ночь неохотно показывает все это и сейчас же прячет.

Темнота вновь разрывается, когда начинает бомбить кареловский самолет. Красноватым отблеском вспыхивает вода у берега, ясно виден снег, узкой светлой кромкой лежащий на скалах.

Еще один взрыв доносится снизу. С шумом взметнулась у берега вода, в которую упали огромные каменные осколки, и снова все затихло. Попрежнему черна ночь.

Самолеты должны были проделать обратный путь, как и прежде, без всяких ориентиров. Но еще раньше, чем скупой зимний рассвет рассосал ночь, три боевые машины с удивительной точностью, пробив облачность над самым аэродромом, приземлились одна за другой.