Содержание
«Военная Литература»
Биографии
И. Григорьев

Иван Борисов

О, смелый Сокол!.. Пускай ты умер!.. Но в песке смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!..
М. Горький.

Один из замечательных наших советских летчиков товарищ Мазурук сказал:

— Нельзя быть с машиной «на ты».

Более остроумно и более точно едва ли можно выразить главное в искусстве летного дела.

В этой крылатой фразе — и предостережение против легкомысленного, небрежного, за-панибрата отношения к машине. Тут и, наоборот, требование досконального знания машины, во всех ее качествах, со всеми ее слабыми и сильными сторонами.

Вот тогда только, — как бы говорит Мазурук, — машина в полную силу сослужит [98] тебе и уж, будь покоен, не откажет в трудную минуту, не подведет.

Всегда ли так обстоит у нас дело с машинами? Нет. Далеко нет. Многие еще с машинами «на ты».

Мазурук, как передовой советский летчик, своим высказыванием как бы устанавливает уровень культуры, требующийся от людей летного дела. А культурность человека — это, как известно, прежде всего внутренняя организованность, дисциплинированность, высокая деловая требовательность к себе и к окружающим.

И вот, когда мы пристально вглядываемся в облик того или другого выдающегося советского бойца, то при всем разнообразии характеров, вкусов, темпераментов и т. д., при всем человеческом их различии, мы у таких бойцов находим сходственные, почти совпадающие черты. В чем же? В высокопринципиальном отношении к себе и к врученному родиной оружию.

Мы хотим рассказать о Герое Советского Союза летчике-истребителе Иване Димитриевиче Борисове. Вот его фотокарточка. И по ней уже можно прочитать многое. Горячие глаза, открыто, жадно смотрящие на мир, и мысль, пытливая, [99] цепкая, ненасытная в характерной складке у надбровья.

Да, это боец, чей взор устремлен в будущее...

Окончив шестнадцати лет семилетку, Иван Димитриевич избирает профессию металлиста. Около года он работает подручным на мелких предприятиях, затем, в 1930 году, обосновывается на одном из крупнейших столичных заводов — «Динамо», первоначально «фабзайченком», затем — пройдя ученье — токарем.

В 1931 году молодой, но уже вполне овладевший своей специальностью токарь, по предложению родителей, перебирается к ним в Харьков и поступает на работу на Харьковский машиностроительный завод.

В это время Иван Димитриевич уже; комсомолец, передовик производства, общественник и наряду с этим неплохой спортсмен. Его крепкая, подвижная, среднего роста фигура частенько появляется на футбольном поле.

Между тем, Советская Страна, в обстановке сотрясавшего капиталистический мир кризиса и нараставшей военной угрозы, приступала к обороне своих границ, к созданию могущественного воздушного флота. И ленинский комсомол, за десяток [100] лет перед тем давший отборные кадры советскому военно-морскому флоту, теперь лучших своих людей бросал в воздух, на самолеты.

Иван Димитриевич принял как особое доверие и честь путевку ЦК ВЛКСМ в школу летчиков в Харькове...

В 1936 году Иван Борисов — летчик, и не только летчик: школа выпустила его летчиком-истребителем. В школе каждый мечтает выйти в истребители, но не каждый обладает всеми необходимыми для этого качествами.

Чтобы работать истребителем, прежде всего необходимы недюжинное здоровье, физическая стойкость. В фигурных полетах, на высшем пилотаже (а истребитель в бою только так и летает) сплошь и рядом бывают моменты, когда организм летчика испытывает колоссальную перегрузку (шести-семикратную и больше). Искры сыплются из глаз, затуманивается сознание, руки, ноги словно наливаются чугуном — не поднять! — когда летчик, например, выходит из пикирования. И малейший недочет в здоровье летчика-истребителя может оказаться для него роковым. Он ведь один в самолете, потерял сознание — некому подхватить ручку управления! Здоровье нужно геркулесово. [101]

Дальше. От истребителя требуется способность мгновенной ориентировки и мгновенных решений.

«Мы — люди с перцем, — говорят о себе истребители. — У нас дело такое, что раздумывать некогда. Начнешь раздумывать, как поступить, да как сделать — собьют наверняка. И не уступать, ни в коем случае не уступать инициативы! Только садиться на врага, только бить его, только подавлять, только брать верх».

Таковы законы и традиции советского истребителя. При этом ему приходится действовать не только в строю, то есть бок-о-бок с товарищами, но зачастую и в одиночку против превосходящего силами врага, когда только внезапность удара, дерзость, бесстрашие могут принести победу.

Словом, летчик-истребитель — человек особых качеств.

Школа сделала свое дело — посадила Борисова в самолет. Дальнейшее теперь зависело от него самого.

Летчики говорят: «Авиация — такое дело, что иной всю жизнь летает, а до вершины летного искусства так и не доберется. А другой как пойдет, как пойдет, — смотришь, и учителя обогнал». [102]

Естественно, есть летчики менее талантливые и есть более талантливые. Но хорошо известно, что и самый большой талант без приложения труда бесплоден. Наоборот, чем больше талант, тем больше труда требуется на его отшлифовку.

Молодой летчик Борисов это твердо усвоил, и, выйдя из школы, он не забросил книги, а продолжал методически, повседневно расширять и углублять свои знания. Теория авиации стала его любимым предметом, а очень скоро сделалась и его коньком: никто из его ближайших товарищей не разбирался так свободно в теоретических вопросах аэродинамики, как Борисов.

Пытливость ума и жадность к знаниям влекли Борисова к продолжению теоретического образования, — он стал исподволь готовиться в высшую тактическую школу. И в это же время Борисов необыкновенно быстро рос как пилот.

Ивану Димитриевичу довелось продемонстрировать свое летное искусство широким кругам летчиков на одном из сборов по технике пилотирования. Сбор проводил выдающийся мастер летного дела, полковник истребительной авиации Морозов, а первенство оспаривали ведущие кадры авиационных частей. [103]

Дождавшись своей очереди, старший лейтенант Иван Борисов, заняв место в самолете, порулил на старт. Самолет его, еще задрав хвост, передвигался, набирая скорость, по земле, а пристрастная комиссия знатоков, во главе с полковником Морозовым, уже понаставила отметок в свои блокноты. Оценивался каждый шаг — да что шаг! — чуть ли не каждый жест пилота.

Запустил мотор — отметка. С одного раза запустил — 5, не с одного — убывающие отметки вплоть до единицы.

Вывел пилот самолет на старт. Сигнал — взлет! И члены комиссии впиваются в пилота глазами: как пилот осмотрелся перед полетом, взглянул ли, как должно, на приборы и т. д. Опять отметка.

Пилот в воздухе. Ну, здесь уже надо здорово потрудиться, чтобы вытянуть на хорошую отметку, а претендент не просто на хорошую, а на отличную оценку должен проделать фигуры высшего пилотажа с блеском.

Знаток летного дела с первого же взгляда устанавливает, велик ли специалист, что кувыркается в воздушных далях у него над головой. Иной пилот делает фигуры так: пошел, пошел — раз! — петля. Пошел, пошел дальше — раз! — [104] бочка. Пошел, пошел — раз! — иммельман... Это троечник, «посредственник».

Овладевший же мастерством летчик-истребитель чувствует себя в воздухе легко и свободно, как птица. Без всякого видимого усилия, как бы играючи, он нанизывает фигуру на фигуру, иммельман у него пластично переходит в петлю, петля в бочку и т. д. Каждую фигуру пилот отчетливо, как художник, не отрывающий пера, выписывает в голубизне неба, и вместе с тем невозможно сказать точно, где именно завершена одна фигура и где началась другая, — весь фигурный путь самолета развертывается единым, непрерывным гармоническим рисунком... Здесь искусство, здесь широкий простор для подлинного творчества!

Впрочем», насчет «простора» следует оговориться: летчику устанавливается в воздухе зона — можешь разгуливать только «от» и «до» и все свои фигуры должен уложить над этой вот деревушкой. Выскочишь за «околицу» — кол или двойка.

Старший лейтенант Борисов на сборе у полковника Морозова занял первое место: путь его самолета, начиная от запуска мотора и кончая посадкой, был обозначен в блокноте полковника цепью пятерок. [105]

Вскоре после сбора Борисов был выдвинут на должность инспектора по технике пилотирования в масштабе больших авиасоединений Балтики.

Вообще говоря, не всякий отличный летчик способен быть равноценным инспектором, инструктором, педагогом. Требуется особое качество, чтобы уметь не только вскрыть чужую ошибку, но и найти корни ошибки и затем кропотливым и настойчивым трудом увести ошибающегося от его собственной ошибки и привести к правильной работе.

Естественно, что Борисову, инспектировавшему летные части Балтики, приходилось разрешать в вопросах техники пилотирования наиболее сложные случаи, которые не под силу оказывались инструкторам самих частей.

Борисов, прекрасный летчик-истребитель и серьезный знаток теории авиации, дополнительно ко всему обнаружил качества умелого педагога.

Но это еще было не все, что таила в себе даровитая натура Борисова. Личность его во всей своей многогранности развернулась в бою, когда партия и родина призвали его в числе других бойцов к исполнению долга: Борисов участвовал в операциях по разгрому и изгнанию захватчиков [106] у границ дружественной нам Монгольской народной республики. Борисов на своем самолете семнадцать раз ходил в бой, громя врага, и был представлен за эту боевую работу к ордену «Красного Знамени».

Обогащенный боевым опытом, Иван Димитриевич возвратился на Балтику к своей инспекторской деятельности. К этому времени относятся такие характеристики его, как «хозяин воздуха в бою» и т. п. Заметим, что речь идет о всегда очень сдержанных и скупых служебных характеристиках.

В должности инспектора застали Борисова и военные действия, спровоцированные белофиннами между СССР и Финляндией.

Нужно ли говорить, что Борисов не мог усидеть на своей педагогической работе и подал рапорт о назначении в действующую часть.

Старшему лейтенанту Ивану Димитриевичу Борисову командование поручило сформировать боевую эскадрилью истребителей и возглавить ее. В невиданно короткий срок и во всех отношениях блестяще Борисов выполнил это задание.

Борисов на фронте. Это неутомимый истребитель и действительно «хозяин воздуха [107] «! Белофинские самолеты типа «Котка», пытавшиеся, было, нападать на эскадрилью Борисова, при первых же встречах понесли такой урон, что на дальнейшее приняли единственно грамотное решение: при появлении советских самолетов уходить на полных газах и отсиживаться на аэродромах.

На Балтике передают из уст в уста первый рапорт Борисова, отданный им по возвращении из боя. Приземлив и выстроив свою эскадрилью на красной линейке аэродрома, старший лейтенант Борисов доложил командиру полка:

— Задание по разведке коммуникаций противника выполнено.

— Происшествия?

— Никаких. По пути сбили три вражеских самолета.

Сколько здесь юмора, этого прекрасного, жизнерадостного чувства сильных! И какая это меткая черта к портрету летчика Борисова...

Борисов завладел воздухом. Сразу же он развил широкую и многообразную деятельность, свойственную истребителям.

В шхерах во множестве гнездились белофинские торпедные катера, выжидавшие лишь случая, чтобы атаковать советские корабли. Борисов, обходя с эскадрильей [108] овой боевой участок, старательно взял опасных «москитов» на учет — и после этого им жизни не стало: эскадрилья Борисова держала катера под вечным страхом, расстреливая их из пулеметов и сковывая их действия.

В то же время в Балтийском море, прикрываясь декабрьскими туманами, начали крейсеровать вражеские транспорты с военными материалами, которые услужливо доставляли белофиннам третьи страны. И тут Борисов не остался в стороне, — его участок! Эскадрилья стала действовать по транспортам.

Но иным транспортам удавалось достигать места назначения — белофинских портов. Таким образом в программу работы эскадрильи естественно вошли поезда — воинские эшелоны, норовившие проскользнуть незаметно к фронту. Многим-многим поездам эскадрилья Борисова сделала переадресовку: не достигнув фронта, подстреленные паровозы кувыркались под откос, и разбивались в щепы тяжелые воинские вагоны с заграничными «подарками»... Это называлось в эскадрилье: «Пары выпущать».

Неутомимая эскадрилья действовала и по транспорту, и по укреплениям, и по огневым точкам врага, и по его живой [109] силе... Да мыслимо ли перечислить всю многосложную работу истребителей на боевом участке такого стратегического значения, как коммуникации противника?

Борисов здесь стал хозяином не только воздуха, но и моря, и побережья.

Между тем, стало известно, что вместо «Коток» в районе действия эскадрильи Борисова завелись английские истребители новейшей марки. Этого следовало ожидать: слишком большой урон несли коммуникации белофиннов и их друзей, чтобы те не попытались избавиться от советских соколов.

Приняв известие к сведению, Борисов продолжал бить коммуникации врага.

Английские истребители появились в воздухе. Ударили на эскадрилью Борисова. Произошел бой — англичане откатились.

И еще происходили стычки, и еще. Но англичане уклонялись от решительной схватки, присматривались к советским истребителям, примеривались.

Борисов продолжал выходить на коммуникации врага, мало считаясь с присутствием англичан.

Однажды, возвращаясь с боевого задания, Борисов увидел, что к нему спешит звено — тройка английских истребителей. Борисов был в этот момент в воздухе [110] один, — эскадрилью свою он отправил вперед.

Превосходство сил англичан было очевидное: трое против одного. К тому же Борисов возвращался после боевой операции утомленным, с остатками бензина в баках, с остатками патронов в пулеметных лентах. Но Борисов не ушел от врага, он повернул врагу навстречу...

Это был рисунок виртуоза — путь самолета Борисова, ускользавшего от тройных атак воздушного врага! В воздухе перекрещивались, сталкивались и рассыпались смертоносные потоки трассирующих пуль — кроваво-красные английские, сияюще-светлые советские...

Протяжная пулеметная очередь — сноп сияющих пуль — и английский самолет последней модели, подбитый, падает в свинцовые волны залива. Туда же, в волны, под куполом парашюта падает следом пилот...

В рядах противника замешательство... Оставшиеся целыми два самолета резко изменяют курс и пытаются выйти из боя.

Но не тут-то было! Борисов устремляется в погоню, ловит англичан, бьет их по хвостам... Нет, от него не уйти, от советского летчика, он не отступится, он требует боя, решительного, грудь с грудью! [111]

Англичане пробежали весь залив поперек, но не могли советский самолет сбросить с хвоста.

Над полуостровом Ханко между самолетом Борисова и двумя английскими произошла яростная лобовая схватка...

Здесь английская пуля сразила советского сокола. Борисов со своим самолетом рухнул на землю, на скалы... Англичане на полных газах поспешно пошли прочь... [113]

Дальше