Н. Лавриненко Никита Хрущёв

ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ

«Вы хотите знать, кто я такой? Я стал трудиться, как только начал ходить. До 15 лет я пас телят, я пас овец, потом пас коров у помещиков. Потом работал на заводе, хозяевами которого были немцы, потом работал на шахтах, принадлежавших французам; работал на химических заводах, принадлежавших бельгийцам, и вот теперь я премьер-министр великого Советского государства».

(Из речи Хрущёва на приеме, устроенном в его честь кинокомпанией «XX век Фокс»)

«Народный царь», как иногда называли Никиту Хрущёва, в отличие от предыдущих вождей, действительно был родом из крестьян. Он родился 3 (15) апреля 1894 года^[1] в селе Калиновка Курской губернии. Его отец, Сергей Никанорович, и мать, Ксения Ивановна, имели двух детей – Ирину и Никиту; больше не позволял семейный бюджет.

О детстве и ранней юности Хрущёва историки знают не так уж много – дело в том, что сам Никита Сергеевич в мемуарах об этом не писал, да и рассказывал нечасто. Видимо, он просто считал эти подробности излишними. Кроме того, в те годы особое внимание биографы уделяли революционной деятельности своего героя, а личная жизнь оставалась за кадром.

В родной деревне Никита учился в церковноприходской школе. Мальчик он был смекалистый, читать и писать выучился быстро. Кроме того, он приносил в дом копеечку – пас скот.

Сергей Никанорович часто уходил на заработки, оставляя семью в деревне. А в 1908 году перевез семью на Успенский рудник недалеко от Юзовки. Позже Молотов дразнил Хрущёва – мол, его отец хотел стать капиталистом. Сергей Никанорович действительно мечтал быть владельцем шахты. Конечно, его мечта не имела шансов сбыться, зато его сын стал «хозяином» одной шестой части суши. А пока что Сергей Никанорович был шахтером, приобщился к рабочему классу и Никита. Поначалу он занимался черной работой – чистил на шахтах котлы, потом пристроился на завод учеником слесаря. Будущий глава партии и правительства искренне полюбил слесарное дело и стал в нем настоящим мастером. Чемоданчик со слесарным инструментом он возил с собой вплоть до 1935 года, когда стал секретарем Московского обкома: «Это были кронциркуль, литромер, метр, керн, чертилка, всякие угольнички. Я еще не порвал мысленно связь со своей былой профессией, считал, что партийная работа – выборная и что в любое время могу быть не избранным, а тогда вернусь к основной своей деятельности – слесаря».

В рабочем поселке юный Хрущёв был фигурой известной. Он великолепно играл на гармони, и местный молодняк собирался, чтобы попеть и потанцевать под его аккомпанемент. В мемуарах Никита Сергеевич писал, что играл он не очень хорошо, во всяком случае, похуже Жданова, который развлекал игрой на рояле и гармони Сталина и партийную верхушку. А вот народу нравилось…

В Юзовке Никиту Сергеевича заразили идеей коммунизма. Запоем, как нынешняя молодежь фантастику, он читал марксистскую литературу, а в 1912 году, после Ленских событий, даже стал активистом стачки в Юзовке. Сохранилось донесение начальника Екатеринославского губернского жандармского управления, в котором говорится, что восемнадцатилетний ученик слесаря на заводе Боссе собирал пожертвования для семей рабочих, убитых на Ленских приисках. За это молодой Хрущёв жестоко поплатился – его уволили с завода. Однако он был уже квалифицированным и грамотным рабочим, поэтому вскоре нашел место на шахте № 31 в поселке Рутченково. Позже Хрущёв, которому довелось поработать камеронщиком, слесарем и машинистом подъемной машины, вспоминал, как ему доводилось выходить зимой промокшим из сырой шахты и идти домой пешком три километра. Никита Сергеевич считал, что именно такая закалка и стала источником его железного здоровья. «Никаких бань, никаких раздевалок для нас капиталисты не делали. Вот такие были условия работы. А теперь меня никакой черт, никакая хворь не берет», – рассказывал он в 1962 году на митинге дружбы в Болгарии.

Когда началась Первая мировая война, Хрущёва, как и большинство шахтеров, в армию не призвали – он продолжал работать. Еще одним подарком судьбы стала встреча с Ефросиньей Писаревой – дочерью машиниста шахтного подъемника. Семья Писаревых подрабатывала, давая платные обеды. Одним из столовников был Хрущёв. Молодому человеку приглянулась старшая дочь хозяев, и она ответила ему взаимностью. Влюбленные поженились в 1914 году. «Поскольку у меня была очень хорошая профессия, я смог сразу же снять квартиру. В моей квартире была гостиная, кухня, спальня, столовая», – писал впоследствии Никита Сергеевич. Вскоре молодых ожидало прибавление в семействе: в 1916 году появилась на свет дочка Юлия, а в 1918-м родился сын Леонид.

Семья не помешала Хрущёву продолжать революционную деятельность. Он распространял и устраивал коллективные чтения «Правды». В конце 1914 года он перешел на работу слесарем в рутченковские механические мастерские. Круг его знакомств расширялся, росла и популярность среди рабочих. В марте 1915 года Хрущёв стал одним из зачинщиков забастовки в Рутченкове, а после Февральской революции его избрали в Совет рабочих депутатов в Юзовке. Советом руководили меньшевики и эсеры, но беспартийный тогда Никита Сергеевич сделал свой выбор: он поддерживал большевистскую фракцию. Поэтому, когда в декабре 1917 года председателем Совета рабочих депутатов в Юзовке стал большевик Яков Залмаев, Хрущёв был избран председателем профсоюза металлистов горно-рудной промышленности.

Шла гражданская война. Участие в ней Хрущёва вызывает споры среди историков. Есть версия, что все три года войны он провел не в действующей армии, а в стройбате. Многие исследователи полагают, что он все же был в боевых частях, но только на политработе. Но есть и третья версия – в гражданскую Хрущёв воевал, он вступил в Первый Красной гвардии Донецкого бассейна полк и сражался против казачьего отряда есаула Чернецова, а потом возглавил рутченковский шахтерский батальон.

Хрущёв вернулся с фронта, когда на территорию Украины вступили немецкие войска, заключившие соглашение с Центральной Радой. В Юзовке он явно пришелся не ко двору. Молодой красноармеец сначала прятался в одной из шахт, а затем покинул Донбасс: вышел через шахтную сбойку в степь и направился в Курскую губернию, где уже хозяйничали советы. Там ему поручили работу в волостном ревкоме. Той же весной 1918 года Хрущёв вновь оказался в армии, теперь уже действительно на политической работе – в партию большевиков он к тому времени уже вступил. Никита Сергеевич был на Царицынском фронте в составе 9-й армии, а весной 1919 года стал комиссаром 2-го батальона 74-го полка 9-й стрелковой дивизии. Когда разбили Деникина и 9-ю армию переименовали в Кубанскую, Хрущёв стал инструктором армейского политотдела.

Когда гражданская война закончилась, партия направила Хрущёва поднимать Донбасс – главную топливную базу страны. Там молодого руководителя ждал тяжелый труд и неустроенная личная жизнь: Ефросинья умерла в 1919 году от сыпного тифа, а дети жили в Калиновке с бабушкой и дедушкой.

Порядки, которые существовали в Донбассе после гражданской войны, кажутся теперь анекдотом из серии черного юмора. Чтобы восстановить Донбасс, была создана Украинская трудовая армия, во главе которой некоторое время стоял И. Сталин. На работу мобилизовывали, как на фронт: всех квалифицированных шахтеров до 50 лет и технических специалистов до 65 лет. Так и говорили: «мобилизация», «трудовая повинность». Шахты именовались «полками», а их объединения – «дивизиями». Местная юзовская газета называлась «Диктатура труда». Хрущёв занял должность зампредседателя Рутченковского рудоуправления по политической работе.

После перехода к НЭПу в 1921 году трудовые армии были ликвидированы. Донбасс был большей частью восстановлен. Вклад в это Никиты Хрущёва заключался не только в умелом руководстве – Никита Сергеевич никогда не боялся физического труда. Часто партийный начальник сам рубил уголь или помогал ремонтировать оборудование. Умел он и работать головой: «Мы начали восстанавливать коксохимический завод, – вспоминал Хрущёв. – Чертежей не было. Бельгийцы, которым принадлежал завод, уехали и все чертежи взяли с собой. Мы тогда разыскивали старых рабочих, советовались с ними, разбирали старые батареи коксовых печей, делали чертежи, чтобы узнать, что такое коксохимическое производство и как пустить его в ход. А многие из тех инженеров, которые остались… были против нас. И в этих трудных условиях мы восстановили промышленность Донбасса». Он горел желанием разобраться во всем, во всем участвовать. Так он будет поступать всю свою жизнь.

В 1921 году Хрущёв поступил на рабфак только что открытого Донтехникума. Его сразу же назначили политруком техникума и избрали секретарем партийной ячейки. Кроме того, Никита Сергеевич учился в окружной партийной школе. Там он и познакомился со своей второй женой – Ниной Петровной Кухарчук, которая преподавала молодым партийцам политэкономию.

Лекции симпатичная девушка читала на украинском языке – она родилась в Западной Украине в селе Василев Холмской губернии. Отец Нины Петровны был крестьянином, но судьба дочери сложилась иначе. Она была очень одаренной и блестяще училась в церковно-приходской школе. Успехи маленькой Нины заметил местный епископ Евлогий, и по его протекции она поступила в Одесскую гимназию. Нина Петровна была образованной женщиной – знала иностранные языки и разбиралась в искусстве. Революцию она приняла всем сердцем. Фотографии тех лет хранят образ эмансипе с «прогрессивной» короткой стрижкой. Брак Хрущёва и Нины Петровны тоже был «модным» – они не венчались в церкви, да и вовсе не регистрировали свои отношения официально. Но, несмотря на отсутствие венчальных колец и штампа в паспорте, супруги прожили вместе почти полвека – с 1924 по 1971 г., до самой смерти Никиты Сергеевича.

Сейчас нередко пишут, что на самом деле Нина Петровна была третьей женой Хрущёва. Этой версии придерживается, например, один из его западных биографов Вильям Таубман, известный политолог, автор книги «Хрущёв: человек и его эра». Таубман знает о втором браке Хрущёва со слов дочери друга детства Никиты Сергеевича. Якобы Хрущёв женился в 1920-х годах, но потом бросил жену по настоянию своей матери. Такой источник информации вряд ли можно назвать достоверным. Более того, Таубмана самого удивляет решение Хрущёва – разводы тот ненавидел. Историк Юрий Емельянов в свою очередь считает, что причиной разрыва стало нежелание мачехи воспитывать маленьких Юлию и Леонида.

Дети Никиты Сергеевича и Нины Петровны опровергают версию о неудачной женитьбе отца. «Что касается Маруси и ее дочери, то мне об этом говорили, когда я бывал в Донецке. Но сам я ничего не знаю и думаю, что это слухи. Никита Сергеевич по отношению к семье был человеком ответственным и о дочери бы не забыл», – утверждает Сергей Хрущёв. Вторая дочь Хрущёва, Рада Никитична, полагает, что произошла путаница: родственница по имени Маруся у него действительно была, но так звали не жену, а свояченицу – сестру Ефросиньи.

Добродушная внешность Нины Кухарчук не была обманчивой. Она действительно оказалась великолепной женой и матерью: поддерживала мужа во всех начинаниях, искренне любила и родных, и приемных детей. Биографы Хрущёва пишут, что это был очень гармоничный брак. Как показала жизнь, тактичная и образованная супруга могла и высоких гостей принять, и за границей вызывала искреннее уважение. А главное, Нина Петровна была терпелива и стоически переносила тяготы, связанные со служебным положением своего супруга.

В середине 1920-х жизнь семьи Хрущёвых была спокойной и сытой. Донбасс в эти годы расцвел благодаря НЭПу, который Никита Сергеевич очень хвалил: «Продуктов в 1925 г. у нас было сколько угодно и по дешевке. После 1922 г. с его голодом и людоедством теперь настало изобилие продуктов. Сельское хозяйство поднималось прямо на глазах. Это было просто чудо».

По окончании учебы Хрущёва рекомендовали на партийную работу. Он стал вторым секретарем Петрово-Марьинского райкома партии, который курировал села Марьинского района и шахты Петровского рудника. Райком помогал создавать первые колхозы, партийные и комсомольские ячейки на деревне. Начиналась индустриализация, поэтому на заводах и шахтах требовались квалифицированные специалисты. Партии пришлось искоренять так называемое «спецеедство», то есть исправлять собственные ошибки, привлекая к работе старые кадры – техническую интеллигенцию, которая до сих пор доверием большевиков не пользовалась. Доводилось Хрущёву решать и иные проблемы: крестьяне из окрестных деревень приезжали на работу и жили в бараках без удобств с многоярусными нарами. Культурному росту такие условия не способствовали, и вечера обитатели постреволюционных «общаг» коротали за бутылкой и картами. Вот и приходилось райкому бороться с испорченными нравами. Сам Никита Сергеевич азартных игр не любил, он был сторонником здорового образа жизни. Конечно, рюмочку-другую, как нормальный мужик, пропустить мог, но «зеленый змий» его, как многих соратников по партии, не сгубил. А сигарет Хрущёв вовсе не терпел и даже вел «антиникотиновую пропаганду» в собственном доме – по настоянию мужа бросила курить Нина Петровна.

Правда, Никита Сергеевич тоже был не безгрешен, и «грех» его, с партийной точки зрения, был посерьезней банального курения или пьянства: одно время Хрущёв питал пристрастие к троцкизму. «Это длилось очень непродолжительное время. И после этого я занял твердую позицию борьбы с троцкистами и со всеми врагами партии», – говорил он потом. К 1925 году от троцкизма Хрущёва не осталось и следа, однако о его «левоуклонистских» настроениях помнил секретарь Сталинского окружкома КП(б)У Константин Моисеенко. Есть версия, что от нападок Моисеенко Хрущёва защитил Лазарь Каганович – в те годы генеральный секретарь ЦК Компартии Украины. Многие партийцы в Украине были недовольны Кагановичем, но Хрущёву Лазарь, которого он знал еще со времен Февральской революции, был симпатичен.

В декабре 1925 года будущий глава государства в составе украинской делегации на XIV съезде ВКП(б) впервые побывал в Москве. На съезде шла борьба между большинством ЦК и «ленинградской оппозицией», возглавляемой Зиновьевым. Конечно, Хрущёв поддержал «генеральную линию», а в 1927 году на XV съезде ВКП(б) он проголосовал за исключение из партии Троцкого, Зиновьева и других деятелей оппозиции. Его политическая лояльность была продиктована не только страхом, что ему припомнят троцкизм. «Я и сейчас считаю, что тогда наша идейная борьба была в основе правильной», – писал Хрущёв в своих мемуарах спустя почти полвека. В искренность Никиты Сергеевича верят многие из его биографов. Ф. М. Бурлацкий, например, отмечал, что Сталин был менее образованным и культурным человеком, чем Троцкий, Зиновьев или Бухарин, но более понятным, и поэтому выходцы из рабочей и крестьянской среды, в том числе и Хрущёв, лучше воспринимали его речи и лозунги.

В 1926 году Хрущёва перевели в Сталино^[2] в качестве заведующего орготделом окружного комитета партии, а вскоре его ожидало очень существенное повышение. По протекции Кагановича Станислав Косиор, который в 1928 году стал генеральным секретарем ЦК Компартии Украины, выбрал Хрущёва из нескольких претендентов на должность заместителя заведующего орготделом ЦК КП(б) Украины. Так Хрущёв оказался в Харькове, в то время столице республики. С заведующим орготделом Николаем Демченко он поладил, но сама работа ему не нравилось: «канцелярская», как характеризовал ее Никита Сергеевич. Еще не вступив в должность, он попросил Кагановича при первой возможности перевести его из столицы в какой-нибудь округ, лучше промышленный. В апреле 1928 года Демченко получил назначение в Киев, и вместе с ним переехал Хрущёв. Теперь Николай был секретарем Киевского окружкома, а Никита возглавлял орготдел ЦК Компартии Украины. Переезд в Киев вызывал у Хрущёва опасения, он побаивался националистов – не поймут его, русского. Но страхи Никиты Сергеевича были напрасны – эту работу он вспоминал потом с теплотой, да и сам Киев ему полюбился. Знакомство с «матерью городов русских» Хрущёв начал с прогулки по берегу Днепра – прямо с вокзала, с чемоданом в руках. Однако в Киеве Никита Сергеевич задержался меньше чем на год. В 1929 году в Москве была открыта Промышленная академия, и Никита Сергеевич попросил отпустить его учиться. Отъезд Хрущёва вызвал удивление: сотрудники подозревали, что имел место какой-то скрытый конфликт с Демченко. Это, скорее всего, не так, и все же истинная причина, по которой Хрущёв так быстро покинул Киев, остается загадкой. С одной стороны, Никите Сергеевичу как раз исполнилось 35, и это был последний год, когда он мог поступить в высшее учебное заведение. Но есть и другая версия. Чекист А. М. Орлов писал в мемуарах, что в Украине в это время созрел заговор против Сталина. Среди недоброжелателей вождя были Якир и Косиор. Историк Юрий Емельянов придерживается мнения, что Хрущёв мог об этом узнать и переехать в Москву подальше от возможных неприятностей. Емельянов обращает внимание на то, что перед отъездом Никита Сергеевич сильно болел, а это случалось с ним редко и обычно было связано со стрессом.

Промышленная академия, в которую поступил Хрущёв, представляла собой привилегированное учебное заведение, ориентированное на подготовку руководящих кадров для народного хозяйства. Однако среди слушателей было немало приверженцев «правого уклона», то есть сторонников Бухарина, Рыкова и Угланова. Борьба с «уклонистами» и помогла Хрущёву сделать головокружительную карьеру – пройдет совсем немного времени, и он возглавит столичный обком.

Хрущёв был очень активным членом партячейки академии и ратовал за исключение из нее инакомыслящих. Он познакомился с женой Сталина Надеждой Аллилуевой, которая тоже училась в академии. Они были в очень хороших отношениях, и Никита Сергеевич писал потом, что именно Аллилуева помогла ему сделать дальнейшую карьеру, рассказывая о партийной бдительности Никиты Сергеевича царственному супругу: «Когда я стал секретарем Московского комитета и областного и со Сталиным часто встречался, бывал у Сталина на семейных обедах, когда была жива Надежда Сергеевна, то я уже понял, что жизнь в Промышленной академии и моя борьба за генеральную линию в академии сыграли свою роль. Она много рассказывала, видимо, Сталину, и Сталин мне потом много в разговорах напоминал об этом… Я сперва даже не понимал, что уже забыл какой-то там эпизод, а потом я вспоминал – ах, видимо, Надежда Сергеевна рассказывала… Это, я считаю, и определило мою позицию. И главное, отношение ко мне Сталина. Вот я и называю это лотерейным билетом, что я вытащил свой счастливый лотерейный билет. И поэтому я остался в живых, когда мои сверстники, мои однокашники, мои друзья, мои приятели, с которыми я вместе работал в партийных организациях, сложили голову как "враги народа"». Впрочем, многие исследователи считают маловероятным, что Сталин прислушивался к словам жены при решении столь серьезных вопросов, как продвижение по служебной лестнице того или иного партийца. Биографы сходятся во мнении, что Хрущёва протежировал Каганович – в то время член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Московского обкома. Рой Медведев полагает, что Хрущёв нарочно умаляет роль Кагановича в своей судьбе из опасений, что тень этого «верного сталинца» падет на него самого.

21 мая 1930 года партсобрание академии избрало делегацию на X Бауманскую районную партконференцию. Среди делегатов были слушатели, которых считали сторонниками «правых». Хрущёв в это время был в командировке в подшефном колхозе и ни о чем не знал. Когда Никита Сергеевич вернулся, его вызвали к главному редактору «Правды» Л. 3. Мехлису. Он показал Хрущёву заметку, в которой говорилось о том, что бюро партячейки академии попустительствовало «правым», а райком не предпринимал должных мер. В результате и попали на районную конференцию делегаты-«уклонисты». Мехлис предложил Хрущёву подписать заметку, что тот и сделал. 28 мая Никиту Сергеевича избрали секретарем бюро новой ячейки и делегатом партконференции.

Историк А. Н. Пономарев приводит рассказ одного старого партийца, который был свидетелем того, как приехавший в академию Каганович лично приказал «сделать секретарем ячейки» Хрущёва. Он же продвигал Никиту Сергеевича дальше, и, как полагает Пономарев, перемещения Хрущёва были связаны с «пожарной ситуацией» в отдельных районах Москвы, то есть с необходимостью избавиться от «уклонистов», занимавших посты в местных парторганизациях и на предприятиях. В начале января 1931 года Хрущёва избрали первым секретарем Бауманского райкома партии (в Бауманском районе и находилась академия), в июле он занял такой же пост в самом большом районе столицы – Краснопресненском, а еще через шесть месяцев стал вторым секретарем Московского горкома партии, то есть правой рукой Кагановича.

К чести Хрущёва следует заметить, что во времена его стремительного взлета «отступников» от генеральной линии партии, с которыми тот боролся, не расстреливали и не сажали в тюрьму – «уклонизм» был чреват тогда исключением из партии, строгим выговором или переводом на низовую работу. Так что крови на руках Никиты Сергеевича пока не было.

Партийная деятельность помешала Хрущёву закончить академию. В советские годы ходил такой анекдот. Ночь. Телефонный звонок в квартире Хрущёва. Удивленная Нина Петровна снимает трубку: «Алло?» Игривый женский голос: «Пригласите, пожалуйста, Никиту Сергеевича!» – «А кто его спрашивает?» – «Это его соученица…» – «Врешь, гадина, он нигде не учился!» И по сей день историки и журналисты объясняют многие ошибки Хрущёва его безграмотностью. Но среди партработников тех лет отсутствие формального образования было не редкостью. И, как бы то ни было, никто не может упрекнуть Хрущёва в лени или же отсутствии искреннего интереса к любому делу, за которое он брался.

КАК МОСКВА СИТЦЕВАЯ СТАЛА МОСКВОЙ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ

Хрущёв, в отличие от многих тогдашних руководителей, предпочитал не засиживаться в кабинетах, а работать с людьми на местах. Настойчивый и энергичный, общительный и любознательный, он словно бы «вываривался» в людской массе, что, по его собственному признанию, часто помогало. Однако формирующаяся система брала свое: у Хрущёва, как и у других партийных руководителей, на первый план постепенно выдвигались не политико-воспитательные, а командно-волевые методы управления и воздействия.

В. Шевелев, историк

О столичном городском хозяйстве первой половины 1930-х годов Хрущёв писал следующее: «…улицы неблагоустроены; не было должной канализации, водопровода и водостоков; мостовая, как правило, булыжная, да и булыга лежала не везде; транспорт в основном был конным. Сейчас страшно даже вспомнить, но было именно так». Решено было превратить Москву «в образцовый социалистический город». А в июле 1935 года был принят «Генеральный план реконструкции Москвы», и за эту самую реконструкцию будет отвечать Хрущёв – на пару с председателем Моссовета Булганиным.

Рабочий день Никиты Сергеевича часто начинался на очередной стройке. Руководители тех лет вообще работали на износ – уж очень завышены были планы, к тому же рисковали они не только партбилетом. Но Хрущёв, кроме того, душой болел за свое дело. Было у него и еще одно качество, выгодно отличавшее его от многих партийцев, – он умел выступать с трибуны. Речь его была своеобразной: некоторые слова он произносил неправильно, перескакивал с темы на тему, но говорил живо, с юмором, сыпал поговорками. В те годы он еще не читал «по бумажке». Когда Хрущёв окажется на вершине власти, речи ему станут писать, а точнее оформлять то, что он надиктует. Но и в этот текст он вставлял экспромтом шутки, зарисовки и пословицы. Он научился говорить часами и даже заслужил репутацию болтуна, однако очень остроумного.

Деятельный и ответственный, он был в фаворе и продвигался все выше и выше. В феврале 1934 года на XVII съезде ВКП(б) Никита Сергеевич стал членом ЦК ВКП(б), а вскоре его избрали первым секретарем горкома и вторым секретарем Московского обкома партии, то есть главным заместителем Кагановича по работе в Москве и области.

Вместе с Булганиным Хрущёв бывал на обедах в доме вождя. «Приходите обедать, отцы города», – приглашал их Сталин. Никита Сергеевич вспоминал, что в те годы он воспринимал Сталина как очень умного и обаятельного человека, на голову выше своего окружения. Иногда Сталин приглашал «отцов города» в театр и обсуждал с ними в антракте деловые вопросы.

В 1935 году Кагановича назначили наркомом путей сообщения. На свое прежнее место он рекомендовал Хрущёва. Теперь Никита Сергеевич стал первым секретарем Московского обкома партии, а вскоре он был избран и кандидатом в члены Политбюро.

Несмотря на свой высокий статус, жил Хрущёв довольно скромно. В мемуарах он признается, что рабочим до революции материально был обеспечен лучше, чем секретарем горкома и обкома. Вместе с родителями, женой и пятью детьми он занимал четырехкомнатную квартиру в знаменитом Доме на набережной (тогда Доме правительства). «В ту пору никто и мысли не допускал, чтобы иметь личную дачу: мы же коммунисты. Ходили мы в скромной одежде, и я не знаю, имел ли кто-нибудь из нас две пары ботинок. А костюма, в современном его понимании, не имели: гимнастерка, брюки, пояс, кепка, косоворотка – вот, собственно, и вся наша одежда», – вспоминал Хрущёв.

Нина Петровна заведовала парткабинетом на Московском электроламповом заводе. На работу она ездила, как и большинство трудящихся, на трамвае и не признавалась сослуживцам, чья она жена. С работы Нина возвращалась поздно, и с детьми, особенно маленькой Радой, которая родилась в 1929 году, возился большей частью дедушка Сергей Никанорович. Он был уже в летах и болел туберкулезом – работа в шахтах не прошла даром. Любила внуков и Ксения Ивановна. Когда в 1935-м родился Сергей, а в 1937-м Елена, Нине Петровне все же пришлось с головой погрузиться в дела семейные. Она оставила работу и стала просто женой и матерью.

А тем временем «Москва ситцевая» превращалась в «Москву индустриальную». Строились заводы, берега соединяли новые мосты, но главным чудом стало метро. Сначала строительство курировал Каганович, затем он переложил эту заботу на плечи Хрущёва и Булганина. «Со строительством метро дело обстоит плохо, – сказал он Хрущёву. – Вам придется, как бывшему шахтеру, заниматься детальным наблюдением за ним… Сходите на какие-то метрошахты, а Булганин пойдет на другие. Побудьте там несколько дней и ночей, посмотрите на все, изучайте с тем, чтобы можно было руководить по существу и знать свое дело». Вскоре «руководить по существу» и отчитываться перед Кагановичем Хрущёву пришлось в одиночку – Булганин в метрошахтах простудился и заболел ишиасом.

Любопытно, что Никите Сергеевичу принадлежит ряд полезных технических изобретений. Участник строительства И. Кучеренко вспоминал: «Он первым подал мысль о горизонтальной проходке под сжатым воздухом. Сидим мы с ним в забое 17-й шахты. Он и говорит: «Кучеренко, а нельзя ли, чтобы ящики не так шли, а горизонтальным порядком?» – «Подумаю, Никита Сергеевич». Подумал. Попробовал. И таким образом его мысль дала толчок горизонтальной проходке под сжатым воздухом». Благодаря предложенной Никитой Сергеевичем гидромеханизации рабочие освободились от вредного труда в кессонных камерах, и, кроме того, снизилась себестоимость кессонных работ. Кузов вагона метро был тоже сконструирован при участии Хрущёва.

15 мая 1935 г. года была открыта первая очередь Московского метрополитена. Столицу украсили «подземные дворцы» – таких не было нигде в мире. Советский Союз демонстрировал, что пролетарское государство не лишено вкуса.

За строительство метро Хрущёв получил орден Ленина. Своим детищем Никита Сергеевич очень гордился: «У нас метро работает прекрасно, – говорил он в одном из выступлений в 1937 году, когда начали строить уже третью очередь метрополитена. – Напрасно каркало все это буржуазное воронье и их глашатай Уэллс. Когда он был здесь, не спустился в метро, говорит, «завалится». А теперь они вынуждены говорить, что наше метро лучше английского. Товарищ Булганин был в Англии, они говорят, что некоторые станции они перестроят по образцу наших московских».

Был и еще один новый вид транспорта – троллейбус. Хрущёв вспоминал, что потратил на его внедрение много сил. Противником троллейбуса был сам Сталин. Опасаясь, что троллейбус перевернется, он в последний момент запретил испытание уже готовой линии. Но опоздал – троллейбус уже испытали. Сталин смирился, его убедили, что троллейбус – транспорт прогрессивный: не шумит и не загрязняет воздух. Так в 1934 году появился первый троллейбус. Но позже, когда Хрущёв сотоварищи купили двухэтажный троллейбус, Сталин категорически запретил использовать это чудо техники.

Приходилось Хрущёву решать и вопросы, связанные с постройкой канала Москва – Волга. Любопытно, что соединить эти две реки собирался еще Петр Первый. В 1721–1722 годах были разработаны три плана его сооружения. В XIX веке к этой идее вернулись, и в 1844 году был даже построен участок канала между Истрой и Сестрой, но на этом все и закончилось. И наконец, уже в веке XX канал построили.

Отвечало за работы НКВД во главе с Г. Ягодой, а затем Н. Ежовым – сейчас хорошо известно, что при строительстве этой водной магистрали массово использовался труд заключенных. Москва же обеспечивала стройку техникой. Помимо этого, обкому, который возглавлял Хрущёв, а также Моссовету пришлось решать в связи с этой грандиозной затеей вопросы сооружения водопроводных станций, строительства и реконструкции мостов и набережных. Канал открыли 15 июля 1937 года. Он связал Москву с Белым, Каспийским и Балтийским морями, а кроме того, решил важнейшую проблему снабжения города водой.

Облик столицы изменился, однако «образцовый социалистический город» при Хрущёве лишился нескольких памятников архитектуры, в том числе храма Христа Спасителя, Красных ворот и Сухаревой башни. Как известно, репрессировали не только памятники архитектуры. В 1935 году из Москвы и Ленинграда выслали в провинцию десятки тысяч семей – бывших дворян, купцов и фабрикантов. Громили и бывших оппозиционеров. Весной 1937 года начались чистки среди руководящих кадров.

На пленумах обкома Хрущёв призывал к повышению бдительности. Вот отрывок из одной его речи: «Нужно уничтожать этих негодяев. Уничтожая одного, двух, десяток, мы делаем дело миллионов. Поэтому нужно, чтобы не дрогнула рука, нужно переступить через трупы врагов на благо народа». Известно, что в те годы коммунисты, которые, пытаясь спастись, обращались к Хрущёву, в большинстве случаев поддержки не находили.

Когда репрессии коснулись горкомов и райкомов, был арестован друг Хрущёва секретарь МГК ВКП(б) С. Корытный. В Москву его в свое время перевез Никита Сергеевич (он же после смерти Сталина вытянул из лагеря семью Корытного). Арестованы были многие знакомые Хрущёва по работе в Москве – директора предприятий и руководители Метростроя. Никита Сергеевич позже писал, что он долго верил в то, что осужденные действительно были врагами Советского государства: «Когда Сталин разоблачал «врагов», я считал, что он прозорлив, он видит врагов. А я? Вокруг меня столько было врагов, столько арестовано людей, с которыми я ежедневно общался и не замечал, что они враги…»

Послушание Хрущёва, по мнению большинства историков, и стало пропуском в высшие эшелоны власти. Позже он будет вспоминать те годы с ужасом. «А ты знаешь, у меня руки в крови, – сказал он много лет спустя своему фотографу Петру Кримерману. – Сталин на заседаниях пускал бумаги вкруговую, чтобы подписали все. Если бы я отказался, мы бы с тобой тут не сидели».

В конце 1937-го Хрущёв стал депутатом Верховного Совета СССР. С 12 по 16 января 1938 года проходила сессия Верховного Совета, во время которой П. Постышева сняли с поста кандидата в члены Политбюро и на его место избрали Никиту Сергеевича. Он стал одним из десяти самых влиятельных партийных деятелей Советского Союза.

Было ясно, что Постышев, которого сменил Хрущёв, обречен. Так же, как Косиор – генеральный секретарь Компартии Украины.

Поскольку во время репрессий 1937 года в Украине пострадали почти все члены Политбюро ЦК КП(б)У и было арестовано около 150 тысяч членов партии, руководящие должности должны были занять новые лица – «верные сталинцы». Во главе Украинского ЦК вождь решил поставить преданного человека – Хрущёва. Никита Сергеевич не хотел возвращаться в Украину, поскольку, как он пояснял Сталину, не считал себя столь компетентным, как Косиор. Особенно беспокоили Хрущёва вопросы национальной политики. Но Сталин был категоричен: «Хватит перечить. Ты едешь на Украину». Так 29 января 1938 года Никита Хрущёв стал исполняющим обязанности первого секретаря ЦК КП(б)У, а в июне его официально изберут на этот пост.

«ОКО» СТАЛИНА В УКРАИНЕ

После доклада Хрущёва на XX съезде ему кто-то крикнул из зала:

– А почему вы молчали?

Хрущёв:

– Кто спрашивает?

Молчание.

– Кто спрашивает?

Молчание.

– Молчите? Вот и мы молчали.

Анекдот

Биографы Хрущёва сходятся в том, что уцелеть физически и не сломаться морально ему помогло то, что три года до войны и пять лет после нее он находился вдали от вождя, в Украине.

От Украины, как житницы и промышленной базы, зависел весь Советский Союз. Поэтому Сталин и делал республике реверансы – например, в Украине и только в Украине было свое Политбюро. Конечно, на самом деле Украина не была автономной и ее руководство подчинялось Сталину, однако пребывание в Киеве, а не в Москве позволило Хрущёву существенно сэкономить нервные клетки. Одно дело знать, что хозяин есть, другое дело ежедневно перед ним пресмыкаться, как это приходилось делать кремлевской верхушке.

Хрущёв этническим украинцем не был, но Украину любил всей душой. Вышиванки он носил до старости – одевал их и в Москве, и за рубежом, если не требовалась более официальная одежда. Сталин в шутку называл Хрущёва Микитой. Так звали его и многие украинские знакомые. Преданность Украине Хрущёв докажет не раз. Но мог ли «Микита» Сергеевич помочь ей в 1930-х? Голод 1932–1933 годов он не застал. В мемуарах Хрущёв пишет, что сначала он ничего не знал, а когда в Москву стали просачиваться сведения о положении в Украине, не представлял, как такое могло случиться: «Когда я уезжал в 1929 г., Украина находилась в приличном состоянии по обеспеченности продуктами питания. А в 1926 г. мы вообще жили по стандарту довоенного времени, то есть 1913 г., а тогда продуктов питания на Украине имелось много и все продукты были дешевые: фунт мяса стоил 14 коп., у овощей была буквально копеечная цена. В 1926 г. мы достигли довоенного уровня, и после упадка хозяйства в результате войны и разрухи мы гордились этим успехом. И вдруг – голод!» Но Никита Сергеевич честно признает, что если бы и знал, то нашел бы объяснение: саботаж, контрреволюция, кулацкие проделки и т. д.

Безусловно, большая часть процессов над «врагами народа» пришлась не на правление Хрущёва. «Сталинский террор» в Украине, как мы его теперь называем, связан не столько с Хрущёвым, сколько с Косиором и Постышевым. Известно, что Сталин давил на украинское руководство, требуя изобличать все больше и больше троцкистов, бухаринцев и националистов. Постановление ЦК ВКП(б) от 13 января 1937 года «О неудовлетворительном партийном руководстве Киевского обкома КП(б)У и недостатки в работе ЦК КП(б)У» прямо свидетельствует об этом. В конце концов жертвами карательной машины оказались сами «нерадивые» борцы за генеральную линию партии – Постышев и Косиор. Поэтому, направляя Хрущёва в Украину (куда, следует отметить, на этот раз Никита Сергеевич вовсе не стремился), Сталин дал ему задание взяться за дело с удвоенной энергией и даже выслал «подкрепление»: в феврале 1938 года в Киев приехал Ежов. Наркомом внутренних дел УССР был его ставленник Успенский, которому Ежов тут же дал указание расстрелять еще «тысяч тридцать» неугодных. И если верить документам НКВД, в Украине произошел «коренной перелом в разгроме вражеских формирований и троцкистского подполья». Уже при Хрущёве было сфабриковано множество дел: в руководстве «Польской организацией войсковой» обвинили Станислава Косиора и его брата Казимира, а в основании «право-троцкистского центра» – бывшего секретаря ЦК КП(б)У М. Попова и экс-наркома внутренних дел В. Балицкого. Можно вспомнить также «Военно-националистическую организацию», «Священный союз партизан», «Организацию молодой генерации украинских националистов». Следует ли винить Хрущёва? Отчасти – ведь, как известно, НКВД неформально стоял над партией, подчиняясь лишь Сталину. Более того, Иосиф Виссарионович и сам НКВД побаивался – периодически менял руководство всесильного комиссариата и чистил его ряды. Карая палачей, которые действовали, в сущности, по его указанию, Сталин поступал логично: сохранилось множество свидетельств об интригах Ягоды и Ежова против вождя. Кроме того, на НКВД можно было списать «перегибы», что и сделал Сталин, убрав Ежова.

Конечно, выступления Никиты Сергеевича – хоть при Ежове, хоть во время ликвидации «ежовщины», полны характерной патетики: «Уничтожая врагов народа, мы нанесли удар польской, немецкой, японской и другим разведкам, что равно выигрышу большой войны», или: «Успешная борьба за коммунизм не должна ослаблять нашу волю, нашу закалку в борьбе с врагами. Мы должны сурово помнить слова великого Сталина о капиталистическом окружении. Наши успехи должны еще больше заострить нашу бдительность и отточить наше оружие для нещадного уничтожения врагов». А вот отрывок из резолюции XIV съезда КП(б)У на отчет Никиты Сергеевича (когда Ежова уже убрали): «Подлые враги народа, что орудовали на Украине, в некоторых партийных организациях, все делали для того, чтобы… задерживать исправление ошибок, сеять неуверенность и подозрительность в партийных рядах, перебить большевистские кадры…»

Аресты шли своим чередом, и, конечно, Хрущёв опять подписывал нужные бумаги. Страх? Вероятно. Вера в «правое дело»? Возможно, она еще сохранилась. Но вдали от вождя Никита Сергеевич все же пытался разобраться, кто «враг народа», а кто нет. Известен такой эпизод. Отправляя Хрущёва в Киев, Сталин советовал ему обратить внимание на одну очень бдительную гражданку по фамилии Николаенко и сотрудничать с ней. Эта дама уже сдала множество своих знакомых соответствующим органам. Когда Николаенко явилась к Хрущёву, она произвела на него впечатление человека неадекватного: «Ну это был просто какой-то бред сумасшедшей: она всех украинцев считала националистами, все в ее глазах были петлюровцами, врагами народа, и всех их надо арестовывать», – вспоминал Хрущёв. Он осторожно выпроводил посетительницу, понимая, что будь он с ней грубее, она тут же «настучит» и на него. Николаенко приходила к нему еще много раз, рассказывала о «врагах народа». Когда Никита Сергеевич прямо сказал Сталину, что Николаенко не в своем уме, тот заявил, что к ней надо прислушиваться и принимать меры, даже если в ее словах 10 % правды. Но Хрущёв по наветам Николаенко никого не арестовал и стал ей открыто говорить, что ее заявления не имеют никаких оснований. Обиженная Николаенко написала бумагу в Москву: дескать, покрывает генеральный секретарь украинского ЦК врагов народа и националистов. Этому документу, правда, хода не дали, но Хрущёв очень рисковал – конечно, дело было не в навете Николаенко, а в том, что он посмел ослушаться вождя.

Как мы увидим дальше, Никита Сергеевич «покажет зубы» еще не раз: заступится за поэтов Рыльского и Бажана, откажется клеветать на бывшего секретаря Московского обкома Попова. И тем не менее, «рубаха-парень» Хрущёв будет держаться так просто и непосредственно, так наивно болеть за дело коммунизма, что Сталину и в голову не придет заподозрить в нем будущего преемника и «могильщика культа личности». А пока вождь продвигал Хрущёва еще выше: после XVIII съезда партии Никита Сергеевич стал членом Политбюро ЦК ВКП(б).

В августе 1939 года СССР и Германия подписали договор о ненападении, который вошел в историю как пакт Молотова – Риббентропа. Никита Сергеевич знал о наличии секретного протокола, прилагавшегося к нему. Он писал в мемуарах, что сам по себе союз с нацистами был ему неприятен, но такова была необходимость: только так можно было стравить Англию и Францию – союзников Польши – с Германией. А что касается самой Польши, то это, по мнению Хрущёва, ее правительство виновато – не захотело вместе с Советским Союзом бороться против Гитлера. Как член военного совета Киевского Особого военного округа (КОВО) Хрущёв участвовал в приготовлениях к разделу Польши. Десятки дивизий придвинули к польской границе, чтобы 17 сентября перейти ее и занять территории Западной Украины и Западной Белоруссии.

Никита Сергеевич до конца своих дней не сомневался в том, что «воссоединение украинских земель» было исторической необходимостью. Однако в мемуарах он честно признается, что в отношении коммунистов на завоеванных территориях Сталин был неправ. Компартии Западной Украины и Белоруссии были распущены по решению Исполкома Коминтерна, как и Компартия Польши. В октябре 1942 года Политбюро ЦК КП(б)У по инициативе Хрущёва приняло постановление «О фактах неправильного отношения к бывшим членам КП Польши», которое отменило «огульное политическое недоверие» к ним.

Конечно, будучи генеральным секретарем ЦК КП(б)У, Хрущёв занимался не только идеологическими и военными проблемами. Отправляя его в Украину, Сталин сказал: «Я знаю, что у тебя есть УПОДОБАННЯ к городам и промышленности, так что я хотел бы предупредить тебя – не ограничиваться управлением промышленностью и городским хозяйством и не пренебрегать своими обязанностями касательно сельского хозяйства. А особенно постарайся не проводить все время в Донбассе. В промышленности не будет столько проблем, сколько в сельском хозяйстве. И запомни хорошо: сельское хозяйство Украины имеет огромное значение для Советского Союза. Постарайся сделать все, чтобы более эффективно организовать там наше земледелие».

Никита Сергеевич с поручением справился: экономика Украины в годы, предшествовавшие Великой Отечественной войне, успешно развивалась. На востоке республики в магазинах, на колхозных рынках можно было недорого купить муку, мясо, молочные продукты, и в этом была заслуга Хрущёва.

В Западной Украине ситуация была особой: как после революции, советская власть национализировала промышленность и банки, ликвидировала помещичьи хозяйства, создавала колхозы. Множество неугодных было депортировано в восточные и северные районы СССР. Согласно архивным данным, к ноябрю 1940 года было выслано 1 млн 173 тыс. 170 человек.

Как и большинство членов советского руководства, Хрущёв не верил, что войны с Германией не будет. Вместе с командующим КОВО генералом М. П. Кирпоносом он ездил в пограничные районы, следил за строительством оборонительных сооружений. В распоряжение округа передали крупные военные соединения из других районов. Но Хрущёв понимал, что Украина к войне не готова…

ПЯТЬ ФРОНТОВ, НЕ СЧИТАЯ ТРУДОВОГО

Хрущёв был человеком энергичным, смелым, постоянно бывал в войсках, никогда не засиживался в штабах и на командных пунктах, стремился видеться и разговаривать с людьми, и, надо сказать, люди его любили.

Маршал А. Василевский

22 июня 1941 года в Киеве должны были открыть стадион имени Хрущёва. На 5 часов вечера намечался грандиозный спортивный праздник. Предполагалось, что он начнется выступлением известных киевских гимнастов, чемпионов СССР – Аджата Ибадулаева и Таисии Демиденко. В этот день должен был состояться футбольный матч на первенство СССР между киевским «Динамо» и московским ЦДКА. Но началась война, и праздник пришлось отменить. Зрителям сказали, что по купленным билетам они смогут прийти на стадион после победы над врагом. В освобожденном Киеве действительно состоялся матч, на который пришли болельщики, сохранившие свои билеты. Правда, этот матч прошел на стадионе «Динамо»…

Когда началась война, в Киевском военном округе не было даже достаточного количества винтовок, чтобы вооружить людей, призванных в армию. Хрущёв позвонил Маленкову и попросил помочь. Маленков ответил, что это невозможно – винтовок нет, те, что были, отправили в Ленинград. «Вооружайтесь сами», – сказал он. Паниковать было нельзя, и Хрущёв в кратчайшие сроки организовал производство оружия и боеприпасов. Подступы к Киевскому укрепленному району окружили противотанковыми рвами, создали народное ополчение.

Летом 1941 года Советский Союз терпел неудачи. На Южном фронте 16 июля немецкие и румынские войска заняли Кишинев.

Пришлось отступить за Днестр – здесь планировалось создать новую линию обороны. На Юго-Западном фронте Красную армию тоже ждало поражение: укрепленные районы на бывшей границе не задержали немцев, и 30 июня они заняли Львов, 7 июля – Бердичев, а уже 11-го танковая группа генерала Клейста прорвалась к Киевскому укрепленному району. Маршал Баграмян вспоминал о том, как напряженно работал в эти дни Хрущёв: «Я помню, какую огромную политическую и организационную работу вел в период напряженных боев на подступах к Киеву Н. С. Хрущёв. Постоянно находясь то в цехах заводов, то на передовых позициях, Н. С. Хрущёв, пользовавшийся огромным доверием киевлян и войск, умело направлял их действия на достижение победы».

В июле и августе 1941-го немецкие войска Киев не заняли. Они обошли город и двинулись в восточном направлении, а в линии фронта образовался так называемый Киевский выступ. Чтобы спасти южное направление, начальник Генштаба Жуков предложил Сталину сдать Киев, отвести Юго-Западный фронт за Днепр и создать новую линию обороны на путях к Харькову и Донбассу. Его поддержали командующий юго-западным направлением Буденный, Кирпонос, который возглавлял штаб Юго-Западного фронта, и Хрущёв. Однако сдавать столицу Украины Сталин категорически запретил. Он отправил Хрущёву телеграмму: «Получены достоверные сведения, что вы все, от командующего Юго-Западным фронтом до членов Военного Совета, настроены панически и намерены произвести отвод войск на левый берег Днепра.

Предупреждаю вас, что если вы сделаете хоть один шаг в сторону отвода войск на левый берег Днепра, не будете до последней возможности защищать районы Уров [укрепрайонов. – Н. Л.] на правом берегу Днепра, вас всех постигнет жестокая кара, как трусов и дезертиров. Председатель Государственного Комитета Обороны (И.Сталин), 11/VII.41».

Жуков из-за этого конфликта потерял должность начальника Генерального штаба, однако «паникеры» оказались правы: несмотря на сопротивление Красной армии, немцы город взяли, и, более того, 21 сентября большая группировка советских войск попала под Киевом в окружение, выйти из которого почти никому не удалось. Погиб почти весь штаб Юго-Западного фронта, генерал Кирпонос застрелился. В плен попало 665 тысяч человек – в мировой истории это было самое большое количество пленных, захваченных в одном сражении. Хрущёв и Буденный находились вне кольца, но ничем помочь не могли – у них было недостаточно войск, чтобы исправить положение.

Немцы продвигались по Левобережной Украине все дальше и дальше. Харьков, куда перенесли ставку Хрущёва, Красная армия сдала без боя, и войска отступили в район Воронежа и Курска. Но весной 1942 года советское командование попыталось исправить положение. Войска Юго-Западного фронта под командованием Тимошенко и Южного фронта под командованием Малиновского начали наступательную операцию в районе Харькова. Однако в Харьковской операции участвовало слишком мало войск: Красная армия прорвала оборону немцев, но не успела продвинуться вперед и на сотню километров, как противник перешел в контрнаступление и окружил советские части.

Хрущёв пытался предотвратить катастрофу. Он позвонил заместителю начальника Генштаба Василевскому и попросил его доложить Сталину реальную обстановку. Никита Сергеевич надеялся, что Сталин разрешит прекратить наступление, но Василевский говорить с вождем отказался, мотивируя это тем, что Сталин уже все решил. Тогда Хрущёв позвонил на дачу Сталина. К телефону подошел Маленков. «Я говорю товарищу Маленкову, что звоню с фронта и хочу лично доложить Сталину о тяжелом положении, создавшемся у нас на фронте, – рассказывал потом Хрущёв на XX съезде. – Но Сталин не счел нужным взять трубку, а еще раз подтвердил, чтобы я говорил с ним через Маленкова, хотя до телефона пройти несколько шагов.

«Выслушав» таким образом нашу просьбу, Сталин сказал:

– Оставить все по-прежнему!»

Правда, Жуков в своих мемуарах опровергает рассказ Хрущёва. Он утверждал, что Сталин не считал нужным отменять Харьковскую операцию, так как продолжать наступление хотело само командование Юго-Западного фронта. Георгий Константинович писал, что Сталин лично звонил Хрущёву и предупреждал об угрозе с левого фланга, которая, собственно, и погубила операцию. По мнению Никиты Сергеевича, эту версию придумал не сам Жуков, а генералы-штабисты, которые отредактировали его воспоминания. Большинство военных историков считает, что виноват был все-таки Сталин. Кроме того, Хрущёв в речи на XX съезде апеллировал к Василевскому, и тот подтвердил его слова.

В конце июня 1942 года немецкая армия начала наступление южнее Курска. Немцы прорвали оборону на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов и двинулись на Кавказ и Волгу. Хрущёва назначили членом Военного совета очень важного в тот момент Сталинградского фронта. Занимая фактически должность политработника, Хрущёв решал и военные вопросы. Так, он участвовал в разработке планов контрнаступления советских войск под Сталинградом и окружения армии Паулюса. По воспоминаниям современников, Никита Сергеевич не любил сидеть на месте. Хрущёв ездил по передовой и лично проверял боеспособность войск. Генералом он был толковым.

Семья во время войны была в эвакуации в Куйбышеве. Младший сын Хрущёва, Сергей, очень болел. У мальчика был костный туберкулез, который тогда практически не умели лечить. Немцы были совсем близко, но из Куйбышева Никита Сергеевич уезжать не советовал – уверял, что за Волгу они не пройдут.

Когда после освобождения города Сталинградский фронт расформировали, Хрущёв был переведен на Южный. В результате зимнего наступления 1942–1943 годов войска Южного фронта освободили Ростов-на-Дону и юго-восточные районы Украины. После этого Хрущёв стал одним из руководителей Юго-Западного фронта, а когда в ходе зимней кампании Красная армия взяла Ворошиловград и Харьков, Никиту Сергеевича назначили на Воронежский фронт – как и прежде, членом Военного совета.

Хрущев на тот момент был уже генерал-лейтенантом. «За умелое и мужественное руководство боевыми операциями и достигнутые в результате этих операций успехи» Сталин наградил его орденом Суворова 2-й степени. Слово «мужество» в данном случае можно понимать буквально. О личной храбрости Никиты Сергеевича ходили легенды. Генерала «от партии» можно было увидеть в самой гуще боя. Современники вспоминали, что он любил награждать солдат, стоя на бруствере, и при этом многие из награждаемых боялись вылезти из окопа, чтобы принять награду.

В марте 1943 года под Смоленском Хрущёв потерял сына. Леонид был летчиком и погиб в бою, не сумев вывести самолет из штопора. Самолет упал в трясину, и его останки не нашли. В 1963 году Хрущёв распорядился начать поиски 35 самолетов, пропавших без вести в Жиздринском районе, где погиб Леонид. Но до отставки Никиты Сергеевича все самолеты поднять не успели.

В последние годы в прессе появились публикации о том, что Леонид Хрущёв, стреляя на спор в бутылку или рюмку на голове своего знакомого, промахнулся и убил его. За это молодого Хрущёва судили и отправили в штрафбат, затем якобы он попал в плен и стал сотрудничать с немцами, за что его потом и расстреляли. По мнению Сергея Хрущёва, этот слух придумали при Брежневе, чтобы объяснить разоблачение Сталина личной местью: мол, Хрущёв на коленях умолял Сталина помиловать Леонида, но тот все же расстрелял предателя. История с бутылкой действительно правда, но Леонида в штрафбат не отправляли. Он остался в летных войсках и погиб, будучи боевым летчиком, а не штрафником. Возможно, он действительно не сумел во время боя вывести самолет из штопора, а если верить письму летчика Заморина, обнаруженному в архиве маршала Устинова, Леонид, спасая товарища, бросился наперерез огневому залпу «фоккеров». Но в любом случае Леонид Хрущёв в плену не был, с немцами не сотрудничал, Сталин его не расстреливал и Никита Сергеевич на коленях не ползал.

В ходе битвы на Курской дуге Хрущёв оставался членом Военного совета Воронежского фронта. Итогом знаменитого сражения стало освобождение Орла и Белгорода. Когда Воронежский фронт переименовали в 1-й Украинский, Никита Сергеевич остался в прежней должности. Уже с июля он вновь вел работу Политбюро, Оргбюро и Секретариата ЦК КП(б)У.

В конце августа 1943 года советские войска вторично взяли Харьков, а в сентябре и октябре освободили Сталино, Сумы, Чернигов, Полтаву, Запорожье, Днепропетровск и Днепродзержинск. В результате стало возможным форсировать Днепр. Хрущёв и командующий 1-м Украинским фронтом Ватутин возглавили наступление на Киев.

В ночь на 6 ноября, когда была освобождена столица Украины, Никита Сергеевич вместе с солдатами вошел в разрушенный город. На следующий день он вместе с Александром Довженко, Павлом Бажаном и Юрием Яновским ездил по городу в открытой машине – поздравлял киевлян, обнимался с народом…

После освобождения Киева Сталин поставил перед первым секретарем ЦК КП(б)У новую задачу: «Сейчас, видимо, надо будет вам сосредоточить свое внимание на партийной работе и на работе по восстановлению государственных органов республики, ее областей и районов. Сейчас посевы и хлеб, сахар, уголь и металл – вот главное. Вы остаетесь членом Военного совета, как и были, 1-го Украинского фронта, время от времени сможете выезжать на фронт, но главные усилия, главную энергию вы должны посвятить восстановлению республики». 6 февраля 1944 года Никита Хрущёв занял еще один ответственный пост – председателя Совета Народных Комиссаров Украины (впоследствии этот орган переименуют в Совет Министров).

17 апреля того же года Никита Сергеевич праздновал юбилей – ему исполнилось 50 лет. Сталин наградил его вторым орденом Ленина, признавая его заслуги на всех фронтах, в том числе и трудовом.

В середине октября 1944 года была освобождена вся территория Украины. На западе республики советская власть столкнулась с проблемой: в лесах остались отряды УПА и УНРА1, которые поддерживало местное население. У «бандеровцев» была своя правда, у советской власти – своя. Этот «конфликт интересов» по сей день вызывает много споров. А в 1945–1946 годах жителей сотен сел и хуторов Западной Украины выслали в Сибирь. Есть легенда, что Сталин хотел выслать всех, но Хрущёв отговорил – сказал вождю, что у него вагонов не хватит. Мифология мифологией, но массовое выселение было не только негуманно, но и неразумно – главной проблемой послевоенной Украины была нехватка рабочих рук.

Украинской народной революционной армии.

«МИКИТА» СЕЛЯНИНОВИЧ

Я сам русский и не хотел бы проявить неуважение к русскому народу, но я должен сказать, что нашими успехами в деле восстановления сельского хозяйства Украины и восстановления промышленности республики мы обязаны именно украинскому народу.

Н. С. Хрущёв

В 1945 году предприятия Украины давали лишь четвертую часть довоенной продукции. Сельское хозяйство тоже было ослаблено войной и разрухой. В колхозах работали большей частью женщины и подростки. Постепенно положение улучшалось: возвращались демобилизованные фронтовики, оставшиеся в живых военнопленные, прошедшие специальные «фильтрационные» лагеря, остарбайтеры, эвакуированные рабочие и служащие. Но война унесла слишком много жизней, и людей все равно не хватало.

В 1945 году Украина, традиционно считавшаяся житницей страны, не выполнила план хлебозаготовок: зерно просто не смогли убрать с полей – некому было, да и техники не хватало. Осенью 1945 года было мало дождей и озимые плохо развились, а потом их вдобавок повредили морозы. Летом 1946-го началась засуха. Она распространялась от Молдавии через юго-запад Украины и шла в Поволжье. Осенью с украинских полей удалось собрать 200 миллионов пудов зерна, в то время как государству надо было сдать 400. Начался страшный голод.

Хрущёву докладывали о том, что люди умирают от голода, говорили и о случаях людоедства. Никита Сергеевич был потрясен рассказом секретаря Одесского обкома партии А. И. Кириченко о поездке в одну из деревень: в одном из домов женщина резала на части труп своего ребенка, который лежал на столе, и при этом приговаривала: «Вот уже Манечку съели, а теперь Ванечку засолим. Этого хватит на какое-то время». И это был далеко не единичный случай.

Хрущёв решился писать Сталину, что Украина поставок зерна выполнить не может и сама нуждается в помощи из государственных запасов. Также он просил разрешения ввести продуктовые карточки для сельских жителей (в городах они были). В ответ Никита Сергеевич получил телеграмму следующего содержания: «Я получил ряд Ваших записок с цифровыми данными об урожайности на Украине, о заготовительных возможностях Украины, о необходимом количестве пайков для населения Украины и тому подобное.

Должен Вам сказать, что ни одна из Ваших записок не заслуживает внимания. Такими необоснованными записками обычно отгораживаются некоторые сомнительные политические деятели от Советского Союза для того, чтобы не выполнять задания партии.

Предупреждаю Вас, что если Вы и впредь будете стоять на этом негосударственном и небольшевистском пути, дело может кончиться плохо. 20.Х.46. И. Сталин».

Вождь вызвал Хрущёва в Москву. Никита Сергеевич был готов к худшему: он думал, что его объявят «врагом народа». Тем не менее, он решился сказать Сталину, что его докладные записки отражают истинное положение дел в республике. Вопреки ожиданиям, Сталин не отправил Хрущёва на Лубянку, только лишь выругал «наивного Микиту»: «Ты мягкотелый! Тебя обманывают, они играют на твоей сентиментальности, – прокомментировал Сталин действия областных партийных руководителей. – Они хотят, чтобы мы растратили государственные запасы». В итоге Украина все же получила помощь – продовольствием, семенами и деньгами, однако при этом Сталин решил «укрепить руководство Хрущёва в Киеве».

В феврале 1947 года ЦК ВКП(б) принял постановление «Об укреплении партийной и советской работы на Украине». Сталин решил разделить посты Председателя Совета Народных Комиссаров и первого секретаря ЦК Компартии Украины. Первым секретарем он поставил Кагановича. Хрущёву был неприятен надзор, а Каганович, в свою очередь, воспринимал новое назначение, как ссылку.

Лазарь Моисеевич с ходу занялся идеологической борьбой. На одном из совещаний он объявил секретарям обкомов, что каждый случай невыполнения плана в промышленности и сельском хозяйстве будет теперь рассматриваться как проявление украинского буржуазного национализма. В печати началась кампания против ряда художников, литераторов и ученых. Критиковали Ю. Яновского за роман «Живая вода», И. Сенченко за повесть «Его поколение». ЦК КП(б)У принял постановление «О политических ошибках и неудовлетворительной работе Института истории Украины Академии наук УССР». Его директора профессора М. Н. Петровского обвиняли в «серьезных ошибках и перекручивании буржуазно-националистического характера», а некоторые труды работников института – в попытке «возродить буржуазно-националистические взгляды на историю Украины в той или иной мере».

Пошли слухи, что Каганович копает под своего бывшего протеже – дескать, куда же смотрел Хрущёв? Но Никита Сергеевич от страха адекватность не потерял и даже пытался ослабить нажим Кагановича на мнимых националистов. Как Председатель Совнаркома, он теперь идеологические вопросы не курировал, но люди часто обращались с жалобами на Кагановича именно к нему, и Хрущёв, если мог, помогал. Одним из попавших в опалу поэтов был автор гимна УССР Максим Рыльский. Хрущёв ринулся за него в бой и победил. «Мне с превеликим трудом удалось защитить от уничто-жительной критики такого заслуженного писателя, каким является Максим Рыльский, за его стихотворение «Мать», исполненное глубоких патриотических чувств. Главным поводом для необоснованных обвинений против Рыльского и нападок на него стал тот факт, что в этом стихотворении, которое воспевает Советскую Украину, не было упомянуто имя Сталина. И т. Каганович, который пресмыкался и все делал для раздувания культа личности Сталина, начал изображать Максима Рыльского как украинского буржуазного националиста. Он играл на слабых струнках Сталина, не думая о тяжких последствиях для украинской, да и не только украинской литературы, к каким могли бы привести эти необоснованные обвинения в адрес уважаемого украинского писателя-патриота Максима Рыльского. Надо сказать, что это могло бы привести к тяжким последствиям и не только для литературы», – вспоминал Хрущёв.

На 26 декабря 1947 года был назначен Пленум ЦК КП(б)У с повесткой дня «Борьба против национализма, как главной опасности в КП(б)У». Казалось, непокорному Хрущёву не сносить головы – он долгое время возглавлял Компартию Украины и, следовательно, он-то и проморгал пресловутую «опасность», да еще и за подозрительных людей заступается. Но вместо разгрома деятельности Хрущёва пленум вновь избрал его первым секретарем ЦК КП(б)У в связи с «переходом тов. Кагановича Л. М. на работу заместителя главы Совета Министров СССР». Сталин предпочел простого мужика, который порой режет правду-матку, интригану Кагановичу, и Хрущёва оставили в покое. Рвение Лазаря Моисеевича, в свою очередь, тоже не осталось незамеченным – он вернулся в вожделенную Москву. Председателем Совета Министров УССР стал Д. С. Коротченко.

В 1947 г. Хрущёву удалось получить очень хороший урожай и остановить голод. К концу года были отменены продуктовые карточки. В свою очередь, объем промышленного производства в Украине увеличился на 30 %. Уже работали шахты Донбасса, многие предприятия отстраивались практически с нуля.

В начале 1948 года по случаю 30-летия Советской Украины Никита Хрущёв был награжден третьим орденом Ленина.

Украина вновь стала житницей СССР: в 1948 году хлеба она сдала больше, чем в 1940-м, хотя людей и техники было меньше, чем до войны.

10 февраля 1948 года Никита Сергеевич направил Сталину докладную записку, в которой предлагал ужесточить меры против нарушителей дисциплины в колхозах: «Многие из них разложились, стали на порочный путь еще во время немецкой оккупации и не хотят возвращаться к честному труду. Колхозники резко отрицательно настроены против таких людей, но многие боятся открыто выступать с их разоблачениями, опасаясь мести с их стороны. Был ряд случаев, когда преступные элементы убивали активистов или сжигали их дома и имущество в отместку за разоблачения. Привлечение к ответственности за уклонение от работы (6 месяцев принудительного труда) не помогает. Поэтому следует принять закон, который предоставлял бы общим собраниям колхозников право выносить приговоры о выселении наиболее злостных и неисправимых преступников и паразитических элементов. Предлагаемыми мерами нужно будет пользоваться только в тех селах и колхозах, где действительно есть необходимость обезопасить общество от преступных элементов». 21 февраля Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О выселении из Украинской ССР лиц, которые злостно уклоняются от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведут антиобщественный, паразитический образ жизни». С момента принятия указа до июля 1950 года собрания колхозников вынесли 11 991 приговор. Вскоре выяснилось, что жертвами жестокости своих односельчан стали не только тунеядцы, но и пожилые люди, инвалиды Отечественной войны, рабочие и служащие, которые членами колхоза не были, но проживали в селе. Поэтому в 1948–1950 годах 2049 приговоров были отменены. Но народ этого указа не забыл…

В 1949 году во Львове был убит писатель Ярослав Галан, который выступал против униатской церкви. Сталин возложил ответственность за гибель Галана на органы безопасности, которые в Западной Украине якобы плохо боролись с недовольными советской властью, и откомандировал туда группу работников МГБ во главе с генералом Судоплатовым. Во Львов выехал и Хрущёв, чтобы лично контролировать поиски убийц писателя. Судоплатов вспоминал потом, что Никита Сергеевич подал идею ввести для жителей Западной Украины специальные паспорта и мобилизовать молодежь на работу и учебу в фабрично-заводских училищах на востоке Украины. Судоплатов считал, что эти меры вызовут обратную реакцию: местное население ожесточится, а молодежь вместо того, чтобы заниматься мирным трудом, уйдет в отряды «оуновцев». Меры, которые предлагал Хрущёв, предпринимать не стали, однако слух о его предложении распространился. Когда в конце 1949 года объявили амнистию всем, кто добровольно сдаст оружие, желающих оказалось много. Среди них были молодые люди, которые утверждали, что ушли в лес именно из страха перед принудительной отправкой на донбасские шахты. Это была ошибка Хрущёва и далеко не первая. Но его неудачные предложения свидетельствуют не о кровожадности, а о желании заставить всех работать на благо родины, оставив позади наследие страшных военных лет. Сам он, как всегда, работал на износ, и отдыхать по-настоящему ему доводилось редко.

После войны Хрущёв жил на Лукьяновке – на улице Осеевской, в особняке, который когда-то принадлежал фармацевту Октавиану Бильскому. Конечно, семья Никиты Сергеевича никогда не голодала, но пользоваться служебным положением Хрущёвы считали неприличным и в этом духе воспитывали детей. Рада ездила в школу городским транспортом, для Сергея было сделано исключение: поскольку он переболел, его возили на машине. Но когда сын получил в школе первую пятерку и честно признался маме, что отвечал не на «отлично», Нина Петровна пошла к директору и попросила больше так не делать. Дети Хрущёва вспоминали, что отец был к ним мягче, чем мама, – видно, ценил он семейный покой и не переживал по пустякам, когда страну сотрясали бесконечные передряги…

Накануне 70-летия Сталина в 1949 году опять начались перестановки во власти. Сам Хрущёв полагал, что решение вернуть его в Москву было вызвано нездоровой подозрительностью вождя: «Ты нужен нам тут, – сказал Сталин. – Дела идут не блестяще. Раскрывают заговоры. Ты должен возглавить московскую организацию для того, чтоб Центральный Комитет мог уверенно рассчитывать на поддержку местного партийного аппарата в борьбе против заговорщиков». Он назначил Хрущёва первым секретарем Московского обкома и горкома партии. Никита Сергеевич стал также секретарем ЦК ВКП(б).

ПО ЛЕВУЮ РУКУ ОТ ВОЖДЯ

Думается, Хрущёву каким-то образом удалось прикинуться человеком вполне ручным, без особых амбиций. Рассказывали, что во время длительных ночных посиделок на даче в Кунцево, где вождь жил последние тридцать лет, Хрущёв отплясывал гопака. Ходил он в ту пору в украинской косоворотке, изображая «щирого козака», далекого от каких-либо претензий на власть, надежного исполнителя чужой воли. Но, видимо, уже тогда Хрущёв глубоко затаил в себе протест, хотя до конца еще и не сознавал его глубины.

Ф. Бурлацкий

На юбилее Сталина – торжественном заседании в Большом театре – Хрущёв сидел по левую руку от именинника. По правую сидел Мао Цзэдун. Каждый из них по-своему вершил историю. Но пока в этой троице Сталин первый, Мао второй, а Хрущёв вовсе никакой – он еще не генсек, просто сидит рядышком… Но Сталину он нужен.

По приезде в Москву Сталин поручил Никите Сергеевичу проверить его предшественника – бывшего первого секретаря горкома и обкома Георгия Михайловича Попова. Хрущёв гордился тем, что спас Попова: он нашел хозяйственные недочеты и злоупотребления, но не обнаружил никакой политической крамолы. Попова перевели на низовую работу, верхушку горкома и обкома сменили, но массовых чисток по типу «ленинградского дела» в Москве не было. А как полагают многие историки, именно это и грозило москвичам.

Сам Хрущёв предпочитал заниматься не охотой на «врагов народа», а сельским хозяйством. Московская область была запущена: на сельское хозяйство ставки не делали, поскольку здесь не было черноземов. Но новый «хозяин области» считал, что отсутствие чернозема – не помеха, и на этих землях вполне можно развернуться: просто надо выращивать не хлеб, а овощи и заниматься животноводством. Он внес в ЦК такое предложение, и его поддержали.

Подмосковные колхозы были маленькими, и это, по мнению Никиты Сергеевича, тормозило развитие сельского хозяйства. С зимы 1950 года он стал объединять их в более крупные. Колхозов стало в пять раз меньше, зато в их распоряжении оказалось больше земли и рабочих рук, а, как известно, «гуртом і батька бити легше». Конечно, эти колхозы все равно были далеки от украинских, но не так уж плохи для Нечерноземья. И кое-что Хрущёву удалось: урожай зерновых и картофеля в 1950 году был хорошим. Никиту Сергеевича поддержали: решили внедрить его опыт укрупнения мелких хозяйств в других областях Нечерноземья.

Хрущёв мечтал не просто о больших колхозах, а о целых агрогородах. Началось это еще в Украине, когда четыре крупных колхоза Черкасской области решили объединить в один. Проект новой центральной усадьбы поручили разработать Академии архитектуры УССР. Это были богатые колхозы, они нуждались только в кредите и строительных материалах. Позже такое практиковалось еще и в других областях Украины. Как пишет Рой Медведев, эти агрогорода «больше походили на станицы Дона и Кубани».

Построить агрогород решено было и в Гремяченском районе Московской области.

В идеале агрогорода превращали крестьян в сельскохозяйственных рабочих, которые живут в крупных благоустроенных поселках, зато имеют минимум земли и скота в личном пользовании. Приусадебные участки были для советской власти проблемой, навязшей в зубах. Дело в том, что большая часть сельскохозяйственной продукции выращивалась именно на них, а не на колхозных полях. Борьбу с частнособственническими инстинктами проводили и при Сталине, и при Хрущёве. Исходили генсеки из того, что если участки уменьшить, то и крестьян они меньше отвлекать будут, и земли у колхозов станет больше. Но отнимать землю у крестьян было опасно, уж очень сильное недовольство это вызывало в народе.

Роковая статья, чуть было не погубившая репутацию Хрущёва как специалиста по сельскому хозяйству – а именно таковым его считал Сталин, – вышла в одном из мартовских номеров «Правды» в 1951 году. Хрущёв писал о проблемах сельского и колхозного строительства, и в том числе поднял вопрос об агрогородах. Никита Сергеевич хотел видеть в «колхозных городках» мощеные дороги, больницы, клубы, школы, стадионы, магазины, бани и прочие блага цивилизации. Однако приусадебные участки, по его мнению, следовало урезать – до 10–15 соток.

Статью не одобрил Маленков, а затем и Сталин. Сейчас бытует мнение, что особенно Сталину не понравилась идея лишить крестьян земли. Это не совсем так. Вождь был не меньше недоволен тем, что укрупнение деревень и благоустройство «колхозных городков» отвлечет крестьян от производительного труда.

На следующий день появилась заметка «От редакции»: «По недосмотру редакции при печатании во вчерашнем номере газеты «Правда» статьи тов. Н. С. Хрущёва «О строительстве и благоустройстве в колхозах» выпало примечание редакции, что статья Н. С. Хрущёва печатается в дискуссионном порядке. Настоящим сообщением эта ошибка исправляется». Вышел закрытый циркуляр ЦК, в котором статья Хрущёва объявлялась ошибочной.

Никиту Сергеевича не сняли – за сельское хозяйство в Политбюро отвечал не он, а Маленков, Хрущёв же просто решал проблемы области. Однако ему пришлось покаяться. Сталин простил Никиту Сергеевича, и положение его не пошатнулось. Он по-прежнему ведал делами Москвы и области.

В 1950–1951 годах столица во главе с Хрущёвым боролась с жилищным кризисом. Многие москвичи ютились в коммуналках, бывало, что и по две семьи в одной комнате. Московские коммуналки воспел Высоцкий:

Но коммуналки были еще не самым худшим жильем. Десятки тысяч человек обитали в жутких деревянных бараках без удобств.

Сам Хрущёв хорошо помнил, как он, будучи студентом Промакадемии, жил в общежитии. Две его комнаты находились в разных концах коридора: в одной – он с женой, в другой – дети. Так что москвичей он хорошо понимал.

Москва молодела, а Сталин старел. К XIX съезду партии, который открылся в октябре 1952 года, он был уже очень слаб: «Сталин в конце выступил, – вспоминал Хрущёв. – Буквально пять или семь минут он речь держал. Тогда все восхищались, все радовались, как гениально сказано, и прочее.

Когда Сталин закончил свою речь, сошел с трибуны и съезд был закрыт, мы пошли в комнату Президиума ЦК.

Сталин сказал: «Во, смотри-ка. Я еще смог».

Смог! Мы тогда посмотрели, что он смог. Пять-семь минут смог он продержаться на трибуне и считал это своей победой. Из этого мы тогда сделали вывод, насколько он физически слаб – для него было невероятной трудностью произнести речь на пять-семь минут, а он считал, что он еще силен и еще может работать…»

Но на пленуме, который состоялся после съезда, партийную верхушку ждали сюрпризы. Сталин назначил расширенный Президиум ЦК КПСС – так теперь называлась партия. В него вошли 36 человек. Возглавило Президиум бюро из девяти человек, но на деле высшую власть получили пятеро. В эту пятерку, которую отныне собирал Сталин, принимая самые ответственные решения, вошел и Хрущёв. Зачем понадобился расширенный Президиум, осталось загадкой. Если верить историку Н. Барсукову, Сталин сам позаботился о том, чтобы после его смерти в стране было коллективное руководство.

А возможно, вождь просто боялся своих приближенных, особенно «старой гвардии» – в новом Президиуме она составляла меньшинство.

Полной неожиданностью стал разнос, который Сталин устроил на пленуме Молотову и Микояну. Историки полагают, что Иосиф Виссарионович готовил новую чистку, и Молотов с Микояном должны были стать ее жертвами.

Однако что бы ни собирался предпринять одряхлевший вождь, осуществить свои планы ему не удалось. Последний раз Хрущёв видел Сталина в добром здравии 28 февраля 1953 года во время ужина на его даче в Кунцево. «Он много шутил и был в хорошем расположении духа, – рассказывал Никита Сергеевич. – Он замахнулся вроде кулаком, толкнул меня в живот, назвал Микитой». На следующий день дачная обслуга нашла Сталина на полу столовой без сознания. Приехали Маленков, Берия и Хрущёв, затем врачи, которые уже ничем не могли помочь. 5 марта Сталин скончался.

Известный историк А. Авторханов, автор книг «Технология власти» и «Загадка смерти Сталина», рассматривает версию об убийстве вождя. В качестве заговорщиков он называет Берию, Хрущёва, Маленкова и Булганина. Однако никаких исторических свидетельств этому нет. Кроме того, ни у Булганина, ни у Хрущёва не было личных причин «убирать» Сталина. Сомнительными кажутся личные мотивы и в случае Берии. Хотя с декабря 1945 года Лаврентий Павлович уже не возглавлял органы внутренних дел и государственной безопасности, он, в отличие от своих казненных предшественников Ягоды и Ежова, курировал ряд отраслей оборонной промышленности, в том числе все разработки по созданию ядерного оружия. В дальнейшем Сталин пытался вырвать Берии ядовитые зубы. Во всяком случае, в 1951 году в МГБ и МВД были проведены массовые аресты людей Берии, и, по легенде, давая указание сотрудникам о «раскрытии заговоров в органах», Сталин сказал: «Ищите в заговоре Большого мегрела…» В 1953 году в связи с «делом врачей» были арестованы некоторые гэбисты, в том числе близкий к Берии Абакумов. Однако Лаврентий по-прежнему оставался в высших эшелонах власти. Он был членом ЦК и Политбюро, а по желанию Сталина его совсем недавно включили в число избранных – в руководящую пятерку Президиума. Вошел в нее и Маленков. Он тоже имел косвенное отношение к «делу врачей»: медиков считали виновными в гибели соперников Маленкова на политическом Олимпе – Щербакова и Жданова. Возможно, напоминая об их «загадочной» смерти, Сталин хотел держать Маленкова в руках, однако ничто не говорит о намерении вождя пустить в ход имевшийся компромат. Наоборот, продвигать тех, кто в чем-то замешан, было для Иосифа Виссарионовича делом обычным – ведь такие люди послушней.

Если же исключить мотив страха, и предположить, что члены пятерки – Берия, Маленков, Булганин и Хрущёв (пятым был сам Сталин) – хотели поделить власть между собой, им надо было просто подождать: Иосиф Виссарионович сильно сдал, и рисковать не было никакого смысла.

ЗАКАТ БОЛЬШОГО МЕГРЕЛА

А товарищ Берия потерял доверие,

А товарищ Маленков надавал ему пинков.

Частушка

«Когда Сталин умер, мы, члены Президиума, приехали на ближнюю дачу в Кунцево… Стоим мы возле мертвого тела, почти не разговариваем друг с другом, каждый о своем думает. Потом стали разъезжаться. В машину садились по двое. Первыми уехали Маленков с Берией, потом Молотов с Кагановичем. Тут Микоян и говорит мне: «Берия в Москву поехал власть брать». А я ему отвечаю: «Пока эта сволочь сидит, никто из нас не может чувствовать себя спокойно». И крепко мне тогда засело в сознание, что надо первым делом Берию убрать», – так Никита Сергеевич вспоминал о событиях, предшествовавших самой острой борьбе за власть в истории Советского Союза.

Уже 5 марта преемники Сталина сформировали новый состав Президиума ЦК КПСС: те, кто входил в состав Бюро, то есть Маленков, Берия, Хрущёв, Булганин, Ворошилов, Сабуров и Первухин, плюс два старых партийца – опальные Микоян и Молотов (до опалы многие считали, что именно последний наследует власть в случае смерти вождя). Остальные члены Президиума, которых в свое время «избрали по предложению Сталина», остались не у дел.

Большинство историков сходятся во мнении, что Маленков и Берия договорились между собой и решили перенести центр тяжести из Президиума ЦК в Совет Министров. Поэтому на том же совещании в Кремле Берия и Маленков «обменялись любезностями». Маленков стал Председателем Совета Министров СССР по предложению Берии, а Маленков, в свою очередь, предложил объединить МВД и МГБ и во главе этого «карательного монстра» поставить Берию.

Хрущёв был против, однако промолчал. Он вспоминал потом: «Если бы мы с Булганиным сказали, что мы против, нас бы обвинили большинством голосов, что мы склочники, дезорганизаторы, еще при неостывшем трупе вождя начинаем в партии драку за посты». Однако сын Берии Серго Гегечкори пишет, что Хрущёв сам уговаривал его отца возглавить новое министерство: «К сожалению, в своих нашумевших мемуарах Никита Сергеевич Хрущёв не написал, как в течение нескольких дней просидел у нас на даче, уговаривая отца после смерти Сталина: «Ты должен согласиться и принять МВД. Надо наводить там порядок!» Отец был вынужден согласиться». Что же путает Серго Гегечкори – даты (несколько дней после смерти Сталина не прошло) или события? Если только даты – возможно, Сталин был еще жив, но при смерти, – то дальше сын Берии недалек от истины: «Думаю, уговаривали его с дальним прицелом – списать потом все грехи на нового главу карательного ведомства, чтобы объяснить преступления Сталина».

Возможно, имел место обмен: министра Вооруженных сил СССР (им стал Булганин) и его заместителя (этот пост получил Жуков) точно назначили по предложению Хрущёва.

А что же при дележке получил сам Хрущёв? Фактически ему поручили возглавить Секретариат ЦК КПСС, хотя должность первого секретаря пока не вводилась.

На Никиту Сергеевича была возложена и еще одна обязанность. Он возглавил комиссию по организации похорон Сталина. Многие теперь винят Хрущёва в очередном «Ходынском поле» российской истории – как известно, в давке погибло множество людей.

Есть свидетельства, что когда Сталин умер, Хрущёв плакал. Но тогда все плакали – попробовал бы кто-нибудь не плакать! Сохранился исторический анекдот, вошедший в обиход с легкой руки Давида Ойстраха: когда гроб с телом Сталина стоял в Колонном зале, лучшие музыканты страны по очереди исполняли траурную музыку. За занавеской был импровизированный буфет – стоял стол с бутербродами и чаем, где они могли отдохнуть и подкрепиться. В какой-то момент за занавеску заглянул Хрущёв. Лицо его было усталым, но довольным. Окинув взглядом музыкантов, Никита Сергеевич негромко сказал: «Повеселей, ребятки!»

Но возможно, он все же жалел Сталина – не тирана и убийцу, а больного старика, который называл его Микитой…

После смерти вождя Хрущёв курировал весь партийный аппарат: отделы ЦК КПСС и обкомы. Кроме того, у него за спиной стояли Булганин и Жуков, то есть армия. Но была еще одна силовая структура, хозяином которой был Берия, – ему подчинялись внутренние войска, пограничные войска и милиция.

А. И. Микоян вспоминал, что когда Берия «выступил на Красной площади над гробом товарища Сталина, то после его речи я сказал: «В твоей речи есть место, чтобы гарантировать каждому гражданину права и свободы, предусмотренные конституцией. Это в речи простого оратора не пустая фраза, а в речи министра внутренних дел – это программа действий, ты должен ее выполнять». Он мне ответил: "Я и выполняю ее"». В то же время похороны Сталина дали хороший повод перебросить дивизии МВД поближе к столице и часть из них расквартировать прямо в Москве.

Иногда говорят о двух «оттепелях», имея в виду амнистию при Берии. Необходимость этой амнистии для Берии очень просто объясняет Рой Медведев: Большому мегрелу нужно было освободиться от тех людей в МВД, кто под него копал при Сталине, и вытащить из лагерей своих. Именно поэтому пересматривались дела второй половины 1940-х – начала 1950-х годов, когда он МВД не руководил. Так, пересмотрели дело «врачей-вредителей»: 4 апреля 1953 года газеты сообщили, что врачи были арестованы без законных оснований. Более того, писали, что органы МГБ «применяли недопустимые и строжайше запрещенные законом СССР приемы следствия». Были также пересмотрены дело С. М. Михоэлса, «мингрельское дело», дело Главного артиллерийского управления и другие дела.

В то же время Берия выпустил и множество уголовников. Неминуемое следствие – рост преступности в стране – позволяло расширить полномочия МВД.

Вот тут-то на арену и вышел Хрущёв. Он отправился к Маленкову, чтобы поговорить с глазу на глаз. «Ну, я приехал к нему, так и так, говорю. Надо Берию убирать. Пока он ходит между нами, гуляет на свободе и держит в своих руках органы безопасности, у всех нас руки связаны. Да и неизвестно, что он в любой момент выкинет», – вспоминал Хрущёв. Маленков был согласен. «Видимо, сам боялся своего друга», – делает вывод Никита Сергеевич. Уговорил Хрущёв и Молотова, и Ворошилова, и Кагановича – их беспокоила не судьба Берии, а удастся ли осуществить задуманное. Против высказался лишь Микоян: он считал, что с Берией можно работать.

Есть версия, согласно которой Берия был убит в своей квартире при попытке ареста. Ее придерживаются сын Берии Серго Гегечкори и дочь Сталина Светлана Аллилуева. Американский биограф Берии Т. Витлин акцентирует внимание на том, что Хрущёв «сам запустил в обращение несколько версий смерти Берии и каждая последующая отличается от предыдущей», поэтому «трудно верить какой-либо из них». Однако следует принять во внимание слова Ф. Бурлацкого, который многократно слышал рассказы Хрущёва о событиях тех дней. Бурлацкий свидетельствует, что расхождения в них действительно были, но «самые главные из них касаются реакции различных руководителей на предложение устранить этого палача». Кроме того, воспоминания Хрущёва об аресте Лаврентия Павловича подтверждает Жуков. Есть и свидетели казни Берии. В действительности его арестовали 26 июня 1953 года на заседании Президиума ЦК КПСС. Сделать это было очень непросто, поскольку Берии подчинялась охрана Кремля. Булганин провел в Кремль группу вооруженных военных во главе с Жуковым, и они сидели в комнате рядом с залом заседаний. Пистолет был и в кармане Хрущёва.

Вел заседание Маленков. Он предоставил слово Хрущёву. Последовала обвинительная речь: Никита Сергеевич ссылался на бывшего наркома здравоохранения Григория Каминского, который называл Берию «агентом английской и мусаватистской разведки». Также он обвинил Берию в том, что во время последних перемещений в МВД тот выдвигал на ответственные посты грузин – то есть сеял национальную рознь. Выступали и другие члены Президиума. Хрущёв предложил немедленно освободить Берию от всех занимаемых им постов. Маленков нажал на тайную кнопку в столе – пошел сигнал Жукову. Военные вошли в зал заседаний и арестовали Берию. Затем его вывезли из Кремля и спрятали в одном из бомбоубежищ.

Чтобы за Берию не вступилось МВД, Жуков ввел в Москву Кантемировскую и Таманскую дивизии, танки которых расположились прямо в центре Москвы. Он же сменил и охрану Кремля.

Были арестованы не только ближайшие помощники Большого мегрела, но и многие начальники управлений КГБ в республиках, областях и городах.

Берию судили по жестоким законам того времени – Специальным Судебным присутствием Верховного суда СССР на основе закона от 1 декабря 1934 года. Приговор приводился в исполнение немедленно. Вот отрывок из последнего слова Берии на суде:

«Я уже показывал суду, в чем признаю себя виновным. Я долго скрывал свою службу в мусаватистской контрреволюционной разведке. Однако я заявляю, что, даже находясь на службе там, не совершил ничего вредного. Полностью признаю свое морально-бытовое разложение. Многочисленные связи с женщинами, о которых здесь говорилось, позорят меня как гражданина и бывшего члена партии.

Признавая, что я ответственен за перегибы и извращения социалистической законности в 1937–1938 годах, прошу суд учесть, что корыстных и вражеских целей у меня при этом не было. Причина моих преступлений – обстановка того времени.

Не считаю себя виновным в попытке дезорганизовать оборону Кавказа в период Великой Отечественной войны.

Прошу вас при вынесении мне приговора тщательно проанализировать мои действия, не рассматривать меня как контрреволюционера, а применить ко мне только те статьи Уголовного кодекса, которые я действительно заслужил».

Берию расстреляли 23 декабря 1953 года.

Впоследствии Хрущёв добил двухголовую гидру – МВД и МГБ. Из МВД он выделил Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР. Его возглавил Серов, которому Никита Сергеевич доверял, – они были знакомы еще по работе в Украине. А новым министром внутренних дел стал С. Н. Круглов.

Теперь эти организации имели право только вести следствие: МВД – по уголовным делам, КГБ – по делам государственной безопасности. Внесудебные органы, которые могли выносить приговоры, отменили. Деятельность МВД и КГБ отныне контролировала Прокуратура СССР, а Генеральный прокурор СССР был, в свою очередь, подотчетен ЦК КПСС, то есть фактически Хрущёву.

Штат КГБ был существенно сокращен. На несекретных предприятиях и в учреждениях исчезли «особые» отделы. Ликвидировали также районные отделы государственной безопасности, то есть дали по шапке целой когорте осведомителей и блюстителей благонадежности.

БЛИНЫ ДЛЯ НАРОДА

Все более нищавшая и, по сути, полуразрушенная деревня, технически отставшая промышленность, острейший дефицит жилья, низкий жизненный уровень населения, миллионы заключенных в тюрьмах и лагерях, изолированность страны от внешнего мира – все это требовало новой политики, радикальных перемен. И Хрущёв пришел – именно так! – как надежда народа, предтеча нового времени…

Ф. Бурлацкий

Самое главное, что дало Хрущёву устранение Берии, – иная расстановка сил. Теперь и армию, и внутренние войска, и КГБ возглавляли его люди. Но все же на пути к власти стоял еще один человек – Маленков. Но так ли он был силен, как раньше? Историк В. Шевелев пишет: «Одолев Берию, Хрущёв решил сразу две задачи – убрал главного соперника в борьбе за власть и серьезно ослабил позиции Маленкова, так как тот был силен только в связке с Берией».

Для того чтобы увеличить свою популярность в партии и в то же время оттеснить Маленкова на второй план, Никита Сергеевич воспользовался разногласиями в области экономики. Если Маленков стоял за развитие легкой промышленности (он заигрывал с горожанами), то Хрущёв – за развитие тяжелой промышленности и сельского хозяйства, положение которого было незавидным. И Хрущёв считал, что в первую очередь надо оказать помощь именно деревне – это позволило бы решить проблему не только сельского, но и городского населения – ведь именно село снабжало продуктами горожан.

В августе 1953 года был принят новый бюджет. Он был направлен на развитие легкой промышленности, то есть предусматривал большие дотации на производство товаров широкого потребления. Цены на эти товары были значительно снижены. Также большие средства предполагалось вложить в пищевую промышленность – в конце 1953 года хлеб стоил в три раза дешевле, чем в 1948 году. Этот бюджет не отвечал реальному положению в экономике страны. А снижение цен на промышленные товары вызвало рост дефицита. В сентябре 1953 года на Пленуме ЦК Хрущёв показал истинное положение дел, не постеснявшись раскритиковать Маленкова, который годом раньше имел неосторожность заявить, что «проблема хлеба решена». На самом деле колхозы были на грани разорения, и Хрущёв настоял на том, чтобы повысить государственные закупочные цены – в 5,5 раза на мясо, в два раза на молоко и масло, на 50 % на зерновые. Кроме того, еще в августе крестьянам позволили уменьшить обязательные поставки, решили списать долги колхозов и дать больше возможностей для проявления частной инициативы, снизив налоги с приусадебных участков и с продаж сельскохозяйственной продукции на рынке. Реформы провели по инициативе Хрущёва, но заявление по радио делал Маленков, поэтому вся слава в народе досталась ему: «Пришел Маленков – поели блинков».

Однако звезда Маленкова клонилась к закату. В противостоянии партии и правительства (Совета Министров) побеждала партия – в лице Хрущёва, главенствующая роль которого на Пленуме ЦК в сентябре 1953 года была узаконена. Он стал первым секретарем ЦК, обязанности которого фактически выполнял со дня смерти Сталина.

В феврале 1954 года Никита Сергеевич добился принятия еще одного новшества – гигантского расширения посевных площадей. Именно тогда он отстоял идею распахать целину. Считалось, что издержки будут быстро покрыты за счет огромного количества зерна, которое, как полагал Хрущёв, можно было вырастить в этой зоне рискованного земледелия. Для освоения целинных и залежных земель Северного Казахстана, Сибири, Алтая и Южного Урала необходимо было огромное количество сельскохозяйственных машин и тракторов. Существенным минусом являлась и удаленность этих земель, что заставляло попутно решать проблему транспорта, который доставил бы зерно в зону потребления. Поэтому освоение целины оставалось шагом спорным. Многие члены Президиума ЦК критиковали Хрущёва – уж очень крупные капиталовложения требовались для реализации этой программы.

Еще одним судьбоносным решением Никиты Сергеевича была передача Украине Крыма. Этот год был юбилейным – исполнялось 300 лет с момента присоединения Украины. Указ о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР был подписан 19 февраля 1954 года. Сергей Хрущёв опровергает легенды, которыми овеяна эта история: «Чего только по этому поводу не придумали! И что Хрущёв сделал подарок жене-украинке, и что пытался заручиться поддержкой секретарей украинских обкомов… На самом деле, в то время строили канал, и вели его не из Волги, а из Днепра. Чтобы проще было управлять работами, возникла идея переподчинить полуостров, причем это случайно совпало с 300-летием Переяславской рады…» Несомненно одно: чего бы ни хотел в тот момент Хрущёв, ему и в голову не приходило, что Советский Союз однажды распадется и проблема Крыма станет проблемой двух независимых государств.

Юбилейным был 1954-й и для самого Хрущёва – 17 апреля он отпраздновал свое 60-летие. В честь знаменательного события Никита Сергеевич получил звание Героя Социалистического Труда – так его заслуги отметило «коллективное руководство» во главе с Маленковым. Но кто же был главным на самом деле?

Д. Шепилов описывает прием в честь 300-летия Переяславской рады, состоявшийся в Крымском дворце в конце мая: «В присутствии всех гостей, их жен, членов дипломатического корпуса, официантов Хрущёв снова подробно, с самодовольством излагал историю ареста Берии и суда над ним. Он рисовал живописные картинки – как быстро мы решим все стоящие перед страной задачи и будем вкушать плоды изобилия, перейдем от "сицилизьма" к "коммунизьму"». Теперь даже непосвященные в «тайны Кремля» видели, в какую сторону произошла передвижка сил.

Где-то незаметно, почти в одиночестве, стоял, переминаясь с ноги на ногу, Маленков. С разными выражениями лиц, с разными настроениями, но в общем-то на положении вторых-третьих лиц взирали на гостей все его заместители, члены Президиума, секретари ЦК. Весь зал заполнял теперь голос, жесты, лоснящиеся от жирных блюд улыбки того, кто именовался теперь первым секретарем ЦК. А все растущий круг фаворитов уже услужливо называл его тем отвратительным и зловещим именем, которое перекочевало от сталинской эпохи, – «хозяин». Принимая во внимание, тот факт, что Шепилов – враг Хрущёва (их пути разойдутся в 1957-м), и отбросив поэтому откровенно саркастический тон повествования, следует все же учесть главную мысль: в мае 1954 года Хрущёв уже был «хозяином». Репутацию Маленкова окончательно погубил завершившийся той весной пересмотр «ленинградского дела»: сотрудники МГБ, которые принимали в нем участие, указывали, что Маленков был его организатором наряду с Берией.

Уже летом фамилия Маленкова в газетных отчетах стояла не в начале списка официальных лиц, а там, где ей было положено находиться по алфавиту. Осенью Хрущёв провел решение о создании в ЦК КПСС общего отдела. Ему передали функции канцелярии Президиума, которую до этого возглавлял Маленков.

Пост Председателя Совета Министров Маленков потерял в феврале 1955 года. На Пленуме ЦК КПСС его обвиняли в плохом состоянии сельского хозяйства, которое в 1954 году и в самом деле мало продвинулось вперед. Масла в огонь подлил Молотов, который заявил, что Маленков пренебрегает развитием тяжелой промышленности. Глава правительства был вынужден признать вину и просить освободить его от возложенных на него обязанностей. По предложению Хрущёва новым Председателем Совета Министров был утвержден Н. А. Булганин. Маленков стал одним из его заместителей и министром электростанций СССР. Место Булганина – бывшего министра обороны – занял Жуков.

А положение сельского хозяйства оставляло желать лучшего и осенью 1955-го. В этом году случилась страшная засуха, что чуть не погубило всю затею с целиной. Но Хрущёв не унывал – он верил в целину, и уже через год она себя оправдала. Если среднегодовой сбор зерна по стране в 1949–1953 годах составлял 81 миллион тонн при заготовках 33 миллиона, то в 1956 году в целом по стране сбор зерна составил 127 миллионов тонн, а заготовки – 57 миллионов. И самое главное, доля целинного хлеба составила 50 %.

Успех целины помог Хрущёву упрочить свое положение партийного лидера. Была ли целина ошибкой? На том этапе нет, но в конце концов земли истощились в результате ветровой эрозии и хищнического отношения – целину пришлось «лечить» с помощью удобрений. Есть еще одно неприятное обстоятельство: большей частью на целине работали комсомольцы, но также, в духе сталинских традиций, использовался и труд заключенных. Этот факт потомки не раз поставят в вину Никите Сергеевичу.

По данным МВД СССР на 1 апреля 1954 года, после мартовской амнистии 1953-го в ГУЛАГе оставалось более 1 млн 360 тыс. заключенных. При этом «за контрреволюционные преступления» отбывали наказание 448 тыс. человек, за тяжкие уголовные преступления – около 680 тыс. В 1954–1955 годах реабилитации продолжались. В основном это коснулось партийных работников 1930-х годов, которым посчастливилось выжить, пройдя сталинскую репрессивную машину, а также родственников и близких друзей тех, кто находился у власти. Среди прочих получила свободу и жена погибшего сына Хрущёва – Леонида. Ее посадили во время войны как этническую немку.

Но тысячи заявлений узников лагерей и родственников репрессированных оставались пока без ответа. Хрущёв считал необходимым радикально решить этот вопрос и покончить наконец с прошлым. Наибольшую популярность и в то же время наибольшее количество нападок принес ему знаменитый доклад на XX съезде КПСС.

XX СЪЕЗД КПСС

У Хрущёва крестьянским образом, простецким образом сыграло то, что страна поддержит того, кто скажет правду.

Анатолий Уткин, историк

Еще в июле 1955 года народу было объявлено о созыве очередного, XX съезда КПСС. На съезде предполагалось заслушать традиционный отчет ЦК: сельское хозяйство, промышленность, международное положение и т. д. Во время обсуждения проекта отчета Хрущёв предложил включить в него целый раздел, посвященный «культу личности». Президиум ЦК в ужасе отмел эту идею – все были замешаны в репрессиях, и поднимать опасную тему не хотелось. Более того, Хрущёв хотел предоставить слово нескольким реабилитированным партийцам. Известно, что Каганович сказал Хрущёву: «Ты предлагаешь, чтобы бывшие каторжники судили нас».

14 февраля 1956 года XX съезд КПСС начал работу. Хрущёв, открывший съезд, в своей речи предложил делегатам почтить память трех «виднейших деятелей коммунистического движения»: Иосифа Виссарионовича Сталина, Клемента Готвальда и Кюици Токуда^[3]. Съезд шел своим чередом. Партийное руководство отчиталось: сельскохозяйственное производство увеличилось на 20 %, доходы колхозников на 100 %; для блага народа наращивает темпы жилищное строительство и производство товаров народного потребления; международное положение СССР укрепляется и угрозы новой мировой войны нет. О культе личности речь не шла. Но Хрущёв не отступал. Он собрал руководство партии и выдвинул ультиматум: если ему не позволят от имени ЦК КПСС сделать доклад о культе личности и его последствиях, он самовольно обратится к делегатам съезда. Партийная верхушка пошла на компромисс: выступить Хрущёву дадут, но не ранее, чем будет выбран новый состав ЦК. Никита Сергеевич зачитает доклад на специальном заключительном заседании, и обсуждаться он не будет.

Конечно, Хрущёв очень рисковал: в партии оставалось немало сторонников Сталина, кроме того, сам Хрущёв, как и вся партийная верхушка, был причастен ко многим событиям, о которых собирался говорить. По мнению историков, реальные причины, побудившие генсека сделать знаменитый доклад, могут быть абсолютно разными. Среди них называют и нечистую совесть. Так, Рой Медведев пишет: «Можно не сомневаться, что не вполне спокойная совесть стала одной из причин его выступления на XX съезде. В 30-е годы Хрущёв видел, как падают головы у людей более известных и могущественных, чем он. И не хотел и боялся вмешаться. Но он не стал молчать, когда обрел власть и силу». Безусловно, нельзя отрицать и тот факт, что выступление на XX съезде помогло Хрущёву нанести удар по влиятельным партийцам, с которыми до поры до времени ему придется делить власть, – Кагановичу, Маленкову, Молотову, Ворошилову. Так, журналистка американской газеты «Вашингтон пост» Энн Аппельбаум отмечала, что «целью доклада Хрущёва было не только освобождение соотечественников, но и консолидация личной власти и запугивание партийных оппонентов, которые, все без исключения, также принимали участие [в репрессиях] с большим энтузиазмом».

Конечно, Хрущёв понимал, что его выступление навсегда изменит не только отношение к личности Сталина, но и отношение к партии и коммунистическому движению вообще. Но когда некоторое время спустя в его адрес будут раздаваться упреки и сомнения в целесообразности сделанного им шага, он будет твердо стоять на своем: зло, творившееся много лет, необходимо было предать гласности и открыто осудить – лишь так можно гарантировать, что оно больше не повторится.

Хрущёв попытался обеспечить себе максимальную моральную поддержку: на закрытое заседание в Кремль пригласили около ста реабилитированных партийных работников.

Никита Сергеевич изучил материалы комиссии, которую возглавлял секретарь ЦК Поспелов, – она расследовала вопрос о культе личности Сталина и его последствиях. При ЦК КПСС было создано несколько комиссий, которые рассматривали дела об убийстве Кирова, самоубийстве Орджоникидзе, дело Тухачевского и другие. Множество фактов Хрущёв добавил, основываясь на личном опыте работы под руководством вождя. Не забыл он и повторить рассказы бывших осужденных, вернувшихся из сталинских лагерей.

О чем же говорил Хрущёв 25 февраля 1956 года?

О массовых арестах и расстрелах, которые инспирировал Сталин. О противозаконных мерах воздействия на заключенных, в том числе и пытках. О вероятной причастности бывшего «вождя мирового пролетариата» к убийству Кирова. О культе личности. О том, что сам Сталин не просто стремился руководить страной единолично, но всячески поощрял раболепство перед ним и даже позволял искажать историю партии для того, чтобы выпятить свою роль.

Никита Сергеевич критиковал Сталина как военачальника. Хрущёв обвинял его в недальновидности в предвоенный период, когда было уничтожено множество талантливых военных. Он рассказал о недостойном поведении Сталина в начале войны – по мнению Хрущёва, именно Сталин и никто иной был виновен в том, что Советский Союз терпел поражение за поражением в 1941–1942 годах.

Хрущёв напомнил и о том, что деятельность Сталина не одобрял Ленин – в последние месяцы жизни Ленина между ним и Сталиным возник конфликт.

Как вспоминал один из слушателей доклада, А. Н. Яковлев, «в зале стояла глубокая тишина. Не слышно было ни скрипа кресел, ни кашля, ни шепота. Никто не смотрел друг на друга – то ли от неожиданности случившегося, то ли от смятения и страха. Шок был невообразимо глубоким». Несколько человек почувствовали себя плохо, и их вынесли из зала.

По окончании выступления Булганин, который вел заседание, предложил не задавать докладчику вопросов и не открывать прений. Было принято постановление: одобрить положения доклада и разослать текст выступления партийным организациям.

Поскольку текст отправили во все горкомы и райкомы партии, вскоре о посмертном позоре вождя стало известно широкой публике. По всей стране проводились собрания, на которых присутствовали как члены партии, так и беспартийные – их знакомили с докладом. Был подготовлен «мягкий» вариант текста, который опубликовали как постановление Президиума ЦК КПСС от 30 июня 1956 года под названием «О преодолении культа личности и его последствий».

Конечно, доклад Хрущёва выглядел пугающе для простых людей. Народу так долго внушали, что Сталин велик и непогрешим, что многие так и не приняли правду о своем вожде.

5 марта 1956 года студенты Тбилисского университета имени И. В. Сталина устроили митинг, приуроченный к годовщине смерти Сталина. Тогда в Тбилиси впервые прозвучал лозунг: «Не допустим критики Сталина!» Помимо того, что отношение к бывшему вождю как к преступнику, а не герою было непривычным, разоблачение культа личности задело национальные чувства грузин. К 9 марта волнения охватили весь город. Мятеж подавили с помощью танков и БТРов. По данным МВД Грузии, было убито 15 и ранено 54 человека, из которых семеро скончались от ран. Однако в народе ходили слухи, что жертв было гораздо больше.

Волнения 5–9 марта 1956 года были также в Гори и Сухуми. К счастью, применять силу в этих городах властям не пришлось.

ВЕНГЕРСКАЯ (КОНТР)РЕВОЛЮЦИЯ

В Польше был поставлен вопрос о снятии руководства, то же самое в Венгрии, в конце концов произошло восстание в Венгрии, и вот здесь Никита Сергеевич только успевал гасить пожары.

Юрий Емельянов, историк

Конечно, доклад Хрущёва на XX съезде вызвал бурю и за рубежом. Можно представить себе, в каком положении оказались иностранные коммунисты – авторитет коммунистического движения был подорван и, казалось бы, непоправимо. Во Франции, США, Великобритании и других странах люди выходили из компартий. Правительства восточноевропейских и азиатских стран – фактических вассалов Советского Союза – были серьезно встревожены.

В том, что советская власть оказалась дискредитирована, многие иностранные коммунисты винили не Сталина, чьи действия, безусловно, оставляли желать лучшего, а самого Хрущёва, который решил вынести сор из избы и неосторожно разгласить то, что надлежало хранить в тайне во имя пропаганды идей коммунизма. Например, главы компартий Китая и Албании сочли, что было бы лучше, если бы Хрущёв заранее предупредил их о грядущем развенчании Сталина.

Но самыми неприятными последствиями неожиданного для всего мира поступка Хрущёва стали события в Польше и Венгрии – странах, население которых относилось к Советскому Союзу с неприязнью – Венгрия поддерживала Гитлера, а у Польши отобрали Западную Украину. Советскому правительству пришлось столкнуться с открытыми проявлениями враждебности. Полякам пригрозили вводом войск. Кроме того, в Польше как раз происходила смена руководства, и первый секретарь ЦК ПОРП Гомулка, только что избранный на этот пост, заверил Хрущёва в том, что Польша нуждается в Советском Союзе гораздо больше, чем Советский Союз в Польше. Никита Сергеевич действительно сотрудничал потом с Гомулкой и очень его уважал, хотя польский вариант социализма очень отличался от советского. А вот Венгрию Хрущёву не могут простить до сих пор…

В Венгрии развенчание культа личности привело к настоящей революции. Венгры его так и называют – «революцией». А вот в советской литературе его именовали не иначе как «венгерским фашистским мятежом 1956 года».

С 1948 года генеральным секретарем Венгерской партии труда был Матьяш Ракоши. Он называл себя «лучшим венгерским учеником Сталина», и его политика действительно напоминала политику «учителя»: коллективизация, массовые репрессии против членов оппозиции, деятелей церкви, воевавших когда-то на стороне Германии военных. Ракоши действительно был наиболее последовательным сталинистом из всех лидеров коммунистических партий Восточной Европы. Поэтому как внутренняя борьба между коммунистами, так и народный гнев пострадавшего во время репрессий населения приобрели здесь значительно больший размах, чем в Польше.

После XX съезда Ракоши стали открыто называть убийцей. Его отставка была делом решенным и в глазах советского руководства. 18 июля Ракоши был отстранен от власти, пост генерального секретаря Венгерской партии труда занял бывший министр госбезопасности Эрне Гере.

6 октября 1956 года было принято решение перезахоронить останки видного коммуниста Ласло Райка и еще нескольких человек, пострадавших при правлении Ракоши. Перезахоронение вылилось в настоящую демонстрацию, в которой участвовало триста человек, среди них были представители самых разных социальных групп, как интеллигенция, так и пролетарии. Волнения продолжались до 23 октября. Одни группы демонстрантов несли красные флаги и транспаранты, на которых были написаны лозунги о советско-венгерской дружбе. Другие, напротив, требовали восстановления старого национального венгерского герба, отмены военного обучения и уроков русского языка, вывода советских войск из Венгрии. Но представители и того, и другого лагеря хотели видеть во главе правительства Имре Надя – бывшего Председателя Совета Министров, отстраненного от власти при Ракоши. Надь устраивал и Хрущёва – он был членом ВКП(б) с 1917 года и много лет прожил в Советском Союзе. Ночью 23 октября 1956 года Имре Надь был назначен Председателем Совета Министров. Однако он не контролировал не только жителей Будапешта, большая часть которых продолжала требовать вывода советских войск, но даже партийную верхушку. Его внутренние враги во главе с Гере попытались тут же отстранить нового премьера от власти. С 24 октября с повстанцами, захватившими оружие на складах и в штабах гражданской обороны, боролись советские военные. 26 октября место Гере занял более послушный СССР Янош Кадар.

Беспорядки в венгерской столице продолжались. Вооруженные отряды, которые именовались сначала «Борцы за свободу», затем «Национальная гвардия», захватили отдельные районы Будапешта. Командующим этими отрядами был выбран полковник Пал Малетер, руководивший вспомогательными инженерными батальонами Министерства обороны. Во время революции он был единственным старшим офицером, перешедшим на сторону повстанцев.

Советский Союз выразил согласие вывести из Будапешта войска при условии, что Венгрия останется в системе Варшавского договора и верховное руководство страной будет сосредоточено в руках Венгерской партии труда. Но это был обман. Тем временем Хрущёв постарался заручиться поддержкой союзных государств – Польши, Румынии и Китая. Желательно было получить и согласие нейтральной Югославии. Формальная договоренность позволила бы Советскому Союзу отчасти снять с себя ответственность за интервенцию. Китайская делегация, прибывшая для переговоров в Москву, поняв, что советское руководство не станет менять решения, борьбу с венгерской «контрреволюцией» одобрила. Договариваться с поляками, румынами и югославами ездили Хрущёв, Маленков и Молотов – их миссия была успешна.

Вмешательство западных держав в венгерские события было практически исключено, поскольку именно в это время армии Израиля, Англии и Франции воевали в Египте за обладание Суэцким каналом. В то же время США осуждали действия недавних союзников. Таким образом, внимание западных держав было приковано к конфликту из-за Суэцкого канала и до Венгрии никому не было дела.

Утром 30 октября 1956 года все советские войска были выведены из Будапешта в места постоянной дислокации. Восставшие, почувствовав свободу, захватили тюрьмы, в которых сидели как политзаключенные, так и уголовники. В рядах «Национальной гвардии» появились бывшие политзаключенные, которых революционная толпа вытащила из тюрем, – теперь им было нечего терять. Гвардейцы отлавливали и линчевали коммунистов и сотрудников органов безопасности и МВД, а также венгерских военных, отказавшихся им подчиниться. Повстанцы обстреливали советские военные городки. Им не отвечали – приказом от 30 октября советским войскам было запрещено открывать ответный огонь, «поддаваться на провокации» и выходить за расположение части.

Революция перекинулась на другие города, в стране прервалось железнодорожное сообщение, не работали аэропорты. Населению грозил голод – закрылись магазины и банки.

Имре Надь попытался восстановить в Венгрии многопартийную систему. Решено было создать коалиционное правительство, в котором, помимо Венгерской партии труда, будут представлены Независимая партия мелких хозяев, Национальная крестьянская партия и воссозданная Социал-демократическая партия. Объявили, что скоро состоятся свободные выборы. 1 ноября венгерское правительство объявило о расторжении Варшавского договора. Одновременно Венгрия обратилась в ООН с просьбой защитить ее нейтралитет в случае нападения Советского Союза. Но за Венгрию никто не заступился – страны Варшавского договора контролировал Советский Союз и никто не хотел с ним ссоры.

Было образовано коалиционное правительство во главе с Имре Надем; в правительство в качестве министра обороны также вошел беспартийный генерал Пал Малетер. К исходу дня 3 ноября венгерская военная делегация во главе с Малетером приехала в штаб-квартиру КГБ, чтобы продолжить переговоры о выводе советских войск. Однако по приказу главы КГБ Серова они были арестованы.

А с утра 4 ноября в Венгрию вошли новые советские воинские части под командованием маршала Жукова. В пять часов утра советская артиллерия обрушила огонь на венгерскую столицу. Было объявлено о создании нового правительства во главе с Кадаром.

Три дня советские танки громили венгерскую столицу. Надо отдать должное храбрости венгров – мирные люди дрались с солдатами, бросали в советские танки бутылки с зажигательной смесью. Затем центрами сопротивления стали рабочие пригороды Будапешта, где местные советы сумели возглавить более или менее организованное сопротивление.

В провинции вооруженное сопротивление продолжалось до 14 ноября. Есть данные, что в ходе событий 1956 года погибло около 25 тысяч венгров и 7 тысяч советских солдат.

Имре Надь из югославского посольства вел переговоры о собственной безопасности и безопасности своих сотрудников. После двухнедельных переговоров Кадар гарантировал, что преследований не будет и они могут покинуть югославское посольство и вернуться с семьями домой. 22 ноября автобус, в котором ехал Имре Надь, перехватили советские военные. Надь был арестован и увезен в Румынию. Ему предложили покаяться, но он отказался. 16 июня 1958 года по приговору закрытого суда Имре Надь был повешен. Так же закончил свою жизнь и Пал Малетер.

Судебному преследованию подверглось около 26 тысяч человек, из них 13 000 были приговорены к различным срокам заключения, 350 – к смертной казни.

События венгерской революции омрачают память о Хрущёве по сей день. Либерал и демократ, и вдруг наглядная демонстрация нерушимости воли Советского Союза: раз уж Венгрия – страна Варшавского договора, то должна оставаться таковой даже вопреки воле венгерского народа.

Конечно, каждый народ имеет право сам решать свою судьбу. Что же можно сказать в оправдание Хрущёва? Только одно: советы ввели танки в город, где на улицах убивали и пытали коммунистов. Всего не перечесть: коммунистам обливали лица кислотой, их прибивали гвоздями к полу, кагэбэшников разрывали на части или кастрировали. А старый большевик Имре Надь смотрел на «шалости» революционеров сквозь пальцы.

К 1963 году правительство Яноша Кадара амнистировало и освободило участников восстания. Хрущёв этому не препятствовал. Останки Имре Надя и Пала Малетера в июле 1989 года были перезахоронены с соответствующими почестями.

И ВСЕ ЖЕ «ОТТЕПЕЛЬ»

Пройдет совсем немного времени, и забудутся и Манеж, и кукуруза… А люди будут долго жить в его домах. Освобожденные им люди… И зла к нему никто не будет иметь – ни завтра, ни послезавтра. И истинное значение его для всех нас мы осознаем только спустя много лет… В нашей истории достаточно злодеев – ярких и сильных. Хрущёв – та редкая, хотя и противоречивая фигура, которая олицетворяет собой не только добро, но и отчаянное личное мужество, которому у него не грех поучиться и всем нам…

Михаил Ромм, кинорежиссер

Период правления Хрущёва получил свое название от повести Ильи Эренбурга «Оттепель». Никита Сергеевич это слово не любил: «Понятие о какой-то «оттепели» – это ловко этот жулик подбросил, Эренбург»^[4].

Но все же «термин» Эренбурга пришелся впору.

Конечно, новая власть была отнюдь не безгрешна, однако в годы правления Хрущёва были сняты жесткие препоны цензуры, которые до сих пор ограничивали творчество литераторов, режиссеров, людей других творческих профессий. Появилась возможность открыто говорить на те темы, которые раньше находились под строжайшим запретом. Развенчание культа личности позволило интеллигенции обратиться к запретной теме сталинских репрессий.

Появилось несколько новых журналов. Один из них – «Новый мир» – стал платформой сторонников «оттепели». Его редактором был любимый современный поэт Хрущёва А. Твардовский. Журналы «Юность», «Москва», «Наш современник» и «Молодая гвардия» тоже начали выходить в свет в период хрущёвских реформ.

При Хрущёве были опубликованы произведения М. Дудинцева, А. Солженицына, И. Эренбурга, Ф. Абрамова, В. Астафьева. Некоторые книги, например роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» и повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича», получили известность и на Западе. На поэтическом небосклоне появились А. Вознесенский, Е. Евтушенко, Б. Окуджава, Б. Слуцкий, А. Галич, Б. Ахмадулина и Р. Рождественский.

Фильмы времен «оттепели» – «Застава Ильича» М.Хуциева, «Карнавальная ночь» Э. Рязанова, «Я шагаю по Москве» Г. Данелия, «Человек-амфибия» Г. Казанского и В. Чеботарева – завоевали симпатии миллионов зрителей и воспринимаются теперь как советская киноклассика.

Еще с 1953–1954 годов советские писатели и ученые стали выезжать за границу на международные конгрессы. Известные советские театры давали гастроли за рубежом. СССР вступил в ЮНЕСКО.

Приоткрылось «окно в Европу» и в изобразительном искусстве – в 1956 году состоялась первая в Советском Союзе выставка Пабло Пикассо. Естественно, на выставку пришло множество людей. Открытие немного задержали, и толпа недовольно забурлила. Успокоить народ вышел Илья Эренбург. Он взял микрофон и произнес историческую фразу: «Вы ждали эту выставку 20 лет, так подождите еще 20 минут». Люди засмеялись, напряжение было снято.

А 28 июля 1957 года в разгар хрущёвской «оттепели» в Москве открылся VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. В советскую столицу приехали 34 000 человек из 131 страны мира. Лозунгом фестиваля были слова «За мир и дружбу», а символом стал Голубь мира, придуманный Пабло Пикассо.

Простые люди впервые смогли свободно общаться с иностранцами – беседовать, заводить дружбу и даже приглашать чужеземцев в гости. Писатель Анатолий Макаров рассказывает: «Мир действительно оказался потрясающе разнообразен. И в этом многообразии рас, характеров, языков, обычаев, одежд, мелодий и ритмов – поразительно един в желании жить, общаться и узнавать друг друга. Теперь такие слова и намерения кажутся банальностью. Тогда, в разгар «холодной войны», они воспринимались как необычайное личное открытие. Наша страна открывала мир, приобщаясь ко всему роду человеческому. А мир открывал нашу страну… Не помню, ел ли я что-то в те дни и ложился ли спать. Я просто был счастлив. Все 14 дней, с утра и до вечера».

Молодежь, вдохнувшая на миг воздух свободы, безнадежно увлеклась рок-н-роллом, стала носить джинсы и кеды, играть в бадминтон. Один из фестивальных конкурсов стал постоянной телепередачей – так появился КВН.

«Потеплел» и быт советских граждан. Хотя в 1956 году не было традиционного при Сталине первоапрельского снижения цен и нарушение этого «обычая» сказалось на популярности Хрущёва, большинство простых людей в Советском Союзе стало в 1956–1957 годах жить значительно лучше.

Генсек выдвинул принцип: «повышение зарплаты низкооплачиваемым работникам, упорядочение оплаты среднеоплачиваемых, сохранение доходов высокооплачиваемых». Минимальная зарплата выросла с 40–45 рублей в 1957 году до 60 рублей в середине 1960-х.

В апреле 1956-го Хрущёв отменил закон 1940 года, прикреплявший трудящихся к предприятиям. Стало можно переходить на другую, более выгодную работу. Тогда же были отменены суровые наказания за опоздания и прогулы.

Пенсионный возраст был снижен для мужчин до 60 лет, а для женщин до 55. Пенсии увеличились в два раза. Сохранились привилегированные пенсии научных работников, военных и сотрудников государственной безопасности.

Молодые мамы получили возможность уделять своим детям больше внимания – партия и правительство позаботились о том, чтобы декретный отпуск стал длиннее.

Образование стало абсолютно бесплатным, в то время как при Сталине ученики старших классов и студенты вынуждены были платить за обучение. Еще одна демократическая мера – отмена раздельного обучения в школах девочек и мальчиков.

Противник дорогостоящих архитектурных проектов, Хрущёв все же украшал свою столицу: именно он позаботился о том, чтобы были построены Дворец съездов, стадион в Лужниках, Останкинская телебашня. Приложил руку первый секретарь ЦК и к созданию Московской кольцевой дороги. А ведь были еще и столь необходимые «хрущебы». Первые из них в виде эксперимента появились еще в 1948 году в Москве. Но массовую постройку этих знаменитых домов начал Никита Сергеевич. «Хрущебы» или «хрущёвки», пусть убогие на вид и не рассчитанные на долгий срок службы, позволили сотням тысяч граждан переехать из коммуналок, цокольных этажей и деревянных домишек. Постановление «О развитии жилищного строительства в СССР» было принято 31 июля 1955 года, и с 1956 по 1964 год городской жилищный фонд увеличился на 80 %. Это означало, что новые квартиры получили около 54 млн человек, то есть четверть населения СССР. Бесплатные квартиры государство давало в порядке «живой» очереди. В списки «очередников» попадали семьи, в которых на одного человека приходилось менее 4,5 м2 жилплощади. Те, кто хотел переехать без очереди или имел площадь немного больше, чем та, при которой ставили на очередь, мог приобрести кооперативную квартиру в рассрочку на 15 лет: Хрущёв возобновил кооперативное строительство, которое в 1937 году отменил Сталин. Такие квартиры имели улучшенную по сравнению с «хрущебами» планировку.

Города преображались: яркие вывески, яркая одежда, женщины на шпильках. А каким же был он сам – демократичный глава государства? Он запросто гуляет по улицам Москвы (с охраной, конечно, но пешком, а не в закрытой машине) и даже может заглянуть в кафе-мороженое. Он совсем не похож на помпезного вождя. «В ту пору ему, наверное, минуло лет шестьдесят, но выглядел он очень крепким, подвижным и до озорства веселым, – вспоминает публицист Федор Бурлацкий. – Чуть что, он всхохатывал во весь свой огромный рот с выдвинутыми вперед и плохо расставленными зубами, частью своими, а частью металлическими. Его широкое лицо с двумя бородавками и огромный лысый череп, крупный курносый нос и сильно оттопыренные уши вполне могли принадлежать крестьянину из среднерусской деревни или подмосковному работяге, который пробирается мимо очереди к стойке с вином. Это впечатление, так сказать, простонародности особенно усиливалось плотной полноватой фигурой и казавшимися непомерно длинными руками, потому что он почти непрерывно жестикулировал. И только глазки, маленькие карие глазки, то насыщенные юмором, то гневные, излучавшие то доброту, то властность, только, повторяю, эти глазки выдавали в нем человека сугубо политического, прошедшего огонь, воду и медные трубы и способного к самым крутым поворотам, будь то в беседе, в официальном выступлении или в государственных решениях».

В семейной жизни он по-прежнему благополучен. Дети выросли и получили хорошее образование. Сергей – инженер, работает в НИИ. Рада закончила факультет журналистики, а потом биофак и стала редактором журнала «Наука и жизнь». Юлия – учительница, а самая младшая, Елена, будет работать в Институте истории естествознания и техники. Когда одна из дочерей хотела поступать в Институт международных отношений, Никита Сергеевич возражал: дескать, хватит там кремлевских дочек, лучше выбрать другую профессию – врача, агронома, учительницы. Боясь воспитать «элитных отпрысков», Никита Сергеевич пугал их в детстве: «Будете, как Вася Сталин!» К счастью, этого не произошло.

Хрущёв был человеком общительным и любил принимать гостей, в том числе зарубежных. Его зять Алексей Аджубей вспоминал: «Он часто приглашал в дом многих иностранных гостей, послов с семьями, причем не вкладывал в это каких-то дипломатических сверхзадач. В его естестве было и личное любопытство к этим людям, и искреннее желание завязать чисто человеческие отношения, отбрасывая официальные церемонии».

Самым главным демократическим шагом Хрущёва был, конечно, процесс реабилитации. После XX съезда реабилитировали не только тысячи отдельных граждан, но и целые народы, попавшие в опалу при Сталине, – им вернули территории, с которых они были выселены. Так восстановили Калмыцкую, Карачаево-Черкесскую, Чечено-Ингушскую и Кабардино-Балкарскую АССР.

Реформы Никиты Сергеевича коснулись и чиновничьего аппарата. В первой половине 1957 года Президиум ЦК по инициативе Хрущёва отменил пресловутую практику «пакетов», т. е. введенную Сталиным выдачу ответственным работникам в специальных конвертах сумм, превышающих подчас в два-три раза официально установленную заработную плату.

В 1957 году Хрущёв решил радикально изменить структуру и характер управления народным хозяйством СССР. Речь идет о создании Совнархозов (Советов народного хозяйства). К началу 1957 года в СССР работали более 200 тысяч промышленных предприятий и около 100 тысяч строительных площадок. Хрущёв полагал, что управлять ими из единого центра затруднительно и нерационально. И в этом было здравое зерно, да и мера эта была в общем-то демократичной, поскольку новшество предполагало ликвидацию большинства промышленных министерств, а также сокращение множества центральных ведомств; далеко не всем чиновникам это понравилось.

«…И ПРИМКНУВШИЙ К НИМ ШЕПИЛОВ…»

Вдруг заметил царь Никита,

Что ему мешает свита…

Фольклор

Строчки эпиграфа к этой главе взяты из народной поэмы о Хрущёве, написанной после его отстранения от власти. Однако на самом деле это царь мешал свите. Радикальные реформы спровоцировали появление закулисной оппозиции, и пока Хрущёв пребывал с визитом в Финляндии, бывшие соратники – Молотов, Маленков и Каганович – решили его сместить.

На заседании Президиума ЦК КПСС 18 июня 1957 года семь из одиннадцати первых лиц страны – Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Молотов, Первухин и Сабуров – выступили за отставку Хрущёва. Его обвинили в волюнтаризме, то есть излишней самостоятельности в принятии рискованных решений. Но, как пишет Рой Медведев, «главное обвинение, которое не высказывалось полностью, но которое являлось наиболее важным для противников Хрущёва, состояло в том, что Хрущёв слишком далеко зашел в разоблачении Сталина, что он подорвал авторитет КПСС в международном коммунистическом движении и авторитет всего коммунистического движения».

Что касается пресловутого волюнтаризма, то новшества, которые предлагал Никита Сергеевич, действительно не всегда принимались большинством голосов. В сталинские годы «черной овце», проголосовавшей против решения вождя, пришлось бы вскоре пожалеть о своем поступке. Теперь соблюдался принцип коллегиальности – страной управляло Политбюро и Совет Министров. Так выглядела формальная сторона вопроса. На практике же в руках Хрущёва была сосредоточена огромная власть – он опирался на своих людей в силовых структурах. Продвигая Жукова и Серова, Никита Сергеевич обеспечивал себе поддержку на случай проявлений недовольства среди коллег.

Когда Президиум проголосовал за то, чтобы сместить Хрущёва с поста первого секретаря ЦК КПСС, он отказался подчиняться этому решению. Никита Сергеевич выдвинул аргумент, который делал «волюнтаристами» самих членов Президиума. Он напомнил, что на пост первого секретаря его избирал не Президиум, а Пленум ЦК, поэтому только пленум может освободить его от этой должности. Хрущёв потребовал созвать пленум, а не решать вопрос в узком кругу. Президиум отказал – такого поворота событий, как видно, не ждали.

В этот трудный момент Хрущёву очень помогли Жуков и Серов. Они обеспечили доставку в Москву членов ЦК, надавили на заговорщиков, которые продолжали противиться проведению пленума.

Большинство участников пленума, который в конце концов состоялся, поддержали Хрущёва. Вопрос передали на рассмотрение Центрального комитета партии, и ЦК отменил решение об отставке Хрущёва.

Июньский пленум осудил «антипартийную группу Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова». Шепилов, министр иностранных дел и кандидат в члены Президиума, был на заседании 18 июня и поначалу поддерживал Хрущёва, а затем изменил свою точку зрения. Длинная фраза, перечисляющая участников заговора, так полюбилась народу, что если где-то пили не «на троих», а «на четверых», четвертого называли «Шепиловым».

Через день после пленума Каганович позвонил Хрущёву: «Товарищ Хрущёв, я тебя знаю много лет. Прошу не допустить того, чтобы со мной поступили так, как расправлялись с людьми при Сталине…» Никита Сергеевич ответил: «Товарищ Каганович! Твои слова еще раз подтверждают, какими методами вы намеревались действовать для достижения своих гнусных целей. Вы хотели вернуть страну к порядкам, которые существовали при культе личности, вы хотели учинять расправу над людьми. Вы и других мерите на свою мерку. Но вы ошибаетесь. Мы твердо соблюдаем и будем придерживаться ленинских принципов. Вы получите работу, сможете спокойно работать и жить, если будете честно трудиться, как трудятся все советские люди».

Заговорщиков действительно не расстреляли и не посадили в тюрьму. Они получили приличные по меркам простого человека должности. Так, Молотов стал послом в Монголии, Каганович – директором Уральского комбината «Союзасбест», Маленков – директором Усть-Каменогорской ГЭС на Иртыше, а Шепилов – директором Института экономики АН Киргизской ССР.

В марте 1958 года Председатель Совета Министров Булганин, поддержавший Молотова, Маленкова и Кагановича, потерял свой пост. На сессии Верховного Совета, когда формально рассматривался вопрос о формировании правительства, Ворошилов (тоже «согрешивший» на заседании 18 июня) предложил выбрать Председателем Совета Министров Хрущёва.

А вот за что пострадал Жуков, которого Хрущёв снял с поста министра обороны, до сих пор осталось загадкой для историков. Может, боялся его – полновластного хозяина армии, а может, какая-то «добрая душа» что-то Никите Сергеевичу на ушко нашептала. 29 октября 1957 года Пленум ЦК КПСС, посвященный улучшению партийно-политической работы в Советской армии и Военно-морском флоте, постановил, что Жуков «нарушал ленинские, партийные принципы руководства Вооруженными силами, проводил линию на свертывание работы партийных организаций, политорганов и Военных советов, на ликвидацию руководства и контроля над армией и Военно-морским флотом со стороны партии, ее ЦК и правительства…» Жукова исключили из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС и уволили с поста министра обороны. Маршал тяжело переживал свою отставку. Известно, что в те дни он сказал Хрущёву: «Вы теряете друга». Родственники Никиты Сергеевича вспоминали, что потом, на пенсии, он жалел о своем решении, но так и не признался, что именно заставило его предать Жукова.

В 1958 году потерял свой пост и председатель КГБ Серов. Рой Медведев пишет, что Хрущёв снял его за похищение короны бельгийских королей. Реликвию без огласки вернули в Бельгию, а Серова перевели на другую должность – он возглавил ГРУ

ЗВЕЗДНЫЙ ЧАС СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Нам дальше надо двигаться. Путь открыт, и если мы правильно будем компас держать, то будем уверенно идти вперед. А компас – это наука, без науки нельзя двигаться.

Н. С. Хрущёв

В 1957 году СССР обрел статус сверхдержавы. 27 августа ТАСС опубликовал заявление: «В Советском Союзе осуществлен запуск сверхдальней межконтинентальной многоступенчатой баллистической ракеты. Имеется возможность пуска ракет в любой район земного шара». Такого оружия у США пока не было, и американцы впервые почувствовали себя действительно уязвимыми. Хрущёв считал ракету главным компонентом сил сдерживания. Кроме того, одна из ее модификаций дала возможность запустить первый искусственный спутник Земли. 4 октября в 22 часа 28 минут 34 секунды по московскому времени ракета со спутником оторвалась от Земли. На 314,5 секунде после старта спутник отделился от ракеты и передал на Землю знаменитые позывные: «Бип, бип!» Чтобы весь мир мог убедиться в том, что Советский Союз «круче» Америки и всего земного шара, диапазон передатчиков спутника был выбран таким образом, что следить за ним могли даже радиолюбители.

Сергей Хрущёв вспоминал, что его отец «рассматривал космос как то, что он может эксплуатировать, доказывая американцам, что мы все это можем». После запуска ракеты и спутника Соединенные Штаты вынуждены были признать, что Советский Союз их обскакал. «Нью-Йорк тайме» честно признавала поражение своей страны: «90 процентов разговоров об искусственных спутниках Земли приходилось на долю США. Как оказалось, 100 процентов дела пришлось на Россию…»

Вскоре сердца безутешных американцев ранила дворняжка Лайка – первое живое существо, выведенное на орбиту Земли. Этот «советский космонавт» был запущен в космос 3 ноября 1957 года в половине шестого утра по московскому времени на корабле «Спутник-2». К сожалению, Лайка была обречена погибнуть во имя науки, ее возвращение на Землю было невозможно. Она должна была прожить в космосе около недели, но умерла от стресса и перегрева через несколько часов после старта.

А спутник ПС-1 летал 92 дня, до 4 января 1958 года. Он совершил 1440 оборотов вокруг Земли (около 60 млн км). Штаты запустили свой первый спутник лишь 1 февраля 1958 года. Это был «Эксплорер-1», массой в 10 раз меньше, чем ПС-1, его советский конкурент.

Популярный американский журнал «Тайм» объявил главу Советского государства «человеком года». Обложку первого номера «Тайма» за 1958 год украшал портрет Хрущёва – в руках у него был спутник, а голову Никиты Сергеевича венчала корона в форме Кремля.

В новогоднюю ночь 1958 года Хрущёв устроил грандиозный прием в Большом Кремлевском дворце. Члены Президиума ЦК КПСС, министры, крупные хозяйственники, военачальники и послы, писатели, художники, артисты и даже высшее духовенство праздновали Новый год вместе. Никита Сергеевич провозглашал тост за тостом. Это был его триумф – в прямом и переносном смысле наступил звездный час Советского Союза, а у самого Хрущёва, казалось, больше не было врагов. Впереди Никиту Сергеевича ждет еще множество побед и поражений. Но преимущества в космосе он не потеряет еще долго. «Открытием космоса, всеми нашими достижениями, в том числе и первым пилотируемым полетом, мы обязаны двум людям: политику – Никите Сергеевичу Хрущёву – и ученому – Сергею Павловичу Королёву, – писал почетный академик Российской академии космонавтики имени К. Э. Циолковского, лауреат Ленинской и Государственной премий Олег Генрихович Ивановский. – Я думаю, Хрущёв прекрасно понимал, что первенство в космосе – небывалый политический козырь для страны. Он дал Королёву все, чтобы тот смог выполнить фантастические свои замыслы. Космическая отрасль получила безграничное финансирование, ей оказывалось всемерное содействие. Только сделай!»

Соревнование между русскими и американцами за первенство в космосе останется для Никиты Сергеевича важнейшим вопросом. 28 мая 1959 года кратковременный суборбитальный полет совершили шимпанзе Эйбл и Бейкер. Они вернулись на Землю живыми, правда, Эйбл погибла, когда после приземления врачи стали снимать с нее вживленные датчики: обезьянка не выдержала анестезии. Конечно, Советский Союз приготовил достойный ответ конкурентам. 19 августа 1960 года на корабле «Спутник-5» в космос полетели дворняжки Белка и Стрелка. «Пролетарские» собаки благополучно прибыли на Землю, и не после суборбитального, а после орбитального полета, и прожили после этого еще не один год.

«Спутник-5», на котором летали Белка и Стрелка, стал прототипом космического корабля «Восток», стартовавшего 12 апреля 1961 года с космодрома Байконур. На его борту был Юрий Гагарин – впервые в мире в космос полетел человек.

Хрущёв лично позаботился о том, чтобы страна достойно отблагодарила Гагарина. Как вспоминал Сергей Хрущёв, Никита Сергеевич позвонил министру обороны маршалу Малиновскому и сказал: «Он у вас старший лейтенант. Надо его срочно повысить в звании». Малиновский ответил, что даст Гагарину звание капитана. Генсек возмутился: «Какого капитана? Вы ему хоть майора дайте». Малиновский не соглашался, но Хрущёв настоял на своем.

Никита Сергеевич организовал герою настоящий триумф: в открытой машине Гагарин проехал по улицам столицы, его чествовала вся Москва. На Красной площади Хрущёв торжественно вручил ему Золотую звезду Героя Советского Союза и присвоил невиданное дотоле звание: «Летчик-космонавт СССР».

6 августа того же года в космос полетел Герман Титов, корабль которого пробыл в космосе 25 часов и за это время 17 раз облетел вокруг Земли. В августе 1962-го состоялся первый совместный полет двух космических кораблей: «Восток-3» с А. Николаевым и «Восток-4» с П. Поповичем на борту пробыли в космосе четверо суток. В июле 1963-го всему миру стала известна Валентина Терешкова – первая женщина-космонавт.

Уязвленный Джон Кеннеди в ответ на советские космические успехи провозгласил программу «Аполлон», согласно которой американцы должны первыми высадиться на Луну. Американские газеты шутили по этому поводу, что, когда астронавты туда прилетят, их встретит Хрущёв и покажет им поля, засаженные лунной кукурузой. Однако этот проект американцам удался, хотя некоторые исследователи и до сих пор утверждают, что известные всему миру кадры, запечатлевшие пребывание на Луне американских астронавтов, на самом деле сняты в голливудских студиях.

МЯСО-МОЛОЧНАЯ ВОЙНА ЗА КУЛЬТУРУ

Хрущёв болен манией вечных реорганизаций, и за ним следует внимательно следить.

И. В. Сталин

С 27 января по 5 февраля 1959 года в Москве проходил XXI съезд КПСС. Этот съезд известен в народе тем, что на нем Хрущёв провозгласил окончательную победу социализма в СССР: «В мире нет сейчас таких сил, которые смогли бы восстановить капитализм в нашей стране, сокрушить социалистический лагерь. Опасность реставрации капитализма в Советском Союзе исключена. Это значит, что социализм победил не только полностью, но и окончательно».

XXI съезд был внеочередным, на нем утвердили семилетний план развития народного хозяйства, развивавший лозунг «Догнать и перегнать Америку!» Теперь предполагалось, что Советский Союз должен обойти Соединенные Штаты по всем показателям и к 1965 году выйти на первое место в мире по объемам производства – как абсолютному, так и на душу населения.

Наращивая темпы, Хрущёв спровоцировал множество перегибов.

Больше всего печально прославилась «кукурузная лихорадка», которой страна болела три года, с 1957-го по 1959-й. Хрущёв считал, что массовая посадка этой культуры позволит решить проблему с дефицитом корма для животных. Был даже такой популярный плакат художника Лаврова: крестьянка держит в руках громадный початок кукурузы, его зёрна, приближаясь к зрителю, постепенно становятся бидонами молока, банками тушенки и окороками. Никита Сергеевич поддерживал отношения с крупным американским фермером Гарстом, который тоже выращивал кукурузу. «Он капиталист и просто так ничего не делает», – ссылался на Гарста глава СССР. Но в Советском Союзе теплолюбивую «царицу полей» сажали под нажимом партийных органов даже на Севере, где она расти не могла. Конечно, виноват в этом был не только Хрущёв, но и чиновники на местах. В те времена все решалось просто: партия приказала сажать, вот и сажали повсеместно…

Менее известна так называемая «мясная кампания в Рязани». Первый секретарь Рязанского обкома КПСС Ларионов пообещал утроить производство мяса за один год. За эту инициативу Рязанская область сразу же получила орден Ленина, а Ларионов стал Героем Социалистического Труда. Конечно, обещание Ларионов выполнить не смог. Он приказал забить весь приплод 1959 года, часть молочного стада, личный скот колхозников, а также тот, который он купил в соседних областях. Когда мошенничество вскрылось, Ларионов покончил с собой.

Еще одно следствие «бега наперегонки» – война с приусадебными участками. В марте 1956 года вышло постановление «Об Уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управления делами артели». Теперь колхозы могли сами определять размеры приусадебных участков и количество скота в личных хозяйствах крестьян. Этим законом активно пользовалось колхозное начальство, которое, как и государство, было заинтересовано в том, чтобы крестьяне поменьше работали на себя и побольше – на благо колхоза.

А когда в 1958 году Бюро ЦК КПСС по РСФСР приняло постановление «О запрещении содержания скота в личной собственности граждан, проживающих в городах и рабочих поселках», к недовольству крестьян добавилась обида городских жителей.

25—26 февраля 1958 года состоялся Пленум ЦК КПСС, который принял постановление «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорганизации машинно-тракторных станций». Если раньше техника принадлежала МТС, то теперь колхозам вменялось в обязанность выкупить сельхозмашины. На самом деле эта реформа была направлена на ограничение планирования сверху: до сих пор МТС не подчинялись колхозам, поэтому какую технику использовать и в каком объеме фактически решали чиновники, составлявшие план. Наличие собственной техники в теории должно было дать колхозам возможность действовать по своему усмотрению. Но на деле сильно пострадали небогатые колхозы.

Зато в феврале того же года Хрущёв отменил «крепостное право» в деревне. До этого времени действовал закон от 27 декабря 1932 года, согласно которому крестьяне не имели паспортов и могли уехать куда-либо, только получив справку в сельсовете или у председателя колхоза. Выдавать такие справки без особой необходимости при Сталине категорически запрещалось. Теперь колхозники при желании могли получить временный паспорт. Окончательно эту проблему решили только в августе 1974 года по инициативе министра внутренних дел Щелокова.

Еще одна реформа Хрущёва касалась школьного образования. Все больше и больше людей стремилось получить высшее образование. Престиж рабочих специальностей падал.

В 1930-е годы, когда Хрущёв учился в Промакадемии, он услышал две противоположные точки зрения на то, какой же должна быть система образования в СССР. В этот день состоялся праздник в честь первого выпуска. Выпускники и с ними Никита Сергеевич, как секретарь парторганизации, пришли просить Сталина выступить на торжественном заседании. Тогда-то и состоялась беседа, которую Хрущёв запомнил на всю жизнь. Сталин сказал: «Если взять нашего специалиста, русского инженера, то это специалист очень образованный и всесторонне развитый. Он может поддерживать разговор на любую тему и в обществе дам, и в своем кругу, он сведущ в вопросах литературы, искусства и других. Но когда потребуются его конкретные знания, например, машина остановилась, то он сейчас же пошлет других людей, которые бы ее исправили. А вот немецкий инженер будет в обществе более скучен. Но если ему сказать, что остановилась машина, он снимет пиджак, засучит рукава, возьмет ключ, сам разберет, исправит и пустит машину. Вот такие люди нужны нам: не с общими широкими знаниями, это тоже очень хорошо, но, главное, чтобы они знали свою специальность и знали ее глубоко, умели учить людей».

В тот же день Хрущёв услышал и противоположную точку зрения от «всесоюзного старосты» Калинина: «Вы кадровые командиры и должны знать не только свою специальность, но должны читать литературу, должны быть всесторонне развитыми. Надо быть не только знатоками своей специальности, своих машин и приборов, вы должны быть знатоками нашей литературы, искусства, истории и прочего». Тогда Никита Сергеевич был согласен со Сталиным. Он считал, что стране нужно больше техникумов, чем институтов. Выпускник техникума – «ремесленник», его знания уже, зато глубже.

Реформа, которую предложил Хрущёв через четверть века, опиралась на представления тех лет, когда существовали рабфаки и заводы-втузы^[5]. Он решил совместить школьное образование с профессиональным. При городских школах теперь создавались цеха, в которых делали инструменты, игрушки, значки, одежду и мебель. Сельские школы обзаводились полями, фермами и птицефабриками.

В декабре 1958 года вместо всеобщего обязательного 7-летнего образования было введено всеобщее обязательное 8-летнее. В обычных школах в 9—11 классах предусматривалась усиленная производственная практика. Чтобы получить полное среднее образование, также можно было закончить профтехучилище или техникум и получить рабочую специальность. Еще один вариант – учиться в вечерней или заочной школе рабочей молодежи, совмещая работу и учебу. Отчасти это решение было обоснованным. Ничего плохого в том, что школьники параллельно осваивали какую-то профессию, пусть даже на примитивном уровне, не было – это могло пригодиться в жизни. Кроме того, поскольку в те годы приоритетными считались инженерные специальности, увеличивались шансы на появление инженеров, которые будут разбираться в своем деле и «глубоко», и «широко». Но преимущество при поступлении в институт получали те, кто имел стаж работы, хорошую партийно-производственную характеристику и отслужил в армии. Поэтому реформой была недовольна интеллигенция.

В СТРАНЕ ЖЕЛТОГО ДЬЯВОЛА

Хрущёв встречался почти со всеми крупнейшими политиками: с И. Б. Тито, Д. Эйзенхауэром, Дж. Кеннеди, де Голлем, Дж. Неру, Мао Цзэдуном, Ф. Кастро, У Черчиллем, А. Иденом, Хо Ши Мином, Сукарно, Г.-А. Насером, К. Аденауэром, П. Тольятти. Ни перед кем из этих людей он не испытывал робости. И, когда речь шла о столкновении интересов или политических взглядов, он без колебаний принимал вызов.

Рой Медведев

После смерти Сталина международная политика Советского Союза стала постепенно меняться. Уже в речи Маленкова на похоронах вождя прозвучали фразы о возможности мирного сосуществования двух систем – социалистической и капиталистической. «Холодная война» не прекратилась, однако были предприняты шаги к взаимопониманию с западными странами. Так, в 1953 году закончилась война в Корее, а через два года советские войска покинули территорию Австрии. На XX съезде Хрущёв предложил принципы мира как основу взаимоотношений Востока и Запада.

Заграничные визиты Хрущёва тоже были новшеством. Всего он побывал за рубежом около 40 раз. «Самый главный коммунист в мире» охотно гостил не только в дружественных странах, но и в «стане врага». С главным политическим противником – президентом США Дуайтом Эйзенхауэром – Хрущёв впервые встретился в июле 1955 года в Женеве, а спустя четыре года Никита Сергеевич впервые пересек Атлантический океан. Перед этим в Соединенных Штатах побывал Микоян, который, помимо политических проблем и вопросов торговли, обсудил с президентом Эйзенхауэром предстоящий визит Хрущёва. Стороны договорились о том, что Советский Союз и США проведут для начала две выставки: советскую – в Нью-Йорке, и американскую – в Москве.

Советская выставка, которая открылась в июне 1959 года, пользовалась популярностью (конечно, американцы не без интереса поглазели на достижения страны за «железным занавесом»), но ничем народ не удивила. А вот американские экспонаты, которые выставили через месяц в Москве, произвели настоящий фурор: суперсовременная акустическая система, новая цветная телеаппаратура, видеомагнитофон, стиральная машинка… Хрущёву очень понравилась пепси-кола. Его фотография с бутылкой «Пепси» обошла весь мир – компания «Пепсико» сочла этот снимок лучшей рекламой. А вскоре с «Пепсико» заключили контракт на производство пепси в СССР.

Особенный интерес вызвал павильон «Образцовая американская кухня». Здесь советские граждане могли выжать стаканчик апельсинового сока при помощи электросоковыжималки или сварить в кофеварке чашечку эспрессо. Самым дивным экспонатом была микроволновая печь – ясное дело, о ней в СССР никто и слыхом не слыхивал. Ажиотаж возле этого павильона привлек внимание и Хрущёва. Главе государства было обидно, что советские люди – сытые, обутые, одетые, позабывшие ужасы войны, разруху и черные «воронки» под подъездом, – так восхищаются заокеанскими чудесами. Тут-то и разгорелся спор между ним и вице-президентом Никсоном, представлявшим американскую сторону. Этот спор историки так и называют: «кухонные дебаты». Доказывая преимущества социализма над капитализмом, Хрущёв заявил: «Мы вам еще покажем кузькину мать!» Переводчик смутился и перевел фразу дословно: «Мы вам покажем еще мать Кузьмы!» Американцы ничего не поняли, но предположили, что речь идет о каком-то секретном оружии – перед этим речь шла о военной мощи СССР. «Кузькиной матерью» впоследствии окрестили термоядерную бомбу АН602, испытания которой отложили из-за предстоящего визита Хрущёва в США.

Никсон передал Хрущёву приглашение президента Эйзенхауэра посетить США. Визит был намечен на сентябрь 1959 года.

Ни Ленин, ни Сталин, ни Хрущёв до сих пор в США не ездили – глава Советского государства впервые в истории должен был ступить на американскую землю. Кстати, главой государства первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров был по факту, а не по юридическим нормам. Хрущёв не был Председателем Президиума Верховного Совета и очень боялся, что американцы его этим уколют. Но встречу ему организовали на самом высшем уровне.

К визиту Хрущёва в США проявили небывалый интерес американские и мировые средства массовой информации. Ни одна предвыборная кампания республиканцев или демократов не освещалась в печати, на радио и телевидении с таким размахом.

Когда предстоящую поездку обсуждали на заседании Политбюро, Микоян предложил: «Вот что я тебе советую, Никита, возьми с собой семью. Ведь там о нас думают, что мы, коммунисты, – черти рогатые и хвост у нас растет. Нина Петровна говорит по-английски, дети тоже…» Хрущёв последовал его совету и поехал с семьей. Хрущёва сопровождали также министр иностранных дел А. А. Громыко, министр высшего образования В. П. Елютин, председатель Днепропетровского совнархоза Н. А. Тихонов, председатель Комиссии по мирному использованию атомной энергии В. С. Емельянов, писатель М. А. Шолохов и журналисты.

Американцам везли подарки – матрешек и зернистую икру, вина и водку, шкатулки, ковры, наборы пластинок и книги Шолохова на английском языке.

15 сентября 1959 года советская делегация прибыла в военный аэропорт «Эндрюс» недалеко от Вашингтона на новеньком самолете Ту-114. Хрущёв выбрал его специально – хотел похвастаться перед американцами.

Из аэропорта кортеж машин направился в Вашингтон. С двух сторон шоссе стояли толпы людей с американскими и советскими флажками. Как вспоминает дочь Никиты Сергеевича, Рада, они стояли молча: «Первые несколько дней это молчание нас сопровождало везде. Американцы просто не знали, чего от нас ждать, и смотрели с каким-то изумлением. А потом отношение изменилось. Нас бурно приветствовали, кидались навстречу – пожать руку, поприветствовать. Мы же старались не уронить себя в глазах самоуверенных американцев».

«Кузькину мать» Хрущёв показал уже в первый день пребывания на «вражеской» земле. На официальном обеде в Белом доме полагалось быть в смокинге. «Я эту буржуазную одежду носить не буду! – заявил Хрущёв. – Так и передайте это Эйзенхауэру, я приду в пиджаке, как простой рабочий». Так и пришел. Смокинги, вечерние платья и мужская часть советской делегации в «пролетарской» одежде – знай, мол, наших и уважай!

В своих американских выступлениях Никита Сергеевич постоянно повторял два тезиса: о том, что необходимо улучшить советско-американские отношения, и о том, что экономическая и военная мощь СССР делает его вполне конкурентоспособным.

Зате 13 дней, проведенных в Америке, Хрущёв четырежды встречался с Эйзенхауэром. Две беседы проходили с глазу на глаз. Во время визита предполагалось обсудить несколько вопросов. Первый из них – германская проблема.

Сразу после войны Германия была разделена на несколько оккупационных зон: советскую, американскую, английскую и французскую. Столица Германии – город Берлин – была разделена аналогично. Вскоре западные державы объединили свои зоны в Германии в единые территориальные образования: будущую ФРГ и Западный Берлин. ФРГ была провозглашена 1 сентября, ГДР – 7 октября 1949 года. А Западный Берлин остался под контролем стран антигитлеровской коалиции. Хрущёв угрожал Соединенным Штатам заключением мирного договора только с ГДР – он хотел вынудить США действовать по нормам международного права, то есть очистить Западный Берлин, который находился на территории Восточной Германии, от американских войск. Американская сторона не возражала против мирного договора СССР и ГДР, но при этом требовала согласиться на дальнейшее пребывание войск США на территории Западного Берлина. Хрущёв и Эйзенхауэр так и не достигли компромисса по германскому вопросу.

Глава СССР также вел переговоры об отмене высоких таможенных сборов на продукцию советских заводов и фабрик. Для того чтобы иметь право ввезти в США советские товары, необходимо было заплатить таможенную пошлину в три-четыре раза выше их реальной рыночной цены в США. В свою очередь, Эйзенхауэр требовал от Советского Союза признать американскую точку зрения на стоимость военных материалов (от тушенки и сукна для шинелей до танков и самолетов), отправленных в СССР во время Второй мировой войны по программе лендлиза. Но Москва была готова заплатить гораздо меньшие суммы, обосновывая это завышенными ценами на продукцию американского военно-промышленного комплекса. Стороны опять не пришли к согласию.

18 сентября Хрущёв выступил на заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Никита Сергеевич предложил план всеобщего и полного разоружения. Американцы игнорировали эту инициативу, как и предложение прекратить испытания ядерного оружия. Однако открыто выступить против самой идеи не решились – Ассамблея аплодировала Хрущёву. Глава англиканской церкви архиепископ Кентерберийский Джерри Фишер сказал по этому поводу: «Ни один христианин не мог выдвинуть лучшего плана, чем этот». Через год в этом зале Хрущёв будет стучать своим знаменитым ботинком…^[6]

Советская делегация провела и ряд встреч, на которых обсуждались вопросы обмена достижениями в области культуры, науки и техники. К сожалению, американцы не были заинтересованы в сотрудничестве.

Важным событием стала пресс-конференция в Вашингтонском клубе печати, на которой Хрущёв заявил: «Я не приехал с длинной рукой, чтобы запустить свою руку в ваши банки. Это ваше. Нам нашего хватит… Мы гордимся своей системой, своим народом, своим государством и своими достижениями…» Акулы пера задали Никите Сергеевичу множество неприятных вопросов об отсутствии демократии в СССР. Хрущёв, в свою очередь, давил на то, что американское государство не заботится о своих гражданах так, как Советский Союз: в Америке нет бесплатного высшего образования, медицины и государственного жилья. Каверзные вопросы журналистов он называл «дохлыми крысами»: «Если вы мне будете подбрасывать дохлых крыс, то и я могу вам немало дохлых кошек подбросить». Американские сенаторы, с которыми встречался Хрущёв, сочли его хорошим полемистом. Любопытно, что среди сенаторов был и Джон Кеннеди. Именно тогда состоялось их знакомство. Никите Сергеевичу понравилась простодушная улыбка, которая неожиданно озаряла лицо будущего президента. Через несколько недель Кеннеди, как и другим сенаторам, передали визитку Хрущёва. На ней было написано: «Дорогой Джон! Может быть, эта карточка поможет вам выбраться из тюрьмы, когда произойдет революция».

Во время визита глава СССР побывал на киностудии «XX век Фокс» в Лос-Анджелесе, в доме-музее Рузвельта в Нью-Йорке, выступил по телевидению и посетил Диснейленд. Он осмотрел машиностроительные заводы, в том числе завод сельскохозяйственной техники и завод счетных машин. Магазин и столовая самообслуживания, которые Никита Сергеевич увидел в Калифорнии, настолько ему понравились, что вскоре он ввел их и в СССР. Осмотрел Хрущёв и большое хозяйство в Айове, где уже упомянутый нами фермер Росуэлл Гарст выращивал кукурузу.

Визит Хрущёва в США был менее результативным, чем это предполагалось: большинство вопросов так и остались открытыми. Тем не менее, он помог разрушить многие стереотипы, сложившиеся за время «холодной войны». Американцы почувствовали симпатию к Хрущёву – глава вражеского государства «вероятного противника» проявил дружелюбие. Всех покорила непосредственность и находчивость Никиты Сергеевича – «коммуниста № 1», как называла его американская пресса.

В Советском Союзе после возвращения Хрущёва вышло две книги, которые рассказывали простым людям о его поездке и жизни людей за «железным занавесом»: «Жить в мире и дружбе», автором которой был сам Хрущёв, и «Лицом к лицу с Америкой», написанная Алексеем Аджубеем, Николаем Грибачевым и Георгием Жуковым.

Ответный визит Эйзенхауэра в Советский Союз не состоялся. Этому помешало появление над территорией СССР американских самолетов-шпионов.

Ухудшались советско-американские отношения и из-за положения на Кубе, которой Америка объявила полный торговый бойкот.

ХРУЩЁВСКАЯ СТЕНА

Логика развития двух германских государств с неизбежностью вела к установлению более строгого пограничного контроля. Но для этого незачем было возводить громадную стену, ставшую впоследствии символом разобщенности не только между двумя Германиями, но и между Востоком и Западом.

Рой Медведев

На территории Германии с 1949 года существовали два государства – ФРГ и ГДР. Они входили в состав разных блоков: в 1955 году ФРГ стала членом НАТО, а ГДР присоединилась к Варшавскому договору. Отношения этих государств не были дружественными, однако между ними не было обустроенной государственной границы. Для перемещения из одной части Германии в другую не требовалось особых документов.

Уровень зарплат на предприятиях ФРГ был более высоким, чем в ГДР. Но при этом в социалистической части Германии образование было бесплатным. В результате восточные немцы ехали на запад работать, а западные на восток – учиться. Таким образом, ГДР теряла квалифицированных специалистов. С другой стороны, в Восточной Германии цены на продукты питания были ниже, чем в ФРГ и Западном Берлине, зато в Западной Германии не было дефицита. Этим пользовались немцы, совершавшие покупки «не по месту жительства». Получалось, что дотации ГДР на продукты распространялись и на «капиталистов», а собственные граждане завидовали шикарной жизни соседей.

Правительство Восточной Германии настойчиво добивалось от советского руководства согласия закрыть границу – это прекратило бы отток людей и товаров в ФРГ. Хрущёв опасался, что такой шаг обострит отношения СССР и других стран Варшавского договора с западными государствами. Однако в конце концов лидер ГДР Вальтер Ульбрихт убедил Никиту Сергеевича, и граница была закрыта. Хрущёв вспоминал: «Что я должен был делать? Только в июле 1961 года ГДР покинули более 30 тысяч жителей, причем лучших и наиболее старательных. Не трудно было рассчитать, что восточногерманская экономика потерпит крах, если мы не предпримем какие-либо меры против массового бегства. Существовали лишь две возможности: воздушный барьер или стена. Воздушный барьер привел бы к серьезному конфликту с Соединенными Штатами, не исключено даже – к войне. Итак, оставалась стена».

13 августа 1961 года после полуночи в район границы между Западным и Восточным Берлином подтянулись войска. В считанные часы они полностью перекрыли все участки границы, которые находились в черте города. К 15 августа весь Западный Берлин окружала колючая проволока. Началось строительство Стены. В этот день власти ГДР перекрыли четыре линии Берлинского метрополитена. Линии, соединявшие разные точки Западного Берлина, оставили, но ликвидировали пятнадцать станций – выходов на улицы восточной части города. Открытой осталась только станция Фридрихштрассе, на которой теперь располагался один из пунктов пограничного контроля. Еще одна линия берлинского метро была разделена на две части – западную и восточную. Пострадали и трамвайные пути – с карты Берлина исчезли восемь маршрутов. Таким образом коммуникации между социалистическим и капиталистическим «раем» были нарушены. Сложнее было решить проблему отдельных домов в Восточном Берлине, черные лестницы которых выходили «на ту сторону». Но и здесь нашлось решение – двери в капитализм попросту замуровали.

Принятые меры вызвали бурю протеста на Западе. Кеннеди направил в Западный Берлин дополнительные войска. С одной стороны стены стояли американские, с другой – советские танки. Но Хрущёв был уверен, что военного столкновения не будет. Он предложил увести свои танки, в полной уверенности, что американцы уведут свои. И не ошибся – Берлинский кризис завершился без единого выстрела.

Блок НАТО был недоволен постройкой Стены, однако с юридической точки зрения правительство ГДР имело полное право проводить любые строительные работы на своей территории, лишь бы они не препятствовали транспортным связям Западного Берлина с капиталистическими странами. Жители Западного Берлина могли попасть на территорию ФРГ по особым автобанам.

Берлинская стена просуществовала почти тридцать лет. В ноябре 1990 года ее снесли, оставив лишь кусок длиной 1,3 км в качестве символа «холодной войны».

УДИВИТЕЛЬНЫЙ СЪЕЗД

Безмолвствовал мрамор. Безмолвно мерцало стекло.

Безмолвно стоял караул, на ветру бронзовея.

А гроб чуть дымился. Дыханье сквозь щели текло,

Когда выносили его из дверей Мавзолея.

Гроб медленно плыл, задевая краями штыки.

Он тоже безмолвным был – тоже! – но грозно безмолвным.

Угрюмо сжимая набальзамированные кулаки,

В нем к щели приник человек, притворившийся мертвым…

Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул.

И я обращаюсь к правительству нашему с просьбой:

Удвоить, утроить у этой плиты караул,

Чтоб Сталин не встал, и со Сталиным – прошлое…

Евгений Евтушенко

17 октября 1961 года Хрущёв с трибуны Большого Кремлевского дворца открыл работу XXII съезда партии. Глава государства начал с доклада о международном положении, развитии экономики, достижениях науки и техники. Затем Хрущёв вновь вернулся к вопросу, поднимавшемуся на XX съезде, – о преодолении культа личности Сталина и его последствий. На сей раз он говорил не только о преступлениях Сталина, но прошелся и по своим вчерашним противникам – Молотову, Маленкову, Кагановичу и других. Хрущёв рассказал о том, как они сопротивлялись его выступлению на XX съезде, и напомнил, что они пытались повернуть историю вспять.

Кроме Хрущёва с критикой Сталина выступали еще несколько делегатов. Их доклады содержали сенсационные по тем временам подробности событий 1937–1939 годов. Прозвучало предложение убрать тело Сталина из Мавзолея. Вернувшаяся из лагерей старая большевичка Дора Лазуркина – подруга Крупской, лично знавшая Ленина, выступила с рассказом о своем сновидении: «Вчера я советовалась с Ильичом. И он будто бы передо мной как живой стоял и сказал: "Мне неприятно быть рядом со Сталиным"». Странным для партийного работника, которому полагалось быть атеистом, был и аргумент против, высказанный секретарем ЦК КПСС Нуреддином Мухитдиновым: «У нас, на Востоке, у мусульман это большой грех – тревожить тело усопшего». Но делегаты проголосовали за немедленное перезахоронение тела Сталина.

XXII съезд КПСС принял новый Устав партии, один из пунктов которого вызывал недовольство у кадровых работников партийного аппарата. Согласно этому пункту, отныне на каждых очередных выборах состав ЦК КПСС и его Президиума должен был обновляться на одну четверть.

Приняли на съезде и безусловно утопическую новую программу КПСС, проект которой был опубликован в газетах еще летом. В ней выдвигался знаменитый лозунг: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» Предполагалось завершить построение коммунизма в течение двадцати лет, т. е. к 1981 году. Согласно этой программе, двадцатилетний период разбивался на два этапа. В 1961–1971 годах создавалась материально-техническая база коммунизма. Предполагалось, что ежегодный прирост производства в стране сохранится на уровне не ниже 10 % в год, уже в 1970 году Советский Союз перегонит Соединенные Штаты. В 1971–1981 годах намечался собственно переход к коммунизму.

А ночью тело Сталина вынесли из Мавзолея и похоронили у Кремлевской стены. После XXII съезда были переименованы города и объекты в СССР, названные в честь Сталина, и сняты памятники бывшему вождю, кроме памятника на родине – в Гори.

НОВОЧЕРКАССК: ЗАБАСТОВКА ПО-СОВЕТСКИ

Если раньше я думал, что умру от старости, то теперь явно умру от смеха: нужно быть воистину незаурядным руководителем, чтобы довести страну до импорта хлеба – это гениально!

Уинстон Черчилль

Одним из врагов советского народа стал дефицит продуктов в магазинах. Поначалу не хватало мяса и молока, затем стали исчезать постное масло, хлеб и крупы. В некоторых областях в 1962–1963 годах были введены продовольственные карточки.

31 мая 1962 года вышло постановление о повышении цен на мясные и молочные продукты. За повышение цен ратовал Алексей Косыгин. Хрущёв согласился под нажимом – себестоимость мяса была гораздо ниже закупочных цен. Цены повысили. Население сразу же отреагировало. Жители сел были довольны, чего не скажешь о горожанах. Сколько же стал стоить килограмм мяса? Вместо 1 р. 60 коп. – 2 рубля. Современному россиянину или украинцу это покажется смешным: разве это подорожание? Однако в Москве и Ленинграде, Донецке и Днепропетровске, на Дальнем Востоке появились листовки с критикой Хрущёва. Народ изощрялся в жанре политического «граффити»: стены домов украсили надписи соответствующего содержания. КГБ докладывал о проявлениях недовольства жителями Тбилиси.

Находились даже храбрецы, которые подбивали народ устроить демонстрации и забастовки. Повсеместно велись разговоры о том, что чем помогать странам соцлагеря и третьего мира, лучше бы о своем народе подумали.

Наиболее массовыми и трагичными стали события в Новочеркасске – небольшом городке в Ростовской области.

На самом крупном заводе города – НЭВЗе (завод им. Буденного) работало около 12 тысяч человек. В конце мая на этом заводе были снижены расценки оплаты труда. Заводчане и так жили скромно. В Новочеркасске хронически не хватало жилья: многие ютились в бараках, людям приходилось снимать комнаты, что было очень дорого. Дефицит продуктов в магазинах заставлял горожан покупать еду на рынке по ценам, которые были намного выше установленных государством. Все понимали, что в связи с повышением магазинных цен частники станут продавать продукты еще дороже.

Все началось со стихийного возмущения в одном из цехов завода. Успокоить рабочих вышел директор по фамилии Курочкин. Этот человек не собирался миндальничать: он хотел призвать народ к порядку. Но тут подошла торговка пирожками, и Курочкин ляпнул: «Не хватает денег на мясо и колбасу, ешьте пирожки с ливером!» Толпа зашумела: он еще и издевается? Дальше события развивались стремительно. Группа рабочих отправилась в компрессорную станцию и включила заводской гудок.

Рабочие двинулись по другим цехам, призывая всех устроить забастовку. Заводской художник написал плакаты, которые забастовщики закрепили на опорах железной дороги: «Мясо, масло, повышение зарплаты!» и «Нам нужны квартиры!» На тепловозе кто-то написал и вовсе крамолу: «Хрущёва на мясо!»

На площадь потянулись не только рабочие, но и окрестные жители. Дружинники порядок навести не смогли, приехавшая милиция просто разбежалась. Солдаты Новочеркасского гарнизона, которых привезли к концу дня, смешались с толпой и обнимались с рабочими. Офицерам пришлось их увести.

В конце концов на площадь пригнали бронетранспортеры, но рабочие стали раскачивать машины из стороны в сторону. БТРы уехали.

К ночи народ разошелся по домам, а наутро забастовщиков ждал сюрприз: в 12 ночи в Новочеркасск были введены войска.

Автоматчики оцепили железную дорогу вдоль завода и сам завод им. Буденного. Около НЭВЗа и станции стояли танки. Военные потребовали, чтобы все приступили к работе. В ответ рабочие заявили, что пусть работает армия, которая захватила завод.

Забастовщики построились в колонну и двинулись из рабочего поселка в Новочеркасск. По дороге к ним присоединялись рабочие «Нефтемаша», электродного завода и других предприятий. Демонстранты несли красные знамена и портреты Ленина, распевали революционные песни.

Мост через реку Тузлов был перекрыт – его охраняли вооруженные солдаты, рядом стояло два танка. Толпа кричала: «Дорогу рабочему классу!» Военные не тронули демонстрантов.

В городе колонна направилась к зданию горкома партии. Ее ряды пополняли городские жители. На импровизированном митинге выступила женщина, которая сказала, что ночью и с утра власти арестовали некоторых забастовщиков и многих арестованных избивали. Люди пошли к горотделу милиции.

Арестованных уже отправили в Ростов и Батайск. Один из солдат, охранявших здание, замахнулся автоматом на какого-то мужчину. Тот выхватил у него автомат, но его сразу же застрелили. Солдаты стали стрелять в воздух, и напуганные люди прятались в здании горотдела милиции.

Стрельба началась на площади перед горкомом. Сначала солдаты стреляли в воздух. Передние ряды попытались отступить, но задние толкали их вперед. Кто-то кричал, что стреляют холостыми. Это было неправдой. Следующие выстрелы были сделаны по деревьям. Как говорят очевидцы, с деревьев «посыпались» дети, которые успели туда залезть, чтобы не пропустить зрелище. Затем стали стрелять в толпу.

Существует версия, что стреляла не армия, а МВД или КГБ с крыши гостиницы «Дон». Накануне там поселились загадочные музыканты – 27 человек. Они расположились на втором этаже, из номеров, которые они заняли, выселили прежних постояльцев.

Только после гибели людей о забастовке наконец-то доложили Хрущёву. Он тут же вознамерился лететь в Новочеркасск, чтобы поговорить с разгневанным народом. Однако его отговорили. Военные заверили, что обстановка очень серьезная, бунтовщики могут пробиться к ростовским тюрьмам и выпустить уголовников. Знал ли Никита Сергеевич, что происходит в мятежном городе, неизвестно. Во всяком случае, Алексей Аджубей вспоминал, что пленки с записью событий Хрущёву вроде бы не показали. На самого Аджубея эти кадры произвели удручающее впечатление: «Танки и бронемашины буквально заполонили городские улицы. Это начала действовать армия генерала Плиева. Войска окружили город. В первые часы не удавалось оттеснить толпы в дома. По самым отчаянным группам пришлось открыть огонь. Матери с детьми на руках рвались под гусеницы танков. Южная русская вольница показывала свою силу».

Опасаясь новых волнений, тела погибших власти вывезли из города и тайно захоронили на разных кладбищах. По официальным данным, было убито 26 человек, по неофициальным – счет погибшим идет на сотни.

К 3 июня в городе было уже относительно спокойно. Для прекращения беспорядков был введен на три дня комендантский час. Ходили слухи о том, что всех жителей Новочеркасска теперь сошлют. Но Хрущёв этого не сделал. Однако были арестованы 114 человек, многих из них посадили на долгий срок – 10–15 лет.

Пусть и с запозданием, но на проблемы Новочеркасска все же обратили внимание. Расценки труда на заводе им. Буденного, конечно, не восстановили и цены на мясо и молоко не уменьшили, но зато стали завозить продукты в магазины и в срочном порядке увеличили жилищное строительство.

Дабы не приходилось больше стрелять по разъяренной толпе, после новочеркасских событий Президиум ЦК КПСС постановлением от 19 июля 1962 года обязал органы государственной безопасности «усилить агентурно-оперативную работу по выявлению и пресечению враждебной деятельности антисоветских элементов в стране» и заняться профилактикой единичных и особенно массовых проявлений антиправительственного характера.

Впервые при Хрущёве после всевозможных сокращений КГБ было усилено. В отличие от венгерских событий 1956 года, никаких происков врагов, инспирировавших беспорядки, в Новочеркасске, судя по всему, не было. Забастовку и демонстрацию затеяли рабочие, и никаких «боевиков» с иностранной подготовкой в толпе не нашлось. Однако с тех пор были расширены контрразведывательные подразделения территориальных органов КГБ и восстановлены самостоятельные подразделения в составе КГБ по борьбе с «идеологической диверсией противника».

Что касается дефицита зерна, то в 1963 году 10 миллионов тонн пшеницы закупили за границей. 9 декабря, выступая на Пленуме ЦК, Хрущёв сказал: «Суровая зима, а затем жестокая засуха нанесли ущерб важнейшим сельскохозяйственным районам страны. Правительство вынуждено было купить известное количество хлеба за рубежом. Если в обеспечении населения хлебом действовать методом Сталина – Молотова, то тогда и в нынешнем году можно было продавать хлеб за границу. Их метод был такой: хлеб за границу продавали, а в некоторых районах люди из-за отсутствия хлеба пухли с голоду и даже умирали». После нескольких годов неурожая Хрущёв также принял решение о химизации сельского хозяйства, то есть увеличении производства минеральных удобрений и гербицидов.

КАК ХРУЩЁВ ПОНИМАЛ АВАНГАРДНОЕ ИСКУССТВО

Когда Хрущёв стал участвовать в проработке деятелей искусства и литературы и позволил себе кричать и угрожать, началась борьба с абстракционизмом, это было несчастье. Но вот парадокс: Хрущёв оставался для нас, молодых журналистов, художников, литераторов, вузовских преподавателей фигурой предпочтительной. Он явно ошибался, но ему прощали.

Игорь Дедков, критик

1 декабря 1962 года Хрущёв посетил выставку в Манеже, приуроченную к 30-летию Московского отделения Союза художников СССР. Экспозиция «Новая реальность», организованная Элием Белютиным, в которой были представлены работы авангардистов, была частью этой выставки.

Хрущёв прошел по первому этажу («Новой реальности» предоставили второй). Некоторые работы ему понравились, некоторые, например картины Р. Фалька, не вызвали восторга.

Он уже собирался уходить, когда ему предложили заглянуть на второй этаж. О том, что произошло дальше, известно из воспоминаний художников. Поднимаясь по лестнице, Хрущёв улыбался. Он сказал авангардистам: «Так вот вы и есть те самые, которые мазню делают, ну что же, я сейчас посмотрю вашу мазню!» Тогда он еще был настроен благодушно. Но, посмотрев на картины художников белютинской группы, Никита Сергеевич пару минут молчал, а затем произнес: «Говно!». И добавил: «Педерасты!»^[7]

Дальше Хрущёв разбирался с авторами по отдельности и комментировал работы. «Девушку» А. Россаля он обозвал «морфинисткой» и осведомился, почему у нее нет одного глаза. У автора картины «1917 год» Л. Грибкова спросил, как он мог так представить революционеров: «Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует». Удивил Хрущёва автопортрет Б. Жутовского: «Как же ты, такой красивый молодой человек, мог написать такое говно?» Каждого художника он спрашивал о том, кто его родители.

Свита Хрущёва вторила ему и подзуживала: «Арестовать!», «Уничтожить!», «Расстрелять!», «Задушить!». Корреспонденты щелкали фотоаппаратами.

Покончив с белютинцами, Хрущёв говорил с Эрнстом Неизвестным, чьи работы находились в другом зале. Когда тот сослался на свои европейские и мировые успехи, Никита Сергеевич сказал: «Неужели вы не понимаете, что все иностранцы – враги». Он действительно так думал. Стоит вспомнить скандал в 1958 году, когда Борис Пастернак «за значительные достижения в современной лирической поэзии, а также за продолжение традиций великого русского эпического романа» должен был получить Нобелевскую премию по литературе. Никите Сергеевичу дали прочитать избранные цитаты из «Доктора Живаго» – конечно, самые крамольные. Понять, чем же на самом деле вызвано признание – антисоветчиной или же литературными достоинствами романа, – Хрущёв и не пытался. Он дал добро на то, чтобы писателя приструнили. Советская пресса занялась «раскрытием предательской сущности» нобелевского лауреата. «В силу того значения, которое получила присужденная мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от нее отказаться. Не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ», – телеграфировал Пастернак Нобелевскому комитету. Что касается поэзии Пастернака, то о вкусах не спорят. Любимым поэтом Хрущёва был Некрасов, а среди современников он, как мы уже упоминали, больше всех ценил Твардовского. Именно к Твардовскому Никита Сергеевич в 1959 году обратился за консультацией: «Действительно ли Пастернак является крупным поэтом?» Тот ответил вопросом на вопрос: «Вы меня считаете поэтом?» Хрущёв заверил, что очень любит его творчество. «Так вот, по сравнению с Пастернаком я не слишком крупный поэт», – вынес вердикт Твардовский.

В сталинские годы Пастернака могли отправить в лагерь или расстрелять. При Хрущёве же он был исключен из Союза писателей СССР, но продолжал числиться членом Литфонда, что давало возможность печатать свои произведения и получать гонорары. Не казнили, конечно, и белютинцев, хотя и исключили из Союза художников.

Об излишне эмоциональном поведении главы Советского государства стало известно во всем мире – западные газеты еще и приукрасили: писали, что Хрущёв срывал картины со стен. Пабло Пикассо отказался получать Международную Ленинскую премию мира, которую ему присудили еще в мае 1962-го. Только в 1966 году после долгих уговоров он наконец принял ее, но потом цеплял медаль лауреата на срамные места.

Г. Арбатов и Р. Медведев считают, что Хрущёва специально привели на эту выставку – секретарь ЦК по идеологии Ильичев задумал столкнуть Никиту Сергеевича с творческой интеллигенцией.

Многие историки считают зиму 1963 года концом «оттепели». 7–8 марта во время еще одной встречи с деятелями культуры Хрущёв называл работы Эрнста Неизвестного «тошнотворной стряпней», кроме того, раскритиковал фильм Марлена Хуциева «Застава Ильича» за то, что его герои производят впечатление людей неприкаянных, что не подобает коммунистической молодежи. И уж совсем неожиданно прозвучали слова Хрущёва о том, что тему сталинских репрессий в литературе надо поднимать с осторожностью: партия осудила Сталина за его ошибки, но все же он был предан коммунизму и марксизму. Кроме того, вождь к концу жизни был очень болен и страдал манией преследования, чем и объясняется во многом его поведение.

Правда, считается, что уже к лету 1963 года идеологический нажим в области культуры несколько ослаб. Через год после выставки авангардистская студия возобновила свои занятия на даче Белютина в Абрамцево.

Сам того не зная, Хрущёв сделал белютинцам потрясающую рекламу. Почти через 30 лет, в декабре 1990 г. открылась грандиозная выставка белютинцев на весь Манеж: вместо 20, как в 1962-м, в ней участвовали 400 художников, которые представили более 1000 работ.

ХОЧЕШЬ МИРА – ГОТОВЬСЯ К ВОЙНЕ

Карибский кризис является украшением нашей внешней политики, в том числе моей как члена того коллектива, который проводил эту политику и добился блестящего успеха для Кубы, не сделав ни единого выстрела.

Н.С. Хрущёв

Так писал Никита Сергеевич о Карибском кризисе в своих мемуарах. И немного, совсем немного лукавит: в результате Карибского кризиса погиб… один человек. А ядерная война так и не случилась. Да и могла ли случиться? Расскажем обо всем по порядку.

В 1958 году на Кубе свергли очередного диктатора – Фульхенсио Батисту. «Американская сахарница» оказалась в руках бывшего гаванского юриста, а теперь революционера Фиделя Кастро. Правительство США не захотело признать его законным правителем, поскольку планы Кастро затрагивали интересы многих американских фирм. Программа нового кубинского руководителя предусматривала аграрную реформу, суть которой состояла в том, что земельные участки площадью более 400 га предполагалось разделить между беднейшими крестьянами. В этом случае должны были пострадать американские бизнесмены – владельцы плантаций сахарного тростника.

17 мая 1959 года Кастро начал национализацию участков. В ответ правительство Соединенных Штатов перестало покупать кубинский сахар, и в поисках нового рынка сбыта Фидель обратил взоры на восток. 15 апреля 1961 года восемь американских самолетов с кубинскими опознавательными знаками бомбили Гавану, а через два дня в Заливе Свиней правительство США организовало высадку десанта, состоящего из кубинских эмигрантов. Американцы планировали развернуть против Кастро партизанскую войну, но Кубинская армия разгромила этот отряд.

1 мая Кастро, который до этого не был коммунистом, объявил, что революция на Кубе – социалистическая. Сбылось пророчество Хрущёва, который предупреждал своих идеологических противников: «Фидель Кастро – не коммунист, но вы своими действиями можете так вышколить его, что он в конечном счете действительно станет коммунистом». Отныне Куба могла рассчитывать на поддержку СССР.

В том же мае 1961-го Хрущёву пришла в голову идея – авантюрная, как он сам признавал. Он решил разместить на Кубе – под самым носом США – советские ракеты. Это был не вызов, а ответ: в 1961 году Соединенные Штаты разместили свои ракеты в граничившей с СССР Турции.

Эти ракеты не давали Хрущёву покоя. Его зять Алексей Аджубей вспоминал, что когда Никите Сергеевичу доводилось принимать в Крыму на даче американских журналистов или других представителей «вражеских» государств, он старался посадить их за стол так, чтобы открывался вид на море. Хрущёв задавал гостям вопрос, видят ли они противоположный, турецкий берег. Изумленные гости вглядывались в горизонт – нет, ничего не видно. Тогда язвительный генсек разводил руками: «Ну, это у вас близорукость. Я прекрасно вижу не только турецкий берег, но даже наблюдаю за сменой караулов у ракетных установок, направленных в сторону СССР. Наверное, на карту нанесена и эта дача. Как вы думаете?» Конечно, к этому времени межконтинентальные баллистические ракеты были как у Советского Союза, так и у США, и, безусловно, при желании любая из этих стран могла нанести ядерный удар по врагу с собственной территории. Однако стратегическое преимущество ракеты в Турции США давали, а вдобавок Советский Союз чувствовал себя униженным.

21 мая на заседании Президиума ЦК Хрущёв поставил вопрос о размещении на Кубе советского ядерного оружия. Через три дня он обсуждался на совещании Совета обороны, в который входили представители Президиума и секретари ЦК, а также сотрудники Министерства обороны. Никита Сергеевич не скрывал своих сомнений: да, Куба должна быть форпостом социализма в Латинской Америке, и, конечно, надо защищать свои интересы и интересы социалистических государств. Но есть риск: а вдруг все же начнется война? Безусловно, Кеннеди понимает, что благополучие США зиждется на том, что войн на их территории давно не было, и в вооруженном конфликте президент заинтересован не будет. Конечно, Кеннеди должен понимать и то, что победа в ядерной войне уже невозможна в принципе: бомба, сброшенная на Хиросиму, несла эквивалент всего 20 тысяч тонн взрывчатки, теперь же речь шла о ракетах с миллионным зарядом. Однако кроме президента у американцев есть Пентагон, и неизвестно, сможет ли Кеннеди держать военных под контролем. Советские военные Хрущёва поддержали, так же как и партийная верхушка.

К июню 1962 года Генеральный штаб Вооруженных сил Советского Союза разработал план операции под кодовым названием «Анадырь». Чтобы обмануть американцев, СССР пошел на хитрость: ракеты, отправлявшиеся морем на Кубу, было решено выдать за шубы и дубленки для советских солдат на Чукотке. Предполагалось, что американцы узнают о месте назначения груза лишь по прибытии и размещении ракет на Кубе. «Я пришел к выводу, что если мы все сделаем тайно и если американцы узнают про это, когда ракеты уже будут стоять на месте, готовыми к бою, то перед тем, как принять решение ликвидировать их военными средствами, они должны будут призадуматься», – вспоминал Хрущёв.

Летом СССР разместил на Кубе 24 ракеты среднего радиуса действия – с их помощью можно было нанести удары практически по всей территории США. Чтобы охранять ядерное оружие, на острове Свободы появились советские танки и самолеты. 50 тысяч советских военных, прибывших на Кубу, возглавил генерал Плиев.

2 сентября СССР официально объявил о том, что оказывает Кубе военную помощь. Конечно, у американцев были подозрения, что на острове есть и ядерные ракеты. Через два дня Кеннеди заявил, что не потерпит на Кубе советского ядерного оружия. Однако поставки ракет кубинским революционерам были законны, поскольку с точки зрения международного права они являлись внутренним делом двух независимых государств. Ситуация противоречила только устаревшей доктрине Монро, которая гласила: «Америка для американцев».

14 сентября худшие опасения американцев подтвердили самолеты-разведчики. Но Хрущёв уверял Кеннеди, что никакого ядерного оружия на Кубе нет. Если Советский Союз обладает межконтинентальными баллистическими ракетами, зачем же ему размещать здесь ракеты класса «земля-земля»? Никита Сергеевич лгал и верил, что это ложь во благо. Вероломство? Да, скажет потом Хрущёв, вероломство, но американцы тоже не спрашивали разрешения у СССР, когда размещали свои ракеты в Турции.

Конечно, американцы верили не Хрущёву, а своим глазам – фотосъемка однозначно свидетельствовала о том, что Никита Сергеевич лукавит. Для разрешения проблемы президент Джон Кеннеди создал специальный орган – Исполнительный комитет Совета национальной безопасности США. Комитет предложил три возможных стратегии: нанесение точечных бомбовых ударов по ракетам, захват всего острова вместе с ракетами, морская блокада Кубы плюс ультиматум правительствам СССР и Кубы. Кеннеди выбрал третий вариант и 22 октября объявил о начале блокады. Однако полная блокада должна была начаться лишь утром 24 октября – Соединенным Штатам пришлось согласовать свое решение с Организацией Американских Государств. Выразив формальный протест против блокады, Хрущёв в то же время дал Кеннеди понять, что заинтересован в мирном разрешении конфликта. В открытом письме философу Бертрану Расселу он написал о необходимости переговоров между СССР и США, а также поднял этот вопрос при встрече с Уильямом Э. Ноксом – президентом компании «Вестингауз», который в это время находился в Москве.

Утром 24 октября два советских судна остановились на линии блокады. Хрущёв предложил Кеннеди срочно встретиться и обсудить дальнейшие действия. Президент отказался – он готов встретиться лишь после того, как СССР уберет советские ракеты с берегов Кубы. Никита Сергеевич понял, что пришла пора открыть торг.

Он не знал, насколько решительно настроены американцы на самом деле. Однако понимал, что пока что война не грозит, в крайнем случае, еще не поздно отступить. Вечером 25-го числа он вместе с приближенными появился в Большом театре и выглядел безмятежно, хотя на душе скребли кошки. Никита Сергеевич надеялся, что, увидев его в театре, все немного успокоятся: разве глава государства пойдет развлекаться, если угроза ядерной войны реальна?

Утром 26-го Хрущёв получил неутешительные данные разведки: в США объявлена готовность вооруженных сил DEFCON 2 (DEFCON 5 означало мир, DEFCON 1 – войну). Никита Сергеевич срочно написал Кеннеди письмо, в котором говорилось: «Мы, со своей стороны, заявим, что корабли, идущие на Кубу, не везут никакого оружия. Вы же заявите о том, что Соединенные Штаты не вторгнутся своими войсками на Кубу и не будут поддерживать никакие другие силы, которые намеревались бы совершить вторжение на Кубу».

27 октября, так называемая «черная суббота», началось с сообщения из Гаваны: Кастро не сомневается, что США вот-вот нападут на Кубу. Генералу Плиеву Хрущёв разрешил в случае необходимости защищаться имеющимися на Кубе средствами, но применять ядерное оружие без санкции Москвы было запрещено. Никита Сергеевич по-прежнему верил, что США в ядерный конфликт не ввяжутся. Он решил выразить свои намерения более открыто и написал Кеннеди:

«Наша цель была и есть помочь Кубе, и никто не может оспаривать гуманность наших побуждений, направленных на то, чтобы Куба могла мирно жить и развиваться так, как хочет ее народ». И далее: «Вас беспокоит Куба, вы говорите, что она находится на расстоянии от берегов Соединенных Штатов 90 миль по морю, а ведь Турция рядом с нами, наши часовые прохаживаются, один на другого поглядывают. Вы что же, считаете, что можете требовать безопасности для своей страны и удаления того оружия, которое вы называете наступательным, а за нами этого права не признаете? Вы ведь расположили ракеты разрушительного оружия, которое вы называете наступательным, буквально под боком у нас. Как же согласуется тогда признание наших равных в военном отношении возможностей с подобными неравными отношениями между нашими великими государствами? Это никак невозможно согласовать».

Тексты обоих писем, которые Кеннеди получил в один и тот же день, поставили Вашингтон в тупик: почему вдруг Хрущёв изменил решение и кроме безопасности Кубы требует вывести ракеты из Турции? И пока президент и его советники гадали, что же это может означать, поступили новые сведения. На Кубе советской ракетой сбит американский самолет У-2, пилот Рудольф Андерсон погиб. Этого не предвидели ни Кеннеди, ни Хрущёв. Приказ сбить У-2 отдали в отсутствие Плиева его заместитель генерал Гречко и начальник штаба по боевой подготовке генерал Гарбуз – они боялись, что американцы нападут в любой момент и результаты съемки с этого самолета существенно облегчат им задачу. Теперь США полагалось ответить ударом на удар. Мир висел на волоске. Кеннеди пришлось срочно принимать решение. Вечером брат президента Роберт встретился с послом СССР Добрыниным. Он сказал, что дать гарантии безопасности Кубы Джон Кеннеди может, а вот публично рассмотреть вопрос о ракетах в Турции представляется затруднительным. Однако ракеты уберут без огласки в течение четырех-пяти месяцев. Военные сейчас давят на президента, добавил Роберт Кеннеди, погиб американский летчик, и если Хрущёв не даст ответ завтра же, войну уже не остановить.

Официально Джон Кеннеди ответил лишь на первое письмо Никиты Сергеевича. Однако за час до его оглашения в эфире Хрущёв приказал Плиеву начать демонтаж пусковых установок. Недовольному «мягкостью» Хрущёва Фиделю Кастро Никита Сергеевич объяснил, что в случае ядерной войны в США или Советском Союзе кто-то, возможно, и выжил бы, а вот остров Куба уж точно обречен. Кеннеди сдержит слово, заверил Хрущёв. И он не ошибся. США оставили Кубу в покое и убрали ядерное оружие с территории Турции. В январе 1963 года Советский Союз и Соединенные Штаты заверили ООН в том, что Карибский кризис ликвидирован.

«Ну вот, свозили туда-сюда ракеты, а своего добились», – комментировал Никита Сергеевич все эти события. Кеннеди, в свою очередь, говорил, что у США было «преимущество»: американского ядерного оружия хватало, чтобы уничтожить СССР два раза, в то время как Советский Союз мог уничтожить Соединенные Штаты лишь один раз. Хрущёву эта шутка понравилась – он был рад, что они с Кеннеди так хорошо поняли друг друга.

«В СВЯЗИ С ВОЗРАСТОМ И УХУДШЕНИЕМ СОСТОЯНИЯ ЗДОРОВЬЯ»

Правление Хрущёва достойно эпитафии, которую заслужили очень немногие политики: как в глазах своего народа, так и в глазах всего мира он оставил свою страну в лучшем состоянии, чем он ее застал.

М. Френкланд, английский ученый, писатель и журналист

Итоги 1963 года были неутешительны для Хрущёва. Прирост производства промышленных товаров составил 8 %, что было на 1 % ниже, чем в 1962 году, и на 3 % ниже среднегодового прироста в 1951–1960 годах. Продукция сельского хозяйства в связи с неурожаем уменьшилась за год на 10,7 %, что было ниже уровня 1958 года.

В феврале 1964 года Хрущёв собрал очередной Пленум ЦК, на котором было принято постановление «Об интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции». Уже летом стало понятно, что урожай 1964 года будет хорошим.

Тогда же Хрущёв впервые в истории СССР ввел пенсии колхозникам. Пенсии эти, правда, были небольшие – 12–15 рублей, возраст выхода на пенсию в колхозе был на пять лет выше, чем в городе. Но все же это было лучше, чем ничего.

Но многие были недовольны реформами Хрущёва. Горожанам не нравился дефицит – доходы вроде бы выросли, а в магазинах – засилье неходовых товаров. Не нравилось и повышение цен на мясо и молоко. Крестьяне же не простили Хрущёву посягательств на приусадебные участки.

Плохую службу Хрущёву сослужила и антицерковная кампания начала 1960-х годов, особенно снос действующих церквей, который мотивировали нуждами перепланировки. Поскольку многие из сносившихся храмов относились к памятникам архитектуры, представители московской интеллигенции написали Никите Сергеевичу письмо в защиту старинных зданий, которое передал Сергей Михалков. Хрущёв ответил Михалкову: «О десятке церквей жалеете, а о сотнях тысяч людей, нуждающихся в жилище, не подумали?»

Командование армии и флота не радовало увлечение Хрущёва ядерным и ракетным оружием, а также атомными подлодками – это грозило сокращением непрогрессивной техники и видов войск.

Чиновникам пришлась не по вкусу замена министерств совнархозами и разделение обкомов на промышленные и сельскохозяйственные: из-за частых перемещений многие теряли власть. Партаппарат почувствовал себя обиженным в связи с принятием нового Устава КПСС, который предусматривал постоянную смену членов ЦК КПСС и Президиума ЦК КПСС.

Партийное руководство до поры до времени не выступало против Хрущёва. 17 апреля 1964 года ему исполнилось 70 лет, и Президиум Верховного Совета СССР присвоил Никите Сергеевичу звание Героя Советского Союза.

В мае Хрущёв совершил политическую ошибку, которую ему впоследствии тоже припомнили. Во время визита в Египет, где в это время с помощью Советского Союза строили Асуанскую плотину на Ниле, Хрущёв получил из рук президента ОАР Насера орден «Ожерелье Нила». Насер был очень благодарен Хрущёву, в том числе за то, что СССР поддержал Египет во время Суэцкого кризиса 1956 года. Согласно правилам международного этикета, Советский Союз должен был в ответ наградить Насера. Вопрос об учреждении ордена, которым можно было бы награждать деятелей не только социалистических, но и капиталистических стран, Хрущёв уже поднимал. Однако такой орден пока не учредили. Никита Сергеевич проконсультировался с послом СССР в Египте, что же соответствует «Ожерелью Нила». Оказалось, что адекватным ответом будет только самая высшая награда страны. Поэтому Хрущёв присвоил Насеру звание Героя Советского Союза. Такую же высокую награду получил и вице-президент Египта маршал Амер. Этого делать не стоило – Насер и Амер во время Второй мировой войны выступали против Британии, и такой шаг явно не улучшал отношение к СССР.

В октябре 1964 года Хрущёв отдыхал на даче в Пицунде. А в Кремле тем временем на заседании Президиума ЦК КПСС Суслов, Шелепин и другие заговорщики, в том числе и Л. И. Брежнев, обсуждали вопрос о снятии Хрущёва со всех занимаемых им постов. Заговорщиков поддерживал министр обороны СССР Р. Я. Малиновский. Слухи о возможном сговоре доходили до Никиты Сергеевича и раньше, известно, что он даже спрашивал Подгорного: «Вы что там, задумали выступление против меня?» Подгорный заверил Хрущёва в том, что это неправда, и глава государства не придал слухам должного значения.

13 октября на дачу в Пицунде позвонил Брежнев и сообщил, что в Москве планируется Пленум ЦК, на котором будут обсуждаться предложения Никиты Сергеевича по сельскому хозяйству. Хрущёв полетел в Москву.

По рассказу одного из охранников Хрущёва Анатолия Михайлова, как только самолет поднялся в воздух, Никита Сергеевич вышел в общий салон. Он был явно расстроен и нервничал. Походив по салону в раздумье, Хрущёв постучал в дверь кабины пилотов. Ему никто не ответил. Подождав, Никита Сергеевич снова постучал. Не дождавшись ответа, он обратился к начальнику подразделения, которое охраняло его на отдыхе: «Майор! Приказываю экипажу лететь на Киев! В столице – заговор!» Майора, по-видимому, проинструктировали, как себя вести в этом случае: он делал вид, что ничего не понимает. Хрущёв обратился к охранникам: «Товарищи, заговор! Поворачивайте на Киев!» Но те не имели права отвечать.

Понимая безнадежность своего положения, Хрущёв все же не сдавался: «Полковник! Ты – Герой Советского Союза! Поворачивай на Киев. Это – мой последний приказ!» – кричал он майору. Тот не издавал ни звука. «Ребята! Вы все – Герои Советского Союза! Летим на Киев. Там – наше спасение…» – повторил он охранникам.

Убедившись в том, что его не слушают, Никита Сергеевич покинул общий салон.

На аэродроме самолет встречал не традиционный лимузин, а «ЗИЛ» охраны. Увидев его, Хрущёв взорвался: «Предатели! Христопродавцы! Перестреляю, как собак!» Послышались глухие рыдания.

Однако когда Никита Сергеевич спустился по трапу к ожидавшему его председателю КГБ Семичастному, он, по словам последнего, был абсолютно спокоен.

В тот же день 13 октября состоялось заседание Президиума ЦК. Хрущёв отклонил все обвинения членов Президиума, из которых в поддержку Никиты Сергеевича выступил только Микоян. Заседание перенесли на следующий день. Вечером Хрущёв позвонил Микояну и сказал: «Если они не хотят меня, то пусть так и будет. Я не буду больше возражать».

На следующий день Президиум ЦК рекомендовал избрать первым секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежнева, а Председателем Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.

На пленуме, который открылся во второй половине дня, доклад о деятельности Хрущёва делал М. А. Суслов. Он обвинял уже бывшего главу государства в том, что тот злоупотреблял властью, привлекал в политику членов семьи и прислушивался к их мнению. Суслов имел в виду в первую очередь зятя Хрущёва Алексея Аджубея – талантливого журналиста, главного редактора «Известий», который стал членом ЦК на XX съезде партии. Другие родственники Никиты Сергеевича политической карьеры не делали.

Также было сказано, что в прессе фотографии Хрущёва печатались больше, чем портреты Сталина. Суслов заявил, что Хрущёв запутал управление промышленностью, приняв решения о создании совнархозов и разделении партийного руководства на промышленное и сельскохозяйственное. Он критиковал Никиту Сергеевича за ряд ошибок в сельском хозяйстве и политике ценообразования. Тем не менее, и Президиум, и ЦК, и сам Суслов еще недавно голосовали за принятие этих решений.

В конце доклада Суслов назвал смещение Хрущёва «проявлением смелости и силы».

Известно, что, вернувшись вечером домой, Хрущёв прокомментировал свою отставку следующим образом: «Может быть, самое главное из того, что я сделал, заключается в том, что они могли меня снять простым голосованием, тогда как Сталин велел бы их всех арестовать».

Народу объявили, что Н. С. Хрущёв освобождается от своих постов в связи с преклонным возрастом и состоянием здоровья. Такова была официальная формулировка.

Когда через двадцать лет у одного из участников событий – первого секретаря ЦК Компартии Украины Петра Шелеста спросили, было ли смещение Хрущёва объективно необходимым, он ответил: «Нет, такой необходимости не было. Это мое твердое убеждение, хотя я сам принимал участие в случившемся. Сейчас я себя критикую и искренне сожалею о случившемся». Так почему же сняли Хрущёва? За его «волюнтаризм», или же сказалась обида в верхах, терявших свои привилегии? Кто они – Брежнев, Суслов, Шелепин, Семичастный, Малиновский: спасители отечества или банальные заговорщики? Дальнейшая история страны покажет. Стоит вспомнить и слова Черчилля, что «Хрущёв десять лет боролся с мертвецом-Сталиным, и мертвец победил». Есть и такая точка зрения.

А что было бы, если бы… Возможный ответ на этот вопрос, относящийся скорее к области альтернативной истории, дает Сергей Хрущёв: «Он сам собирался уйти через год-полтора. Он задумал несколько реформ, например, на руководящие должности могли бы избирать лишь на два срока. Он хотел создать еще одну партию, чтобы у коммунистов появились политические соперники. Фактически перестройка началась бы еще в 1965 году. Не помешай моему отцу, сейчас в Союзе жили бы лучше, чем в США. Смотрите, в конце правления Никиты Сергеевича продолжительность жизни в нашей стране была выше, чем в Америке. Была также самая высокая рождаемость за историю страны. Часто говорят, что «целина» была ошибкой, но ведь ныне Казахстан – один из ведущих поставщиков зерна. А о военной мощи СССР говорит то, что он до сих пор является условным противником: во время учений американские военные сражаются с гипотетическим врагом, мощь и размеры которого – один к одному, как у несуществующего Союза».

Последние годы Никита Хрущёв провел на государственной даче недалеко от поселка Петрово-Дальнее под Москвой.

У Хрущёва была хорошая библиотека, он много читал – в основном русскую классику. Никита Сергеевич занялся фотографией и добился в этом немалых успехов. К даче прилагался участок земли, на котором Хрущёв выращивал овощи, в том числе, конечно, кукурузу. Однажды ему удалось вырастить 200 кустов томатов с огромными плодами – до килограмма весом каждый.

Одно время Никита Сергеевич увлекался гидропоникой. Благодаря этой технологии всю зиму на столе семьи Хрущёвых был виноград, редиска и зелень. Правда, на следующий год Хрущёв отказался от этого метода, так как счел его слишком дорогим.

В быту он по-прежнему был неприхотлив: одевался скромно – в основном носил рабочую куртку, предпочитал простые блюда, самым любимым из которых всю его жизнь был кулеш.

Власть имущие на дачу Хрущёва не ездили. Зато в гостях бывали старые знакомые по работе в Украине. Приезжали также поэт Евтушенко, драматург Шатров, с Никитой Сергеевичем поддерживали отношения Эрнст Неизвестный и Борис Жутовский – те самые авангардисты, которым он устроил когда-то разнос в Манеже. Хрущёв приходил в их мастерские, смотрел работы и недоумевал: за что он их так ругал?

Бывший «хозяин» Советского Союза много общался с простыми людьми, часто беседовал со своей охраной. В соседнем поселке находился дом отдыха, и Никита Сергеевич ходил туда говорить с отдыхающими.

Никита Сергеевич читал газеты, смотрел телевизор. Он слушал «Голос Америки» и Би-би-си, которые когда-то перестали глушить по его же инициативе. В частных беседах он не ругал своих преемников – предпочитал говорить о прошлом, однако кое-какие события комментировал. Ему, например, не нравились попытки обелить Сталина, предпринимавшиеся в середине 1960-х годов. Хрущёв жалел, что не реабилитировал Бухарина и Каменева, а также их сторонников.

75-летие Никиты Сергеевича не прошло незамеченным на Западе – об этом писала пресса. Его поздравили Шарль де Голль, английская королева, Янош Кадар.

В 1967 году Хрущёв начал писать мемуары. Однажды его вызвал А. Кириленко – член Политбюро и секретарь ЦК КПСС. Он заявил, что историю должен писать ЦК, и потребовал сдать все материалы. На это Никита Сергеевич ответил: «Это нарушение прав человека. Я знаю только один случай – когда царь запретил Шевченко писать и рисовать. Можете все у меня отобрать, лишить всего, я могу пойти работать – слесарное дело еще не забыл, а если я этого не сумею, то мне люди всегда подадут. А вот тебе не подадут».

По воспоминаниям Сергея Хрущёва, Никита Сергеевич боялся, что КГБ отберет мемуары и уничтожит их. Сергей с помощью журналиста Виталия Луи сумел переправить пленки и рукописи на Запад. Когда в печати появилось сообщение о готовящейся публикации, Хрущёва вновь вызвали в ЦК КПСС к Председателю Комитета партийного контроля и члену Политбюро Арвиду Пельше. Никита Сергеевич подписал заявление, в котором осуждал публикацию и заверял, что никакому издательству свою книгу не передавал. Это заявление напечатали в газетах. Так впервые с осени 1964 года в прессе появилось имя Хрущёва.

Никита Сергеевич к этому времени был уже серьезно болен. Еще летом 1970 года он пережил инфаркт. В сентябре следующего года случился еще один сердечный приступ, который и стал причиной его смерти. Никита Хрущёв умер 11 сентября 1971 года.

Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. В день похорон в «Правде» появилось краткое сообщение: «Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР с прискорбием извещают, что 11 сентября 1971 года после тяжелой, продолжительной болезни на 78 году жизни скончался бывший Первый секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров СССР, персональный пенсионер Никита Сергеевич Хрущёв».

В Древнем Риме существовало наказание, которое называлось «проклятие памяти». Все документальные свидетельства существования осужденного уничтожались, чтобы его имя навсегда стерлось из памяти народа. Фактически подобным образом преемники наказали Хрущёва. До 1985 года в Советском Союзе о нем не было опубликовано ни одной статьи или книги. Никакие публикации, посвященные сельскому хозяйству и промышленности, целине или успехам советской космонавтики, парадоксальным образом не содержали имени Хрущёва. Не упоминали его и тогда, когда речь шла о проблемах внешней политики – волнениях в Венгрии и Польше, Берлинском и Карибском кризисах, отношениях с Китаем и Югославией. Как это ни странно, но о Никите Сергеевиче не рассказывают даже авторы мемуаров, написанных в те времена. «Забыли» о Хрущёве и школьные учебники.

Говорить и писать об опальном генсеке стало можно только во времена перестройки. С тех пор появилось множество биографий Хрущёва, книг и статей о его эпохе, в которых деятельность Никиты Сергеевича оценивают по-разному. Сам Хрущёв в конце жизни говорил так: «Вот умру я, и положат мои деяния на весы. На одну чашу злое, на другую – доброе, и, я надеюсь, доброе перевесит».

На могиле Хрущёва стоит памятник работы Эрнста Неизвестного. Никита Сергеевич завещал, чтобы автором был именно он, однако как должен выглядеть памятник, не сказал. Скульптор сам решил эту задачу: бронзовую голову обрамляют две мраморных плиты – белая и черная.

Нина Петровна пережила мужа на тринадцать лет. Она скончалась в августе 1984 года в возрасте 83 лет. Рада Никитична сейчас работает в журнале «Наука и жизнь», а Сергей Никитич Хрущёв живет в США, он профессор Брауновского университета.

Чем же запомнился Хрущёв народу? Борьбой с культом личности и реабилитацией его жертв, ослаблением цензуры и доступным жильем, комсомольскими путевками на целину и бескрайними полями кукурузы, отменой «крепостного права» и борьбой с приусадебными участками, танками в Венгрии и постройкой Берлинской стены. Судьбы мира решались по мановению его ботинка, и враги боялись «Кузькиной матери». А были еще первые полеты в космос и надежда построить коммунизм к началу 1980-х. Но самое главное: чего же при Хрущёве не было? Голода, войны, черных «воронков» и стука в дверь после полуночи. Спасибо за это Никите Сергеевичу…

Примечания

1

Это уточненная дата, согласно записи в метрической книге, которая в настоящее время хранится в Государственном архиве Курской области. Хрущёв не знал точной даты своего рождения и обычно отмечал его 17 (5 по старому стилю), именно поэтому такая дата его рождения встречается во многих источниках.

2

Юзовка в 1924 г. была переименована в Сталино, в 1961-м – в Донецк.

3

Руководители компартий Чехословакии и Японии.

4

Эту фразу Хрущёв произнёс, когда ругал Эренбурга – автора слов «Увидеть Париж и умереть» – за галломанию. Это не единственное его резкое высказывание в адрес Эренбурга. Но известен такой случай. Когда в Ленинграде в июле 1963 года проходило Общеевропейское совещание по проблеме романа, обиженный Эренбург – ему недавно досталось за защиту абстракционизма: отказался на нем присутствовать. Тогда Хрущёв сам позвонил ему и попросил приехать: «Я погорячился, – сказал Хрущёв. – Не надо придавать этому большого значения. Вы же государственный человек. Вы должны поехать в Ленинград».

5

Высшие технические учебные заведения.

6

12 октября 1960 года, во время заседания 15-й Ассамблеи ООН, недовольный выступлением дипломата одной из западных стран, Никита Сергеевич снял ботинок и принялся стучать им по пюпитру. Громко стучал или постукивал? Переводчик, присутствовавший на этом легендарном заседании, говорит, что он сначала вертел его перед глазами, изображая скуку и презрение, а потом начал слегка постукивать. А вот что говорит по этому поводу Сергей Хрущёв: «За отцом шла толпа журналистов, и один из них наступил ему на пятку. Никита Сергеевич не стал надевать башмак, поскольку был человеком тучным и без «ложки» сделал бы это с большим трудом. Он просто оставил его на дорожке и пошел на свое место. Я разговаривал с женщиной из обслуживающего персонала, которая была свидетелем этого «ЧП», и она рассказала, что позже принесла Хрущёву башмак на подносе, накрыв салфеткой. Я был через годы в том зале, и мне также было тяжело обуться – настолько там узкое расстояние между креслами. И не забывайте, что глава СССР был под прицелом фотокамер, а значит, не мог допускать поводов для комических снимков. Так вот, когда отцу не давали слова, он сначала поднял руку, потом – ботинок, а далее начал им легонько постукивать. Но, согласитесь, слегка ударить по столу, чтобы привлечь внимание, и тарабанить с криками – разные вещи».

7

Почему Хрущёв обозвал художников именно этим словом? Вот версия одного из участников выставки Леонида Рабичева: «Хрущёв морщит лоб и мучительно пытается понять, кто же перед ним? Ну если иностранцы, тогда все понятно, но они русские, советские, некоторые воевали, с орденами, значит, извращенцы? Педерасты? Нет, это не ругательство было, вовсе не желание оскорбить. Видимо, он слыхал, что недавно в издательстве «Искусство» была разоблачена группа гомосексуалистов и был суд».

Оглавление