Солдатами не рождаются

В тесных каморках при свете керосиновых ламп кипели жаркие споры, строились фантастические планы и по-особому, вдохновенно звучало слово «товарищ» — визитная карточка нового, советского, поколения. В начале двадцатых годов комсомольские ячейки как магнит притягивали к себе рабочую и сельскую молодежь.

Василий Маргелов пошел по стопам отца и получил отменную трудовую закалку. Работал он грузчиком, благо Господь силенкой не обидел, почтальоном, скорняком. Перенял он от отца и прямоту в суждениях. Она-то его и подвела. Есть рассказ о том, как Василия принимали в комсомол{3}. Приведем его с небольшими сокращениями:

«...Секретарь комсомольской ячейки предложил Василию вступить в комсомол. Старательно изучив Устав и изрядно волнуясь, пришел он в назначенное время на комсомольское собрание. Все шло нормально, пока заместитель секретаря комсомольской организации Изя, которого Василий терпеть не мог за его зазнайство, спросил: «Как вы, товарищ Маргелов, относитесь к еврейскому вопросу?» Ну, Василий и объяснил, что он думает о тех руководителях, которые сами не знают, что такое труд, а других пытаются поучать. Имел он в виду именно этого Изю, не вдаваясь вглубь в каверзный смысл вопроса. Вернулся он домой расстроенным — отказали ему по предложению Изи в доверии.

— Что, моего Васеньку в комсомол не приняли?! — возмутилась Агафья Степановна. — А говорили, туда только лучших принимают».

Комсомольский билет Василий в итоге получил. Был он у всех, что говорится, на виду, величали парня не по годам по имени-отчеству, а костюковичская «комса» твердо была уверена: какое бы дело ни поручили Маргелову, он не подведет.

В 1924 году на всю страну прозвучал партийный призыв: «Молодежь — даешь уголь!» Что ж, дорога в Екатеринослав была нахоженной. Лопата, кайло, тусклый свет «летучей мыши» и труд, тяжкий, до пота и боли в суставах, но преисполненный значимости — первые советские металлургические гиганты задыхались без угля. Не выполнил норму — не уходи из забоя, перевыполнил — честь тебе и хвала. Новичкам в шахтерском деле послабления не делалось. В забое равны все, впрочем, как и перед непредсказуемым характером горной породы. Поди угадай, как она поведет себя. И однажды случилось непоправимое. Смена шла к концу, когда затрещали подпорки и померк свет. Обвал! Страшнее этого слова в шахтерском лексиконе не существует. В считанные мгновения забойщик оказывается напрочь отрезанным от спасительного выхода. Найдешь его — счастье, не найдешь — помирай замурованным. Трое суток группа шахтеров, в которую входил Василий Маргелов, пробивала спасительный лаз. Трое суток без пищи, воды, света. И спасение пришло! Когда их уже не чаяли увидеть живыми, горняки, поддерживая друг друга, вышли из шахты. Едва отлежавшись в местной больнице, товарищи по несчастью ринулись упрашивать начальство вернуться на работу в забой. Увы, суровое медицинское заключение надолго лишило их такой возможности. Напутствуя Васю Маргелова, доктор, узнав, что он из Белоруссии, порекомендовал подыскать работу либо лесника, либо егеря и добавил: «Леса — легкие планеты. Да и вам, молодой человек, легкие крайне необходимо подлечить».

Совет, как мы убедимся, пришелся к месту. Несколько лет кряду Василий Маргелов поднимался спозаранку и совершал объезд своих обширных лесных владений, а они раскинулись не на одну сотню гектаров. Летом — на лошади, зимой — на лыжах, от ветки до ветки, от зарубки к зарубке по одному ему знакомым приметам. Как пригодилось Маргелову это умение читать без подсказки «лесную книгу»! Он уже подумывал об изучении науки о лесе, благо опыта поднакопил. В 1927 году Маргелов становится председателем рабочего комитета костюковичского леспромхоза и подает заявление о приеме в кандидаты ВКП(б).

В то время, хотя всеобщее военное обучение — всеобуч — было уже упразднено, традиции военной подготовки молодежи без отрыва от работы или учебы были прочными. Как будущий коммунист, Василий Маргелов получил общественную нагрузку — уполномоченного по военной работе среди молодежи. И здесь на помощь пришел отец. Многое пригодилось сыну из того, о чем поведал ему заслуженный воин.

Филипп Иванович, ко всему, был удачливым охотником и как говорили в ту пору, «любил побаловаться ружьецом». И не было такого случая, чтобы оно подвело хозяина. Отец с настойчивостью знатока наставлял сына, как правильно брать прицел, как держать дыхание и делать спуск. Поэтому Маргелов-младший впитал особую любовь к оружию, к его бережному хранению и до конца дней своих был верен отцовской науке.

Подходило время призыва в армию, и Василий был готов служить хоть в пехоте, хоть в кавалерии. Однако военком рассуждал иначе. Маргелов-младший был один из немногих сверстников, имевший за плечами семилетку.

— Пиши рапорт о зачислении в военную школу. Готовься стать красным командиром, — предложили Василию.

О том, чтобы связать свою судьбу со службой в армии, Василий не думал и потому попросил время на размышление.

Туг и размышлять нечего. Комсомол не хуже меня знает, кого и куда направлять. Путевку получишь в райкоме.

По семейной традиции Агафья Степановна (хоть и не на войну сына провожала, но наплакалась вволю) накрыла стол, за которым с трудом разместились родня и друзья Василия. Звучала гармошка, пели расхожую в ту пору песню «Во солдаты меня мать провожала» и, стараясь перекричать один другого, родственники давали напутствия. Чего только не наслушался будущий краском! «Не вздумай, Васька, без аксельбантов и лампас домой возвернуться! И чтоб шпоры о мостовую цынь-цынь, и искры...» Но были и серьезные пожелания: «Не посрами, Василий, род Маргеловых, не ударь лицом в грязь. Грызи науку побеждать. Одолеешь ее — шаг к признанию сделаешь, а когда душа в душу с подчиненными будешь жить, тогда и величать тебя станут отцом-командиром». В невообразимом гомоне и шуме внезапно зазвучали стихи. Алешка Бурделев, записной костюковичский поэт, был в ударе, и экспромт получился на славу:

В жизни Василия Маргелова, как и всех молодых парней, было много схожего с этими немудреными строками. Были и заверения влюбленных в верности, были и девичьи слезы при расставании. Они договорились с Марией: год — достаточный срок для того, чтобы испытать на прочность чувства. Поженились, когда за плечами курсанта Маргелова остались два года учебы в Объединенной Белорусской военной школе имени ЦИК БССР. В сентябре 1931 года у супругов Маргеловых родился сын Геннадий. Только вот счастье обошло стороной их семейный очаг. Не каждой женщине дано выдержать вечно неустроенную и кочевую жизнь офицерской жены. Они расстались. А Генка, любимец Филиппа Ивановича и Агафьи Степановны, едва повзрослел, как занял отцовское место за столом в доме, который ему стал родным и из которого он вместе с бабушкой бежал, спасаясь от фашистов.

В послужном списке В. Ф. Маргелова в графе «Прохождение действительной военной службы в Советской Армии» первая запись гласит: «С сентября 1928 года по апрель 1931 года — курсант «Объединенная Белорусская военная школа ЦИК БССР». В настоящее время сведений по истории школы, преобразованной затем в Минское военно-пехотное училище имени М. И. Калинина, которое просуществовало вплоть до 1941 года, в печатных источниках содержится крайне мало. Хотя, по самым скромным подсчетам, из стен училища вышло около трех с половиной тысяч командиров Красной Армии. Восемь лет, сначала курсантом, а затем в качестве командира взвода, роты, преподавателя тактики, провел в нем В. Ф. Маргелов. И было бы правомерным упомянуть об основных вехах становления этого известного в то время военного заведения.

5 февраля 1921 года по приказу Реввоенсовета Республики в Минске были организованы краткосрочные 81-е пехотные курсы командного состава{4}. В этом же году они дважды меняли вывеску и именовались вначале как курсы Совнаркома БССР, а затем, перейдя в армейское ведомство, Минские пехотные курсы РККА. 9 октября 1924 года курсы как таковые перестали существовать, а на их базе была организована 7-я Объединенная военная школа имени ЦИК БССР с трехгодичным сроком обучения. Название «Объединенная» появилось не случайно. На трех отделениях готовились кадровые командиры для кавалерии, артиллерии, пехоты. В специальной военной литературе даже появился термин «нормальная военная школа», который свидетельствовал о том, что почти треть учебного времени отводилась на общеобразовательные предметы. Сложилось и четкое организационное устройство военных школ — один батальон трех — или четырехротного состава.

О славном пути, пройденном ОБВШ, красноречиво свидетельствует приказ командующего Белорусским военным округом.

ПРИКАЗ

войскам Белорусского военного округа

№ 15

5 февраля 1931 года

г. Смоленск

5 февраля 1931 года исполнилось 10 лет существования Объединенной Белорусской Военной Школы имени Центрального Исполнительного комитета БССР.

Школа сформировалась из 2-х московских пехотных курсов, переименованных затем в 81-е Минские пехотные курсы имени СНК БССР. Объединенная Белорусская Военная Школа за 10 лет упорной работы выпустила в ряды РККА 1850 командиров для национальных, кадровых и территориальных частей.

Школа является национальной частью, готовящей пролетарских, коммунистически воспитанных, стойких командиров РККА.

Школа имеет боевые заслуги перед пролетариатом Советского Союза и Белоруссии по защите Ленинграда от авантюр классовых врагов, по защите Советской Украины, по защите Белоруссии от бандитизма. В жестоких боях на этих фронтах школа потеряла десятки лучших курсантов и командиров.

Выпущенные из Школы командиры геройски сражались с белыми китайскими генералами по защите границ СССР на востоке.

В 1930 году Школа дала лучшие показатели боевой подготовки в округе. Школа развернула большую общественно-политическую работу по борьбе за промфинплан, за коллективизацию и социалистическое соревнование. РВС БВО уверен, что начсостав и курсанты Школы упорством, настойчивостью и плановостью в работе выполнят задачи по боевой подготовке и ленинскому воспитанию командиров РККА.

Временно командующий войсками БВО

Зомберг

Василий Маргелов поступил в эту школу, когда военная реформа 1924–1925 годов, занявшая особое место в череде коренных преобразований в СССР, была завершена. Впервые в практике военного строительства в необычайно короткий срок был достигнут поразительный эффект — Рабоче-Крестьянская Красная Армия, совсем уже было потерявшая свое лицо в послевоенные годы, обрела организованность и боеспособность. Особый упор был сделан на создание территориальных, национальных войсковых соединений, на переход к единоначалию и более качественную подготовку командных кадров, на укрепление роли ВКП(б) в армии.

Первым национальным формированием в Западном военном округе{5} стала 2-я Белорусская стрелковая дивизия, и в задачу ОВШ имени ВЦИК БССР входила подготовка командиров, в первую очередь именно для этой дивизии.

Во втором издании известной книги «Белорусский военный округ» (Минск, 1983) о 7-й Объединенной школе имени ВЦИК БССР упоминается в нескольких строчках: «Из стен этой школы вышли такие известные впоследствии военачальники, как В. А. Пеньковский{6}, И. И. Якубовский{7}, В. Ф. Маргелов». Добавим, что в этот список могли бы по праву войти Герой Советского Союза генерал-лейтенант Г. Т. Василенко, заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант И. И. Лисов и многие другие выпускники школы, не посрамившие на фронтах Великой Отечественной войны гордого звания «калининец».

Иван Игнатьевич Якубовский, земляк В. Ф. Маргелова, об обстоятельствах присвоения школе имени Калинина вспоминал: «Хорошо помню приезд в нашу военную школу горячо любимого народом Всесоюзного старосты товарища М. И. Калинина. Это было 8 сентября 1933 года. Он живо интересовался учебой будущих командиров, их идейной закалкой, тем, как они овладевают военным делом, беседовал по этим вопросам с командованием и курсантами. Во время торжественного митинга в артиллерийском дивизионе курсант Смирнов обратился к М. И. Калинину с приветственной речью и с просьбой дать согласие о присвоении школе его имени. Это было всеобщее желание нашего коллектива, и мы поддержали просьбу дружными аплодисментами. Михаил Иванович заметил, что согласие дать не трудно, было бы это на пользу. Присутствовавший на митинге командующий войсками БВО И. П. Уборевич поддержал желание курсантов в ответ из строя раздался возглас: «Да здравствуют калининцы!» Окрест разнеслось громкое «ура». К В сентябре 1928 года Василий Маргелов надел курсантскую форму, а в ноябре, в день 11-й годовщины Октябрьской революции, принял военную присягу, текст которой запомнил на всю жизнь: «Я, сын трудового народа, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, принимаю на себя звание воина рабочей и крестьянской армии. Перед лицом трудящихся классов Союза Советских Социалистических Республик и всего мира я обязуюсь носить это звание с честью, добросовестно изучать военное дело и как зеницу ока охранять народное и военное имущество от порчи и расхищения. Я обязуюсь строго и неуклонно соблюдать революционную дисциплину и беспрекословно выполнять все приказы командиров, поставленных властью рабочего и крестьянского правительства. Я обязуюсь воздерживаться сам и удерживать товарищей от всяких поступков, унижающих достоинство гражданина Союза Советских Социалистических Республик, и все свои действия и мысли направлять к великой цели освобождения всех трудящихся. Я обязуюсь по первому зову рабочего и крестьянского правительства выступить на защиту Союза Советских Социалистических Республик от всяких опасностей и покушений со стороны всех их врагов и в борьбе за Союз Советских Социалистических Республик, за дело социализма и братства народов не щадить своих сил, ни самой жизни.

Если по злому умыслу отступлю от этого моего торжественного обещания, то да будет моим уделом всеобщее презрение и да покарает меня суровая рука революционного закона».

После окончания советско-польской войны, спровоцированной и поддержанной Антантой, государственная граница, которая пролегала всего лишь в тридцати километрах от Минска, стала местом постоянных провокаций и вооруженных вылазок бандитов. Пограничникам порой приходилось туго, и тогда к ним на помощь приходили курсанты ОБВЩ. Привычной стала команда «В ружье!», за ней другая — «Получить патроны!», а затем следовал марш-бросок к Участку, где пограничники сдерживали натиск нарушителей. Как ни хотелось Маргелову и его товарищам, как говорится, «понюхать пороху», дело до серьезного столкновения, как правило, не доходило.

С незапамятных времен в армейской среде существует незыблемое правило, которое гласит: «Не умеешь подчиняться сам — не научишь подчиняться других». Процесс вживания в армейскую среду для некоторых сверстников Маргелова проходил весьма болезненно, и не все до конца усвоили смысл слов «дисциплина» и «порядок», обязывавших твердо блюсти законы воинского коллектива. Книги приказов по школе дают красноречиво понять — командование решительно избавлялось от тех, кому армейская ноша показалась непомерно тяжкой, и давало возможность приобрести основательный багаж знаний тем, кто избрал жизненным поприщем служение отечеству.

До наших дней здание, в котором долгие годы располагалась военная школа, не сохранилось. Теперь по плацу, по которому некогда вышагивали будущие краскомы, чеканят шаг суворовцы{8}. В середине двадцатых годов это был центр Минска с многоголосым и шумным базаром{9}, притягивавшим к себе много всякой нечисти и темных личностей. Бойкая торговля не обходилась без конфликтов, часто перераставших в стычки и драки. Когда милиция не справлялась, опять выручали курсанты.

Распорядок дня в школе был жестким, но, по воспоминаниям Г. Т. Василенко, «несмотря на напряженный учебный график, курсанты находили время и книги почитать, и на танцы сходить». После подъема, который следовал в 6 часов 30 минут, — зарядка, завтрак, шесть часов занятий. Осенью и зимой в расписании доминировали общеобразовательные предметы: история, география, русский язык и литература, химия, физика, немецкий язык, Конституция СССР и, конечно, марксистско-ленинская подготовка. После обеда — отдых. Мертвый час с 14:40 до 15:40 непременно соблюдался и при выходе школы в летние лагеря, на три месяца боевой учебы. В перечень военных дисциплин входили: топография, история Гражданской войны, военное искусство, тактика, огневая подготовка, инженерное дело. И хотя термины «общевойсковой бой» и «общевойсковой командир» появятся значительно позднее, однако реальные очертания они приобрели в нормальных военных школах. Тактика пехоты и кавалерии (курсанты постигали джигитовку и приемы езды) изучалась в них с учетом применения артиллерийского огня.

Курсанты полностью обеспечивали себя дровами, картофелем, до блеска драили полы в школе, но особое положение занимал столовый блок — он радовал не только глаз.

И хотя Белоруссия тогда жила не слишком богато, о своих защитниках государство заботилось: курсантские щи никогда не бывали постными, а в добротном обмундировании воспитанники школы выглядели щеголями.

Василия Маргелова с первого курса отличали дотошность и упорство в освоении военной науки. Теоретические занятия в ОБВШ подкреплялись хорошей армейской практикой — в течение учебы курсанты должны были пройти стажировку: на втором курсе — в должности командира отделения, на третьем — командира взвода. Политическая «подкованность» выпускников школы во многом определялась умением разъяснить аудитории смысл партийных документов и постановлений. Вступив кандидатом в члены ВКП(б) еще до призыва в армию, курсант Маргелов, пройдя кандидатский стаж, предстал перед партийным собранием. Много было волнений и переживаний, но все закончилось благополучно. Хотя основательно «погоняли» и по Уставу, и по знанию ленинских работ, не забыли и об отношении к злободневным темам, которые тогда будоражили страну.

Поводом к жарким дискуссиям служили происходящие вокруг события. Ведь не случайно 1929 год вошел в советскую историю как год великого перелома. Закладывался фундамент социализма, а исподволь уже начинала набирать обороты репрессивная машина.

Чтобы понять накал страстей, достаточно окинуть взглядом одни только заголовки в «Правде» и «Красноармейской правде» {10}. «Ликвидируем неграмотность!», «Дадим отпор хвастовству!» — и по соседству: «Процесс над социал-вредителями». Международная тематика — гвоздь всех газет: «Интервенты точат зубы на советскую границу», «Тов. Литвинов{11} заявляет: «Империалисты похоронили советский проект разоружения». И в подвале первых полос: «За жестокий приговор приспособленцам и саботажникам!», «Вредителей — под перекрестный огонь печати!». Заголовки «Мы на всех парах идем к социализму», «Наша пятилетка приводит капиталистов в бешенство», «Миллионы идут в колхоз» отражали итоги первого года пятилетки и коллективизации.

Партийное строительство — особый разговор с читателем, ведь в 1929 году из СССР за антисоветскую деятельность был выслан Л. Д. Троцкий, «непримиримый враг ленинизма, который не разоружился».

Формы коллективного доноса лишь начинали свою кипучую жизнь: «Тов. Иванов допустил классовое извращение — говорил о чем угодно, но только не о деле», «Единым фронтом против Матвеевых»{12}.

Не оставались в стороне и пролетарские поэты, в первых рядах которых, как всегда, Демьян Бедный:

В бурном водовороте событий политотдел ОБВШ твердо держал руку на пульсе настроений курсантов, о чем свидетельствуют и донесения, в обязательном порядке направляемые в политуправление Белорусского военного округа. А оттуда шли директивы: «Увеличить партийную прослойку. Усилить пропаганду решений партийных конференций и съездов».

Однако в тех же донесениях в округ содержатся и сведения о курсантской вольнице. Молодость и жизнелюбие порой брали верх над уставными требованиями, и тогда в приказах по школе появлялись гневные строки: «Курсантов Алешкевича и Осиповича за драку на танцах в рабочем клубе отправить под арест на трое суток». Питомцы школы умели за себя постоять, и об этом в Минске знали все. Любителей пображничать в увольнении также ждала подобная кара. А вот в борьбе с неуспевающими гауптвахта помочь не! могла. Таким курсантам назначались переходные испытания в период каникулярного отпуска. Гораздо сложнее обстояли дела с теми, кто «прострелял» выпускной аттестат, то есть получил «неуд» по огневой подготовке или показал слабые знания по военным предметам. Таким присвоение воинского звания «командир РККА» откладывалось на несколько месяцев. Они должны были держать повторные экзамены, но уже в войсках.

На втором курсе Василий Маргелов становится старшиной роты. По временному уставу внутренней службы РККА круг обязанностей старшины довольно значителен. Без преувеличения можно сказать, что старшина — правая рука командира роты. Ротное хозяйство небольшое, но хлопотная, надо подготовить и проинструктировать дневальных, расписать по постам караульных, провести физзарядку и вешнюю поверку, вовремя сдать в учебную часть суточную ведомость и, конечно, иметь идеальный порядок в подразделении. Здесь требовательность Маргелова была необычайно высока. Заметим, что при этом он и в классах, и на полигоне показывал отличные знания.

В газете «Красноармейская правда» от 5 февраля 1931 гола сохранилась корреспонденция: «Их восемнадцать лучших ударников, работающих по-большевистски. Они твердо, решительно, упорно борются за высокие темпы, за качество и первыми подымаются на высоты, которые штурмует вся масса школы... и среди них Василий Маргелов».

В характеристике курсанта Маргелова читаем: «Являясь организатором ударничества в своем отделении, берет отстающих на общественный буксир. Принимает активное участие в общественной и партийной работе. Выдержан. Дисциплинирован. Имеет благодарности».

Военная школа приучила ценить и планировать до минуты драгоценное время, а обязанности старшины выработали на всю жизнь приверженность идеальному порядку. Именно в бытность В. Ф. Маргелова командующим Воздушно-десантными войсками исчезло из лексикона нелестное сравнение солдатской казармы с конюшней. Казармы ВДВ стали образцом воинского быта для всех Вооруженных Сил СССР.

Вскоре после назначения Маргелова старшиной роты в его жизни произошел еще один примечательный эпизод. В феврале 1931 года исполнялось 50 лет наркому по военным и морским делам, председателю Реввоенсовета СССР К. Е. Ворошилову. В соответствии с традициями того времени вся страна с завидной изобретательностью готовила подарки легендарному герою Гражданской войны. Газеты и журналы широко освещали его подвиги, рассказывали об основных биографических вехах, зарождалось массовое движение «ворошиловских стрелков». Начался всенародный сбор средств на дирижабль «Клим Ворошилов», в стороне от которого не остались и курсанты ОБВШ. Но главным их способом поздравления Ворошилова явился лыжный пробег Минск — Москва длиною около 800 километров. Командование школы подготовило «Рапорт о достижениях и недочетах», который предполагалось вручить наркому.

Из многих кандидатов строгий отбор прошли лишь десять курсантов, в их числе Василий Маргелов и Иван Лисов.

Возглавил команду курсовой командир Федорович. Без сомнения, основными критериями отбора были выносливость и результаты в лыжной подготовке: в ней Маргелову не было равных. Но тут вовсю проявил свой норов февраль. Завьюжило, ударили морозы под 20 градусов и более. Впору было о менять пробег, но почин был уже объявлен по радио и в газетах, и отступать от намеченного было поздно. В назначенный день, 6 февраля 1931 года, команда лыжников Объединенной Белорусской военной школы, в которую был зачислен и рабочий-ударник с подшефного минского завода «Энергия», вышла на старт.

Время сделать оговорку, что в Белорусском военном округе очень серьезно выполнялось указание наркома о том, что «не одиночки, а целые подразделения и части, твердо стоящие на лыжах, нужны нам». (Как пригодилось это в войне с Финляндией сформированным здесь лыжным батальонам!) Естественно, несмотря ни на что, было велико желание поздравить Ворошилова именно таким необычный образом.

О том, как складывался пробег, вспоминал курсам Иван Лисов: «...Тогда у нас не было скоростных лыж, хороших креплений, одежды и обуви, хоть приблизительно похожих на нынешнее снаряжение спортсменов. Шли мы на армейских лыжах-досках... в сапогах и «буденновках» на головах...

...Шли мы вдоль железной дороги, по обочине. Был случай, когда курсанта Володю Котова, крепенького паренька небольшого росточка, порывом сильного ветра сорвало с насыпи под откос в глубокий снег и тут же занесло. Он шел в группе последним, и в пургу никто не заметил этой потери.

Уже прошли порядочно от места исчезновения курсанта, и Маргелов, пропуская мимо себя цепочку ребят, обнаружил «недостачу» в строю и, доложив курсовому командиру, старшему нашего перехода, тут же повернул всех нас назад на поиск «самовольщика», оставившего без разрешения строй. Долго мы искали его в этой метельной круговерти, рассредоточившись по всей насыпи, и только случайно перед наступлением темноты по торчащей из сугроба лыже наши его. Видимо, от усталости Володя нечаянно уснул, укрыв лицо подшлемниками. После этого случая Маргелов не шел по старшинству за курсовым командиром, а по своей инициативе стал замыкающим. Больше до самой Москвы у нас не было отстающих».

Иван Иванович Лисов не называет место, где едва не свершилось ЧП, которое могло бы поставить крест на всей карьере и курсового командира, и старшины Маргелова. Но благо все обошлось, и тон сообщения от 19 февраля в Медыни (в 120 километрах от Москвы) преисполнен оптимизма: «Участники лыжного пробега достигли Медыни! Все здоровы. 243 полком и общественными организациями организована торжественная встреча. Отлично проведен митинг. Переход совершается в полосе метелей и заносов, среднем команда двигается по 60 км в сутки. В Юхнове проведен сбор средств на дирижабль «Клим Ворошилов».

Собрано 430 рублей. Прибытие в Москву 21 февраля в 14:00 часов».

От имени курсантов Объединенной Белорусской военной школы рапорт наркому по военным и морским делам вручил старшина Маргелов. Восхищенный мужеством лыжников, Ворошилов наградил всех участников пробега, а Маргелов получил из рук наркома именные золотые часы-»луковицу». С ними он прошел три войны.

В феврале 1931 года отмечалось и десятилетие Объединенной Белорусской военной школы. Юбилярам дарили подарки, звучали поздравительные речи и торжественные марши, но подлинным апофеозом праздника стало награждение ОБВШ орденом Трудового Красного Знамени. В указе, подписанном председателем ЦИК БССР А. Г. Червяковым, говорилось: «Отмечая выдающиеся заслуги Объединенной Белорусской военной школы имени ЦИК БССР в деле подготовки красных командиров, Президиум ЦИК постановляет:

Вознаградить Объединенную Белорусскую военную школу орденом Трудового Красного Знамени».

Начальник школы И. И. Василевич и его боевые помощники получили из рук секретаря ЦИК А. И. Хацкевича именное оружие. Курсант Василий Маргелов был среди немногих, кто удостоился Почетной грамоты Президиума ЦИК БССР.

Весна 1931 года выдалась в Минске бурной и солнечной, и город, словно сбросив дремоту, поднимал горожан гудками новых заводов и фабрик, постуком трамвайных колес, перекличкой рабочих на строительных лесах, ставших главной приметой столицы Белоруссии того времени. Нередко на улицах звучала и медь военных оркестров. А уж очередной выпуск в Объединенной Белорусской военной школе имени ЦИК БССР в городской жизни являлся событием особого рода.

Выпускники школы в новеньких с иголочки мундирах с малиновыми петлицами, на которых красовалось по «кубарю»{13}, в начищенных до блеска сапогах, в ладно подогнанных портупеях стояли повзводно и, получив из рук начальника школы именной наган, прощались с Боевым знаменем. Торжественный марш и строевая песня завершали ритуал, выработанный годами и не оставлявший равнодушными ни самих выпускников, ни зрителей.

Но, прежде чем надеть форму краскома, каждому из воспитанников военной школы пришлось выдержать серьезные испытания. Старшина Маргелов получил по всем предметам высший балл и, как говорили в то время, завершил учебу «по первому разряду», то есть с отличием.

Трогательную заботу о вступающих в самостоятельную жизнь молодых командирах проявляли городские власти, вручая им «приданое»: матрац, подушку, одеяло, постельное белье и пару хромовых сапог — носите, мол, и не забывайте Минск.

Краском Маргелов Василий Филиппович получил назначение в 99-й полк 33-й стрелковой дивизии, которая располагалась в Могилеве.