«Рамушевский коридор»
В августе 1942 года войска Северо-Западного фронта развернули бои по ликвидации «Рамушевского коридора». Он все чаще и чаще стал упоминаться в сводках Совинформбюро.
Как образовался «Рамушевский коридор»? Противник был окружен под Демянском. В кольце оказалась большая часть сил 16-й фашистской армии — до семи дивизий, насчитывающих 70 тысяч солдат и офицеров. Это было первое в истории Великой Отечественной войны окружение крупных сил противника.
Гитлеровское командование предприняло все меры для деблокирования окруженных войск. Противопоставить врагу хотя бы равные силы Северо-Западный фронт не смог. Фашисты господствовали в воздухе. Войска же фронта имели всего 142 боевых самолета, из них 32 истребителя. Недоставало артиллерии, танков, боеприпасов, продовольствия и фуража. С наступлением весны фронт захлестнуло бездорожье. Крупные силы гитлеровцев при мощной поддержке авиации перешли в наступление в направлении Рамушево. Им удалось пробить брешь в обороне и оказать помощь окруженной группировке. Образовался [103] так называемый «Рамушевский коридор». Был он шириною от 5 до 8 километров. Гитлеровцы стремились удержать его всеми силами. Несли огромные потери и называли «Рамушевский коридор» — «коридором смерти».
Огромную помощь сухопутным войскам в ликвидации «Рамушевского коридора» оказала 243-я штурмовая авиадивизия подполковника И. В. Дельнова. Особо отличился в дивизии 288-й авиаполк майора С. М. Васильева. Летчики этой прославленной части, как правило, летали на выполнение боевых заданий в любую погоду. Уничтожали противника огнем из пушек и пулеметов, бомбили, обстреливали реактивными снарядами, поливали зажигательной смесью КС. Атаки штурмовиков были внезапными и причиняли гитлеровцам большие потери. С целью длительного воздействия на объекты врага штурмовики меняли тактику и наносили удары с высот 900 — 1200 метров. Становились в круг, прикрывая друг друга от истребителей противника.
Александр Носов и Петр Марютин были командирами эскадрилий. Носов командовал второй, Марютин — первой. Крепко дружили. Они знали друг друга еще со времени службы в 217-м бомбардировочном полку. Вместе переучивались в Воронеже на Ил-2. Вместе прибыли на Северо-Западный фронт.
Вспоминая о своей фронтовой молодости, Герой Советского Союза гвардии полковник в отставке П. М. Марютин сказал:
— Среди боевых друзей в полку я прежде всего вспоминаю Александра Носова. Мы часто летали вместе, и, он всегда был надежным в бою...
Надежный в бою... Высокая оценка в устах фронтового друга. В истории Северо-Западного фронта об Александре Андреевиче Носове говорится, что он был выдающимся летчиком-штурмовиком огненных лет Великой Отечественной войны. Но тогда, 11 августа 1942 года, он [104] еще не знал об этом и спокойно шагал утром в летную столовую. Здесь встретил Петра Марютина. Обменялись крепкими рукопожатиями.
— Вылетаю во главе пятерки на штурмовку «Рамушевского коридора», — сказал Носов другу. — Позавтракаю и — в полет...
Петр Марютин тоже должен был лететь на выполнение боевого задания. Но в последний час обстановка изменилась. Его вызвал в Хотилово генерал-майор авиации Д. Ф. Кондратюк. Командующий 6-й воздушной армией хотел лично поздравить летчика и вручить ему медаль «Золотая Звезда» и орден Ленина.
Марютин пожелал Носову высокого неба. Носов пожелал Марютину высокой награды. Улыбнулись друг другу и разошлись, каждый по своим делам. Через 30 минут Носов был уже в воздухе. Никогда в жизни он не слушал гул мотора самолета с таким волнением, как в этот раз. Ведь он почти пять месяцев не держал в руках ручку управления и сектор газа! Это был не простой полет, а полет, возвращавший его в небо. И он по-детски радовался, что под крыльями самолета снова проплывают валдайские холмы. От мысли, что через каких-нибудь 25 минут он обрушит на врага всю огневую мощь штурмовика, становилось легко на сердце.
Носов придирчиво всматривался в горизонт. Казалось, все спокойно. Однако он знал, что подчас такое спокойствие в небе обманчиво. Со стороны солнца показались три точки. Они быстро приближались, увеличиваясь в размерах. «Яки», — облегченно вздохнул Носов. Видимо, возвращаются с боевого задания.
По традиции «яки» поприветствовали «илов» покачиванием крыльев.
Носов заметил на дороге цепочку автомашин. Чуть правее от нее — горящий стог сена. Деревянный мост через речку. Полуразрушенную церковь на холме. Деревушку, притаившуюся на опушке темного леса. Заросшее [105] камышом озеро и стаи уток на его плесах. Так и читал командир эскадрильи землю до самого Рамушева.
Что за оказия? С запада на восток по «Рамушевскому коридору» летела большая группа вражеских самолетов. Каких? До них было еще далеко, и Носов сразу не мог определить их тип. Решение созрело почти мгновенно. На всякий случай надо быстрее освободиться от бомб. И тут же словно по заказу он увидел под собой дорогу, по которой двигалась автоколонна. Подал команду ведомым: «Сбросить бомбы...» За результатами бомбежки не наблюдал. Главное было сделано: штурмовики освободились от тяжелого груза и стали теперь более маневренными, готовыми вступить в бой как с истребителями, так и с бомбардировщиками противника. Но летевшие большой группой самолеты оказались ни теми, ни другими. По «Рамушевскому коридору» ползли транспортные машины Ю-52.
Штурмовики собрались в кулак и пошли наперерез транспортникам. Ю-52 не заметили «илов». Атака пятерки застала их врасплох. «Илы» обрушились на фашистов. Носов, Касатков, Маляев, Быстров, Нестеров одновременно открыли по «юнкерсам» пулеметно-пушечный огонь.
Носов выбрал для второй атаки ведущего «юнкерсов». Не пожалел на него реактивного снаряда. Ю-52 рванулся в сторону. Попытался уйти от прицельного удара. Но это ему не удалось. Он как-то странно дернулся, накренился и полетел вниз. Огонь и дым на земле обозначали конец воздушного грузовика.
Удачно атаковали «юнкерсов» Касатков, Маляев, Быстров и Нестеров. Пять из них прервали свой полет и стали трофеями «Рамушевского коридора».
В истории авиации еще не было прецедента, чтобы штурмовики взяли на себя функции истребителей и атаковали противника, во много раз их превосходящего. [106] Шесть «мессершмиттов», что прикрывали «юнкерсов», оказались беспомощными. Бой происходил на низких высотах. Удары штурмовиков были молниеносными. За каких-нибудь 5 — 6 минут они сбили семь транспортников, до отказа набитых солдатами и офицерами. Напрасно будут ждать их гитлеровцы в окруженном Демянске.
Штурмовики увлеклись. Не заметили, как ушли от «Рамушевского коридора». Носов подал команду: «Прекратить атаки! Подходите ко мне!» Обозначил себя покачиванием крыльев. Ведомые быстро подтянулись, и в это время на них набросились «мессершмитты». Они ждали своей минуты. Жаждали возмездия. Жаждали расплаты. Однако штурмовики не выказали беспокойства, нервозности. Они приготовились к бою «ножницами». Попарно, соблюдая дистанцию, стали организованно отступать к линии фронта. И тут «илов» выручили «яки». Они связали «мессершмиттов» боем и дали штурмовикам возможность уйти за линию фронта.
Первыми на свою территорию вышли Носов, Нестеров и Быстров. Стали в круг. Погасили скорость. Касатков не дотянул до желанного «круга». Сделал вынужденную посадку. Едва-едва управлял штурмовиком раненый Маляев. Носов приказал ему лететь на запасной аэродром в Крестцы.
— Добро, командир, — ответил Маляев. — До Крестцов дотяну.
Тройка штурмовиков во главе с Носовым прилетела в Макарове. Носов доложил командиру полка обо всем, что случилось в воздухе над «Рамушевским коридором». Присутствовавший на докладе батальонный комиссар И. Т. Калугин улыбнулся и сказал Носову, чтобы он опять садился за письменный стол.
— Боем штурмовиков с «юнкерсами» обязательно заинтересуются и Кондратюк и Дельнов. Надо быть готовыми к подробному докладу. Васильев сказал Носову, что кроме семи «юнкерсов» [107] они сбили еще и «мессершмитт». Об этом поступили сведения из наземных войск и от наблюдательных постов ПВО.
— Как там Касатков и Маляев? — спросил Носов. — Что известно о них?
— Все в порядке, — ответил Васильев. — Самолеты их подлежат полевому ремонту, а сами летчики появятся в полку завтра. Касатков жив и здоров. Маляев легко ранен. В госпиталь ложиться отказался.
Через несколько дней батальонный комиссар Калугин вручил старшему лейтенанту Носову фронтовую газету «К победе». На одной из ее страниц было напечатано стихотворение Михаила Матусовского:
«...И если Носов бьет враговК Демянску, где была окружена 16-я немецкая армия, устремились Ю-52. Они доставляли пополнение, продовольствие, боеприпасы, горючее. «Юнкерсы» брали на борт 2 тонны груза или 15 солдат с оружием. Регулярными рейсами они могли поддерживать боеспособность большой группировки гитлеровских войск.
Подготовка и боевые действия авиасоединений и частей 6-й воздушной армии по уничтожению немецких транспортных самолетов вылились в форму авиационного наступления. Руководил им генерал-майор авиации Даниил Федорович Кондратюк. Он родился в 1896 году в селе Ватин Луцкого района Волынской области. В 1918 году вступил в ряды Красной Армии. Окончил Ленинградскую школу летнабов, а в 1936 году — Тактическую школу ВВС. Командовал авиабригадой, 2-й ударной [108] авиагруппой, был заместителем командующего ВВС Западного фронта.
На Северо-Западном фронте генерал Кондратюк показал себя человеком творческого горения. Умело направлял работу штабов по обобщению и внедрению в практику истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков передового опыта. По его инициативе были разработаны и использованы в боевых действиях авиасоединений и авиачастей 6-й воздушной армии важные руководства: «Организация управления авиации над полем боя», «Методы борьбы с транспортной авиацией противника».
Первое время Ю-52 летали без всякого прикрытия. Летали мелкими группами и даже одиночно. Они стремились проскользнуть мимо наших воздушных застав. Их маршруты постоянно менялись, но в основном они выбирали самое короткое расстояние до Демянска. Держались наиболее приметных ориентиров. Использовали облачность, снегопады. Шли бреющим полетом над лесом. Наблюдались и массовые перелеты транспортных самолетов на аэродромы Демянского плацдарма и обратно. Эффективные удары по ним наносила наша штурмовая авиация. Она уничтожала вражеские самолеты, выводила из строя аэродромы, срывала на них восстановительные работы.
Из фронтового дневника Героя Советского Союза гвардии подполковника в отставке А. А. Носова:
16.8.1942 г. Мы постоянно находимся в районе трассы полетов Ю-52. Встречаем их и уничтожаем в воздухе и на аэродромах посадки. Тесно взаимодействуем с истребителями 744-го, 402-го авиаполков. Сегодня встретил майора Груздева, и он рассказал, что младший лейтенант Жигарин за один боевой вылет сбил два Ю-52 в воздухе и семь уничтожил на аэродроме. Сам же Груздев сбил два «юнкерса». По одному «юнкерсу» сбили его ведомые Анохин, Диков, Леонов и Соболев.
Мы крепко дружим с летчиками-истребителями. Бываем [109] у них, они — у нас. Обмениваемся опытом, информацией. Это помогает нам в бою. Под прикрытием истребителей мы прорываемся всей группой к любому вражескому аэродрому, какой бы сильной ни была его противовоздушная оборона.
21.9.1942 г. В нашем полку на «охоте» за «юнкерсами» в «Рамушевском коридоре» отличились лейтенант Федоров и младший лейтенант Галин. Они дружно атаковали Ю-52 и сбили его. Их примеру последовали лейтенанты Гаврилов и Мшвениерадзе. Своими успехами штурмовики во многом обязаны модернизации Ил-2.
23,9.1942 г. «Пески» и «Глебовщина» — центральные аэродромы Демянского плацдарма. Сегодня мы их бомбили, взрывали «эрэсами», поливали пулеметно-пушечным свинцом. Сверху наши действия прикрывали истребители майора Груздева. После посадки на аэродроме он разыскал меня и сказал: «Чистильщики. Лезете прямо в жерла зениток. Прочищаете им стволы. Здорово работаете, штурмовики!»
Константин Груздев — летчик-ас, одухотворенный и волевой человек. Всегда энергичен и жизнерадостен. От него исходит какая-то магическая сила оптимизма. Он чем-то схож по своему облику и характеру с нашим командиром авиадивизии Иваном Васильевичем Дельновым. Оба талантливые и добрые. К. врагу — беспощадные.
23.9.1942 г. Три аэродрома: «Пески», «Шульгина Гора», «Ильина Гора». На них приземляются Ю-52. Я летал на разведку. Аэродромы — полевые. Сегодня мы их штурмовали. Дым — коромыслом! Взрывы. Огонь. Уничтожили десять вражеских самолетов.
Летали на штурмовку ильменского острова Войтицы. Разворошили гитлеровский аэродром подскока. Прикрывали нас летчики-истребители из авиадивизии полковника Г. А. Иванова. Действовали над целью предельно согласованно и синхронно. Канули в лету времена, когда мы [111] в воздухе объяснялись движением рук и покачиванием крыльев. Теперь владыкой управления боем стало радио! Я хорошо знал Георгия Александровича Иванова. Однажды, когда я в воздушном бою сбил «мессершмитта», он предложил командиру нашего авиаполка майору С. М. Васильеву провести показательный воздушный бой между Ил-2 и МиГ-3. Васильев согласился. Очевидно, ему хотелось лишний раз продемонстрировать перед личным составом боевые возможности штурмовика, а заодно и мастерство летчиков 288-го авиаполка перед командующим 6-й воздушной армией. Генерал-майор Д. Ф. Кондратюк в это время находился на аэродроме. Происходило это в Крестцах в августе 1942 года.
На «миге» в воздух поднялся майор Шевченко. На «иле» командир полка поручил сражаться мне. Воздушный поединок начался на высоте 1200 метров. Мы разошлись: я — влево, Шевченко — вправо. Положили самолеты в вираж. Плоскость у «ила» шире, чем у «мига». Значит, штурмовик быстрее закончит вираж, чем истребитель. Я это учел и, сбавив газ, развернулся за девять секунд. «Мигу» на вираж этого времени не хватило. Не успел майор Шевченко опомниться, как я оказался у него в хвосте. Оставалось только нажать на гашетку...
МиГ-3 стал пикировать. И опять майор Шевченко просчитался. Ил-2 был намного тяжелее истребителя и легко его нагнал. Я держал дистанцию 300 — 400 метров. Поймал МиГ-3 в прицел и, если бы это был не показательный, а настоящий бой, уничтожил бы его короткой пушечной очередью.
Майор Шевченко пикировал. Я висел у него на хвосте. «Не до самой же земли он будет пикировать», — думал я и готовился к переводу «ила» в горизонтальный полет. Я знал, что на пикировании штурмовик сильно проседает, и вывел его раньше, чем это сделал майор Шевченко. И когда истребитель пошел вверх, он оказался у меня в прицеле в третий раз... [112] За показательным боем внимательно наблюдал генерал Д. Ф. Кондратюк. Когда я трижды «сбил» истребитель, он повернулся к полковнику Иванову и в сердцах спросил:
— Кого вы посадили на истребитель?
— Майора Шевченко, товарищ командующий.
— Как же он допустил, чтобы штурмовик «сбил» его трижды в одном «бою»?
— Товарищ командующий, так штурмовиком-то управляет Герой Советского Союза старший лейтенант Александр Носов.
На аэродроме мне устроили бурную встречу. Вытащили из кабины вместе с парашютом, подхватили на руки и начали подбрасывать вверх. Когда наконец я оказался на земле, полковник Иванов подошел ко мне и крепко обнял.
30.9.1942 г. О показательном бое Ил-2 с МиГ-3 среди авиаторов ходят легенды. Летчики-штурмовики окончательно перестали бояться встреч с немецкими истребителями и смело вступали с ними в бой. Теперь, прежде чем сбить штурмовик, надо сначала заставить замолчать воздушного стрелка. Сделать это не так просто. Воздушные стрелки у нас, как правило, ребята закаленные, мастера своего дела. Им на мушку лучше не попадайся. Недавно, когда мы возвращались с боевого задания, нас атаковали «мессершмитты». Воздушный стрелок Бураев сбил одного из них. Это сразу охладило пыл гитлеровцев, и они отвалили в сторону.
Воздушный стрелок Виталий Кашинцев, одессит, как мы его называем, берет в полет ракетницу. Когда по «мессершмиттам» нельзя бить из пулемета или он оказывается в бою поврежденным, Кашинцев стреляет по ним из ракетницы. Гитлеровцы принимают ракету за реактивный снаряд и шарахаются от «ила», как черт от ладана. Придумку Кашинцева взяли на вооружение многие. Ракетница спасала экипажи штурмовиков в бою. [113]
31.10.42 г. При подходе к высоте 59,5 штурмовиков встретили шесть «мессершмиттов». Минут через пять после начала воздушного боя я недосчитался в строю самолетов Калинина и Елина. Видел, что их подбили, а вот как они выходили из боя, проследить не удалось. Сам был от смерти на волосок. Перед схваткой с «мессершмиттами» мои ведомые сбросили бомбы, а у меня они остались в бомболюках. Четыре штуки по 50 килограммов. Естественно, я лишен был маневра, наступательности и ушел в глухую оборону. Едва-едва дотянул до своего аэродрома. Сделал посадку. Все обошлось благополучно. А ведь чего греха таить — мог и подорваться. Разобрались с бомбами. Не сработала электрическая цепь. Замкнуло где-то. Механическая (аварийная) проводка оказалась перебитой осколком снаряда. Техники и механики устранили неисправность в рекордные сроки. И совсем стало хорошо на душе, когда мне сообщили, что летчики Калинин и Елин живы. Находятся в Крестцах и ждут, когда их оттуда эвакуируют в полк.
6.12.1942 г. Давно не заносил в дневник ни одной строчки. За относительно короткий промежуток времени произошло столько событий! Главное из них то, что 21 ноября 1942 года нашему родному 288-му штурмовому авиаполку присвоили звание гвардейского. Теперь мы не просто летчики, а летчики-гвардейцы. Не просто штурмовики, а штурмовики-гвардейцы. И я теперь не просто капитан, а гвардии капитан, командир 2-й гвардейской авиаэскадрильи 33-го гвардейского штурмового авиационного полка. Сколько получено поздравлений! Звание гвардейцев ко многому обязывает. Зовет на новые ратные дела. Гвардия — это отборная часть наших войск. Об этом надо постоянно помнить. Высоко держать врученное полку гвардейское знамя.
На днях я водил на штурмовку группу самолетов. При подходе к цели на нас напали вражеские истребители. Я успел занять выгодную позицию и ударил по лидеру [114] «мессершмиттов» из пушек. Он задымил, долго планировал, цепляясь за деревья, а потом упал в районе деревни Тупицыно.
Штурмовики дружно отбивались. «Мессершмитты» наседали. Их даже не обескуражила потеря ведущего. И надо же такому случиться: у воздушного стрелка Громова заело пулемет. Он перестал стрелять. «Мессершмитты» заметили, что воздушный стрелок вышел из строя, и стали атаковать без опаски. В этот критический момент Громов сообщил мне, что штурмовик загорелся. На всякий случай я сразу же закрыл пожарный кран и приказал воздушному стрелку выброситься с парашютом. Сам же решил производить посадку.
Облюбовал небольшое болотце. Плюхнулся туда на фюзеляже. Понял: мешкать в кабине нельзя. Загорелись унты. Я их быстро сбросил и в одних носках побежал навстречу пехотинцам. Подбегут, а самолет взорвется. Опять они меня выручили. Дали сапоги. Спасибо матушке-пехоте. Низкий ей поклон от летчика-гвардейца Александра Носова. Если бы не матушка-пехота, где бы я теперь был? За мной прислали По-2, и я улетел в Вины... Фронтовой дневник Героя Советского Союза А. А. Носова свидетельствует о том, что надежды гитлеровцев на транспортную авиацию не оправдались. Им не удалось вдохнуть силы в блокированную демянскую группировку. Войска, предназначенные для выхода на наши важнейшие коммуникации, так и просидели в «котле», не одержав ни одной победы, не продвинувшись ни на метр по валдайской земле.
На вражеских аэродромах под Демянском горели не только самолеты, горели и трещали по всем швам гитлеровские планы захвата Сталинграда, Ленинграда и Москвы.
Удары войск Северо-Западного фронта по немецко-фашистской группировке в районе Демянска нарастали, Только от действий нашей авиации гитлеровцы потеряли [115] здесь 345 самолетов, 1131 автомашину, 807 артиллерийских орудий и 136 складов.
После ликвидации Демянского плацдарма, 14 марта 1943 года войска Северо-Западного фронта вышли к окраинам Старой Руссы. В боях за этот город снова отличилась 243-я штурмовая авиадивизия. 18 марта 1943 года приказом народного комиссара обороны она была преобразована в 3-ю гвардейскую. На митингах личный состав прославленной авиадивизии поклялся высоко держать гвардейское знамя и донести его до Берлина. Радость гвардейцев омрачилась только тем, что за три дня до знаменательного события, 15 марта 1943 года, погиб ее первый командир, подполковник Иван Васильевич Дельнов. Гвардейцем он стал посмертно.
Узнав о гибели любимого командира, Носов пошатнулся, вцепился в спинку стоявшего перед ним стула. Дерево жалобно скрипнуло среди царившей в комнате тишины. С вопрошающим, сочувствующим взглядом к летчику тотчас же подошел начальник штаба. Носов ничего ему не сказал. Только кровь стучала в висках: погиб Дельнов... Иван Васильевич... Друг и командир...
Носов не замечал в комнате ни летчиков, ни штабных работников. Он видел только кусочек неба за оконным стеклом, которое почему-то вдруг отодвинулось в непостижимую даль... Ни сердце, ни душа Носова не принимали лаконичного и однозначного сообщения: «Не вернулся с боевого задания...» Он повзрослел и осунулся. Исчезла куда-то носовская открытая улыбка. В глазах затаилась боль.
Как и при каких обстоятельствах погиб один из племени крылатых и отважных подполковник И. В. Дельнов?
Длительное время подполковник Дельнов изучал действия бомбардировочной авиации противника с аэродрома в Сольцах. Гитлеровцы все чаще и чаще использовали его как аэродром подскока. Иван Васильевич [116] решил внезапным ударом накрыть «юнкерсы» на стоянках и использовать для этого самолеты 784-го авиаполка. Одной группой штурмовиков нанести главный удар по аэродрому в Сольцах. Второй группой штурмовиков нанести отвлекающий удар по аэродрому в Старой Руссе. Сделать так, чтобы фашисты приняли отвлекающий удар за главный.
Замысел удалось осуществить. Двенадцать «илов» повел на Старую Руссу майор А. Севастьянов. Десять «илов» на Сольцы пошли за подполковником И. Дельновым.
Герой Советского Союза гвардии подполковник в отставке А. А. Носов: Все мы — я, Петр Марютин, Николай Белавин, Николай Кузнецов, Василий Удачин, Михаил Камельчик, Николай Циплухин, Иван Староконь и другие, ставшие на войне Героями Советского Союза, — повторяли в себе порой, не замечая этого, командирские черты подполковника Ивана Васильевича Дельнова — человека из легенды, сумевшего превратить секунды трагической гибели в секунды славы, доблести и бессмертия.
Пять дней, что я провел с Иваном Васильевичем Дельновым после присвоения мне звания Героя Советского Союза, перевернули, можно сказать, всю мою дальнейшую жизнь. Командир дал мне возможность взглянуть на себя со стороны, глазами фронтовых товарищей и друзей. Дал мне возможность осознать ту высоту, на которую подняла меня Советская власть. Он хотел, чтобы я без устали штурмовал новые высоты во имя победы над врагом.
Иван Васильевич Дельнов начал свою судьбу на Северо-Западном фронте командиром 288-го штурмового [119] авиационного полка. И первое, что он сделал, — позаботился об устройстве быта, питания людей. Летчики еще могли где-то обогреться, обсушиться, отдохнуть в крестьянских избах. Их увозили и привозили на аэродром. А технический состав постоянно находился и работал на стоянках, под открытым небом. Дельнов распорядился, и в срочном порядке были сооружены в лесу, вблизи аэродрома, большие шалаши из деревьев, утеплены ветошью. Бочки из-под бензина и масла приспособили под печи, и жизнь пошла веселее. Обслуживание самолетов стало быстрее и качественнее.
В самой, казалось бы, неподходящей обстановке Дельнов занялся обучением летного состава. Как это ему удавалось? Каждый штурмовик был на особом счету. Каждый килограмм горюче-смазочных материалов трижды взвешивался и только потом отпускался. Горючее предназначалось только для выполнения боевых заданий. Но Дельнов как-то ухитрялся организовать учебные полеты, на которых сам выступал и в качестве инструктора, и в качестве проверяющего инспектора.
— Личный состав авиаполка преданно и горячо любил Ивана Васильевича Дельнова, — сказал Александр Андреевич. — Он был среди нас человеком, к которому, словно к магниту, притягивались наши сердца.
4 ноября 1980 года Александру Андреевичу Носову довелось присутствовать в Доме культуры «Маяк» города Пензы. Здесь состоялось вручение областным военкомом полковником В. И. Чечелем ордена Отечественной войны I степени жене И. В. Дельнова — Марфе Тимофеевне.
По какой-то причине долгие годы связь совета ветеранов Северо-Западного фронта с семьей И. В. Дельнова была потеряна. Орден на хранение вдове погибшего летчика не передали. За это время у нее вырос сын и занял место отца в боевом строю. Он стал военным инженером, [120] кандидатом технических наук. Достойно продолжает боевые традиции воинов-фронтовиков.
Трудная у летчиков профессия. Нет им ни на земле, ни в небе покоя. И они не ищут его. Такая уж гордая, завидная у них судьба — смело идти навстречу ветру и буре, облакам и высоте, всегда встречать опасность лицом к лицу. Они знают, что для них самый строгий судья — любимая Родина, и стремятся быть ее достойными сыновьями.