Щит экипажа
В редакцию газеты «На страже Родины» пришло письмо.
«В Ленинграде, на Заневском проспекте, — говорилось в нем, — живет Иван Андреевич Миленький. В годы Великой Отечественной войны он храбро сражался с врагом, награжден боевыми орденами, Золотой Звездой Героя. Очень немногие из воздушных стрелков удостоены такого высокого звания. Расскажите, пожалуйста, молодежи о нашем бывшем однополчанине. С уважением Н. В. Булыгина».
Я встречался с Иваном Андреевичем, беседовал с ним. Немолодой уже человек, он каждый раз заметно волновался, скупо рассказывая о фронтовых событиях,
— Давно это было, многое, конечно, уже позабылось, — как бы оправдываясь, сказал Иван Андреевич, когда я попросил его подробнее охарактеризовать некоторые боевые эпизоды. — Где-то хранится газета тех лет. Сейчас поищу...
На первой странице красноармейской газеты «Боевая тревога» за 10 октября 1945 года помещен портрет старшины И. А. Миленького и напечатана небольшая заметка, рассказывающая о славных ратных делах воздушного стрелка.
— Много было боев, — сказал после некоторого молчания Иван Андреевич. — Помню, в начале сорок четвертого мы сопровождали пехоту и танки на нарвском направлении. Успешно выполнив задание, возвращались домой. Неожиданно нашу группу атаковали «фоккеры». Их было почти вдвое больше. Попарно они долго и яростно нас осаждали. Стрелкам было где развернуться. Тогда, помню, два «фоккера» сбили. Мы возвратились [195] без потерь. В другом бою, на Карельском перешейке, столкнулись с «мессерами». У них было превосходство в численности и в высоте. Сразу же нацелились на моего командира — ведущего группы. Пытались сбить вожака, расколоть строй. Не удалось. Так что редко вылеты обходились без жарких схваток...
В газетной заметке утверждалось, что Миленький свыше двухсот раз поднимался в огненное небо, лично сбил четыре самолета, уничтожил и повредил много вражеской техники на земле. А ведь каждый боевой вылет — это неимоверный труд, постоянный риск, а нередко и пролитая кровь.
Я узнал о том, что Иван Андреевич, как и его командир, был несколько раз ранен, что неоднократно загоралась в воздухе машина, экипажу приходилось совершать вынужденные посадки, одним словом, всякое случалось в неравном бою, но никогда стрелок не складывал оружия, сражался до последнего патрона и неизменно выходил победителем. Как же тут не согласиться с Ниной Васильевной Булыгиной? Конечно, о таком человеке должна знать молодежь. Чтобы полнее рассказать о его боевом пути, пришлось обратиться к однополчанам, к наградному листу героя, архивным документам.
...Нельзя сказать, что Иван Миленький мечтал стать авиатором. У юноши были другие намерения — быстрее приобрести специальность, чтобы зарабатывать на жизнь. Отец умер, дома мать и два младших брата, которые нуждались в его помощи. Окончив лесной техникум, Иван работал в родном поселке Куеда Пермской области.
Отсюда, когда началась война, был призван в армию. В первые месяцы службы часто работал на строительстве оборонительных сооружений. Работал хорошо. Его хвалили, ставили в пример другим, а однажды вызвали в штаб и спросили:
— Хочешь служить в авиации? Например, механиком самолета или воздушным стрелком?
Вопрос был неожиданным, но Иван сразу нашелся, уверенно сказал:
— Готов служить там, где больше всего нужен.
Так Миленький оказался в Троицком училище младших авиационных специалистов. Учился старательно. Ему хотелось побыстрее приобрести боевую профессию, [196] В начале 1943 года младший сержант Миленький прибыл на один из аэродромов Западного фронта. Здесь базировался 566-й штурмовой авиационный полк. Время было горячее. Летчики ежедневно совершали по несколько вылетов.
У авиаторов этого полка уже была своя история, Она начиналась с ноября 1941 года, когда летчик Мачнев впервые поднял группу «илов» на защиту Москвы. Штурмовики наносили удар за ударом по вражеским коммуникациям в районе Солнечногорска. Лишь по небольшому участку шоссе, ведущему к столице, полк нанес около тысячи бомбовых ударов.
Впоследствии полк получил почетное наименование «Солнечногорский».
В первых вылетах у Миленького не все получалось так, как хотелось, сказывалось отсутствие практических навыков. Командир экипажа лейтенант А. Артемьев, однако, не торопился с выводами, учил подчиненного, подбадривал его, рекомендовал чаще обращаться за помощью к бывалым стрелкам.
Иван упорно тренировался. За этим занятием однажды застал его Сергей Анашкин. Миленький знал, что Сергей — один из лучших стрелков полка, совершил много боевых вылетов, сбил фашистский истребитель. На груди его красовалась медаль «За отвагу». Младшему сержанту давно хотелось поговорить с Анашкиным, но все никак не получалось. И вот он сам заглянул в землянку, участливо спросил:
— Над чем, друг, голову ломаешь?
— Да вот в теории немного запутался, — ответил Миленький.
— Давай-ка вместе разберемся.
Помощь была весьма кстати. И потом, когда в одной из схваток в воздухе на шестерку «илов», в составе которых летел Миленький, набросилось столько же «мессеров», он не растерялся, действовал уверенно и быстро. Фашисты атаковали долго и настойчиво, но ничего не добились и ушли, как говорится, не солоно хлебавши.
В боях мужал Миленький, приобретал качества зрелого бойца, которые помогали ему в критические минуты находить правильный выход, действовать решительно и смело. Так было, когда экипаж штурмовал вражеские объекты в районе Орла и Брянска. За двенадцать вылетов Миленький провел три боя. Один из них был особенно [197] упорным. Фашисты надеялись, что упрямый русский стрелок выдохнется, израсходует весь боекомплект, но его пулемет не умолкал. Когда возвратились на аэродром, Артемьев подошел к Ивану, крепко пожал руку.
В начале января 1944 года полк передислоцировался на один из аэродромов под Ленинград. Миленький не был в этом городе, но очень много слышал о нем, о доблести его несгибаемых защитников. Город на Неве, блокированный фашистами, голодал, обливался кровью, но продолжал жить, бороться, побеждать.
В те дни погода была нелетная, но штурмовики уверенно поднимали машины в неприветливое небо.
— Вспоминаю такой случай, — рассказывает Иван Андреевич. — Мы возвратились на аэродром. Осмотрели машину и направились к домику, где можно было передохнуть. Но не успели мы переброситься словом, как последовал новый приказ. Мы с Артемьевым направились к машине.
Мой командир, кстати, в числе первых в полку получил звание Героя Советского Союза. Бесстрашный был летчик. Ему обычно доверяли самые ответственные задания. Конечно, страх, как и боль, присущ любому, но Александр Артемьев мог его подавлять. Никогда на его лице я не видел растерянности, нерешительности, слабости. Даже если ему было тяжело, он умело скрывал это улыбкой, смехом, песней.
Таким же, во многом похожим на своего командира, был, как утверждают однополчане, его боевой друг и помощник Иван Миленький. «Мой щит, мои вторые глаза» — так говорил о нем Артемьев. Не раз эти зоркие «вторые глаза» выручали экипаж. В полете у них был разработан и твердо установлен свой код — умная и четкая система связи, позволявшая иной раз обходиться без специального переговорного устройства. Хотя у стрелка обзор ограничен, он видел многое, четко информировал командира об окружающей обстановке, о поведении ведомых и, конечно, о появлении противника. Стрелок безошибочно определял тип самолета, дистанцию до него, вел прицельный огонь. Если, допустим, он передавал командиру «атака справа снизу, довернуть влево», то можно было не сомневаться, что это действительно наивыгоднейшее положение для нанесения удара. [198]
Экипаж в тот день в третий раз поднялся в воздух. При заходе на цель на группу напали «фоккеры». Атаковали яростно, сверху и снизу. «В этом жестоком неравном бою особенно отличился воздушный стрелок Иван Миленький, — говорится в наградном листе. — Он действовал мастерски, сбил истребитель противника, дал возможность экипажу выполнить задание».
Если раньше Иван Андреевич внимательно присматривался к опытным стрелкам, в какой-то степени копировал того же Анашкина, то по мере накопления опыта у него появился свой почерк. На его груди сияли орден Красной Звезды, орден Славы III степени, медаль «За отвагу». Он был в звании старшины, в должности старшего воздушного стрелка и принадлежал к тому славному отряду авиаторов-штурмовиков, чьи боевые дела умножали традиции полка.
«Шварце тод! Шварце тод!» («Черная смерть! Черная смерть!») — кричала обезумевшая от страха фашистская пехота, падая под ливнем пулеметно-пушечного огня, ударов бомб и реактивных снарядов «илов».
А когда эти могучие машины, одетые в тагильскую броню, неслись над позициями наших войск, вверх взлетали шапки и гремело могучее «ура». Бойцы и командиры восторженно воспринимали появление штурмовиков, видели в них могучих боевых друзей, на которых можно было положиться и в обороне и в наступлении.
...Самолеты шли над железной дорогой, ведущей на Выборг. Внизу виднелись вражеские воинские эшелоны. В наушниках Миленького раздался знакомый голос: «атака». Артемьев ввел самолет в пике. Он, казалось, не замечал разрывов снарядов вражеских зениток, огненных трасс пулеметов. Видел только эшелон, который нужно было уничтожить.
Машина стремительно неслась вниз. Вот ее тряхнуло — реактивные снаряды пошли в цель. И сразу же резкий выход из пике. В этот момент Миленький увидел, как валились под откос вагоны.
Артемьев сделал еще один заход. На этот раз горящий эшелон был прошит из пушек и пулеметов.
Доблестные солнечногорцы дрались, не зная устали. В период боев за снятие блокады экипажи делали по четыре-пять вылетов.
Бывало, в небе еще не погасли, а лишь потускнели звезды, а самолеты один за другим уже выруливают на [199] взлетную полосу и, поднимая вихри снежной пыли, уходят в воздух.
Однажды группа, ведомая Артемьевым, летела в район Нарвы. На высоте посветлело. Горизонт полыхал от восходящего солнца. Внизу по дороге шли машины. Очень хотелось открыть по ним огонь. Но сейчас этого делать нельзя. У штурмовиков другая задача. Вот они, резко снизившись над лесом, понеслись к тому месту, где была наведена переправа через реку.
Артемьев накренил самолет, разворачивая его вправо. Косо наплывала земля. Казалось, что машина вот-вот провалится в какую-то бездну. Летчик действовал четко, быстро и точно накрыл цель бомбами. Успешно сработали и другие экипажи.
Разрушив переправу, «илы» взяли курс на аэродром. Вдруг из-за облаков вынырнули вражеские истребители. Теперь настала очередь действовать стрелкам, О том, как вел этот бой Иван Андреевич, говорится в наградном листе.
«Старшина Миленький, — читаем в этом документе, — показал высокое мастерство, проявил мужество и геройство. Он отразил атаки восьми истребителей противника и один из них сбил. Второй Ме-109 поджег в группе с другими стрелками. Эффективность вылета подтверждена ведущим группы и командиром звена».
Иван Андреевич летал на задания и в составе других экипажей. Его охотно брали командир полка, его заместители. Несколько раз он поднимался в воздух на машине, ведомой ветераном части Героем Советского Союза Мачневым. В полку уважали этого бесстрашного летчика, умевшего выходить победителем из самых сложных положений.
В начале августа сорок четвертого Миленький в составе группы (ведущий Мачнев) вылетел в район Тарту на штурмовку вражеских артиллерийских батарей. При подходе к цели он сообщил командиру:
— Вверху слева вижу два самолета.
— Продолжай наблюдение, — ответил Мачнев.
Вражеские истребители пытались отвлечь внимание на себя, предоставив таким образом возможность «фоккерам», барражировавшим внизу, внезапно атаковать «илы». Капитан Мачнев разгадал замысел врага. Как только «фоккеры» набросились, их тут же встретил дружный прицельный огонь наших стрелков. Умело маневрируя, [200] штурмовики прорвались в район цели, нанесли удар по огневым артиллерийским позициям. Когда группа Мачнева сделала второй заход, со станции наведения сообщили о том, что в воздухе появились «мессеры». Ведущий приказал:
— Усилить наблюдение за воздухом. Уменьшить дистанцию между самолетами.
Прикрывавшие мачневскую группу истребители завязали бой с выскочившими из облаков «мессерами», но четыре из них все же прорвались к «илам».
Фашисты настойчиво атаковали. Миленький поймал в прицел «мессера», открыл огонь, и тот, кувыркаясь, пошел к земле. Это, однако, не остановило противника. Он усилил натиск. Машина Мачнева была повреждена, а пулемет Миленького разбит прямым попаданием снаряда. Сам он ранен осколком в челюсть. Стрелок продолжал защищаться, стреляя из ракетницы. Умело маневрируя, Мачнев вывел из боя поврежденную машину.
Вскоре после этого боя Ивану Андреевичу вручили третий по счету орден — Красного Знамени.
В наградном листе приведены некоторые цифры. Сказано, в частности, что Миленький 27 раз участвовал в боях с вражескими истребителями. Экипажем, в составе которого он летал, уничтожено и повреждено около 100 боевых машин, в том числе 34 танка, подавлено 7 батарей и выведено из строя 9 самолетов на аэродромах.
Золотая Звезда, украсившая грудь Ивана Андреевича, — достойное признание его храбрости, мужества, беззаветной верности Родине.
После окончания войны Миленький уволился в запас и сейчас проживает в Ленинграде.