Звезды Литаврина
Сергей еще не привык видеть землю такою. Раньше она в это время пестрела яркими красками. Освещенные ласковым солнцем зеленые массивы лесов и квадраты полей, тонкие нити рек, коробочки домов вместе с притулившимися к ним садами и огородами. Всюду была жизнь. А теперь...
К небу поднимались густые черные облака дыма с рыжеватыми лоскутами огня. Земля горела. Горел хлеб, выращенный нелегким трудом колхозников. Горели города, поселки, деревни, железнодорожные станции. Их подожгли фашистские самолеты.
При виде этих картин у Сергея Литаврина больно сжималось сердце. Летчик хотел побыстрее встретиться с воздушными бандитами, чтобы сурово наказать их за эти злодеяния. Он бы сумел с ними расплатиться за все! Но пока таких встреч не было. В первый раз, когда Сергей со своими друзьями был поднят по тревоге и вылетел наперехват фашистских бомбардировщиков, враг, успел уйти, оставив после себя пожары и следы разрушений. Во второй раз наши летчики увидели только точки удалявшихся самолетов... Кое-кому из однополчан Сергея «повезло». Уже на второй день войны Андрей Чирков сбил «Хейнкель-111». Вслед за Чирковым свои первые победы одержали летчики полка Петр Покрышев, Александр Булаев.
Когда же он, Сергей Литаврин, откроет свой боевой счет?
Это произошло 27 июня 1941 года.
Пара советских истребителей патрулировала над дорогами, которые вели из Риги на Остров и Псков. Ведущим [95] летел командир звена лейтенант В. Едкин, ведомым — младший лейтенант С. Литаврин.
Война уже прошла по Прибалтике и подходила к границе Ленинградской области. Это чувствовалось по все возрастающим потокам беженцев, тянувшимся на восток. Беззащитных мирных жителей фашисты все чаще стали избирать целью своих разбойничьих налетов.
Сергей, пролетая над колоннами беженцев, внимательно смотрел по сторонам. Вот слева на солнце блеснула серебристая точка. Это наверняка вражеский бомбардировщик!
Чувство радости наполнило летчика: как хорошо, что он своевременно обнаружил противника!
Едкин тоже заметил блестящую точку и покачал крыльями своего истребителя. Это был условный знак: следуй за мной, делай, как я.
Пара «ястребков» устремилась навстречу врагу. Все отчетливее стали вырисовываться контуры самолета. Это был «юнкерс»...
Фашист заметил летящие ему навстречу краснозвездные «ястребки» и повернул обратно. Неповоротливому бомбардировщику, да еще с полным бомбовым грузом, сражаться с маневренными истребителями не так-то легко. И он поспешил побыстрее освободиться от груза: из люка «юнкерса» одна за другой полетели бомбы.
Едкин прибавил скорость. Литаврин следовал за ним, не отставая.
Расстояние между бомбардировщиком и истребителями сокращалось. Ближе, еще ближе...
«Юнкерс» ощетинился огнем своих пулеметов. Наши истребители огня не открывали, настойчиво преследуя врага.
Когда расстояние сократилось до 100 — 150 метров, Едкин дал по «юнкерсу» короткую очередь. Промах... Летевший за ним Литаврин нажал на гашетки. Ударили пушки и пулеметы его самолета. Из-под крыла «юнкерса» взметнулось пламя.
— Есть! — закричал Литаврин.
Проносясь мимо «юнкерса», он наклонил свой «ястребок» и увидел пляшущие на крыле вражеской машины языки огня. Горящий бомбардировщик продолжал лететь.
Едкин отошел в сторону и стал заходить в хвост самолета [96] Литаврина, как бы говоря: я пойду у тебя ведомым, а ты добей «юнкерс»!
Литаврин понял этот маневр и пошел во вторую атаку. Еще одна пушечно-пулеметная очередь ударила по «юнкерсу». Повалил черный дым. Он становился все гуще и гуще. Бомбардировщик пролетел еще какое-то время, а потом стал беспорядочно падать. От земли, куда врезался «юнкерс», вверх взметнулась серая шапка взрыва.
Через несколько дней Сергей свалил второй бомбардировщик, который нашел себе могилу на дне Псковского озера.
Горячими были июль и август 1941 года в ленинградском небе. Летчики полка совершали по пять — семь вылетов в день.
Вместе с боевыми друзьями Петром Харитоновым, которому за смелый таран вражеского бомбардировщика было присвоено звание Героя Советского Союза, Дмитрием Локтюховым, Юрием Головачом и другими летчиками Сергей продолжал успешно сражаться с врагом. К осени 1941 года он сбил уже шесть фашистских самолетов.
В суровые дни октября 1941 года Литаврин подал заявление с просьбой принять его в партию. Коммунисты проголосовали единодушно: принять. В перерыве между полетами во фронтовой землянке ему вручили кандидатскую книжечку с дорогим силуэтом Ленина, чье имя носит город, который он защищал.
В те дни о Сергее Литаврине не раз писали газеты, и многие ленинградцы узнали из них о его подвигах. Они присылали летчику письма, в которых благодарили за мужество в боях, делились новостями. Письма эти доставляли много радости Сергею, придавали ему новые силы. Особенно взволновало Сергея одно письмо. Прислал его Арсений Коршунов, электросварщик Металлического завода, где ремонтировалась боевая техника.
«Не раз мне доводилось слышать и читать о том, как метко вы уничтожаете проклятых фашистов на подступах к Ленинграду, — писал Арсений. — Все, что в моих силах, все, что зависит от меня, буду делать. Постараюсь еще лучше помогать вам и вашим товарищам по оружию».
Далее Коршунов сообщал, что придумал приспособление, которое вращало во время работы изделие, и [97] сварка шла непрерывно. Благодаря внедрению этого новшества он смог за смену выполнить 32 нормы.
— Вот это поистине героический труд! — не смог сдержать восхищения Литаврин.
Свое письмо Арсений закончил словами: «надеюсь, что переписка послужит началом нашей дружбы».
В ответном письме Сергей написал новому другу: «Я знаю, вы хорошо помогаете нам, фронтовикам. За такой труд большое красноармейское спасибо от меня и моих товарищей», — и пригласил его в гости.
Вскоре состоялась их встреча. Приняв приглашение летчика, Коршунов приехал на аэродром, где базировался полк Литаврина. Не один, а со своим другом Иваном Григорьевым.
Сергей Литаврин был очень дружен с летчиком Ильей Шишканем. Их всегда видели вместе.
И вот теперь два фронтовых друга принимали двух ленинградских рабочих. Они провели их по аэродрому, где в укрытиях стояли «ястребки», познакомили со своими товарищами-летчиками, рассказали о славных делах истребительного полка, который начал боевую деятельность с первого дня Великой Отечественной войны.
А потом ленинградских рабочих пригласили в столовую и угостили фронтовым обедом. Через несколько дней Сергей и Илья побывали в Ленинграде на заводе в гостях у Арсения и Ивана.
Между летчиками и рабочими завязалась дружба. Они поддерживали между собой постоянную переписку, не раз приезжали друг к другу в гости. Рабочие сообщали о том, как они трудятся для фронта, летчики — о новых победах.
А у Сергея счет этих побед постоянно возрастал. На борту его самолета выстроились в ряд нарисованные звездочки по числу сбитых самолетов.
В мае 1942 года Сергея приняли в члены партии.
...Этот бой был первым после того, как Сергей бережно положил в боковой карман партийный билет.
С запада к Ленинграду приближалась большая группа «юнкерсов». Погода стояла солнечная. Как говорят летчики, видимость была «миллион на миллион километров». И пять девяток фашистских бомбардировщиков, летящих на высоте 5 тысяч метров, четко вырисовывались на ясном синем небе. Вокруг «юнкерсов», как [98] пчелы вокруг матки, кружились шесть «мессершмиттов».
А в группе Литаврина было десять самолетов. Десять против пятидесяти одного!
Сергей разделил своих ведомых на две группы. Одна должна была связать боем истребители, другая — атаковать бомбардировщики.
Заметив наши «ястребки», «мессершмитты» выскочили вперед, стремясь преградить путь к бомбардировщикам.
Первая литавринская группа завязала бой с «мессершмиттами». Сам Литаврин возглавил вторую группу.
— Внимательно наблюдать за воздухом! — передал команду Сергей. — Атакуем бомбардировщики!
Последовала стремительная атака, которой всегда славился Литаврин. Фашисты не ожидали такого смелого маневра и психологически не были подготовлены к отражению атаки. А на это и рассчитывал Литаврин: пока фашисты опомнятся — он ударит по врагу и добьется успеха в первые же минуты боя.
Дробно застучали пушки и пулеметы. Огонь был меткий и уничтожающий. Из вражеской группы стали вываливаться объятые пламенем «юнкерсы». Первый, второй, третий... Оставляя в чистом небе черные клубы дыма, пять фашистских машин падали вниз.
Перед группой Литаврина, которая выходила из атаки, воздух прочертили огненные линии. Сергей посмотрел налево и увидел — парами, одна за другой несутся 12 «мессершмиттов». Откуда они появились? Ведь их сначала не было! Видимо, в те короткие минуты, когда группа Литаврина атаковала бомбардировщики, они кружили где-то поблизости. А теперь неожиданно появились со стороны солнца и сразу бросились в атаку.
Времени на размышления не оставалось. Сергей совершил стремительный маневр и вывел своих ведомых из-под удара.
Окончательно выходить из боя? Ведь он, по сути дела, уже выигран: пяти «юнкерсов» не досчитались фашисты. Но «мессеров» больше, и они не отстанут от группы. А потом — не в характере Сергея покидать поле боя, даже если у врага численное преимущество.
И Литаврин принял бой: пять против двенадцати! И хотя его пятерка дралась отчаянно, с каждой минутой ей приходилось все труднее: ощущалось численное [99] преимущество врага. А здесь еще запас боеприпасов начал подходить к концу. Помогли летчики соседнего полка, которые вовремя подоспели к месту боя и завершили разгром фашистов.
Через несколько дней защищавшая Волховскую ГЭС шестерка Литаврина одержала новую победу — теперь в бою с восемнадцатью бомбардировщиками и двенадцатью истребителями врага. Три «юнкерса» и два «мессершмитта» были уничтожены. Два «юнкерса» сбил Литаврин.
Среди летчиков Ленинградского фронта Сергей приобрел славу искусного охотника за бомбовозами. Его никогда не смущали ни численное превосходство врага, ни мощное прикрытие истребителей. Друзья Литаврина отмечали, что в нем прекрасно сочетались расчетливость зрелого воина и высокое мастерство пилота с дерзостью и отвагой.
Бои, проведенные Литавриным, становились хрестоматийными для молодых летчиков, служили убедительным примером, чего можно добиться, если к проведению воздушного боя относиться как к искусству.
Именно это позволяло Сергею Литаврину одерживать блестящие победы.
Однажды группа из девяти истребителей под командованием Литаврина навязала бой сорока «юнкерсам» и «мессершмиттам» и сбила восемь машин, не потеряв ни одной.
В другой раз Литаврин со своей девяткой атаковал еще более многочисленную группу из шестидесяти самолетов и сбил пять.
Сражаясь с большими группами вражеских самолетов, Литаврин со своей эскадрильей мог не только успешно вести бой, но и одерживать без потерь такие победы, которые были по плечу не каждому опытному воздушному бойцу. А прославленных асов на Ленинградском фронте было немало.
К концу 1942 года на счету у Сергея было десять сбитых лично им самолетов, в основном бомбардировщиков.
О Литаврине много писали и в центральных газетах, и в газетах блокадного Ленинграда, и в армейской печати. «Учитесь сбивать вражеские бомбардировщики у летчиков группы Литаврина!» — призывала газета Ленинградского фронта «На страже Родины». [100]
Наступил январь 1943 года. Ленинград семнадцатый месяц находился в блокаде. Но уже чувствовалось приближение событий, которые должны были облегчить положение многострадального города-героя. Догадывались об этом и летчики полка. На аэродром зачастили автомашины. Они завезли такое количество горючего, авиационного масла и боеприпасов, которое значительно превышало обычную в них потребность.
Сергей не раз обращался к командиру полка с вопросом: когда? Тот вместо определенного ответа, хитро прищурившись, говорил кратко: скоро!
Приходилось ждать.
А погода совсем испортилась. После Нового года кружила пурга. До полетов ли в такую погоду!
Литаврин ходил мрачный. Томительное ожидание летной погоды его тяготило. Правда, свободное время он использовал для обучения молодых пилотов мастерству воздушного боя, передачи им боевого опыта. Чаще стал наведываться на стоянки, где техники готовили к полетам машины. Нашлись и другие дела. Но все-таки глазным он считал боевые вылеты.
12 января мощная артиллерийская подготовка возвестила о начале наступления наших войск под Ленинградом. Залпы сотен орудий слились в единую канонаду. Войска Ленинградского и Волховского фронтов устремились навстречу друг другу, чтобы разорвать вражеское кольцо блокады.
— Ну, Илья, кажется, началось, — делился Литаврин своей радостью с Шишканем. — Работы теперь хватит. Вот только бы погодка!
Погода наконец-то начала понемножку улучшаться. И командир полка разрешил опытным пилотам вылетать на задание.
И вот Литаврин снова в воздухе. Ему предстояло провести разведку и выявить, как ведет себя противник за линией фронта. Вместе с Сергеем на задание отправились еще трое: опытные воздушные бойцы Григорий Богомазов и Сергей Деменков и молодой летчик-истребитель Аркадий Морозов.
Первая цель, которую увидел Литаврин, — вражеская автоколонна. Куда она держит путь и многочисленна ли? Разглядеть ее мешала серая пелена облаков. Летчик снизился. И в этот момент на него свалились два фашистских истребителя. Богомазов, Деменков и [101] Морозов были начеку и прикрыли командира. Атака гитлеровцев сорвалась. Наши летчики энергично контратаковали их, но фашистские истребители стремительно пошли вверх, в редкие облака.
«Хороший маневр», — подумал Литаврин. В короткие минуты боя он заметил, что эти вражеские самолеты не похожи по внешнему виду на известные ему «мессершмитты». А по силе пушечно-пулеметного огня превосходят их.
— Уж не новые ли это истребители, о которых гитлеровцы распространяли слухи, как о выдающихся боевых машинах?
Да, это были они — «Фокке-Вульф-190».
Литаврин и его ведомые бросились за «фоккерами» в белесую пелену облаков, старались не отстать от них. Вслед «фоккерам» понеслась пушечно-пулеметная очередь... вторая... третья... Литаврин со своими друзьями стрелял метко. И вот уже один «фоккер» клюнул носом и стал заваливаться набок. Потом из-под крыла повалил черный дым. Вражеский истребитель вошел в штопор.
Второй «фоккер», часто маневрируя, чтобы спастись от огня «ястребков», стал тянуть на запад. Но далеко не ушел. Литаврин с ведомыми так потрепали его, что он не смог продолжать полет и плюхнулся на лед Ладожского озера.
Самолет упал недалеко от берега, занятого вражескими войсками, и летчик поспешил к своим, бросив машину. День клонился к вечеру, и фашист, видимо, решил, что ночью ему помогут перетащить самолет к берегу.
Но получилось по-другому. Едва стемнело, группа наших храбрецов из аварийно-технической команды пробралась к самолету и буквально под носом у врага утащила его с озера. Утром техники разобрали «Фокке-Вульф-190» и отправили в мастерские. Там «фоккер» снова собрали, отремонтировали и облетали.
Новый фашистский истребитель, появившийся на Ленинградском фронте, стал предметом тщательного изучения в полку. Оказалось, что хотя он и новейшей конструкции, все-таки особых преимуществ по сравнению с советскими машинами не имеет, от уязвимых мест не избавлен и его можно сбивать так же успешно, как и «мессершмитты». [102]
В дни боев по прорыву блокады Ленинграда Литаврин не знал покоя. Лишь только позволяла погода, он поднимал своих ведомых в воздух, расчищал небо от фашистских самолетов, штурмовал вражеские войска, подавлял огонь батарей.
Наступление наших войск завершилось прорывом блокады города. Страна и особенно ленинградцы праздновали победу. Отмечали ее и летчики. А у Сергея прибавилась еще одна большая радость. 28 января ему присвоили звание Героя Советского Союза. Этой высокой награды удостоили и его друзей по полку Илью Шишканя и Ивана Плеханова.
Друзья тепло поздравили Сергея. А техник, крепко обняв летчика, спросил:
— Как, товарищ капитан, будем на борту самолета рисовать новую звезду?
— И не одну, дорогой мой! Еще много звезд ты нарисуешь мне за эту...
Счет побед Литаврина продолжал расти.
С наступлением лета 1943 года фашистская авиация стала предпринимать массированные налеты на Ленинград и важнейшие объекты Ленинградского фронта.
Один из самых крупных налетов на Ленинград был совершен 30 мая. Сорок семь бомбардировщиков под прикрытием двадцати истребителей пытались прорваться к городу. Путь им преградили наши летчики. Первый в самый сильный удар по врагу нанесла восьмерка Сергея Литаврина. Она смело врезалась в строй бомбардировщиков и внесла замешательство. Этим воспользовались идущие за Литавриным другие группы советских истребителей. Отгоняя в сторону «мессершмитты», они дружно ударили по бомбардировщикам. Атаки следовали одна за другой. В небе появились клубы дыма — несколько фашистских машин падало на землю.
Беспорядочно сбрасывая бомбовый груз, «юнкерсы» повернули обратно. Но не всем удалось добраться до своих аэродромов. Тридцать один вражеский самолет нашел бесславный конец на подступах к героическому городу. Фашистская группа потеряла почти половину состава.
В те дни в сообщениях Советского Информбюро часто упоминалась Новая Ладога, которая находилась на пути между Большой землей и Ленинградом. Этот район превратился в арену ожесточенных воздушных [103] сражений. Командование Люфтваффе, не добившись успеха в налетах на Ленинград, попыталось прервать движение на коммуникациях, по которым шло снабжение осажденного города.
5 июня в район Новой Ладоги устремилось около ста самолетов. «Юнкерсы» и «хейнкели» шли эшелонами, по несколько десятков машин в каждом. Их сопровождали «мессершмитты» и «фокке-вульфы». Почти со всех аэродромов, расположенных неподалеку от Ладожского озера, были подняты наши истребители для отражения этого налета.
Шестерку Литаврина направили в район Волховстроя. И вовремя. Там Сергей встретил группу из сорока Хе-111, которые шли под прикрытием двадцати Ме-109 и ФВ-190. Гитлеровцы имели многократное преимущество, а победили наши летчики. Шестерка Литаврина сбила семь бомбардировщиков «Хейнкель-111» и один истребитель «Фокке-Вульф-190», не потеряв ни одного самолета. В этом бою вместе с Литавриным отличились старший лейтенант Сысоев, лейтенант Плякин, младшие лейтенанты Макуха и Кулаков.
«Первая атака по вражескому самолету всегда должна быть нашей», — постоянно повторял молодым летчикам Литаврин. И его ученики доказали, что уроки для них не прошли даром.
Литаврин учил своих питомцев и другому правилу: взял на прицел противника — не отпускай его, пока не уничтожишь.
За умелое руководство боевыми операциями и личное мужество Сергей Литаврин в июне 1943 года был награжден орденом Александра Невского.
Немало замечательных побед одержали летчики полка, в котором сражался Сергей Литаврин. И вот 7 июля 1943 года авиационному полку присвоено звание «гвардейский». А через день это звание получил и авиационный корпус ПВО, в состав которого входил полк,
13 сентября 1943 года авиакорпусу вручали гвардейское знамя. На одном из фронтовых аэродромов двумя ровными рядами выстроились истребители. Под лучами солнца поблескивали нарисованные на бортах звездочки. Каждая из них означала сбитый вражеский самолет. Пятнадцать звездочек красовалось на борту истребителя Литаврина.
Летчики внимательно слушали выступление члена [104] Военного совета фронта А. А. Жданова, который отметил большие заслуги корпуса ПВО в защите города Ленина и выразил уверенность, что отважные истребители, вооруженные богатым боевым опытом, будут и впредь бесстрашно защищать Родину от фашистских захватчиков.
Затем А. А. Жданов вручил гвардейское знамя командиру авиакорпуса Герою Советского Союза Н. Д. Антонову. Опустившись на колено, Антонов поцеловал край алого шелкового полотнища.
— Принимая боевое гвардейское знамя, — сказал он, — клянемся с честью пронести его через все грозные сражения к полной победе над врагом.
— Клянемся! — повторили гвардейцы, и это слово, как эхо, пронеслось по аэродрому.
А затем для Сергея наступили торжественные минуты. Он вместе с подполковником Георгием Петровым и майором Николаем Молтениновым стоял перед строем. Им, героям воздушных боев в ленинградском небе, боевые друзья оказали честь быть первыми знаменосцами гвардейского знамени корпуса. И три летчика торжественно пронесли знамя перед строем.
Слава о боевых подвигах Сергея Литаврина гремела по всему Ленинградскому фронту. Дошла она и до его родных мест. Жители города Липецка гордились своим земляком, писали ему письма, просили рассказать о боевых делах и фронтовой жизни. Литаврин отвечал. Сергей несколько раз ездил в отпуск домой, где жили его мать и сестра, встречался с земляками. Эти встречи доставляли много приятных минут прославленному летчику.
В начале 1944 года комсомольцы Липецка решили преподнести Литаврину подарок. Об этом они сообщили в телеграмме командованию.
Командир полка вызвал Литаврина.
— Читай, капитан, — подал он ему листок бумаги. Сергей взял телеграмму. И чем дальше читал ее, тем радостнее становилось на душе.
«Комсомольцы и молодежь города Липецка собрали и сдали в фонд обороны 100 000 рублей, — говорилось в телеграмме. — Просим построить на собранные деньги самолет «Липецкий комсомолец» и передать его в часть, командиром которой является наш земляк Герой Советского Союза Сергей Литаврин». [105]
Командир подождал, когда Сергей закончит читать, и сказал:
— Готовься, капитан, получать подарок. Поедешь на родину. Дома побываешь.
И снова родной город. Земляки устроили герою торжественную встречу. Свободного времени не было. Приглашения, встречи, беседы... Сергей побывал на тракторном заводе, построенном в годы войны, у металлургов завода «Свободный сокол», на других промышленных предприятиях, в школах. Рассказывал о том, как защищает Ленинград, как храбро сражаются его боевые друзья — летчики.
А потом был торжественный митинг, посвященный передаче истребителя Сергею Литаврину.
Вручая герою-летчику подарок, жители Липецка выражали уверенность в том, что на этом самолете Литаврин еще сильнее будет бить фашистскую нечисть.
Сергей был глубоко взволнован таким доверием и вниманием. Найдет ли он слова, чтобы выразить свою благодарность? Он тщательно подыскивал их.
— Этот «ястребок» — отличная машина, — сказал Сергей, когда ему предоставили слово. — Обещаю вам, товарищи, воевать на ней так, как подобает гвардейцу. Я и мои друзья выполним ваш наказ...
В полк Литаврин вернулся на новом истребителе Як-9. На борту машины красовались слова: «Герою Советского Союза Литаврину от комсомольцев и молодежи города Липецка».
Друзья устроили ему радостную встречу.
— Товарищ капитан! — обратился к Литаврину техник и хитро прищурился. — Недооформлен истребитель.
— Дооформляй! — понял его Сергей. — Только когда будешь рисовать звезды, оставь побольше свободного места...
— Понял! Все будет в лучшем виде, — заверил техник.
Наступил период временного затишья. Враг был отброшен от южных окраин Ленинграда. Линия фронта отодвинулась к Эстонии, туда же перебазировались и истребительные авиаполки. А полк Литаврина охранял воздушные подступы к Ленинграду. Фашисты особой активности не проявляли. Лишь изредка на больших высотах над Ленинградом появлялись одиночные самолеты-разведчики. Летчики-гвардейцы получили передышку, [106] которая закончилась в июне 1944 года. В это время войска Ленинградского фронта перешли в наступление на Карельском перешейке.
Большие группы наших бомбардировщиков наносили мощные удары по долговременной обороне врага.
Их сопровождение на время стало «профессией» Сергея Литаврина. Правда, к этому времени фашистская авиация уже не господствовала в воздухе. И финские истребители «брустеры» не решались атаковать наши группы, когда они шли в строю и выходили на цель. Разве что лишь при солидном численном превосходстве. Но это бывало редко. «Брустеры» нападали на одиночные самолеты в тот момент, когда те выходили из атаки и еще не успевали занять свое место в строю. Вот здесь и надо было зорко следить, чтобы не прорвались «брустеры».
Сергей неплохо овладевал новой «профессией».
18 июня Литаврин повел свою эскадрилью на сопровождение группы из двадцати семи пикирующих бомбардировщиков Пе-2, которые бомбили вражеские войска в районе Хиитола.
Пикировщики успешно справились с заданием. Оборонительные укрепления противника были перемешаны с землей. Над позициями стлался густой черный дым.
А когда «петляковы» легли на обратный курс, их пытались атаковать 16 «брустеров». Литаврии был начеку. Он быстро разделил эскадрилью на группы, коротко объяснил план действий, а сам стал набирать высоту, чтобы удобнее руководить боем.
Первой в атаку пошла шестерка «брустеров». Она пыталась прорваться к девятке пикировщиков. Путь ей преградили младшие лейтенанты Кротов и Снисаренко. Гвардейцы, действуя дерзко и стремительно, сразу сбили по одному «брустеру».
— Молодцы! — похвалил по радио своих питомцев Литаврин.
И с удовлетворением подумал: «Оперились птенцы, бьют врага по всем правилам современного воздушного боя».
Но вражеские пилоты, хотя и были обескуражены неудачей, не унимались. Они пробовали возобновить атаку и ударить сзади по пикировщикам. Литаврин хотел предупредить Кротова и Снисаренко, но ведомые сами вовремя разгадали замысел врага. Гвардейцы обрушили [107] на фашистские истребители шквал пушечно-пулеметного огня. Спасаясь от него, ведущий атакующей четверки отвернул в сторону. Но Кротов, совершив молниеносный маневр, зашел ему в хвост: от меткой пушечно-пулеметной очереди «брустер» закувыркался и вошел в штопор.
Оставшись без ведущего, пара вражеских истребителей поспешила прекратить атаки и покинула поле боя. А один продолжал атаки. Он пытался с переворота ударить по Пе-2, замыкающему строй. Этот маневр не ускользнул от внимания Литаврина.
— Атакуйте этого ловкача! — приказал он младшему лейтенанту Мезину.
Судьба «брустера» была решена в считанные секунды. Мезин дал длинную очередь и поджег самолет.
Восемь вражеских истребителей — половина группы — навалились на вторую десятку пикировщиков. Атаковали попарно: сверху и снизу. Видимо, рассчитывали растянуть наше прикрытие и прорваться к бомбардировщикам.
Но гвардейцы бдительно следили за врагом. Одну за другой отбили они все атаки. А капитан Малышев и младший лейтенант Архипов сбили по одному «брустеру».
Третью девятку пикировщиков надежно охраняли капитан Сергей Деменков со своим ведомым.
Все наши бомбардировщики благополучно возвратились на аэродром, а враг потерял пять истребителей.
Закончились бои на Карельском перешейке. Техник нарисовал на борту самолета Литаврина девятнадцатую звездочку.
— Эта, наверное, последняя, — сказал летчик.
Хотя война еще не закончилась, но для Сергея и его друзей наступили мирные дни. Враг над Ленинградом больше не появлялся.
За годы войны Сергей Литаврин совершил 462 боевых вылета, участвовал в 90 воздушных боях, сбил 19 вражеских самолетов лично и 5 — в группе, уничтожил 2 аэростата наблюдения.
После окончания Великой Отечественной войны Литаврин, занимая ряд командных должностей, продолжал службу в Военно-Воздушных Силах. [108]
Полковник С. Г. Литаврин трагически погиб в 1959 году.
Память об отважном летчике-истребителе свято хранят и в Ленинграде — городе, который он мужественно защищал в годы войны, и в липецком селе Двуречки, и в самом Липецке, где прошли его детство и юношеские годы. Именем героя названа одна из улиц Липецка. В средней школе № 5 на улице Зегеля установлена мемориальная доска, на которой имя Литаврина указано вместе с другими питомцами школы, совершившими в годы войны героические подвиги.
А в селе Двуречки на мемориальной доске фамилия Литаврина написана рядом с фамилиями земляков — командира первой ракетной батареи капитана И. А. Флерова и других героев Великой Отечественной войны.