В степной казачьей стороне
По пути из Челябинска в Троицк я познакомился со сборником «Партизанской дорогой», изданным в Свердловске Политическим управлением Уральского военною округа вскоре после завершения военно-исторической экспедиции 1957 года. Листая его, убедился, что участники той экспедиции не только первыми за послевоенное время прошли по местам боевых действий красных партизан Урала, но и выявили более трехсот активных участников малоизвестного в ту пору читателям полуторатысячекилометрового похода отрядов южиоуральских партизан по белогвардейским тылам, запечатлели на фотографиях и описали здания, в которых размещались партизанские штабы, места сражений и переправ через водные преграды, составили общую схему рейда и схемы отдельных боевых операций, имевших наиболее важное значение.
Сборник открывался большой обзорной статьей начальника экспедиции кандидата исторических наук В. Г. Сержантова «Героический рейд уральских партизан». Сердцевину же книги составляли рассказы о легендарном походе его непосредственных участников — помощника командира Верхнеуральского кавалерийского полка Федора Андриановича Вандышева, командира роты 1-го [30] Уральского стрелкового полка РККА Якова Михайловича Кривощекова, начальника штаба Баймакского партизанского отряда Павла Константиновича Мельникова, помощника командира троицкой батареи Григория Ивановича Пивоварова, председателя Верхнеуральского Совета рабочих и казачьих депутатов Сергея Петровича Попова, командира сотни казаков-рязанцев Дмитрия Алексеевича Тарасенкова и геройского вожака Белорецкого молодежного конного отряда Григория Дмитриевича Штырляева. Все они были военными консультантами экспедиции и, представляя в ней основные части Сводного Уральского отряда партизан, смогли с самых разных сторон осветить первый массовый воинский подвиг советских людей, совершенный в самом начале гражданской войны.
Немалый вклад в коллективный труд внесли и молодые тогда авторы сборника «Партизанской дорогой» Давид Алексеев, Владимир Баканов, Валентина Леонова и Юрий Юрин. Написанные ими очерки дополняют воспоминания ветеранов и воссоздают яркую картину того, как проходил и какими встречами был памятен их поход по путям своей боевой юности.
Из материалов книги я узнал и о том, что маршрут экспедиции 1957 года отличался от нашего. Ее участники посетили села совхоза «Уйский» Челябинской области, побывали в городах Магнитогорске и Стерлитамаке, вблизи которых не было особо крупных партизанских боев, но где в канун сорокалетия Великого Октября еще здравствовали многие из героев уральского «железного потока»,
И на пути к Троицку машины экспедиции отклонились в сторону, сделав специальную остановку в родном селе Григория Ивановича Пивоварова. В царское время оно именовалось Николаевкой, но уже в начале 1918 года первый Совет Свободной волости переименовал его в село Красное.
Приветливо встретили гостей сельчане, и, конечно, в центре общего внимания оказался их земляк — член партии с 1918 года Г. И. Пивоваров. На беседу о былых походах собрались в сельском клубе. Ветераны вспоминали о тех днях, когда они создавали на селе первый революционный комитет, первые красные боевые дружины, о том, как помогали отрядам Блюхера бить дутовцев, как дрались под Троицком и в других памятных местах.
Кто-то принес старые фотографии. На них были запечатлены молодые бравые ребята в лихо заломленных папахах, [31] в шинелях, полушубках, а то и просто в обыкновенных пиджаках. Но у каждого в руках — винтовка, на боку — шашка, за поясом — гранаты.
— Это кто же такие? — спросили гости,
— А это мы... Собственнолично.
И старики по-молодому расправляли плечи, приосанивались.
— Помню, — рассказывал Григорий Иванович Пивоваров, — как казачий полковник Полковников, собрав большой отряд под Троицком, послал ультиматум: «Именем Дутова я требую убрать Советы...»
У контрреволюции в то время имелись большие силы. Однако троицкие красные дружины не остались без поддержки. На подавление дутовцев в конце марта 1918 года выступили челябинские красногвардейцы. Они двигались к Троицку эшелонами. Вблизи Красного им пришлось остановиться. Путь впереди оказался разрушенным, да и в паровозах кончился запас воды.
Узнав о трудностях красногвардейцев, сельский ревком поднял всех, кто был в силах, на ремонт пути и подвоз воды. Молодые парни вместе с бойцами выправляли пудовыми кувалдами рельсы, а старые и малые раскатывали на санях с намертво примерзшими бочками от села к разъезду и обратно.
И сорвался замысел врага. Дружными усилиями красногвардейцев и крестьян путь был восстановлен, а паровозы досыта «напились» воды. Эшелоны снова двинулись вперед. А следом за ними пешим порядком ушли на Троицк и сельские дружинники. Крепко они помогали своему будущему главкому, хорошо он отблагодарил их за труд. У дружинников было крайне мало оружия, и Блюхер распорядился выдать им полторы сотни новеньких винтовок{17}.
Дальнейший путь эшелонов проходил через казачьи станицы. И почти перед каждой рельсы сняты, шпалы выворочены, телеграфные столбы повалены. Пришлось строго-настрого предупредить станочников: если диверсии не прекратятся, в ход будет пущена артиллерия. Подействовало. Не дожидаясь подхода красногвардейцев, жители казачьих станиц спешили привести в порядок все попорченное железнодорожное хозяйство. [32]
На четвертые сутки командующий всеми отрядами, действующими против Дутова, прибыл в Троицк.
Челябинску было доложено:
«Все прилегающие к полотну дороги станицы сдали оружие и исполнили все наши приказы. Привезли увезенные рельсы, телеграфные провода, выдали своих офицеров...Захвачено много важных документов, в том числе и план действий, где указывалось, когда должны быть захвачены Троицк, Челябинск и железная дорога до станции Бишкиль. Такова была первая задача Дутова.
Во всех поселках и станицах были организованы сотни и партизанские отряды. Если бы наши отряды опоздали на 2–3 дня, пришлось бы вступить в позиционную войну с организованным врагом...
На Троицк было совершено организованное и сильное нападение, но все атаки отбиты артиллерийским и пулеметным огнем.
Екатеринбургский отряд имел бой на Черной речке, в
42 верстах от Троицка, где потерял убитыми и ранеными
43 человека. Казаки, по сведениям, потеряли более 400 человек»{18}.
Среди троичан у Блюхера было немало хороших знакомых. Многие партийные и советские работники города, бывая в Челябинске, не раз заходили к нему в ревком. Встретившись в укоме с секретарем партийного комитета Я. В. Аппельбаумом, он услышал немало добрых слов о посланцах В. И. Ленина — бойцах 17-го Сибирского полка и их командире Якове Марковиче Суворове. Бойцы этой части после отъезда моряков мичмана Павлова на фронт под Оренбург остались в Троицке главной революционной силой и достойно проявили себя при защите города от дутовских вторжений.
Похвалив товарищей за сплоченность и стойкость, командующий спросил, какую работу вели они среди обманутой казачьей бедноты.
Попытки наладить эту трудную работу предпринимались, но чуть ли не все походы советских агитаторов в казачьи станицы оканчивались трагически. Жестокие расправы казаков с советскими работниками породили у бойцов гарнизона и их руководителей мысль о том, что с казаками можно разговаривать лишь на языке оружия.
— Нет, товарищи, — возразил Блюхер, — наша задача [33] состоит не в том, чтобы пройти военным маршем по казачьим станицам. Мы должны раскрывать глаза казацкой бедноте, должны сделать ее нашей активной сторонницей. Без участия в борьбе самих казаков с дутовщиной покончить невозможно...
Блюхер доказывал, что расслоение в среде казачества становится все более глубоким, что в очищенных от дутовцев селениях надо помогать станичной бедноте организовать свои Советы{19}.
Но вернемся из года восемнадцатого в июльские дни семьдесят седьмого. До Троицка автобус домчал нас часа за два. Слева взметнулись ввысь гигантские трубы. Это — Троицкая ГРЭС. Рядом с ней целый город — современный, благоустроенный. Но то еще не сам Троицк, а Южноуральск — один из первых его работящих спутников.
До революции Троицк был восточным форпостом оренбургского казачьего войска. И сейчас удивляют многих названия окрестных населенных пунктов, былых станиц — Париж, Лейпциг, Варна... Это отсветы давних славных побед русского оружия. Но еще ярче светятся в благодарной памяти потомков незабываемые образы первых борцов за власть Советов, защищавших на этой земле завоевания первого в мире государства рабочих и крестьян.
В центре сегодняшнего Троицка взошел на гранит военный человек с двумя орденами Красного Знамени на груди. «Мичман Павлов» — начертано на постаменте. Мичман — звание морское, но почему тогда его обладатель в фуражке общевойскового краскома и не в короткой, флотской, а в длиннополой, армейской шинели?
Но все тут было правильно. Ошибок не было никаких...
И снова экскурс в историю…
Сергей Дмитриевич Павлов начал военную службу в годы первой мировой войны в 17-м Сибирском полку, находившемся под сильным влиянием большевиков. Окончив школу прапорщиков, 15 мая 1917 года в Петрограде, за четыре месяца до своего двадцатилетия, был принят в ряды РСДРП (б). Накануне Октябрьского вооруженного восстания по рекомендации члена Петроградского военно-революционного [34] комитета В. А. Антонова-Овсеенко моряки 2-го Балтийского флотского экипажа избрали С. Д. Павлова командиром своего отряда. Оставаясь в той же серой шинели, он повел сошедших с кораблей матросов на штурм Зимнего.
На второй день после победы Октября Павлов — на фронте под Царским Селом и Гатчиной, где его братишки, сражаясь против войск Керенского — Краснова, работали «отлично и самоотверженно, так, что нет тех слов, которыми можно выразить им благодарность»{20}.
5 ноября 1917 года флотский отряд С. Д. Павлова вернулся на свою базу. На митинге в честь возвращения с победой командир заявил: «Пока мы с вами живы, пока жив Балтфлот — не умрет революция!..»{21}
За умелое руководство боевыми действиями на Гатчинском направлении Сергей Дмитриевич по просьбе самих матросов специальным приказом Ыаркомвоепмора был перечислен на флот с присвоением ему звания «мичман», которое и закрепилось за ним на всю жизнь.
Вслед за этим последовало правительственное задание ехать в Могилев. «Ставку захватили, арестовали Духонина, — напишет позже С. Д. Павлов в автобиографии. — Матросами моего отряда Духонин был убит»{22}.
А 29 ноября 1917 года В. А. Антонов-Овсеенко сообщил Председателю Совнаркома В. И. Ленину: «Завтра идет первый эшелон в составе балтийских матросов и 17-го Сибирского стрелкового полка»{23}. Во главе нового формирования революционных борцов, посланных на борьбу против дутовцев, стоял он же, двадцатилетний мичман Павлов.
Двигаясь от Петрограда на Вятку, Пермь, Екатеринбург, посланцы Ленина в двадцатых числах декабря прибыли в Челябинск. Предревкома В. К. Блюхер помог питерцам экипироваться по-уральски. Прошло три дня, и белоказаки атамана Токарева выбиты из Троицка. Эту победу начальник Первого Северного летучего отряда 26 декабря 1917 года отметил приказом, начинавшимся со слов: «Настоящим объявляется всем гражданам города [35] Троицка, что с сего числа управление городом переходит в руки Совета рабочих и солдатских депутатов...»{24}.
Памятник мичману Павлову работы челябинского скульптора Э. Головницкой, сооруженный на народные средства, был торжественно открыт в Троицке в 1967 году.
Во время пребывания в городе мы узнали, что С. Д. Павлов принес свободу Троицку и в 1919 году. Тогда он был уже командиром 1-й бригады 35-й стрелковой дивизии, входившей в состав 5-й армии Восточного фронта. Издавая приказ о назначении С. Д. Павлова на эту должность, командование выражало уверенность, что «и здесь, на славном посту комбрига, товарищ Павлов сумеет в историю Красной Армии вписать красными буквами ряд славных побед»{25}.
Сергей Дмитриевич оправдал эти надежды. Вместе с красными казаками полка имени Степана Разина 1-я бригада 35-й дивизии вступила в Троицк, отбросив колчаковцев далеко за его пределы. После короткой передышки в городе, памятном ему еще по семнадцатому году, Сергей Павлов повел бригаду в наступление на Орск...
Бои гражданской войны Сергей Дмитриевич Павлов закончил на Дальнем Востоке, занимая пост командующего 2-й Амурской армией.
Мы на Троицком вокзале. Перед главным входом — мемориальная доска: «Здесь в марте 1918 года выступал Василий Константинович Блюхер...» Вспоминая события тех дней, ветераны гражданской войны М. А. Федотов, И. А. Касаткин, И. В. Осинин говорили, что и в этой своей речи отец призывал красногвардейцев и советских активистов самым энергичным образом привлекать станичную бедноту на свою сторону.
В тот же день мы побывали на квартире у Н. Ф. Крахмалевой. Братья ее — Петр и Семен — отдали жизнь за установление Советской власти на Южном Урале. Их фамилией ныне названа одна из улиц города, а дом, из которого оба ушли в бои-походы, отмечен мемориальной доской.
Надежда Федоровна по-матерински обняла меня, всплакнула: [36]
— Похож, похож на отца, сыночек... А Василий-то Константинович бывал в нашем доме. Ночевал у нас. С товарищами приходил. И мне поручения давал. Чтобы листовки казакам раздавала...
Как знать, может, среди них была и та, которую отец писал вместе с руководителями революционных казаков Троицка Н. Д. Теминым и А. Е. Карташовым, приступившими к формированию 1-го Оренбургского социалистического казачьего полка имени Степана Разина. Начиналась эта листовка такими словами:
«Пойми же наконец, казачья беднота, кто ваши враги и кто ваши братья. Идите к нам с открытой душой, и вы всегда найдете поддержку у такой же бедноты, как и вы...»
Большую роль в те дни сыграло образование штаба войск, действующих против Дутова. Во главе штаба встал отец. Силы в его распоряжении были немалые. В Троицке кроме челябинских красногвардейцев и местного воинского гарнизона находились Екатеринбургский и Пермский отряды, комиссарами в которых были испытанные уральские большевики Иван Михайлович Малышев и Николай Гурьевич Толмачев. Со стороны Верхнеуральска действовали красные казаки братьев Кашириных, а окрестности станицы Магнитной контролировали дружинники Богоявленского рабочего отряда под командованием Михаила Васильевича Калмыкова.
Завершив всю подготовительную работу, командующий вынес на утверждение штаба войск план боевых действий по уничтожению банд Дутова. Троицкая группа обеспечивала охват врага с севера и востока. С запада и юго-запада должны были наносить удары и замыкать дутовцев в кольцо отряды уфимских и богоявленских рабочих, а также красные казаки братьев Кашириных.
9 апреля началось общее наступление. Успех был достигнут на всех главных направлениях. Привлекая на свою сторону беднейшее крестьянство и казаков-фронтовиков, красные отряды стремительно продвигались вперед, отбивая у врага станицу за станицей. 17 апреля 1918 года Дутов и его штаб были выбиты из станицы Краснинской, являвшейся основной базой мятежников.
23 апреля отряд екатеринбургских дружинников иод командованием Бобылева настиг Дутова в поселке Бриенский. В завязавшемся бою особое мужество проявили конники кавалерийского отряда, созданного Блюхером [37] сразу же по прибытии в Троицк. Но сил для полного уничтожения дутовцев не хватило. Сказалась и медлительность действий прибывшего недавно на фронт Уфимского отряда. Дутов с горсткой телохранителей бежал в степи Тургая. Продолжать преследование в условиях наступившей распутицы было бессмысленно.
Завершив разгром дутовцев в Троицком и Верхнеуральском уездах, красные отряды получили приказ закрепиться на достигнутых рубежах.
Достопримечательностью сегодняшнего Троицка стал его городской парк, у центральной арки которого недавно поднялся еще одни памятник. Волевое, мужественное лицо. Сильные руки на эфесе казацкой шашки. Клинок ее почти целиком ушел в каменную твердь... Таким предстал здесь давний боевой друг Блюхера, народный герой гражданской войны Николай Дмитриевич Томин. Он первым в Троицком уезде поднял казачью бедноту на борьбу за власть Советов. В июньские дни 1918 года Н, Д. Томин, стоявший до того во главе кавалерийской сотни, сплотил вокруг себя все преданные делу революции силы гарнизона и спас их от неминуемого разгрома превосходящим по численности и вооружению противником.
Тогда и родился Троицкий советский отряд под командованием Н. Д. Томина, который считался одним из лучших в краснопартизанском рейде.
Минул год. В канун освобождения Екатеринбурга от колчаковцев командование 3-й армии Восточного фронта создало оперативную конную группу в две тысячи сабель. Командиром ее был назначен комбриг 30-й стрелковой дивизии, красный казак Николай Томин. Кавалеристам ставилась задача прервать железнодорожное сообщение между Екатеринбургом и Нижним Тагилом.
14 июля 1919 года томинцы совершили прорыв линии фронта. За трое суток они прошли около 150 километров, освободили Верхнетагильский, Невьянский, Висимо-Шайтанский и другие уральские заводы. Северная группа войск генерала Пенеляева оказалась отрезанной от остальных частей колчаковской Сибирской армии.
Конники Темина немедля ринулись в тылы группировки белых, отступавшей из горнозаводских районов Урала. 19 июля они разгромили колчаковцев у станции Егоршино. В последующие дни были освобождены Ирбит, Камышлов, [38] Долматово... Управление Сибирской армией было дезорганизовано, ее разбитые части откатывались к Тоболу. Томинцы преследовали их по пятам. Они первыми из красных войск вступили на улицы Шадринска и Кургана, В 1920 году Н. Д. Тоыин участвовал в походе на Варшаву, сражался и на Дальнем Востоке, под Волочаевкой, в 1924 году громил басмачей в горах Таджикистана, где и пал смертью храбрых.
Запомнился мне Троицк и митингом на электромеханическом заводе. Рабочие прямо от станков вышли в заводской двор, а мы поднялись на площадку наружной лестницы одного из цехов. Так, наверное, было здесь и в боевом восемнадцатом, когда отец и Николай Томин говорили троичанам о необходимости отстаивать завоевания Октября, становиться под Красные знамена защитников Советской власти.
На митинге выступили профессор И. Ф. Плотников, подполковник Д. Г. Алексеев. Они — историки, и речи их, естественно, были обращены в прошлое. Ну а я говорил больше о делах сегодняшних. При создании производственного объединения Уралэлектротяжмаш рассматривался вопрос о включении в его состав Троицкого электро-механического завода. Как генеральный директор этого объединения, я неоднократно приезжал на завод. Теперь был рад узнать, что Троицкий электромеханический, двадцать пять изделий которого заслужили государственный Знак качества, идет в пятерке лучших заводов Челябинской области, что его трудовой коллектив свято верен революционным традициям рабочего класса страны, делу пролетарского интернационализма.
Интернационализм... Значение этого слова для рабочих завода не отвлеченно, а глубоко конкретно, близко, дорого. Каждый раз, идя на трудовую смену, они видят на фасаде главного корпуса белую мраморную плиту, на которой золотом горят слова:
«Здесь в июне 1918 года героически сражался и погиб в борьбе за власть Советов взвод мадьяр (венгров) из интернационального батальона». [39]