Спустя 37 лет
Неосуществленные замыслы
Вскоре после похорон Чкалова на заседании Советского правительства рассматривались вопросы об увековечении имени великого летчика нашего времени.
Михаил Михайлович Громов и я выдвинули предложение: в память Чкалова совершить на двух самолетах полет вокруг земного шара по маршруту, пересекающему Северный и Южный полюсы, о чем страстно мечтал наш покойный друг.
Для выполнения такой интересной, но очень сложной задачи мы просили правительство обязать авиационную промышленность сконструировать и построить два одномоторных самолета с герметическими кабинами и дизельными двигателями, которые обеспечивали бы огромные дальности полета на большой крейсерской скорости и позволяли лететь с комфортом на высотах более 10 000 метров.
Наше предложение было принято. Состоялось соответствующее решение, утвердившее также состав двух экипажей: Громов, Юмашев, Данилин и Байдуков, Беляков, Спирин.
Следует сказать, что наша промышленность взялась за выполнение правительственного задания с большим энтузиазмом и умением. Мы были уверены, что советские ученые, инженеры и рабочие вновь покажут миру образцы социалистического труда.
Конечно, проблем возникало множество, и все они были весьма серьезными. Например, дизельный мотор требовалось форсировать по мощности вдвое, чтобы он смог поднять с земли в дальний путь перегруженный самолет БОК главного конструктора Н. Н. Каштанова.
Состоялось также решение правительства об установлении бронзового памятника В. П. Чкалову в Горьком, о создании мемориального музея на его родине в городе [329] Чкаловске, и сделано еще многое для увековечения имени нашего командира.
Через полгода после смерти героя в его осиротевшей семье прибавился третий ребенок — дочь, ее назвали Ольгой, в честь матери, оставшейся навсегда вдовой.
Свято храня память о муже, Ольга Эразмовна до сих пор 15 декабря каждого года собирает его старых друзей, ряды которых от времени, конечно, редеют...
Но вернемся к истории начала нового перелета.
Члены моего экипажа — А. В. Беляков и И. Т. Спирин — к своим высоким ученым званиям и титулам великих навигаторов присовокупили профессию летчика, что было так важно для совершения сверхдальних полетов.
К этому периоду я сделал первый вылет на самолете БОК конструкции Н. Н. Каштанова, а затем перегнал его в Москву для продолжения испытаний. Первые полеты на новой машине вселяли уверенность, что мы сумеем осуществить мечту своего командира.
Но как иногда легко рушатся мечты!
Суровые военные события на Дальнем Востоке, на Карельском перешейке, в Испании, как раскаты грома, предупреждали о надвигающейся грозе.
Эти предвестники войны с фашистской Германией обязывали отставить в сторону мирные дела и полеты и все силы и средства переключить на подготовку к страшной войне.
В связи с этим наш дизельный мотор передавался на авиационный завод, изготовлявший бомбардировщики дальнего действия, все работы, связанные с подготовкой перелета через два полюса, прекращались.
Через год вспыхнуло пламя Великой Отечественной войны, и в ее грохоте мы стали забывать о несостоявшемся перелете, о котором страстно мечтал В. Чкалов.
В августе 1941 года М. М. Громов, А. Б. Юмашев и я с большой группой фронтовых летчиков и военных инженеров по поручению правительства получили неожиданное задание лететь в США, чтобы договориться о поставках нам боевых самолетов, облетать и оценить их на месте и на избранных типах переучить наших летчиков.
Американский президент, видимо, ждал советских летчиков, и мы вскоре после прилета в США оказались в знакомом уже кабинете главы огромного государства. [330]
Рузвельт вспомнил нашу встречу в 1937 году и выразил сожаление, что среди прилетевших нет прекрасного героя Чкалова, который тогда советовал ему приобрести для кабинета картины русского художника Айвазовского. Он знал о гибели замечательного летчика.
Кто знает, возможно, и воспоминание о волжском богатыре-самородке тоже хоть как-то повлияло на президента США, когда в августе 1941 года он объявил нам свое окончательное положительное решение о поставках Советскому Союзу американского вооружения.
Правда, в то время американцы не имели боевого опыта, и поэтому многие типы состоящих на вооружении самолетов не произвели на нас хорошего впечатления. Но среди новых образцов оказались отличные машины. К ним в первую очередь мы отнесли истребитель «Кобра», который получил высокую оценку наших фронтовых летчиков. Приличными данными обладали бомбардировщики Б-25 и Б-26.
При осмотре дальнего бомбардировщика новейшей конструкции мы удивились большому сходству системы кондиционирования с системой самолета БОК конструкции Н. Н. Каштанова. С горечью мы вспомнили, что война помешала нам с М. М. Громовым выполнить мечту нашего Валерия Павловича «махнуть вокруг шарика».
Через много лет после окончания войны с гитлеровской армией, листая мемуарную книгу П. М. Стефановского «Триста неизвестных», я с улыбкой прочитал строки о его полетах на нашем самолете БОК. Он рассказывает: в пилотской кабине бывало так жарко, что приходилось под руками постоянно держать полотенце, чтобы вытирать пот...
Вернувшись из Америки и отчитавшись о выполнении задания, мы с трудом уговорили товарища Сталина отпустить нас на фронт, где уже больше не вспоминали о задуманном перелете через два полюса Земли.
И Валерий Чкалов воевал вместе с нами. Наши летчики широко применяли созданные именно им приемы, тактику воздушного боя и штурмовых действий по войскам врага на поле боя. Он вместе с офицерами и солдатами Советской Армии шел в бой и разделял горечь поражений и радость побед. На фронте я множество раз видел в частях ВВС самолеты с четкой надписью на фюзеляже: [331] «Чкалов». Часто сопровождая танковые рейды, я поражался, встречая на бортах пропыленных и закопченных в боевых походах танков гордую и лаконичную надпись: «Чкалов».
После победоносного конца войны с фашистской Германией наша авиация быстро совершенствовалась, превращаясь в реактивную, скоростную и высотную.
К 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции, 7 ноября 1947 года, на подмосковном аэродроме стояли десятки реактивных истребителей.
Реактивная авиация, как и предсказывал великий Циолковский, породила космонавтику, и в апреле 1961 года первый человек в мире, советский военный летчик, космонавт Ю. А. Гагарин мечту Чкалова превратил в быль, обогнув на космическом корабле нашу планету за полтора часа.
Два слова о «холодной войне»
Работая над первым изданием этой книги, я перечитал все, что касалось В. П. Чкалова, в том числе произведение писателя Л. Гумилевского «Крылья Родины».
Вот что написано Гумилевским в самом начале книги:
«Два мраморных обелиска, украшенных самолетами, поставлены в Соединенных Штатах Америки: один — на пустынном берегу Атлантического океана в Китти-Хоук, где 17 декабря 1903 года Вильбур и Орвил Райт впервые поднялись на воздух; другой — в Портленде, на Тихоокеанском побережье, где 20 июня 1937 года опустился самолет СССР — (NO-25, перенесший экипаж Валерия Чкалова через Северный полюс в Америку...»
Что существует обелиск, установленный братьям Райт, я мог и сам клятвенно подтвердить, так как в 1937 и 1941 годах специально ездил к памятнику великим пилотам Америки. Что же касается обелиска, установленного экипажу В. П. Чкалова, — честно признаюсь, — не поверил.
Я рассуждал просто. Если американцы соорудили памятник через два-четыре года после совершения нами перелета в 1937 году, то в августе — сентябре 1941 года мне обязательно бы сказали о таком событии жители штатов Вашингтон или Орегон, так как я в те дни неоднократно бывал в Спокене, что не так уж далеко от Ванкувера, и даже в самом Портленде. А жители США и особенно [332] военные и гражданские летчики этой страны к нам относились очень хорошо.
Но, может быть, обелиск чкаловскому экипажу был создан чуть позже — во время тесного военного содружества советской и американской армий, в период борьбы с немецким фашизмом и японским милитаризмом?
И я решил проверить утверждение Гумилевского.
Вот что мне сообщили знающие люди:
«По случаю беспосадочного перелета в Америку советских летчиков Чкалова, Байдукова и Белякова, совершенного 18–20 июня 1937 года, у въезда на аэродром в г. Ванкувер, штат Вашингтон (возле г. Портленда), на котором советский самолет совершил посадку, вскоре после этого события была установлена мемориальная доска.
В послевоенные годы мемориальная доска была кем-то снята, и нашим товарищам, предпринимавшим попытки найти ее или установить, что с ней сталось (такая попытка была, в частности, сделана в 1970 году), получить какую-либо информацию не удалось...»
Значит, Гумилевский был в какой-то степени прав, но я понял, что говорить об этом памятнике мне сейчас, в своей книге, нельзя, так как мемориальная доска утонула в мутных водах «холодной войны»...
Доброе дело простых американцев
В 1975 году жители северо-запада США и особенно штатов Вашингтон и Орегон торжественно отмечали 150-летие бывшей крепости, а ныне города Ванкувера. К этим празднествам они приурочили открытие монумента в честь чкаловского экипажа, совершившего в 1937 году первый перелет из Москвы в США через Северный полюс. Был создан специальный Инициативный комитет. В конце 1974 года он через советское посольство в США обратился к Советскому правительству с просьбой принять хотя бы символическое участие в сооружении монумента. На открытие его комитет приглашал участников перелета.
Простые американцы совершали весьма и весьма доброе дело, отмечая подвиг советских летчиков. Тем самым они демонстрировали свое желание укреплять узы дружбы и сотрудничества, в то время когда политиканы разных мастей предпринимают немало усилий, дабы не допустить [333] сближения народов таких великих государств, как Советский Союз и США.
Еще в сентябре того же 1974 года А. В. Белякову, И. В. Чкалову и мне пришлось встречаться с одним из жителей Портленда (штат Орегон), юристом Робертом Нилом, который по своей инициативе прибыл в Москву вместе с женой и двумя маленькими дочурками. Именно Нил в конце лета 1974 года пригласил наших журналистов В. М. Пескова и Б. Г. Стрельникова приехать из американского города Спокена, где они участвовали в международной экологической конференции, в недалеко расположенный Ванкувер для того, чтобы посоветовать Инициативному комитету, где лучше всего установить монумент экипажу В. П. Чкалова.
Тогда же Роберт Нил вручил мне копию письма от губернатора штата Орегон, адресованного министру гражданской авиации Б. П. Бугаеву{23}.
«Контора губернатора. Столица штата Орегон Сайлем. 97310. 4 октября 1974 г.
Маршал Бугаев, советский министр государственной авиации. Москва, СССР.
Уважаемый маршал Бугаев!
Это письмо представит Вам г-на и г-жу Роберт Ж. Нил и их дочерей Патрицию и Кристину и принесет Вам теплый привет от жителей Орегонского штата.
Г-н Нил родился в Южине, штат Орегон, где его семья и еще одна американская Евгения Сканер семья, были две первых семьи, которые поселились там в 1846 году, что тогда было восточной границей Орегонской территории.
В 1969 году Роберт впервые сообщил мне о его интересе ознаменовать первый безостановочный Полярный полет из Европы в Северо-Американский континент, совершенный героическими усилиями трех советских авиаторов 20-го июня 1937 года.
Дальнейший пункт из Москвы, достигнутый знаменитым самолетом АНТ-25 был Южин (Евгений) Орегон.
Я также хочу послать приглашение г-же Чкаловой, вдове командира самолета, и его сыну, господам Байдукову и Белякову, возвратиться в штат Орегон, для того чтобы мы могли опять прославить их авиационное завершение [334] и опять пережить этот исторический момент. Я надеюсь, что это может быть сделано после посвящения памятника, который предполагается для Ванкувера, Вашингтона, в честь этого полета.
Я сообщил Роберту, что я ему помогу получить разрешение от соответствующих С.Ш.А. органов государственных управлений, чтобы разрешить советскому авиационному отделу полет реактивного самолета в Портлендский интернациональный аэропорт во время предположенного торжества.
Мы надеемся, что оригинал дороги полета может быть повторен одним из Ваших передовых ССТ (Ту-144).
Всякие любезности, оказанные г-ну и г-же Нил и их дочерям, будут очень оценимы нижеподписанным.
Подписано Том МК Кол Губернатор Орегона».
В ответ на просьбу Инициативного комитета принять участие в сооружении памятника советским летчикам — экипажу Чкалова в Ванкувере состоялось решение: отлить две бронзовых плиты для ванкуверского монумента. На одной из них — распластанный над Северным полюсом АНТ-25; на другой — два абзаца из газет «Правда» и «Известия» за июнь 1937 года, в которых говорится об историческом значении перелета.
Бронзовые плиты вскоре отправили самолетом в США.
31 января 1975 года было решено послать на торжественное открытие мемориала в США 20 июня группу в составе: тт. Байдукова, Белякова и И. Чкалова в сопровождении врача и переводчика.
Оставалось решить главное: на каком самолете и по какому маршруту лететь.
В апреле 1975 года я получил следующее письмо:
«25 марта 1975 г.
Уважаемый г-н Байдуков.
Мы имеем особую честь и привилегию от имени Комитета по празднованию 150-летия со дня основания Ванкувера и от имени жителей города пригласить Вас принять участие в церемонии открытия памятника, сооруженного в нашем городе с тем, чтобы воздать должное Вам и Вашим коллегам за осуществление первого удачного [335] перелета из Советского Союза через Северный Полюс в Соединенные Штаты Америки.
Ваш вклад в развитие авиации, как средства связи между народами мира, является той причиной, которая побудила нас соорудить памятник, постоянно напоминающий о Ваших достижениях, и мы верим, что он будет служить постоянным выражением чувства восхищения и дружбы между народами наших двух стран.
Мы искренне надеемся, что Вы сможете посетить, в качестве нашего почетного гостя, церемонии, которые состоятся в Пирсон Аэропорте, штата Вашингтон, США, 20 июня 1975 г.
Наш комитет обеспечит Ваш перелет из Москвы в Ванкувер, Сан-Франциско и возвращение в Москву, а также пребывание в нашей стране.
Все необходимые подробности будут сообщены Вам в самое ближайшее время через Консульство СССР в Сан-Франциско.
Многие из Ваших личных друзей готовы встретиться с Вами вновь в Ванкувере.
Искренне Ваш,
Норман Смол,
Председатель Комитета по установлению мемориала в честь перелета, совершенного Советскими летчиками через Северный Полюс в Америку».
Времени до вылета оставалось мало, если учесть, что лететь мы хотели только на своем, советском самолете и только через полюс.
В качестве сувениров мы заказали: модели АНТ-25, копии бортового журнала полета 1937 года, хохломские изделия, сувениры Гусь-Хрустального завода, юбилейные значки, посвященные экипажу Чкалова, и т. п.
Мне очень хотелось подарить мэру Ванкувера для будущего музея бронзовый бюст нашего легендарного Валерия Павловича. Скульптор Зиновий Моисеевич Виленский, несмотря на свои 75 лет, по фотоматериалам выполнил нашу просьбу, а Отдел культуры ЦК КПСС помог нам преодолеть все препятствия, мешавшие побыстрее изготовить скульптуру в бронзе и своевременно погрузить ее в самолет.
Самым трудным оказалось убедить некоторых работников, готовивших нашу поездку, в целесообразности полета нашей группы через полюс и на своем самолете. [336]
Посудите сами — нас просят прибыть на открытие монумента, посвященного первому полету Москва — Северный полюс — Ванкувер (США) — полету, который продемонстрировал возможность связать Евразию и Западное побережье Северной Америки кратчайшим путем. И вот мы, через 38 лет, полетим через Атлантику, а не через Ледовитый океан, и не на своем, а на американском самолете.
Приняв предложение американцев лететь на огромном «Боинг-747», мы тем самым поставили бы в очень неудобное положение свой народ, свою страну, советскую авиацию и даже самих строителей памятника — простой американский народ.
Ведь будут все смеяться над этим потому, что 38 лет назад именно советские летчики дважды пролетели на одномоторных АНТ-25 по не изведанному в то время маршруту, а теперь, в век реактивной техники, мы вдруг не можем продемонстрировать такой перелет.
Наконец все трудности остались позади. 10 мая было принято решение о полете нашей группы на самолете Аэрофлота Ил-62М через полюс в США по маршруту 1937 года.
Повторение молодости
Министерство гражданской авиации СССР выделило блестящий экипаж во главе с руководителем полета, Героем Социалистического Труда, заслуженным летчиком СССР А. Витковским, в составе: командира корабля Ю. Зеленкова, второго пилота И. Рязанова, штурманов В. Рыжова и В. Степаненко, бортинженера В. Кириллова и бортрадиста И. Клочко.
Самолет Ил-62М с бортовым номером 88614 выбрали из последних выпусков, прогнали его дважды до Токио, и один рейс он совершил через Атлантику. Все работало отлично.
Наконец все было готово к полету. Американцы дали согласие на наш полет через полюс на Ил-62М, попросив нас первую посадку сделать не в Портленде, а в Сиэтле, самом северном и большом городе штата Вашингтон и к тому же — столице фирмы «Боинг».
И в это время с нами случилась серьезная неприятность. Незадолго до вылета Александр Васильевич оказался в госпитале. [337]
Позже выяснилось, что по давно установившейся привычке Беляков, несмотря на свои 77 лет, вечером 23 и утром 24 мая покосил траву на маленьком участке собственной дачи, потом, сев за руль автомобиля «Волга», доехал до Ногинска. Вернувшись домой, он почувствовал себя неважно.
Жена вызвала «Скорую помощь», которая и увезла нашего друга в госпиталь академии имени Ю. А. Гагарина, в которой много лет проработал профессор А. В. Беляков.
Конечно, медики переполошились, хотя через восемь дней они отпустили Александра Васильевича домой. О случившемся доложили министру, который мудро решил, что человек в таком почтенном возрасте, как Беляков, сам должен распоряжаться последними ресурсами своей жизни. Думаю, министр также подумал и о том, что, если Александр Васильевич останется дома, а его товарищи, перемахнув через полюс, окажутся в США, на него сильно подействуют отрицательные эмоции, а это приведет к еще большему ухудшению здоровья старого чапаевского бойца.
Беляков настаивал на том, что он полетит в сопровождении врача. Я всячески, где было нужно и не нужно, поддерживал Александра Васильевича, и наконец медики от нас отстали окончательно.
Вскоре мы познакомились с экипажем самолета и полюбовались его слаженной работой в тренировочном полете. И машина, и экипаж нам очень понравились.
Утро 18 июня 1975 года. Аэродром Шереметьево. А. К. Витковский, Ю. Зеленков со своим экипажем уже готовы к вылету. Готова и наша группа — Беляков, Игорь Чкалов, я, врач А. Г. Ивахненко, переводчица И. Ф. Басторина. Корреспонденты газет «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Труд», «Красная звезда» и других, а также ТАСС, АПН, кино — и телестудий вместе с представителями иностранной прессы собрались в конференц-зале аэропорта. Более 20 журналистов, корреспондентов, кино — и телерепортеров летят с нами в США.
Нас знакомят с тремя американскими лидеровщиками — летчиками Ярославом Костолом, штурманом Джеем Верки и радистом Доколом Кирба, которые пойдут в полет с нами, чтобы в случае затруднений в получении [338] информации от американских навигационных устройств и в других непредвиденных обстоятельствах помочь нашим аэрофлотовским ребятам в полете. Таково международное правило при совершении перелетов вне международных трасс, как это предстоит нам сегодня сделать, или в случае, когда самолет совершает особо важный рейс даже по «обкатанной» авиалинии.
Наш Ил-62М уже на пути домой. Он мчится над Атлантикой в летней ночи из Вашингтона в Москву, огибая Англию с севера. Нам разрешен полет вне трассы, без захода в Париж или Лондон. Мы летим прямо в Шереметьево.
В кабине притушены огни. Доктор только что сделал укол А. В. Белякову и, пожелав нам спокойной ночи, ушел отдыхать.
Слышен мерный гул четырех мощных турбин да шелест кондиционированного воздуха. Я подвожу итоги нашего полета. В голове, как на экране телевизора, проплывают в виде документальной хроники шесть дней, проведенных в Америке: 18, 19, 20, 21, 22 и 23 июня 1975 года. Пытаюсь все припомнить и записать.
В 9 часов 45 минут 18 июня мы оторвались от взлетной полосы Шереметьева. Крутой набор высоты по курсу на полюс. Высота 10 600 метров. Скорость почти 1000 километров в час. Прозрачный воздух. Вот под нами уже лед в замысловатых разводьях, тени от бесконечных груд торосов. Фантастический пейзаж полюса. На фоне этой изумительной природы Арктики все кажется ничтожным. Она сама здесь доминирует над всем. Всего 4 часа 26 минут потребовалось, чтобы прибыть в район северной вершины планеты. А в 1937 году мы пробивались сюда через облачные преграды целые сутки.
Вместе с членами экипажа Аэрофлота и американскими лидеровщиками, вместе со всеми пассажирами мы поднимаем бокалы шампанского за полюс, за память многих погибших, не достигших его, и, конечно, за великого летчика нашего времени В. П. Чкалова, который первым был среди тех, кто через этот полюс проложил короткую дорогу в США.
Мне очень приятно, что экипаж советского лайнера не испытывает и сотой доли трудностей нашего давнего полета на АНТ-25. Они, фактически наши дети и внуки, [339] владеют чудодейственной техникой и считают полет через полюс «обычным рейсом», в котором нет ни обледенений, ни навигационных проблем в джунглях магнитного полюса, ни кислородного голодания, ни холода.
Комфорт стал обычной нормой нашей пассажирской авиации, и в этом я вижу величие заслуг наших учеников. Дети, восприняв опыт отцов, опережают их, и, значит, верно, что они люди прогресса.
Как радостно это сознавать...
За время полета я много раз заходил в пилотскую кабину и любовался работой экипажа нашего Ил-62М. Мне нравится их спокойствие, уверенность, их красивая работа.
Мне припомнилась доброжелательная слаженность между советским экипажем и тремя американскими лидеровщиками.
Веселые космонавты «Салюта-4» — Климук и Севастьянов — посылают с орбиты приветствие нам как представителям старшего поколения, называя своими учителями. Возможно, что они правы. А может, это и чересчур? Хотя им виднее, так как высота их полета намного выше нашей, да и скорость в несколько сотен раз больше.
Приятно было поговорить с полярниками СП-22, а 38 лет назад мы пролетали над лагерем СП-1...
Быстро бежит время, и вот уже Сиэтл. За 11 часов 9500 километров пути — не так уж плохо, хотя и не очень удобно: вылетели утром из Москвы, в такие же часы оказались в водовороте миллионного северного города штата Вашингтон. А мы думали — после перелета отдохнем...
Сиэтл — своеобразная столица фирмы «Боинг». Ни таможенники, ни пограничники нас не досматривают, а только на паспортах ставят штампы.
Пресс-конференция, поездки по городу, прием, организованный фирмой «Боинг», сон в шикарном отеле.
Утром 19 июня — поездка на новый авиационный завод, где собирают гигантские «Боинг-747».
Затем перелет из Сиэтла в Ванкувер на собственном самолете летчика-испытателя мистера Ральстона.
Довольный и любезный летчик Ральстон, по прозвищу Швед, мастерски вел машину со скоростью 515 километров в час, и мы вскоре оказались на аэродроме Пирсон-Филд, на который 38 лет назад мне довелось сажать наш АНТ-25. [340]
Ни Беляков, ни я не ожидали такой огромной толпы. Встречали нас с неподдельным чувством радости и доброжелательства. Здесь люди разных возрастов — от древних стариков до малых детей.
Мы узнаем Лари Торнера, бывшего сержанта из охраны аэродрома. Это он доложил генералу Маршаллу о нашей посадке. Торнер держит в руках папиросную коробку «Элита» с эмблемой московской фабрики «Дукат», которую подарил ему Чкалов почти 40 лет назад! Вот как хранится память!
Я узнаю также механика Дани Грекко. Мы обнимаемся, целуемся. Грекко 81 год, но он — молодец!
Рядом Ральф Виллсен, первый, кто нас сфотографировал у самолета, и тут же кинооператор Джесси Силл.
Председатель Инициативного комитета Норман Смол доволен, что старики узнают друг друга, хотя прошло почти четыре десятка лет.
Радостны лица юношей и девушек. Многие научились говорить по-русски. От этого на душе становится еще теплее.
А вот Роберт Лоу — семидесятилетний механик аэродрома, которому я 38 лет назад подарил галеты из нашего аварийного пайка.
На мотоцикле — бывший полицейский Гордон Джонсон — он сопровождал нас с Валерием Павловичем Чкаловым по Портленду.
Удивительно живуча народная память: нам показывают газеты 1937 года, прорезиненный мешок, на котором по-русски написано: «продукты», отвертку с клеймом московского завода, фотографии далеких лет.
Радостная встреча на аэродроме прошла под лозунгом:
«Добро пожаловать! Мы вас любим!»
Уютный отель «Тихая пристань» расположен около железнодорожно-автомобильного моста, который мы видели 20 июня 1937 года, выныривая из-под облачности над руслом реки Колумбия.
Норман Смол, Питер Белов и другие члены Инициативного комитета стараются, чтобы нам все нравилось, чтобы мы чувствовали себя хорошо. Да, все было хорошо — и открытие улицы Чкалова, и открытие монумента, и посещение виллы генерала Маршалла.
Правда, улица молодая, начинающаяся у выхода автомобильной магистрали в сторону Калифорнии, в том [341] месте, где к первым домам вплотную подступают пшеничные поля и травы с ромашками и васильками. Сюда пришли многие американцы с семьями, и все смотрели на столб-указатель, на вершине которого картонная коробка скрывала наименование новой улицы.
Американцы нам здесь рассказывали, что в Ванкувере есть улица Линкольна, бульвар Макартура, улица Эйзенхауэра, улица Маршалла, а вот эту, новую, они решили назвать русским именем...
Открыть улицу мы поручили Игорю Чкалову. С волнением он подходит к столбу и дергает за шелковый шнур, срывая повязку с надписи. Американцы выражают, восторг, видя название улицы: «51. V. Сhkalov», то есть улица В. Чкалова.
Затем нас повезли на виллу генерала Маршалла, где 38 лет назад мы нашли приют после посадки на аэродроме Ванкувера.
На второй этаж этой виллы из-за состояния здоровья Беляков не мог подняться. Туда и еще выше, на балкон, пришлось подниматься мне, чтобы показать корреспондентам, где мы спали 20 июня 1937 года и откуда Чкалов произносил речи. Но зато Александр Васильевич осмотрел весь первый этаж и сделал в книге почетных посетителей такую запись:
«Я, генерал-лейтенант Советской Армии, пожилой уже человек (мне 77 лет), с чувством глубокой благодарности вспоминаю, как после окончания полета мы, нуждавшиеся в отдыхе, были гостеприимно приняты в этом доме. Советский народ желает жить в дружбе и согласии с американским народом, и мы на это крепко надеемся и верим».
После посещения виллы Маршалла мы вернулись в гостиницу, где нас уже ожидала миссис Смит, владелица красивого быстроходного катера, чтобы предложить нам прогулку по реке Колумбия. В сопровождении эскадры катеров пограничников мы плавали то вверх, то вниз по течению реки и хорошо осмотрели красивые прибрежные города — Ванкувер и Портленд.
После великолепной прогулки на катере власти города и Инициативный комитет пригласили на торжественный вечер нашу тройку, экипаж Ил-62М, сопровождавших нас товарищей, а также прилетевших — посла Советского Союза в США А. Ф. Добрынина с женой, губернатора штата Вашингтон Даниэля Эванса с женой и детьми, председателя госдепартамента Поланского, генерального [342] консула СССР в Сан-Франциско А. И. Зинчука, комиссара графства Кларк, в котором находится город Ванкувер, Р. Гренджера и множество других гостей.
Мэр Ванкувера Джеймс Галлагер и председатель Инициативного комитета по созданию монумента Норман Смол провели вечер блестяще.
Следующий день — 20 июня 1975 года — был апогеем торжества в честь стопятидесятилетия крепости Ванкувер, и начинался он с открытия монумента советским летчикам.
Даже природа решила украсить этот праздник — моросивший с утра дождь окончился, выглянуло солнце.
Тысячи американцев в одиночку и с семьями, приехав из разных штатов Америки, стояли и сидели возле монумента, спрятанного под покрывалом. Рядом колыхались государственные флаги СССР и США.
Но вот духовой оркестр заиграл марш Линдберга, монумент освободили от покрывала. Многотысячная толпа ликовала, приветствуя главное событие праздника.
На гранитном круглом трехступенчатом постаменте, на поверхности которого высечены континенты северного полушария, установлен пирамидальный обелиск с аркой, концы которой, опираясь на изображение территории СССР и США, символизируют опоры моста, переброшенного через Ледовитый океан. В центре обелиска две бронзовых плиты. На верхней — распластанный над полюсом наш АНТ-25, на нижней — выдержки на русском и английском языках сообщения из газет «Правда» и «Известия», где названы имена чкаловского экипажа и дано значение перелета.
Мемориал уникален. Во-первых, это первый монумент в США, посвященный подвигу советских людей.
Во-вторых, он создан по инициативе самих граждан и на добровольной основе. Пожертвования были разные, кто сколько мог: от доллара до нескольких тысяч. Вносили деньги и отдельные лица, и фирмы, и компании. На постройке работали добровольцы. Материалами их снабжали местные предприятия.
Выступления на открытии монумента начал председатель Инициативного комитета Норман Смол, а за ним — официальные лица, прибывшие на торжества, а также наша тройка — Беляков, И. Чкалов и я.
Здесь я передал бронзовый бюст Чкалова для музея, подарил для библиотеки Ванкувера свою книгу на английском [343] языке о перелете 1937 года. Беляков подарил копию штурманского журнала, а И. Чкалов — красиво оформленные фотографии на металле.
После приема, организованного Инициативным комитетом, и нашего ответного ленча мы побывали на приеме в Античном клубе пилотов северо-запада США, где под руководством доктора Гоя Горелля и Томаса Тейлора провели незабываемые часы откровенных разговоров в обстановке оптимизма и юмора, присущего американским летчикам.
Утром 21 июня нас пригласил Портленд, который американцы называют городом роз. После осмотра города один из активнейших членов Инициативного комитета по созданию монумента — президент машиностроительной компании для лесной промышленности Алан Коул — в помещении торговой палаты города устроил прием, искрившийся смехом и добрыми надеждами.
Много было произнесено речей на торжествах, некоторые мне запомнились особенно.
Наш посол в США Анатолий Федорович Добрынин в Ванкувере сказал:
— У летчиков особые заслуги перед людьми. Летчики нас сближают. Мы помним Линдберга, впервые одолевшего Атлантический океан. Мы помним Вилли Поста, стремившегося долететь из Америки через полюс в Сибирь. Мы видим перед собой героев, доказавших, что связь между нами возможна самым коротким путем. Эти люди принесли в Америку добрые чувства. Сегодня, 38 лет спустя, мы подтверждаем нашу решимость к добрососедству и надеемся на взаимность.
Губернатор Д. Эванс говорил, что мы обязаны сделать мир таким, чтобы в нем дружили и сотрудничали американские и советские люди не только нашего поколения, но также и наши дети, наши внуки и наши правнуки. Стремиться к этому должны все. Если кто сомневается в чувствах американского народа к советскому народу, пусть приезжает в Ванкувер и посмотрит на этот мемориал.
Интересно сказал в своей речи комиссар графства мистер Гренджер:
— Расчистить заносы «холодной войны» — дело нелегкое и непростое. Одним махом с этим не справиться... Противники разрядки не сдают своих позиций без боя. [344] Но те, кто выступает за улучшение отношений, имеют под собой крепкую базу. Вы, надеюсь, смогли убедиться в этом в Ванкувере.
Вечером 21 июня, забрав на борт своего Ил-62М 54 американца, экипаж Витковского перекинул нас из Портленда в Сан-Франциско, один из красивейших городов США. Здесь генеральный консул СССР дал большой прием, пригласив, кроме советских гостей, многих американцев из разных штатов, имевших отношение к созданию монумента русским летчикам в Ванкувере.
22 июня наш лайнер Ил-62М приземлился на правительственном аэродроме Эндрюс, вблизи столицы США.
Вечером посол СССР в США А. Ф. Добрынин дал прием по случаю нашего прибытия в столицу.
23 июня днем десятки иностранных и американских журналистов, комментаторов, корреспондентов газет, радио и телевизионных компаний ждали на лужайке Белого дома появления президента США, который уже более 20 минут беседовал с советскими летчиками.
Дж. Форд сначала представил собравшимся в президентском саду А. В. Белякова, И. В. Чкалова и меня. Затем мы ему вручили памятные подарки и обменялись речами.
Президент сказал, указывая на Белякова и меня:
— То, что сделали эти люди в 1937 году, мы считаем событием века.
В заключение президент США заметил:
— Прием, оказанный советским летчикам в Америке, закономерен. Он свидетельствует о том, что шаги, предпринимаемые правительствами двух стран на пути сотрудничества, — верные шаги.
Обо всем этом я и думаю по пути в Москву. Через иллюминаторы лайнера пробивается все ярче свет. Начинается новый день — 24 июня 1975 года. Нет ничего удивительного — мы летим навстречу солнцу, да и ночь июньская весьма коротка...
Вскоре в лайнере все оживились. Вот-вот покажется Москва. За 25 часов полета наш Ил-62М преодолел более 22 тысяч километров. [345]
Слышу, как Василий Михайлович Песков — специальный корреспондент газеты «Комсомольская правда» — спрашивает Белякова:
— Александр Васильевич, что вы думаете о путешествии, предпринятом на склоне лет?
Мой друг улыбнулся и медленно сказал:
— Я свое уже отлетал. В мои годы каждый прожитый день считаешь подарком судьбы. А тут такой перелет! Признаюсь, я с опаской в него собирался. В семьдесят семь лет путешествия лучше всего смотреть по телевидению. Но я решился. И счастлив, что путешествие состоялось. Для меня оно было повторением молодости. К тому же я сознавал: этот новый полет служит хорошему делу.
Кто-то спросил и меня:
— А как вы, Георгий Филиппович, оцениваете поездку? Довольны ли?
— Конечно, доволен! И больше всего меня радует факт, что имя Чкалова увековечено не только в родной стране, но и в США, где его помнят многие поколения. Я убедился, что наш полет с Чкаловым, совершенный в 1937 году ради установления дружбы между народами США и СССР, в сердцах и умах простых людей Америки сохраняется как очень большая драгоценность... И это было радостно самому увидеть, прочувствовать и осмыслить.
Родина помнит Чкалова
Время и жизнь доказали, что Чкалов до сих пор с нами. Он шел со своим народом в бой в войне с фашизмом. Его имя служит делу укрепления мира, дружбы и взаимопонимания между народами нашей страны и Соединенных Штатов Америки.
Имя Чкалова носят многие тысячи пионерских дружин, школы, колхозы, заводы, поселки и лайнеры, острова, улицы, города нашей великой страны. Ему воздвигнуты памятники, о нем созданы кинофильмы, картины и книги.
Чкалова любят не только старшие поколения, жизнь этого замечательного советского человека привлекает внимание и современной молодежи. Не случайно первые летчики-космонавты — Гагарин, Титов, Попович, Николаев и Терешкова — писали:
«Каждый советский летчик любит и знает Валерия Павловича Чкалова, помнит его [346] заветы и хочет быть похожим на Чкалова. Мы, летчики-космонавты, многим обязаны Валерию Павловичу, хотя лично его не знали, но считали своим долгом быть чкаловцами...
...Авиация — колыбель космонавтики, и традиции, рожденные летчиками, развиваются и умножаются космонавтами. В звездных далях будут жить имя Чкалова, дела Чкалова».
Чкалова справедливо назвали великим летчиком нашего времени. Его знают и любят и новые поколения советских людей. Они свято хранят чкаловские традиции: беззаветное служение социалистической Родине, мужество и упорство в достижении поставленной цели, непрерывное стремление к совершенству в труде, без которого немыслима человеческая жизнь. [347]