Заводской летчик-испытатель
На заводе имени Менжинского
Кончилась первая и началась вторая пятилетка. Бурно развивалась социалистическая индустрия. За годы первой пятилетки в стране была создана авиационная промышленность. Во второй пятилетке она продолжала расти высокими темпами.
Центральный авиационный гидродинамический институт (ЦАГИ) превратился в мощный научный центр.
Газета «Берлинер Тагеблатт» еще в 1928 году в статье «Авиационно-исследовательская работа в Советской России» писала, что «в настоящее время ЦАГИ представляет собой, пожалуй, самое большое и лучше организованное исследовательское учреждение в мире».
Созданная в 1920 году Военно-воздушная академия имени Н. Е. Жуковского стала ежегодно выпускать сотни высокообразованных командиров и инженеров. Десятки летных и технических школ обеспечивали новые формирования частей ВВС. Открылось немало гражданских авиационных институтов и техникумов.
Были отмечены и первые достижения советской авиации.
В 1927 году, накануне первого года первой пятилетки, на самолете АНТ-3 под руководством летчика С. А. Шестакова был совершен перелет по маршруту Москва — Токио — Москва. За 153 летных часа экипаж преодолел 22 тысячи километров пути.
В июле 1929 года под управлением летчика-испытателя М. М. Громова на самолете АНТ-9 был продемонстрирован полет по круговому маршруту: Москва — Берлин — Париж — Рим — Лондон — Варшава — Москва. За 53 летных часа трехмоторная пассажирская машина преодолела 9037 километров пути.
В августе 1929 года экипаж самолета АНТ-4 («Страна [94] Советов») под командованием летчика С. А. Шестакова совершил дальний полет по маршруту Москва — Нью-Йорк, преодолев за месяц расстояние 21 250 километров.
Советская авиация в первой пятилетке достигла значительных результатов, продемонстрировав высокие максимальные скорости и высоты полетов новых самолетов.
Валерий Павлович Чкалов был хорошо осведомлен о том, что сделано во всей стране в области авиации. Теперь его интересовали конкретные достижения завода имени Менжинского и задачи, стоявшие перед его коллективом во второй пятилетке. Ведь он сам стал членом этого коллектива.
Прежде всего Чкалову хотелось ближе познакомиться с творцом тех истребителей, на которых он летал до этого, и тех, которые предстоит впервые поднять в воздух ему, бывшему военному летчику Чкалову. Главный конструктор Николай Николаевич Поликарпов был старше Чкалова на 12 лет, вышел он из семьи сельского священника с Орловщины. Это был очень талантливый инженер и конструктор, хороший педагог, поклонник литературы, музыки, большой любитель спорта и рыбной ловли.
О Поликарпове Чкалову много рассказывал испытатель завода Александр Иванович Жуков, тот самый летчик-инструктор Московской школы высшего пилотажа, который в ноябре 1923 года поднялся с Чкаловым, чтобы научить его фигурам воздушной акробатики. Жуков познакомился с Поликарповым еще в 1923 году, будучи членом комиссии по приему учебных самолетов, возглавляемой Громовым.
После окончания Петербургского политехнического института имени Петра I в начале 1916 года Николай Николаевич добился направления на Русско-балтийский завод («Руссобалт») к знаменитому авиаконструктору Сикорскому. Сикорский в те годы, годы первой империалистической войны, создавал четырехмоторные самолеты-бомбовозы «Илья Муромец» и проектировал истребитель С-16.
Двадцатичетырехлетний Поликарпов был назначен заведующим производственным отделом такого крупнейшего предприятия России, каким был завод «Руссобалт».
Сикорский сразу обратил на него внимание и вскоре предложил участвовать в работе конструкторской группы по проектированию всех типов бомбардировщиков и [95] истребителей. Заметив необычные конструкторские способности молодого инженера, Сикорский настойчиво советовал Николаю Николаевичу полетать и научиться самостоятельно пилотировать самолет.
Пришла Октябрьская революция, и Сикорский эмигрировал в США, став злейшим врагом Советской страны. Н. Н. Поликарпов остался верен России. Он в марте 1918 года поступил на работу в Управление Военно-Воздушного Флота и вскоре вместе с ним переехал из Петрограда в Москву.
В Москве он получил весьма ответственный пост начальника производственного отдела велосипедного завода «Дукс», ставшего главным авиационным предприятием Советской России.
Но у молодой республики явно не хватало средств для решения такой сложной и важной задачи, как создание своей авиационной промышленности.
Это чувствовал и Поликарпов, начавший с группой конструкторов проектировать самолет-истребитель под маркой И-400. Все заводские работники приветствовали сообщение от 8 марта 1923 года о создании в стране добровольного Общества друзей воздушного флота (ОДВФ). Задачи общества выражал лозунг: «Трудовой народ, строй Воздушный флот». ОДВФ оказывало правительству большую помощь в создании в стране мощной авиации.
Начиналось развитие массового авиационного спорта.
Во главе Центрального совета общества стояли И. В. Сталин, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинский, Н. А. Морозов. Активное участие в работе общества принимали К. Е. Ворошилов и В. М. Молотов.
Чкалов нашел Поликарпова в конструкторском бюро.
После официального знакомства Николай Николаевич показал летчику чертежи общего вида самолета-истребителя И-15 (ЦКБ-3).
— Вы хорошо знаете, Валерий Павлович, предшественника этой машины — самолет И-5. Я несколько раз имел удовольствие видеть, как вы на нем «дрались» в воздухе со своим приятелем Анисимовым. Знаете, скажу прямо — страшно, но и радостно было смотреть на ваш кордебалет в воздухе.
— Да будет вам, Николай Николаевич! У вас на заводе [96] такой великолепный артист высшей акробатики, какого и не сыщешь.
— Это вы насчет Александра Ивановича? — улыбаясь, спросил Чкалова Поликарпов.
— Ну, конечно, о нем. Вы не глядите, что он махонький, сухонький да скромненький. Любого распотрошит в воздушном бою.
— Вот вам вместе с товарищем Жуковым и придется испытывать наш ЦКБ-3. От этого самолета мы ждем многого, как в скорости и высоте полета, так и в маневренности.
Николай Николаевич, видимо, невольно волновался, показывая вновь задуманные самолеты именно Чкалову, о котором был много наслышан.
Около чертежей и схем другого самолета — ЦКБ-12 (И-16) — конструктор и летчик провели все остальное время. Это был истребитель-моноплан, необычно тупорылый, с низко расположенным крылом, очень малых геометрических размеров. В длину он доходил до 6 метров, а размах крыльев не превышал 9 метров. Да и весил он первоначально лишь 1354 килограмма.
Поликарпов надеялся создать несколько модификаций этой машины для использования ее в качестве истребителя, штурмовика, пикирующего бомбардировщика и учебного самолета.
На этом самолете впервые в стране была установлена бронеспинка, защищающая летчика от поражения огнем при атаке противника с хвоста.
У нового детища Поликарпова было много и других новинок — убирающиеся шасси, закрылки и зависающие элероны, что в совокупности способствовало получению и высоких максимальных скоростей при атаках в бою, и минимальных при посадке самолета на аэродром. Предполагалось, что И-16 сможет развивать скорость 450–500 километров в час.
Чкалов, как человек весьма непосредственный, с открытым сердцем и душой, не мог скрыть восторга.
— Вот это, Николай Николаевич, будет то, что нужно... Великолепно задумано! Предупреждаю, что за эту машину я буду драться даже с вами, если вы ее начнете спускать под откос...
Николай Николаевич сначала оторопел от такого прямого и для первого знакомства, может быть, и грубоватого предупреждения, но тут же увидел в глазах Чкалова [97] тот пламенный огонек, за который главный конструктор ценил человека прежде всего.
Он крепко пожал руку шеф-пилота, заключив:
— Теперь знайте, что не пройдет и года, как мы должны поднять этого красавца в воздух. Вам, Валерий Павлович, придется его научить летать... по-чкаловски.
Валерий Павлович ответил просто:
— Об этом не беспокойся, Николай Николаевич.
Никто из двух беседующих не знал тогда, что этот истребитель проживет длительную жизнь, будет участвовать во многих боях.
Здесь же Поликарпов познакомил Валерия Павловича с ведущим инженером И-16 З. И. Журбиной, которая стала работать с новым летчиком-испытателем и шеф-пилотом завода.
С тех пор Чкалов и Поликарпов часто встречались и в отделах конструкторского бюро, и возле чертежей опытных машин, и у макетов будущих самолетов, около стапелей, и на аэродроме у боевых машин.
Валерий Павлович полюбил завод. Он гордился тем, что его приняли в огромный коллектив, руки которого создавали опытные самолеты, а затем их тысячами изготовляли для вооружения боевых частей ВВС.
Летная станция авиазавода располагалась в юго-западной части Центрального аэродрома имени Фрунзе, рядом с огромным ангаром Отдела летных исследований и доводок (самолетов) ЦАГИ. Чкалов приезжал на завод ежедневно ранним утром. Если были полетные задания ЦКБ, то поднимался в воздух на опытных машинах и проводил испытания, а если был свободен, то помогал летчикам, сдатчикам серийных машин, облетывая по два-три самолета.
Когда же не было полетов, Валерий приходил в опытный цех, забирался в строящийся самолет или макет и, сидя в кабине часами, изучал до малейших деталей новое произведение коллектива завода. Частенько он спорил с конструкторами, всегда внимательно относившимися к замечаниям и требованиям ведущего летчика-испытателя.
Из опытного цеха шеф-пилот шел в сборочный цех на серийные потоки и наслаждался, словно музыкой, разноголосым гулом труда. К Чкалову тянулась молодежь.
Валерий часто говорил конструкторам:
— Побывайте в нашей шкуре, будете строить машины такие, какие нужны советским летчикам. [98]
И он предложил при аэроклубе завода создать небольшую летную школу для работников завода и добился, чтобы для занятий выделили самолет У-2.
Первыми его учениками были конструкторы. Прежде всего сам Николай Николаевич Поликарпов, затем Дубровин, Таиров, Буксаков и другие, всего 11 человек.
Летали перед работой с 6 часов утра и после ее завершения, до захода солнца. Валерий Павлович не зря затратил на это много энергии — все его учлеты сдали экзамены в Центральном аэроклубе и получили права на самостоятельное управление самолетом.
Валерия Павловича назначили председателем макетной комиссии проектируемого истребителя ЦКБ-3 (И-15). Построить макет поручили конструктору Александру Михайловичу Полякову.
Когда все было готово, Чкалов пришел посмотреть, что собой представляет будущий И-15. Ему очень понравился внешний вид его. Шеф-пилот с разных сторон оглядел машину. Затем полез в кабину, и тут случился конфуз — послышался треск фанеры и Чкалов чуть не провалился вниз.
Сурово взглянув на Полякова, Валерий Павлович строго позвал его:
— Ну-ка, горе мое, лезь-ка ко мне, полюбуйся. Красивый молодой конструктор побледнел и поднялся к пилоту, который резко отчеканил:
— Убить, что ли, меня захотел? Так знай — я весьма живучий! А ты в следующий раз считай, дорогуша, как следует да потолще выбирай фанеру.
Досмотрев остальное, Валерий Павлович, прощаясь, сказал:
— Не тушуйся, а продумай, как лучше сделать, да впредь, друг любезный, так не промахивайся.
Конструктор считал, что теперь Поликарпов его накажет и отстранит от работы. Но выяснилось, что Чкалов ни слова не сказал главному об этом неприятном эпизоде. Николай Николаевич все узнал от других членов макетной комиссии и, конечно, крепко отчитал А. М. Полякова.
Наступила осень 1933 года. Сентябрь был серый и туманный, и нужно было караулить погоду, чтобы вырваться в испытательный полет. [99]
5 сентября страну постигло большое горе — произошла крупная воздушная катастрофа недалеко от Москвы. В числе других погиб талантливый организатор и энтузиаст советской авиации Петр Ионович Баранов, в течение последних двух лет возглавлявший в Наркомтяжпроме Главное управление авиационной промышленности. Человек высоких душевных качеств, хорошо знавший и чувствовавший самолет и летчика, он не раз выручал Чкалова в тяжелые минуты жизни. Это он вызволил его из брянской тюрьмы, определил летчиком в промышленность.
Поликарпов и Чкалов все чаще вели беседы около опытного образца И-15, постройка которого заканчивалась. Главный конструктор очень считался с мнением Валерия Павловича и был всегда доволен его активным вмешательством в конструирование самолета.
В один из октябрьских дней 1933 года из ангара завода выкатили новенький одноместный истребитель-полутороплан И-15 с мотором М-22 воздушного охлаждения. Сегодня он будет поднят в первый полет.
Валерий Павлович в предполетные минуты держался спокойно и уверенно — он знает все детали проектирования и строительства новой машины, знаком почти со всеми людьми завода, кто строил этот самолет.
Но он отлично также понимает, что все расчеты и все наземные предполетные исследования и испытания пока еще не дают твердой гарантии в однозначности поведения новой машины в воздухе. Поэтому так взволнованы главный конструктор и его помощники. От испытателя требуется величайшее присутствие духа, хладнокровие, бесстрашие и, безусловно, великолепное мастерство.
Тысячи людей ждут от летчика ответа: «Ну как самолет?» Испытателю вручают чаяния и надежды огромного коллектива, плод его ума и усилий. Он, летчик-испытатель, одно из звеньев в сложной цепи коллективного труда. И он не имеет права по своему лишь усмотрению подвергнуть ненужному риску результат общих усилий.
«Значит, смелость и величайшая осторожность» — так думает про себя собранный, сосредоточившийся шеф-пилот.
Наконец все оформлено. Поликарпов и Чкалов обмениваются пожеланиями. Летчик в кабине. Самолет делает [100] несколько пробежек по Центральному аэродрому, затем немного отрывается от земли. Все идет гладко.
Можно теперь зарулить к самой дальней границе аэродрома и оттуда начать против ветра взлет. Машина мягко отделяется от земли и, быстро набирая высоту, уже летит высоко над аэродромом. Заводские инженеры, рабочие и служащие с затаенным дыханием следят за первым полетом Чкалова на И-15.
Растроганный, перенервничавший Поликарпов спешит к подрулившему после блестящей посадки самолету. Чкалов попадает в объятия творца машины. Николай Николаевич целует и мнет сурового на вид летчика, который громко, чтобы было слышно многим, кричит:
— Ну и красота! С победой тебя, Николай Николаевич! Молодцы вы все!
Главный конструктор и летчик долго обсуждают полет, продолжавшийся всего лишь несколько минут.
А далее начинается кропотливая, с победами и поражениями работа по доводке и совершенствованию новой машины. От полета к полету программа испытаний усложняется, и летчик должен все время быть начеку и быть готовым к худшему.
Когда Чкалов начал первые испытательные полеты на самолете И-15, на том же Центральном аэродроме уже несколько дней летал его лучший друг Анисимов.
Александр Фролович Анисимов на самолете И-5 демонстрировал в непосредственной близости от земли фигуры высшего пилотажа, применяемые в воздушном бою. Эти полеты снимались на кинопленку — готовился учебный фильм для строевых летчиков-истребителей.
Валерий Павлович знал, что Анисимов сегодня, 11 октября 1933 года, должен завершить работу с кинооператорами, и поспешил захватить друга около его самолета, чтобы договориться, как вместе провести вторую половину дня.
Октябрьское утро было тихим и солнечным. Валерий, подойдя к стоянкам военных самолетов, заметил уже готовый к полету И-5. Александр Фролович стоял недалеко от самолета с кинооператором. На летном поле устанавливалась киноаппаратура.
Валерий приветствовал товарища:
— А! Народному летному артисту, кинозвезде Фролычу — привет! [101]
— Дрессировщику новых истребителей — почтение! — улыбаясь, ответил Анисимов.
Кинооператор уехал на старт. Летчики отошли еще дальше от И-5 в поле аэродрома. Чкалов достал шикарные папиросы «Герцеговина флор» и, угощая товарища, сказал:
— Ну, Шурка, сегодня едем на ипподром! — и отправился к ангарам завода.
Он уже переключился на мысли о предстоящем полете на И-15, когда услышал ревущий мотор. Валерий обернулся и увидел, что самолет Анисимова после пробы двигателя начал рулить на старт. А еще через несколько минут И-5 пронесся над Чкаловым, проделывая на взлете запрещенный двойной переворот сначала влево, затем вправо.
Чкалов подошел к стоянке заводских самолетов, когда заметил, что Анисимов делает уже третий раз пикирование прямо на киноаппарат, а затем с высоты метров около пятидесяти вздымает самолет, заканчивая фигуру иммельманом.
Чкалов хотел было войти в двери заводского ангара, но снова услышал ревущие на пикировании воздушный винт и мотор самолета, повернул голову назад, замер на секунду и вдруг неистово, с отчаянием закричал:
— Что он делает?! — и что было силы побежал в поле, к центру аэродрома.
Валерий Павлович отлично видел, как Анисимов совершенно безошибочно вывел самолет из пикирования и пошел на полупетлю, чтобы в верхней точке перевернуть самолет из положения вверх колесами в нормальное, тем самым завершив фигуру иммельман. Но Анисимов, выйдя в верхнюю точку, застыл в положении вниз головой и, не меняя его, начал резко просаживаться вниз.
Чкалов бежал, ничего не видя, кроме И-5, падающего вверх колесами.
— Выводи! Выводи! Ногу резко! Резко! Ногу! — задыхаясь, вне себя кричал Валерий.
Но самолет даже не свалился на крыло. Он так и грохнулся на посадочный знак в положении вверх колесами.
Аварийная комиссия заключила: катастрофа произошла оттого, что переломилась педаль ножного управления [102] рулем поворотов, без которого на малой высоте невозможно было перевернуть И-5 в нормальное положение.
После этого несчастья Чкалов стал более холодно относиться к Поликарпову, считая, что он и работавший с ним конструктор Григорович где-то допустили просчет в конструкции.
Ему припомнился летчик Арцеулов, лежащий с поломанными рукой и ногой под обломками первого истребителя Поликарпова И-400 (И-1). Он видел, как выпрыгивал с парашютом из попавшего в штопор И-1 длинный, огромный Громов.
Валерий был очевидцем разрушения на девятом полете поликарповского двухместного истребителя 2И-Н1 при испытании на скорость, когда погибли летчик-испытатель Филиппов со своим хронометражистом.
А теперь эта педаль и Шурка Анисимов.
Авария на И-15
Подошла зима. Снежный покров скрыл летное поле. На самолете И-15 колеса шасси заменили лыжами.
Однажды при полете на максимальной скорости неожиданно оборвался узел крепления переднего амортизатора левой лыжи, и ее носовая часть опустилась вниз. С такой неисправностью при посадке машина могла зацепить грунт вертикально вставшей лыжей, на большой скорости перевернуться через нос и грохнуться на спину, или, как говорят летчики, сделать «капот».
Валерий Чкалов даже не подумал оставить самолет, выпрыгнув с парашютом. Чтобы максимально уменьшить посадочную скорость, Чкалов подвел самолет к земле на большом угле атаки крыла, мотор при этом работал на полной мощности. Машина с задранным носом медленно, вибрируя и вздрагивая, парашютировала, просаживалась вниз. Когда оставалось до земли не больше метра, Чкалов выключил зажигание мотора, самолет плюхнулся на снежную полосу и тут же перевернулся. Но это был не скоростной «капот». Чкалов висел вниз головой и ждал, когда ему помогут освободиться от привязных ремней.
Вскоре летчик выбрался из-под машины и, не обращая внимания ни на Поликарпова, ни на директора завода [103] и врача, обошел вокруг лежавшей вверх пузом машины и, заметив уже вертевшегося здесь механика, хлопнул его по плечу и, смеясь, проокал:
— Ну и хороша твоя машина — перевернулась, а ведь целехонькая...
Затем он подошел к Поликарпову и, делая вид, что ничего серьезного не произошло, тихонько сказал главному конструктору:
— Не унывай, Николай Николаевич! Растить детей не так просто. Ты уж лучше подумай, как ее теперь-то, не сломав, обратно на ноги поставить.
Поликарпов не выдержал и, обняв Валерия, с дрожью в голосе сказал:
— Спасибо великое, Валерий Павлович!
Чкалов добродушно буркнул, садясь в санитарную машину:
— Брось ты, дорогуша... Давай чини быстрее, а то ведь нам с тобой еще летать да летать...
Сбежавшиеся со всех сторон люди аплодировали Чкалову и кидали вверх шапки.
Решение Чкалова прежде всего спасти самолет имело огромное значение как для завода, так и для обороны страны.
Поликарпов в короткий срок устранил обнаруженный дефект шасси, и Чкалов быстро закончил все испытания И-15, после чего его внедрили в серию. Вскоре Николай Николаевич этот тип машины выпустил с более мощным мотором, дав ему название И-15-бис. Этот истребитель имел максимальную скорость 370 километров в час, потолок около 10 километров, дальность 800 километров. Он был вооружен 4 пулеметами калибра 7,6 миллиметра.
А еще через четыре года этот самолет был полностью модернизирован и получил название «Чайка» (И-153).
Это был истребитель с убирающимися шасси, он обладал скоростью 443 километра в час. Он строился большой серией и пользовался популярностью у наших летчиков в боях с японцами на Халхин-Голе и в войне с белофиннами. В то время это был самый лучший из когда-либо созданных истребителей-бипланов.
Выпрыгни Чкалов из опытной машины с неисправной лыжей, вряд ли страна получила бы такое грозное оружие, каким оказался И-15. [104]
Чкалов ведет творческие споры
Продолжая испытания И-15, Чкалов зорко следил за проектированием, а затем сборкой нового истребителя И-16.
В декабре 1933 года новый самолет вывели на аэродром. Но все как-то не ладилось — И-16 подготовили к полету только в канун Нового года.
На 31 декабря был назначен первый вылет, который Валерий Павлович выполнил блестяще.
Дальнейшие испытания по программе также проходили без особых затруднений. Правда, в одном из полетов Чкалов не смог убрать шасси из-за больших физических нагрузок на ручку подъемного механизма. Такое же затруднение испытывал летчик, управляя закрылками.
По замечаниям Чкалова Поликарпов переделал все механизмы уборки и выпуска шасси и закрылков, заменив ручное управление механизированным, с применением пневматических приводов.
После таких доработок испытательные полеты на И-16 продолжались довольно успешно. Но однажды, при заходе на посадку, Валерий Павлович никак не мог выпустить шасси. С земли видели, что в воздухе происходит что-то неладное, но помочь испытателю ничем не могли.
А летчик все же доискался в полете до неисправности — трос лебедки механизма, управляющего шасси, вытянулся, ослаб и свернулся в петлю, что и застопорило выход левой ноги шасси на место.
Набрав побольше высоту и бросив управление, испытатель пытался дотянуться руками до злополучной петли. Самолет в это время перешел в такое затяжное пикирование, что летчик еле успел уклониться от удара о землю, заставя машину снова набрать высоту с опасной перегрузкой, от которой потемнело в глазах даже у такого богатырской силы человека, каким был Чкалов.
Чтобы заставить выйти левую ногу шасси в положение для посадки, Валерий Павлович применил все свое мастерство, все, что он научился делать в полете, в том числе и вопреки инструкциям. Он совершал одну фигуру за другой, тем самым меняя значение перегрузок на самолет по силе и направлению. Тут были отвесные затяжные пикирования с использованием полной мощности мотора, после чего летчик заставлял И-16 ввинчиваться в [105] небо то левым, то правым штопором или резкой, многовитковой бочкой.
Он делал петли Нестерова, иммельманы, перевороты через крыло и другие фигуры высшего пилотажа.
Испытатель был уже на грани изнеможения, так как производил пилотаж более 30 минут. Да и бензина в баках оставалось совсем мало.
Чкалов еще раз набрал высоту и снова бросил свой неисправный самолет в пике, из которого вывел его с такой огромной перегрузкой, что на какое-то малое время потерял сознание. А когда снова пришел в себя, то увидел по сигнальным огням, что все в порядке — шасси выпустились и стали на упоры и защелки.
Так Валерий спас опытный И-16 и дал этому типу истребителя путевку на необыкновенно долгую боевую жизнь.
Победе Чкалова радовалось все конструкторское бюро и весь многотысячный коллектив авиационного завода.
Об этом полете слухи дошли до наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе, который вскоре пригласил к себе конструктора и шеф-пилота. После беседы с наркомом Николай Николаевич коренным образом переделал все управление шасси на новом истребителе.
В последующих испытательных полетах были получены высокие характеристики машины: максимальная скорость 454 километра в час, потолок 9,2 километра, дальность 820 километров, время подъема на высоту 5 километров — 6,2 минуты. Это позволило Главному управлению авиапромышленности принять предложение Поликарпова спроектировать и построить ряд модификаций самолета И-16.
Однако против этого возражало Управление Военно-Воздушных Сил Красной Армии, считавшее, что И-16, во-первых, очень сложен, в пилотировании и, во-вторых, вряд ли будет выходить из штопора. Существовавшая в те годы теория о штопоре говорила, что самолет с толстым профилем, как у И-16, не должен входить в штопор, а если уж войдет в него, то ни за что не выйдет. Не выйдет!..
В спор с командованием ВВС вступил Валерий Павлович. Он проявил при этом в полную меру свой бескомпромиссный и настойчивый характер и необыкновенный летный талант. [106]
В доказательство высоких летных качеств испытываемого самолета Чкалов после выполнения каждого испытательного задания стал систематически завершать полеты фигурами высшего пилотажа. Все любовались и восхищались И-16, но многие говорили: «Ну чего вы хотите! Это же Чкалов летает! А он и на палке сможет сделать то же самое...»
Тогда по предложению Валерия Павловича в Наркомтяжпроме было принято решение подвергнуть И-16 летной экспертизе. В экспертную группу ввели двух заводских летчиков-испытателей и двух из НИИ ВВС. Заключение экспертов, в общем, было положительное, но они советовали все же управление самолетом упростить. Против такого предложения промышленность не возражала, так как Поликарпов уже раньше обещал Чкалову кое-что сделать в этой части. Более остро шел разговор о штопоре. Комиссия, возглавляемая профессором Военно-воздушной академии имени Жуковского Журавченко, произведя расчеты, сделала вывод, что И-16 из штопора не выйдет, а поэтому он как самолет-истребитель будет бесперспективен и дальнейшие его испытания бессмысленны, пока не будут приняты соответствующие меры.
Споры привели к тому, что директор завода собрал совещание и, выслушав отрицательное заключение специалистов-аэродинамиков, обратился к шеф-пилоту завода Чкалову:
— А как ты, Валерий Павлович, относишься к этому? Летчик встал, оглядел всех и, обращаясь к профессору Журавченко, сказал:
— Что касается небольшого вертикального оперения и очень развитого горизонтального, то это, по-моему, не является дефектом. Ведь я уже давно делаю на И-16 все фигуры высшего пилотажа и точно знаю, что и штопор, пусть даже плоский, ему не помеха. И я вам это докажу не на словах или бумаге, а на деле, в полете.
Дирекция долго боялась пустить Валерия в полет для испытания И-16 на штопор, хотя главный конструктор не сомневался в успехе летчика.
Чкалов переругался с администрацией завода, ездил несколько раз в Наркомтяжпром и все же вырвал разрешение испытать И-16 на штопор.
По собственной инициативе шеф-пилот пошел на риск, чтобы реабилитировать весь коллектив завода, членом которого [107] Чкалов считал себя не только по закону, но и по совести. Он защищал не честь мундира, он отстаивал хорошую машину, необходимую армии.
День был воскресный, солнечный, но с густой дымкой, которая, особенно над Москвой, часто создает пелену, резко снижающую видимость.
Чкалов внимательно осмотрел заново переложенный парашют и тщательно его подогнал. Он редко делал это сам, обычно доверяясь технику-укладчику.
Перед этим полетом испытатель был весьма сосредоточен. Ни с кем не разговаривая, медленно подошел к самолету, не торопясь забрался в кабину, долго регулировал привязные ремни и, приладив на шлеме летные очки, наконец дал механику сигнал на запуск мотора.
Самолет взлетел и тут же скрылся за пеленой дымки. Шли минуты. Поликарпов так разволновался, что его начало трясти. Да и были причины для такого чрезмерного волнения.
Лишь через 20 минут появился самолет над Центральным аэродромом, снижаясь к земле в положении вверх колесами. Однако над ангарами истребитель перевернулся и, заняв нормальное положение, круто пошел вверх. Все следили за каждым движением Чкалова, который с высоты 2 тысячи метров вдруг ввел И-16 в левый штопор, и через несколько витков приостановил вращение машины, и вновь набрал высоту. Затем истребитель завертелся в штопоре правого вращения и после третьего витка перешел в нормальный режим пикирования, чтобы затем на боевом развороте выйти на высоту вдвое меньшую, чем было вначале. С 1000 метров И-16 заштопорил сначала влево, а потом вправо. Закончив задуманную программу демонстрации штопорных свойств испытываемого истребителя, Валерий Павлович решил показать новую машину во всем блеске у земли.
Это было невыразимо красиво и в то же время страшно. Николай Николаевич никогда не думал, что человек может так изумительно летать у самой земли, не боясь смерти. Забыв, для чего на самом деле делал полет испытатель, главный конструктор кричал в отчаянии:
— Боже мой! Да зачем он так рискует!
Наконец самолет сел. Навстречу подруливавшему на стоянку И-16 люди бежали со всех сторон. Опасаясь кого-нибудь зацепить вращающимся воздушным винтом, [108] Чкалов вынужден был преждевременно выключить мотор.
Поликарпов словно вдруг очнулся и тоже побежал к самолету. Не дав Валерию выпрыгнуть из кабины машины, главный конструктор долго обнимал и целовал смеющегося пилота.
Так наука была «подправлена» экспериментом Валерия Павловича, в результате чего И-16 вскоре приняли на вооружение и запустили в крупносерийное производство в нескольких модификациях. Именно Чкалов дал путевку в жизнь этому самолету. Типы № 4, 6 и 10 имели по два пулемета ШКАС в центроплане. А И-16 типа № 17 с мотором М-25 имел по две пушки ШВАК 20-мм калибра и два пулемета ШКАС и мог принять на бомбодержатели наружной подвески до 200 килограммов бомб.
Здесь уместно отметить, что в процессе почти десятилетней боевой эксплуатации самолета И-16 в частях ВВС строевые летчики-истребители никогда не жаловались ни на сложность управления, ни на его штопорные свойства.
В 1939 году был выпущен 24-й тип самолета И-16. С мотором М-62 он развивал скорость 525 километров в час.
Летчик-испытатель Чкалов, защитив И-16 и выведя его на широкую дорогу боевой службы, безусловно, совершил самый настоящий подвиг, и жаль, что история нашей авиации до сих пор его так не квалифицировала.
Между тем истребитель И-16 показал свои высокие боевые свойства уже в 1936 году. Такие прославленные советские истребители, как Борис Смирнов, Михаил Якушин, Анатолий Серов, на самолетах И-16 били отборных асов Германии, которые дрались на только что присланных в Испанию истребителях новой конструкции Ме-109.
В 1937 и 1938 годах наши летчики-добровольцы, помогая китайскому народу отстоять свою независимость от посягательств японских милитаристов, также успешно сражались на самолетах И-16. Силу модернизированных И-16 японские летчики особенно хорошо почувствовали в 1939 году, когда их армия вторглась в пределы Монгольской Народной Республики. Выполняя свой интернациональный долг, советские летчики-истребители на пушечных И-16 и истребителях типа «Чайка» только [109] в боях с 20 по 30 августа 1939 года сбили 204 японских самолета.
В период борьбы с белофиннами, несмотря на весьма трудные зимние условия — туманы, снежные метели и морозы до 40 градусов, — советские летчики-истребители на самолетах И-16 вели успешные воздушные бои.
И наконец, И-16 прекрасно показал себя в первые годы Великой Отечественной войны.
Звание 1-го гвардейского истребительного полка получила часть, отлично дравшаяся с немецкой авиацией именно на истребителях И-16 конструкции Н. Н. Поликарпова, путевку в долгую жизнь которым дал Чкалов.
А 728-й полк лишь в марте 1943 года одним из последних сдал самолеты И-16 и получил истребители новой, более современной конструкции.
В спорах с учеными, конструкторами и инженерами Валерий Павлович почувствовал, что знаний у него уже далеко не достаточно и что их нужно постоянно пополнять. Он стал чаще вести беседы в конструкторском бюро с Поликарповым и с его талантливыми учениками — конструкторами и ведущими инженерами.
Чкалова всегда интересовало, как конструкторы находят наивыгоднейшие соотношения между прочностью и скоростью, прочностью и маневренностью, маневренностью и устойчивостью, какими методами предупреждают появление на самолете вибрации.
На эти темы Валерий говорил с Н. М. Бахрахом, А. Г. Ротенбергом, Д. Н. Кургузовым, Л. Ф. Бодровой, с В. Б. Шавровым, с А. Н. Поляковым, З. И. Журбиной и другими специалистами.
Теперь Чкалов должен был на практике проверять точность и правильность всех теоретических расчетов и выкладок. На заводе ему никто и никогда не говорил: «Это можно, этого нельзя... Параграф такой-то гласит...» За него никто ничего не решал, да и не мог этого сделать при всем желании. Это отвечало характеру Валерия, но в этом заключалась и неимоверная трудность.
Конечно, постоянный советчик испытателя — конструктор. Однако научить новый самолет летать может только летчик-испытатель. Но какое это сложное и трудное дело! [110]
А страна крепла
Авиационная промышленность наращивала темпы развития. На Волге, в Сибири, на Украине, в Узбекистане вырастали гигантские самолетостроительные, моторостроительные, приборостроительные заводы.
Укрепляли и расширяли свои базы конструкторские бюро широко известных конструкторов, поднимали творческий уровень молодые конструкторы.
Андрей Николаевич Туполев после четырехмоторных бомбардировщиков ТБ-3 (АНТ-6) выпускает шестимоторные самолеты АНТ-16 и АНТ-22, а вслед за ними в воздух поднимается гигантский АНТ-20 («Максим Горький»), и тут же начинает испытываться самолет, специально созданный для побития рекорда дальности под названием РД (АНТ-25). Гражданская авиация получает АНТ-35.
Появляются первые самолеты авиаконструктора С. В. Ильюшина. Молодой конструктор А. С. Яковлев наряду с большим количеством типов великолепных спортивных и учебных самолетов начинает создавать боевые машины.
На самостоятельную дорогу конструирования выходят бывшие соратники — ученики А. Н. Туполева А. А. Архангельский и В. М. Петляков.
Четырехмоторные бомбардировщики оригинальной конструкции создает талантливый В. Ф. Болховитинов. Организуются новые конструкторские коллективы А. И. Микояна и М. И. Гуревича, С. А. Лавочкина, В. Г. Ермолаева.
Завод, на котором работал Чкалов, кроме истребителей конструкции Поликарпова, выпускает пушечные истребители ИП-1 и ИП-2, созданные старейшим конструктором Д. П. Григоровичем.
Знаменитый инженер-конструктор «самолетных этажерок» В. С. Вахмистров уже сажает в воздухе истребитель на многомоторный ТБ-3 и разрабатывает проект использования И-16, подвешенных под самолет-носитель в качестве пикирующих бомбардировщиков.
Крупными сериями выпускаются авиадвигатели, разработанные конструкторскими организациями, которые возглавляют главные конструкторы В. Я. Климов, А. А. Микулин, А. Д. Швецов. Большой вклад в это дело [111] внесли также А. А. Бессонов, В. А. Добрынин, А. П. Островский.
Константин Эдуардович Циолковский после своих трудов — «Реактивный аэроплан», «Реактивный двигатель» и «Парогазовый турбинный двигатель» — в 1935 году публикует научную работу «Наибольшая скорость ракеты», в которой исследует проблемы развития ракетоплавания.
К. Э. Циолковский, Б. С. Стечкин и В. В. Уваров упорно трудятся над созданием турбореактивных двигателей. А конструктор А. М. Люлька разрабатывает конструкцию турбокомпрессорного воздушно-реактивного двигателя.
Естественно, что практические достижения науки и техники нашли немедленно отражение в победах советских летчиков.
Одной из блестящих побед советской авиации в 1934 году Чкалов считал эпопею по спасению пассажиров и команды парохода «Челюскин». Направляясь на остров Врангеля для смены зимовщиков и пройдя весь Северный морской путь, вблизи цели, в Беринговом проливе, пароход был затерт и после многомесячного дрейфа раздавлен льдами студеного Чукотского моря.
104 человека, из них двое малышей, оказались на арктической льдине, под открытым небом, на морозе ниже 30 градусов при нещадном пронизывающем ветре.
Многие советские летчики предложили свои услуги созданной во главе с В. В. Куйбышевым правительственной комиссии по спасению челюскинцев. Валерий Павлович был одним из них, но ему и директор завода, и начальник Главного управления авиационной промышленности вполне резонно говорили: «Хорошо, ты улетишь. А кто вместо тебя будет испытывать И-15 и И-16?»
Чкалов не знал покоя все дни апреля и чрезвычайно радовался, когда на самолетах ТБ-1, Р-5 и «флейстер» советские пилоты, невзирая на козни арктической природы, проявляя бесстрашие, самоотверженность и высокое летное мастерство, вывезли всех людей, оказавшихся в беде.
Окончательно успокоился Валерий, когда прочитал в газете, что всех спасенных погрузили на пароходы. Семерых летчиков — Ляпидевского, Леваневского, Водопьянова, Каманина, Молокова, Слепнева и Доронина, — спасателей [112] челюскинцев, правительство наградило впервые установленным почетным званием Героя Советского Союза.
Летом 1934 года Чкалов стал свидетелем полетов за границу военных летчиков, в составе которых был и я, его соратник по испытательной работе в НИИ ВВС.
После нашего возвращения Валерий с пристрастием допрашивал меня о французской школе высшего пилотажа в Этампе.
Когда я рассказал о пятерке, летавшей вверх колесами в плотном строю и проводившей в этом положении стрельбу по наземным целям, Чкалов промолвил:
— Вот это молодцы французы! А у нас еще не все начальники понимают пользу таких полетов. Только и знают что наказывают.
— Ну а кто тебе запрещает? — возразил я.
— Да разве, Ягор, я один представляю истребительную авиацию? Ведь о всех ВВС веду речь. Обо мне не беспокойся — я теперь вольный казак...
Но еще большую радость Валерию принесла победа трех советских испытателей — летчиков М. М. Громова и А. И. Филина и штурмана И. Т. Спирина, — которые осенью 1934 года за 75 часов на самолете АНТ-25 пролетели по замкнутому маршруту 12411 километров и установили новый мировой рекорд в этом классе дальности.
Чкалов чрезвычайно гордился своим бывшим инструктором серпуховской школы М. М. Громовым, который за этот полет получил звание Героя Советского Союза, а его спутники — ордена Ленина.
Наконец-то Чкаловы получили квартиру в новом доме № 76 по Ленинградскому шоссе, напротив Центрального аэродрома. Редкий вечер теперь было тихо у Чкаловых. После потери одного из самых близких друзей, каким был для Валерия Александр Фролович Анисимов, Чкалов стал чаще домоседничать, принимая за широким столом появлявшихся в Москве василевских родных и знакомых, летчиков, инженеров и механиков — сослуживцев по НИИ ВВС и многих заводских товарищей.
Принимать и угощать людей у себя дома Чкалов любил до самозабвения. Ольга Эразмовна постепенно привыкла к такому хлебосольству мужа и всячески помогала ему. [113]
Приказом народного комиссара тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе за беззаветную летную испытательную работу Чкалова наградили легковой машиной производства Горьковского автомобильного завода. Валерий любил на ней покатать жену и сына, да и многочисленных друзей и знакомых.
Продолжая испытания И-15 и И-16, Валерий Павлович после полетов подолгу засиживался в конструкторском бюро, участвуя в создании нового истребителя И-17, который, как и И-16, проектировался монопланом с низко расположенным крылом. Новый истребитель имел мотор водяного охлаждения типа М-100.
«Ваша жизнь дороже нам любой машины»
Наступила весна 1935 года. Как и всегда, 1 Мая в Москве на Красной площади состоялся парад, в котором принимало участие большое количество тяжелых и средних бомбардировщиков, разведывательных и истребительных самолетов.
Чкалов пронесся над Красной площадью на краснокрылом И-16.
А 2 мая вся воздушная армия из нескольких сот самолетов выстроилась на летном поле Центрального аэродрома имени Фрунзе. Перед самолетами — четкие ряды летчиков, штурманов, воздушных стрелков, механиков и мотористов.
Проходя мимо выстроившихся военных экипажей, Валерий глядел на них с некоторой завистью и ловил себя на том, что продолжает скучать по авиации Военно-Воздушных Сил, с которой он не по своей вине распрощался два с половиной года тому назад.
Солнце поднималось все выше и пригревало собравшихся на парад.
Валерий Чкалов в летной куртке, шлеме и летных перчатках стоял перед маленьким истребителем, похожим на ласточку с красными крыльями. Послышалась команда. Аэродром затих.
Сталин, Ворошилов, Орджоникидзе обходили ряды участников наземного парада. Чкалов подтянулся, по-военному приложил руку к летному шлему. Сталин остановился около Чкалова. Ворошилов представил его Иосифу Виссарионовичу, тот задал несколько вопросов летчику. [114]
Чкалов отвечал кратко и четко. Сталин вглядывался в лицо пилота. Затем подошел ближе к краснокрылому самолету, снова расспрашивая испытателя. Очевидно, Ворошилов и Орджоникидзе уже достаточно рассказали о бесстрашном пилоте Сталину, и тот тепло и внимательно оглядывал Чкалова.
— А почему вы не пользуетесь парашютом? — задал вопрос Сталин.
Чкалов, немного подумав, ответил:
— Я летаю на опытных машинах. Они весьма ценны, и губить их очень жалко. Обычно стараешься спасти машину.
Иосиф Виссарионович улыбнулся.
— Ваша жизнь дороже нам любой машины, — сказал Сталин, прощаясь.
«Неужели я действительно дороже машины, дороже вот этого красавца с красными крыльями?» — думал летчик.
— По самолетам! — послышалась новая команда.
В этом полете Чкалов выложил весь свой талант человека-птицы, многолетний опыт пилотажника.
День 2 мая 1935 года ему запомнился навсегда как рубеж, выводящий к новой жизни, зовущей к счастью больших побед.
Когда сияющий Валерий появился дома вместе с друзьями, прилетевшими на парад из разных авиационных гарнизонов страны, жена молча обняла и поцеловала его.
— Неужели видела? — беспокойно спросил он.
— Мы вместе смотрели с балкона, как ты там кувыркался, — радостно ответил за маму маленький Игорь.
Чкалов осторожно отвел жену в гостиную и сказал:
— Тебе ведь сейчас нельзя волноваться.
Через три дня летчика-испытателя В. П. Чкалова и главного конструктора Н. Н. Поликарпова по представлению наркома тяжпрома Серго Орджоникидзе Указом ЦИК СССР наградили орденами Ленина. В представлении было сказано:
«Конструктор авиационного завода товарищ Поликарпов Н. Н. является одним из способнейших работников [115] нашей авиации. Им сконструированы И-15, И-16. Оба самолета, как известно, приняты на вооружение.
Летчик Чкалов В. П. ведет испытания этих новых истребителей и считается одним из лучших летчиков.
Я прошу наградить орденами Ленина конструктора завода Поликарпова Н. Н. и летчика Чкалова В. П.
С. Орджоникидзе».
А через пять дней после этого в жизни Чкалова произошло еще одно событие: 10 мая у Ольги Эразмовны родилась дочь. Назвали ее Валерией, в честь отца.
Радости Валерия Павловича не было предела.
Снова смертельный риск
А работы у Чкалова, как у заводского испытателя, все прибавлялось и прибавлялось. Недавно на аэродром выкатили очередное творение Поликарпова — самолет-истребитель И-17; в то же время не прекращались полеты на И-15 и И-16, их непрерывно продолжали модернизировать.
Но что такое испытатель в понятии самого испытателя?
Вот как писал об этом сам Чкалов в газете «Известия» за 15 мая 1935 года.
«...Летчик, испытывающий новые самолеты, в представлении людей, не имеющих непосредственного отношения к авиации, — это человек риска. Однако такое представление неверно. Летчик-испытатель — это прежде всего человек, отягощенный отеческой заботой: раньше чем полетать на какой-нибудь опытной машине, он участвует в ее рождении.
Работа летчика-испытателя начинается задолго до полета. Он следит за всеми стадиями создания нового самолета. Он знакомится с его особенностями еще при конструировании.
Наконец машина сконструирована. Небольшой деревянный макет ее подвергается всестороннему обсуждению, и в оценке рождающегося самолета активно участвует летчик-испытатель. На заводе во время постройки машины летчик-испытатель вместе с инженерами проводит все дни в цехах. Он следит за изготовлением всех деталей, проверяет работу отдельных, уже готовых механизмов. [116]
И летчик-испытатель уже в это время до мельчайших деталей знает машину, на которой ему предстоит совершить полет. Он чувствует ее всю, до последнего винтика, но верить ей он не имеет права. Сначала он рулит на ней по аэродрому и делает подлеты на метр-полтора от земли, прежде чем подняться в воздух. Во время первого полета пилот лишь совершает один-два круга над аэродромом. Затем машину тщательно осматривают и устраняют выявившиеся в полете мелкие дефекты. И начинаются так называемые тренировочные полеты. За четыре-пять таких полетов летчик-испытатель должен окончательно привыкнуть к новой машине.
Машина вступает в полосу заводских испытаний. Тут уже не стесняешься — даешь самолету самую серьезную нагрузку. Испытываешь его на подъем, на маневренность, управляемость, устойчивость, километраж, в фигурных полетах, потолке и в заключение в штопоре. Летчик-испытатель внимательно следит за работой мотора и многочисленных приборов, он записывает все свои наблюдения.
Часто к концу заводских испытаний самолет претерпевает ряд переделок.
...Случается, что в процессе испытания летчик обнаруживает какой-нибудь крупный дефект новой машины. Тогда самолет снимается с заводских испытаний и отправляется в цех на переделку. Затем испытания возобновляются и продолжаются до тех пор, пока на машине не останется, как мы выражаемся, никаких неясностей.
...Испытатель должен давать самолету такие нагрузки, каких он никогда не будет переносить впоследствии. Испытание современных скоростных самолетов требует от летчика исключительно крепкого здоровья. Можно прекрасно чувствовать машину, но, чтобы испытать ее на сверхмаксимальных скоростях, чтобы выжать из нее все до предела, нужно иметь и большую физическую силу.
...Летчики-испытатели — народ осторожный. И это естественно: стоит сделать одно неправильное движение — и машина разбита. А разбить опытную машину — значит погубить многомесячную работу целого коллектива.
Выявление штопорных свойств самолетов является конечным и самым ответственным этапом испытаний. Заключительную стадию испытаний, фигурные полеты и [117] штопор проводишь поэтому с максимальной осторожностью, продумав предварительно каждое движение.
Испытания на штопор делаются обычно на большой высоте, чтобы в случае невыхода самолета из штопора успеть выпрыгнуть с парашютом. Самолет вводится в штопор со всех положений, в том числе и с тех, которые могут создаться при потере скорости самолетом, пилотируемым недостаточно опытным летчиком. В каждом отдельном случае машина штопорит по-разному, и необходимо изучить все ее свойства.
Конструктор ждет от летчика-испытателя правильно поставленного «диагноза». Летчик-испытатель должен уметь быстро ориентироваться буквально во всех свойствах машины и ее многочисленных приборах. От способности испытателя быстро подмечать отдельные недостатки машины и, главное, правильно определять их причины зависит почти все.
Работа летчика-испытателя чрезвычайно сложна. Тут на «чутье» не положишься. Нужно многое знать: и законы механики, и сопротивление материалов, и многое, многое другое».
Шла вторая половина 1935 года. В новой пятилетке конструкторское бюро Н. Н. Поликарпова и опытный завод повысили темпы создания новых типов истребителей.
Ранним сентябрьским утром Валерий Павлович вырулил на летное поле Центрального аэродрома на очень красивом самолете И-17 (ЦКБ-15). После нескольких пробежек Чкалов чуть оторвал машину от земли и тут же приземлился. Ему нравилось поведение нового истребителя — самолет вел себя прилично при рулении и на разбеге и был вроде устойчив и послушен элеронам и рулям поворота и глубины.
Летчик подрулил к заводским стоянкам и, выключив мотор, вылез из кабины и подошел к Поликарпову.
Николай Николаевич много раз приводил с собой в конструкторское бюро Валерия Павловича полюбоваться общим видом задуманного истребителя с четырьмя пулеметами и бомбодержателями на 100 килограммов бомб.
Самолет напоминал своего предшественника И-16, он был таким же классическим монопланом с низким [118] расположением крыла, но не казался курносым, так как мотор водяного охлаждения типа М-100 позволил конструкторам скомпоновать более пропорционально и красиво носовую часть.
В первом полете самолет вел себя нормально, и поэтому Чкалов через неделю мог приступить к выполнению программы испытаний.
В результате целого ряда сложных полетов летчик установил, что И-17 способен развить скорость 500 километров в час, взять потолок более 9500 метров. Это было великолепным достижением.
Однажды, как это случилось в прошлом году на И-16, в полете на новом истребителе не выпустилась правая нога шасси. Все попытки заставить ее стать на место не привели ни к чему. Горючего оставалось мало. От дьявольских перегрузок ныло все тело и кружилась голова.
Чкалов соображал: выброситься с парашютом или попытаться сесть и спасти машину?
Летчик отлично понимал смертельную опасность посадки на И-17 на одно колесо: почти 100 процентов было за то, что истребитель пробежит немного, затем накренится вправо, в сторону застрявшей ноги, и на большой скорости зацепит за землю консолью крыла, мгновенно перевернется, с большой силой грохнется на хвостовое оперение и кабину пилота, так как в отличие от И-16 моторная часть машины И-17 намного ниже верхней части колпака, под которым находится голова летчика. А это значит, при капотировании испытатель будет раздавлен.
Чкалов еще раз посмотрел на указатель бензомера — горючего оставалось на несколько минут.
«Спокойней, Чкалов, спокойней!» — говорил себе Валерий, напряженно думая, что еще можно предпринять. Приняв решение, он повел свой одноногий И-17 с набором высоты. На 1000 метров он дал полные обороты мотору и задрал нос истребителя вверх. И-17 перешел во второй режим, а летчик все время работал элеронами, следя за указателем скорости. Чкалов заметил, что при полной потере скорости, когда самолет уже клюнул на нос, машина еще очень хорошо слушалась элеронов и руля поворотов. У Валерия зародилась надежда спасти новый, опытный истребитель, Он решительно пошел на снижение. [119]
На аэродроме с ужасом наблюдали за происходящим, понимая, что может произойти.
Летчик заметил, что на земле вместо посадочного знака выложили крест, тем самым как бы советуя Чкалову оставить самолет и воспользоваться парашютом. Но испытатель сознавал — сейчас только он один-единственный человек, который может правильно решить, что делать с машиной.
Летчик выровнял самолет из угла планирования и, проносясь над землей, выключил мотор. Самолет мягко коснулся травянистого покрова земли колесом и побежал по аэродрому, постепенно накреняясь в правую сторону.
Бежали секунды смертельной опасности. Все были напряжены до предела. Правое крыло кренилось все ближе к земле, но Чкалов уже улыбался — скорость пробега истребителя упала, и теперь ясно, что он, как испытатель, рискнул умно и тем спас машину.
Через мгновение И-17 мягко чиркнул траву консолью правого крыла и, чуть развернувшись, замер.
Валерий Павлович сдвинул назад колпак кабины пилота, не торопясь открыл замок ремней, пристегивающих летчика к сиденью, медленно выбрался на крыло, спрыгнул на землю и снял шлем. Его русые волосы свалялись, с лица лил пот, а в сине-голубых глазах светился озорной огонек победителя.
Бледный Поликарпов обнимал Чкалова и говорил;
— Ну разве так можно, Валерий Павлович?
И снова встреча со смертью
В разгар лета Ольга Эразмовна забрала детей и уехала в Ленинград погостить у родных. А Валерий Павлович вылетел в Горький для испытаний нового самолета. Этому типу машины Главное управление авиационной промышленности придавало особо важное значение, и поэтому испытания самолета были поручены Чкалову.
Прибыв на завод и отдав указания о подготовке самолета к полетам, Валерий Павлович отправился в родное Василево. Погостив у мамы, только так Валерий называл свою мачеху Наталью Георгиевну, он через два дня возвратился в Горький и приступил к испытаниям.
Программа выполнялась точно и полно. Подошел [120] день, когда этот новый самолет нужно было прогнать на километражной базе{10} и определить его максимальную скорость при полете у земли.
По установившейся методике высота при этом полете не должна превышать 50–100 метров.
Чкалов вылетел ранним утром, пока солнце еще не прогрело воздух и землю и не создавались восходящие потоки, искажающие истинные возможности самолета, в том числе и его скоростные характеристики.
Подлетая к мерной базе, Валерий обратил внимание, что окружающая ее местность весьма неудачна — огромная площадка вырубленного леса с бесконечными пнями и мелким кустарником, и со всех сторон к ней подступали густые леса.
Заметив сигналы хронометражистов: «Все в порядке. Можно начинать заход», — испытатель установил минимальный режим скорости и все внимание уделил тому, чтобы машина как можно строже находилась в горизонтальном полете, не теряя и не набирая ни метра высоты. Такой же режим он выдерживал и при полете вдоль базы в обратном направлении.
Затем скорость была увеличена, и самолет опять сделал заходы — туда и обратно.
Но вот уже мотор ревет изо всех сил, показывая максимально возможные обороты, и маленький «ишачок», так ласково называл Валерий свой любимый И-16, вздрагивая и напрягаясь от громадных аэродинамических нагрузок, бешено несется над землей, подходя к началу измерительной трассы.
И вдруг летчик почувствовал какой-то металлический удар, после чего мотор мгновенно изменил ровный грохочущий рокот. Что-то застучало, и самолет затрясся как в лихорадке.
«Развалился двигатель», — сразу сообразил Чкалов. Нельзя было допустить разрушения машины от вибрации, и он немедленно выключил зажигание двигателя, резко задирая нос самолета, набирая высоту, чтобы затем спланировать подальше от проклятых пней, посадка на которые привела бы к катастрофе. [121]
В носовой части самолета из-под капота выделялось масло. Подхваченное сильным воздушным потоком, оно распылялось, забрызгивая переднее стекло кабины летчика. Чкалов мгновенно открыл фонарь пилотской кабины, который, скользнув назад, теперь позволял оглядывать сбоку переднюю сферу. Высота была 300 метров, когда самолет дошел до минимальной скорости. Испытатель перевел машину на планирование, подбирая наивыгоднейший режим, чтобы пролететь как можно дальше. Был слышен лишь свист и шелест обтекавшего истребитель воздуха.
Валерий отлично знал возможности и характер И-16 и поэтому брал от него максимум в этой весьма опасной обстановке. Еще раз высунув голову, он понял, что выиграет схватку со смертью и в этот раз — садиться придется на лес, а это куда лучше, чем на пни. Теперь летчика больше всего беспокоили дым и гарь, валившие из-под капота мотора, — не загорелся бы только самолет. Но вот уже осталось до верхушек леса метров пятьдесят, Чкалов заметил слева сгусток хвойного леса и, не раздумывая, довернул к этому темно-зеленому пятну.
Он напряг все нервы, чтобы не прозевать момент, когда следует вытащить истребитель из угла планирования и поставить машину дыбом перед тем, как она столкнется с вершинами хвойного леса.
Расчет был точен. Самолет, врезаясь в гибкие кроны деревьев, ломая ветви, терял скорость. Только у земли машина неожиданно перевернулась, и Чкалов ощутил сильный удар по голове.
Колхозники, муж и жена, работавшие недалеко от места вынужденной посадки испытателя, нашли его повисшим вниз головой.
Они вытащили Валерия Павловича из кабины разбитого самолета, положили на землю. Чкалов наконец очнулся. Женщина, перевязала ему голову, пока ее муж бегал за подводой, на которой летчика довезли до шоссе... Вскоре примчалась санитарная машина, и его увезли на завод.
Аварийная комиссия установила, что мотор разлетелся из-за повреждения одного из поршней какой-то металлической мелкой деталью, которую возможно было опустить в цилиндр только через открытый клапан. Очень похоже было на диверсию, совершенную весьма опытной рукой. [122]
В Москву Валерий Павлович заявился с забинтованной головой и привез с собой фотоснимок, изображавший его в таком печальном состоянии.
Жена с детьми еще были в Ленинграде, и Валерий повесил свою фотографию с белой повязкой на голове над кроватью в спальне.
Ольга Эразмовна ничего не знала о горьковской аварии мужа и, только увидев фотографию, поняла, что с Валерием что-то вновь стряслось, хотя ни в письмах, ни по телефону он ничего ей не сообщил. Она обиделась на мужа, а эту фотографию сняла со стены и спрятала в письменный стол. Когда Валерий вернулся с работы, Ольга Эразмовна укорила мужа за скрытность.
— Да не хотел я тебя, Лелик, тревожить такими сообщениями, ведь ты кормилица, — улыбаясь, говорил Чкалов жене. [123]