26-й Генералъ-Фельдмаршалъ

Графъ Петръ Александровичь Румянцовъ-Задунайский

Графъ Петръ Александровичь Румянцовъ-Задунайскій, сынъ Генералъ-Аншефа Графа Александра Ивановича{296}и правнукъ знаменитаго Боярина Матвѣева{297}, родился въ 1725 году, достопамятномъ, ибо Россія лишилась тогда славнѣйшаго Полководца своего, Петра Великаго. Сначала Румянцовъ, записанный въ солдаты на шестомъ году своего возраста (1731 г.), обучался въ деревнѣ, подъ надзоромъ отца своего находившагося тогда въ ссылкѣ; потомъ, съ 1736 года въ Малороссіи, откуда отправленъ въ Берлинъ (1739 г.) Дворяниномъ Посольства, для пріобрѣтенія навыка по дипломатической части, но въ слѣдующемъ году отозванъ въ Отечество; поступилъ въ Шляхетный сухопутный Кадетскій корпусъ, 29 Iюля, и тамъ учился только четыре мѣсяца. Пылкій, огненный юноша не могъ подчинить ума своего единообразнымъ занятіямъ, сбросилъ узы, на него положенныя, пользуясь пребываніемъ отца въ чужихъ краяхъ{298}, и на свободѣ самъ начерталъ себѣ полетъ, котораго обыкновенные умы не въ состояніи постигнуть. Стремительно возвышался онъ: въ 1743 году, на девятнадцатомъ отъ рожденія, былъ уже Армейскимъ Капитаномъ и присланъ въ С. Петербургъ изъ Абова съ мирнымъ трактатомъ. Императрица Елисавета Петровна столь была довольна прекращеніемъ военныхъ дѣйствій съ Швеціею и значительными пріобрѣтеніями, что пожаловала молодаго Румянцова прямо въ Полковники.

Чѣмъ занимался въ то время будущій герой Россiи? Онъ удальствомъ превосходилъ товарищей, пламенно любилъ прекрасный полъ и былъ любимъ женщинами, не зналъ препятствій и часто, окруженный солдатами, въ виду ихъ торжествовалъ надъ непреклонными; обучалъ батальонъ, въ костюмѣ нашего прародителя, передъ домомъ одного ревниваго мужа: заплатилъ другому двойный штрафъ за причиненное оскорбленіе и въ тотъ же день воспользовался правомъ своимъ, сказавъ: что онъ не можетъ жаловаться, ибо получилъ уже впередъ удовлетвореніе! Проказы Румянцова, доведенныя до Высочайшаго свѣдѣнія, заставили Императрицу Елисавету Петровну, во уваженіе заслугъ Графа Александра Ивановича, отправить къ нему виновнаго, съ тѣмъ, чтобы онъ, какъ отецъ, наказалъ его. Къ чести Графа Петра Александровича должно сказать, что и въ Полковничьемъ чинѣ передъ отцемъ онъ былъ покоренъ, какъ ребенокъ{299}.  — Событія эти, не подверженныя сомнѣнію, открываютъ намъ, какъ неосновательно судить о людяхъ по начальнымъ ихъ дѣйствіям!

Румянцовъ участвовалъ въ славномъ походѣ Генералъ-Фельдцейхмейстера Князя Репнина въ Франконію (1748 г.), и когда Россія ополчилась противъ Пруссіи (1757 г.) обнажилъ мечь, бывши Генералъ-Маіоромъ. Отселѣ начинается рядъ знаменитыхъ подвиговъ этого безсмертнаго Полководца XVIII столѣтія. Румянцовъ занялся прежде всего устройствомъ нашей конницы; потомъ вступилъ въ Тильзитъ, сдавшійся ему на капитуляцію (въ Iюлѣ); пожалованъ Генералъ-Поручикомъ (1758 г.); предводительствуя отдѣльнымъ корпусомъ, имѣлъ разныя стычки съ непріятелемъ , на которыхъ всегда оставался побѣдителемъ: начальствовалъ въ сраженіи при Франкфуртѣ (1759 г.) серединою нашей арміи и содѣйствовалъ пораженію Фридриха Великаго, котораго часто угадывалъ тайные замыслы: опрокинулъ, вмѣстѣ съ Барономъ Лаудономъ, и обратилъ въ бѣгство непріятельскую конницу; награжденъ орденомъ Св. Александра Невскаго. Главнокомандующій Графъ Салтыковъ, послѣ этой блистательной побѣды, употребилъ Румянцова въ разныхъ переговорахъ съ Австрійскимъ Генералъ-Фельдмаршаломъ Дауномъ. Въ 1761 году, предводительствуя снова отдѣльнымъ двадцати четырехъ тысячнымъ корпусомъ, расположилъ онъ лагерь свой подъ Колбергомъ, и держалъ въ блокадѣ этотъ городъ, въ виду Прусскаго стана, между тѣмъ какъ Флотъ нашъ бросалъ бомбы съ моря. Россіяне нѣсколько разъ покушались на приступъ: редуты почти ежедневно переходили изъ рукъ въ руки; наконецъ Румянцовъ окружилъ Прусаковъ со всѣхъ сторонъ, преградивъ подвозъ продовольствія. Отряды непріятельскіе, отсылаемые къ прикрытію обозовъ, были разбиваемы, Тщетно Фельдмаршалъ Бутурлинъ приказывалъ Румянцову отступить отъ Колберга по причинѣ глубокой осени и расположиться на зимнихъ квартирахъ: увѣренный въ побѣдѣ, любимецъ славы ослушался своего начальника, съ которымъ былъ соединенъ узами родства{300}: Принцъ Евгеній Виртембергскій нашелся принужденнымъ предоставить Колбергъ на произволъ судьбы; Румянцовъ съ частію ввѣренныхъ ему войскъ овладѣлъ городомъ Трептау и вслѣдъ за тѣмъ заставилъ храбраго Комменданта Гейдена, два раза спасавшаго ввѣренную ему крѣпость, сдать Колбергъ, 5 Декабря: 2903 чел. плѣнныхъ, сто сорокъ шесть орудій, 33 тысячи ядръ и бомбъ, 500 тысячь пуль и двадцать знаменъ были трофеями того дня. Императоръ Петръ III пожаловалъ Графа Румянцова Генералъ-Аншефомъ и кавалеромъ орденовъ Св. Анны и Св. Апостола Андрея Первозваннаго (1762 г.). Тогда прекратилась брань съ Пруссіею. — Обладатель Россіи намѣревался отторгнуть отъ Даніи наслѣдственное свое достояніе, Голштинію; назначалъ уже Румянцова Главнокомандующимъ арміею; велѣлъ объявить въ Конференціи, 27 Іюня, о скоромъ отъѣздѣ своемъ въ главную квартиру, какъ на другой день Императрица Екатерина II вступила на Престолъ, и Румянцовъ, готовившійся къ новымъ побѣдамъ, вложилъ въ ножны мечь свой, не присягалъ Государынѣ до тѣхъ поръ, пока не удостовѣрился въ кончинѣ Императора; опредѣленъ (1764 г.) Генералъ-Губернаторомъ въ Малороссію, Президентомъ тамошней Коллегіи, учрежденной въ Глуховѣ, Главнымъ Командиромъ Малороссійскихъ Козацкихъ полковъ, Запорожскихъ Козаковъ и Украинской дивизіи.

Покоритель Колберга оправдалъ выборъ мудрой Монархини: онъ уничтожилъ злоупотребленія, вкравшіяся въ Присутственныя мѣста; вселилъ въ молодыхъ Малороссіянъ любовь къ регулярной службѣ, коей они до того чуждались; строгою справедливостью истребилъ страхъ и недовѣрчивость, питаемыя жителями того края къ Великороссійскимъ войскамъ; доставилъ подвластному ему народу разныя облегченія въ повинностяхъ и вмѣстѣ обратилъ особое вииманіе на сбереженіе казенныхъ имѣній посредствомъ хозяйственнаго благоустройства: при немъ введенъ былъ въ Малороссію Воинскiй уставъ (1768 г.) и предоставлено тамошнимъ жителямъ по части Гражданской руководствоваться Статутомъ Великаго Княжества Литовскаго.

Вскорѣ возгорѣлась война между Россіею и Портою Оттоманской; Екатерина, поручивъ первую армію Князю Голицыну, назначила Предводителемъ второй Графа Румянцова (І788 г.). Послѣднему велѣно было охранять границы Имперіи, которыя тогда повсемѣстно почти отъ Польши до Каспійскаго моря окружены были народами, подвластными Турціи. Не упуская изъ виду сношенiй съ Голицынымъ, Румянцовъ расположилъ войско свое такимъ образомъ, чтобы оно могло споспѣшествовать дѣйствіямъ первой арміи, и лишь только узналъ о переходѣ Голицына на эту сторону Днѣстра (1769 г.), немедленно переправился за Днѣпръ, чтобы этимъ движеніемъ привлечь на себя вниманіе непріятеля, раздѣлить многочисленныя его силы, шедшія изъ за Дуная подъ предводительствомъ Визиря. Недовольная медленностію Голицына, Императрица смѣнила его Румянцовымъ. Онъ принялъ первую армію 16 Сентября. Хотинъ и Яссы были тогда заняты Россіянами. Румянцовъ поспѣшилъ очистить отъ Турокъ Валлахію. Зима и моровая язва не ослабили мужества нашихъ соотечественниковъ: они овладѣли крѣпостью Журжею (1770 г.), разбивали на всѣхъ пунктахъ Музульманъ, не смотря на превосходное ихъ число.

17 Іюня, Румянцовъ обратилъ въ бѣгство двадцать тысячь Турокъ близь РябойМогилы; 7 Іюля одержалъ совершенную побѣду надъ непріятелемъ за рѣчкою Ларгою. Армія Музульманъ, подъ предводительствомъ трехъ Пашей и Хана Крымскаго, состояла изъ восмидесяти тысячь человѣкъ, находилась на высотахъ; лагерь былъ защищаемъ четырьмя ретраншаментами и сильною артиллеріей. Но Россійскій Полководецъ, по собственному его выраженію, не могъ видѣть непріятеля, не наступая на него : въ двѣнадцатомъ часу ночи, на седьмое число Іюля, онъ двинулся за рѣчку Ларгу тремя колоннами въ слѣдъ за Репнинымъ и Боуромъ. Татарскіе пикеты, согнанные движеніемъ передовыхъ полковъ нашихъ, возвѣстили въ станѣ своемъ приближеніе Россійскихъ войскъ. Послѣднія еще до разсвѣта выстроились на высотахъ. Встревоженный непріятель открылъ сильную пушечную пальбу: не давъ опомниться врагамъ, Румянцовъ велѣлъ Боуру и Репнину атаковать лагерь ихъ съ правой стороны, а самъ, устроивъ армію карреями, поспѣшилъ къ укрѣпленію. Здѣсь должно замѣтить, что герой, пріявъ начальство, отвергнулъ малодушныя осторожности славнѣйшихъ Полководцевъ: Монтекукулія, Евгенія Савойскаго, Графа Миниха. Не рогатки - сказалъ онъ своимъ легіонамъ — а огнь и мечь защита ваша {301}. — Татары устремились съ праваго крыла, гдѣ находился ихъ станъ, лощиною на лѣвое наше крыло; но были отбиты. Между тѣмъ Мелиссино, заставляя молчать непріятельскую батарею мѣткими выстрѣлами своими, очищалъ путь въ укрѣпленія. Едва передовые отряды Боура и Репнина начали пробиваться въ лагерь непріятельскiй съ правой стороны, Племянниковъ пушечными выстрѣлами возвѣстилъ приступъ свой на лѣвой. Тогда Румянцовъ поручилъ вести армію Генераламъ Олицу и Брюсу, а самъ поскакалъ къ войскамъ, нападавшимъ на лагерь. Храбрые гренадеры, одушевленные присутствіемъ героя, штыками и грудью низпровергли укрѣпленія, брали пушки, быстро неслись на крутую гору, не разстроиваясь въ рядахъ, и въ одно мгновеніе ока взлетѣли на высоту холмовъ. Бросивъ станъ свой, непріятель, поражаемый и на лѣвомъ крылѣ, обратился въ бѣгство. Битва Ларгская началась въ четыре часа утра, а кончилась въ двѣнадцать. Она была только предвѣстіемъ побѣды подъ Кагуломъ: весь Турецкій лагерь, тридцать три мѣдныхъ пушекъ, множество плѣнныхъ, знаменъ, значительное количество съѣстныхъ припасовъ и военныхъ снарядовъ увѣнчали торжество Румянцова. Императрица препроводила къ нему военный орденъ Св. Георгія перваго класса.

Сраженіе при рѣкѣ Кагулѣ было гораздо блистательнѣе. Оно походитъ болѣе на баснословное, нежели на дѣйствительно историческое; ибо семнадцать тысячь Россіянъ побили на голову полтораста тысячь Турокъ, отразивъ сто тысячь Татаръ, угрожавшихъ съ тылу. Планъ Великаго Визиря Галиль Бея состоялъ въ томъ, чтобы, поставивъ Румянцова среди двухъ огней, уничтожить его малую армію; потомъ пробраться ко Львову, присоединить къ своимъ полчищамъ Конфедератовъ и перенесть театръ войны правымъ крыломъ въ Россію, а лѣвымъ въ Польшу. 20 Іюля, Турки заняли на лѣвой сторонѣ устья Кагула лагерь верстахъ въ семи отъ нашего, между тѣмъ какъ Татары начали облегать тылъ, отрѣзывая подвозъ продовольствія. Россіяне находились въ затруднительномъ положеніи, но не унывали: ибо съ ними былъ Румянцовъ. Онъ раздѣлилъ малую армію свою на пять четыреугольниковъ, расположенныхъ въ нѣкоторомъ отдаленіи одинъ отъ другаго, и крестообразнымъ ихъ огнемъ не только удержалъ въ повиновенiи Турецкую конницу, но и защитилъ свою собственную отъ нападенія невѣрныхъ, поставивъ оную въ пустыхъ промежуткахъ карре, позади пушекъ. Такимъ образомъ конница наша, бывъ прикрыта огнемъ артиллерiи и пѣхоты, могла свободно дѣйствовать въ преслѣдованіи непріятеля. Построивъ войско въ боевый порядокъ, Румянцовъ двинулъ оное на разсвѣте (21 Іюля) къ дорогѣ, получившей названіе отъ Римскаго Императора Траяна, не ожидалъ, но самъ предупредилъ врага многочисленнаго. Изумленные отчаяннымъ мужествомъ Россіянъ и громомъ ихъ орудій, невѣрные отклонили робость мыслію, что истребятъ враговъ превосходствомъ силъ, встрѣтили полки наши съ ожесточѣніемъ, спѣшили зайти имъ въ тылъ; но Румянцовъ сквозь дымъ и огонь наблюдалъ всѣ шаги Музульманъ и быстрымъ поворотомъ своихъ войскъ угрожалъ отрѣзать Турецкую конницу отъ лагеря. Она съ крикомъ и съ чрезвычайной скоростію понеслась къ оному, оставивъ нападеніе на карре Племянникова. Съ пятаго часа утра до восьмаго Россіяне въ непрерывномъ огнѣ пролагали себѣ дорогу къ стану Турецкому, между тѣмъ какъ Гудовичь и Потемкинъ, занявшіе ночью съ ввѣренными имъ отрядами выгодную позицію на высотахъ, прикрывали отъ Хана Крымскаго обозы и препятствовали ему атаковать армію нашу съ тыла. Всѣ пушечные выстрѣлы со стороны непріятеля обращены были на карре, гдъ находился Румянцовъ, и на карре Племянникова, шедшее по лѣвую сторону. Визирь въ одну ночь сдѣлалъ укрѣпленiе, обведенное тройными рвами, наполненными Янычарами. Румянцовъ безпрестанно былъ подъ тучею ядеръ, которыя часто попадали въ лошадей сопровождавшихъ его чиновниковъ. Уже Турецкія батареи начинали умолкать; уже карре Племянникова простирало руки къ овладѣнію укрѣпленіемъ: вдругъ десять тысячь Янычаръ, выскоча изъ лощины, ударили съ саблями, кинжалами и съ крикомъ на правую сторону карре, ворвались въ средину, смяли полки: Муромскій, 4-й Гренадерскій и Бутырскій, заставили ихъ бѣжать въ карре Олица. Увидѣвъ смятеніе въ рядахъ своихъ, неустрашимый Румянцовъ сказалъ Принцу Брауншвейгскому, находившемуся при немъ: Теперь дѣло дошло до насъ! и съ этимъ словомъ полетѣлъ къ бѣгущимъ, смѣшавшимся подъ саблями Турецкими, вскричалъ: Стой, ребята! Голосъ героя въ одинъ мигъ отозвался въ слухѣ и сердцахъ воиновъ; Россіяне остановились,

устроились. Первый Гренадерскій полкъ, подъ предводительствомъ Бригадира Озерова, отразил Янычаръ. Карре Племянникова сдвинуло ряды, и возгласивъ: «Да здравствуетъ Екатерина !» устремилось впередъ. Черезъ тройные рвы Россіяне взлетѣли въ укрѣпленія. Визирь, устрашенный пораженіемъ Янычаръ, составлявшихъ первую его стѣну, обратился въ бѣгство. Спасаясь отъ штыковъ, Турки гибли толпами въ волнахъ Дуная. Русскіе воины привѣтствовали мужественнаго Предводителя своеего съ побѣдою, восклицали: Ты прямой солдатъ! — Весь Турецкій лагерь, сто сорокъ орудій, шестьдесять знаменъ, множество военныхъ снарядовъ и двѣ тысячи плѣнныхъ достались побѣдителямъ. Около сорока тысячь погибло во время битвы и преслѣдованія. Уронъ нашъ ранеными и убитыми не превышалъ тысячи человѣкъ, Императрица возвела Румянцова, 2-го Августа, въ достоинство Генералъ-Фельдмаршала. Вслѣдъ за Кагульской битвою, Репнинъ овладѣлъ Измаиломъ и Киліею, Глѣбовъ Браиловымъ. Букарестъ и крѣпость Салча увеличили завоеванія Россіянъ: занявъ лѣвый берегъ Дуная, Румянцовъ обезпечилъ зимнія квартиры свои въ Молдавіи и Валлахіи.

Въ 1771 году, громъ орудій нашихъ раздался за Дунаемъ: оба берега этой величественной рѣки, отъ крѣпости Журжи до Чернаго моря, были очищены Россіянами. Открывшіеся переговоры о мирѣ между воюющими Державами (1772 г.) не увѣнчаны желаемымъ успѣхомъ. Вейсманъ, Потемкинъ и Суворовъ сразились въ разныхъ мѣстахъ съ Турками (1773 г.), съ новою славой для нашего оружія. Фельдмаршалъ осадилъ Силистрію, неоднократно разбивалъ съ малыми силами многочисленнаго непріятеля, разсѣялъ станъ его, расположенный на высотахъ, окопанный рвомъ и защищаемый пушками; но не могъ овладѣть крѣпостію, имѣя только подъ ружьемъ тринадцать тысячь человѣкъ, утомленныхъ трудами и непрерывными битвами. Въ 1774 г., вступилъ на престолъ Султанъ Абдулъ-Гамидъ, по кончинѣ брата своего Мустафы, Государь малодушный, преданный нѣгѣ, носившій одно именованіе Повелителя Оттомановъ; ибо вся власть была въ рукахъ сестры его и Верховнаго Визиря Махметъ Мусунъ-Заде. Театръ войны тогда перенесенъ былъ въ Булгарію: расположивъ лагерь на горахъ, Визирь, избѣгавшiй генеральнаго сраженія, вывелъ противъ пятидесята тысячь Россіянъ двухъ сотъ тысячное войско. Между тѣмъ, какъ часть его арміи выступила изъ укрѣпленій, Румянцовъ съ нѣсколькими отрядами обошелъ Турецкій станъ, ворвался во флангъ, овладѣлъ многими орудіями, всѣмъ обозомъ. Въ то самое время Каменской, по распоряженію Главнокомандующаго, отрѣзалъ Визирю всякое сообщеніе съ Адріанополемъ, заперъ его въ собственномъ лагерѣ. Страхъ объялъ всѣхъ Турокъ: они вышли изъ повиновенія, разсѣялись во множествѣ. Визирь заговорилъ о мирѣ и согласился на всѣ условія, предписанныя ему побѣдителемъ. Кучукъ-Кайнарджскій договоръ, постановленный 10 Іюля, доставилъ Крымскимъ Татарамъ независимость; Россіи: Азовъ съ его областію; Керчь и Эникале въ Крыму; Кинбурнъ при устьѣ Днѣпра и степь между этой рѣкою и Бугомъ; свободное плаваніе по Черному морю и черезъ Дарданеллы, даже до стѣнъ Константинополя; четыре миллiона пять сотъ тысячь рублей за военныя издержки.

Велики были заслуги, оказанныя Отечеству Румянцовымъ, но и награды, полученныя имъ отъ справедливой Монархини соотвѣтствовали онымъ. Екатерина въ день мирнаго торжества, 10 Іюля 1775 года, пожаловала Графу Петру Александровичу: 1) наименованіе Задунайскаго, для прославленiя черезъ то опаснаго перехода его чрезъ Дунай; 2) грамоту съ прописаніемъ побѣдъ его; 3) за разумное полководство; алмазами украшенный Фельдмаршальскій жезлъ; 4) за храбрыя предпріятія: шпагу, алмазами обложенную; 5) за побѣды: лавровый вѣнокъ; 6) за заключеніе мира: масличную вѣтвь{302}; 7) въ знакъ Монаршаго благоволенія: крестъ и звѣзду ордена Св. Апостола Андрея Первозваннаго, осыпанныя алмазами ; 8) въ честь его и для поощренiя примѣромъ его потомства: медаль съ его изображеніемъ; 9) для увеселенiя его деревню въ пять тысячь душъ въ Бѣлоруссіи ; 10) на построенiе дома: сто тысячь рублей изъ Кабинета; 11) для стола: серебряный сервизъ и 12) на убранство дома: картины. Этого мало:Екатерина умѣла и наградамъ своимъ придавать оттѣнки, для возвышенія заслугъ и самой благодарности. Въ спискѣ удостоенныхъ, 10 Іюля, Монаршаго благоволенія, первое мѣсто занималъ по старшинству Князь Александръ Михайловичь Голицынъ, второе Румянцовъ, но Государыня хотѣла отличить послѣдняго передъ первымъ и собственною рукой прибавила къ его титлу слово Господинъ, между тѣмъ какъ Голицынъ наименованъ просто Генералъ-Фельдмаршаломъ! Она желала, чтобы Задунайскій, по примѣру Римскихъ полководцевъ, имѣлъ въѣздъ въ столицу черезъ тріумфальныя ворота на колесницѣ: скромный герой, привыкшій къ лагерной жизни, отказался отъ почестей и еще болѣе явилъ себя великимъ въ глазахъ соотечественниковъ! — Малороссія снова поступила подъ начальство его: оттуда Румянцовъ вызванъ былъ въ С. Петербургъ (І776 г.), для сопровожденія Наслѣдника Престола въ Берлинъ, по случаю предназначеннаго бракосочетанія его съ племянницею Короля Прусскаго, Принцессою Виртембергскою{303}.

«Привѣтствую побѣдителя Оттомановъ,» — сказалъ Фридрихъ Великій Румянцову въ то время, какъ Фельдмаршалъ преклонилъ передъ нимъ побѣдоносное чело свое. — «Я нахожу великое сходство между вами и Генераломъ моимъ Винтерфельдомъ.» — Государь! — отвѣчалъ Румянцовъ — для меня весьма бы лестно было хотъ немного походить на Генерала, столь славно служившаго Фридриху.» — «Нѣтъ — возразилъ Король — «вы не этимъ должны гордиться; но побѣдами вашими, которыя передадутъ имя Румянцова позднѣйшему потомству. « — Уважая достоинства Россійскаго полководца, Король приказалъ Военному Штабу своему явиться къ Румянцову съ почтеніемъ, съ поздравленіями; возложилъ на него орденъ Чернаго Орла; собравъ весь гарнизонъ въ Потсдамѣ, представилъ примѣрное Кагульское сраженіе, которымъ самъ предводительствовалъ. Въ Берлинской Академіи Наукъ славный Формей произнесъ речь, въ коей выхваляя добродѣтели Наслѣдника Престола Россійскаго, коснулся и Румянцова: «Да великая и процвѣтающая Имперія, предназначенная Вашему Высочеству — сказалъ онъ — «всегда будетъ опираться на столбы столь же прочные, каковые и нынѣ поддерживаютъ ее. Да въ совѣтахъ Вашихъ первенствуютъ всегда Министры, въ арміяхъ Полководцы, одинаково любимые Минервою и Марсомъ. Да будетъ герой этотъ (здѣсь я невольнымъ образомъ предаюсь восторгу, ощущаемому мною при видѣ великаго Румянцова) долгое еще время ангеломъ хранителемъ Россіи! Распространивъ ужасъ своего побѣдоноснаго оружія за Дунаемъ, онъ нынѣ украшаетъ берега Шпреи доблестями, не менѣе славными, возбуждающими удивленiе. Но чтобы достойно возвеличить мужа, который съ храбростію Ахиллеса соединяетъ добродѣтели Энея, надобно вызвать тѣнь Гомера и Виргилія: голосъ мой для сего недостаточенъ,» — Здѣсь должно прибавить, что въ этомъ собраніи Румянцовъ сидѣлъ подлѣ Короля, между тѣмъ какъ два Принца Брауншвейгскіе и три Виртембергскіе стояли{304}.

Возвратясь въ Отечество, Графъ Петръ Александровичъ вступилъ по прежнему въ управленіе Малороссіею. Въ то время Потемкинъ, бывшій въ Турецкую войну подъ начальствомъ его, представлялъ первое лице въ Государствѣ, могуществомъ своимъ превосходя всѣхъ своихъ предмѣстниковъ. Благоволеніе Императрицы къ Кагульскому побѣдителю не измѣнилось: Она соорудила въ честь ему обелискъ въ Царскомъ Селѣ; возложила на Румямцова орденъ Св. Владиміра 1-й степени въ самый день учрежденія онаго (1782 г.); пожаловала его Подполковникомъ Конной гвардіи (1784 г.); наименовала Главнокомандующимъ Украинской арміи, выставленной противъ Турокъ въ І787 году; но со всѣмъ тѣмъ Задунайскій представлялъ уже второстепеннаго предводителя: Потемкинъ былъ главнымъ. Тогда Екатерина предприняла путешествіе въ Тавриду: Румянцовъ встрѣтилъ Императрицу на границѣ Малороссійской и присоединился къ особамъ, сопровождавшимъ Ее. «На лицѣ этого знаменитаго воина — пишетъ очевидѣцъ Графъ Сегюръ — «изображались отличительныя черты его характера, смѣсь скромности и вмѣстѣ гордаго благородства, которымъ всегда украшается истинное достоинство; внутренняя печаль и досада, чувствуемая имъ отъ предпочтенiя, оказываемаго Потемкину, помрачали величественное чело его. Онъ открыто изъявлялъ неудовольствіе, въ то время какъ другіе Царедворцы тайно старались вредить любимцу счастія, который, по званію Президента Военной Коллегіи и перваго Министра, представлялъ къ наградамъ однихъ только своихъ подчиненныхъ; строилъ великолепныя зданія въ ввѣренномъ ему Намѣстничествѣ; новою, красивою одеждой придавалъ блескъ армiи своей, между тѣмъ, какъ воины Румянцова носили ветхіе мундиры, офицеры не получали повышений казенныя работы пріостановились въ Украйнѣ.» — Вражда эта въ томъ же году, по видимому, прекратилась: Потемкинъ, до открытія военныхъ дѣйствій, написалъ къ Задунайскому письмо, называлъ себя ученикомъ его, испрашивалъ совѣтовъ, или, лучше сказать, повелѣнiй своего наставника.

Между тѣмъ какъ Таврическій осаждалъ Очаковъ (1788 г.), Румянцовъ, оставаясь въ Украйнѣ, быстро подвигалъ войска въ Молдавію и, предвидя, что соперникъ его будетъ преграждать ему дорогу на ратномъ полѣ, сказался больнымъ ногами, сдалъ армію Потемкину, который присоединилъ ее къ своей. Удалясь (1789 г.), близь Кіева, въ мирное уединеніе, занимаясь сельскимъ хозяйствомъ, побѣдитель Оттомановъ ласково бесѣдовалъ съ своими поселянами, воспоминалъ въ кругу отставныхъ воиновъ о дняхъ прошедшей славы. Любя чтеніе, даже подъ шумомъ военныхъ бурь, онъ посвящалъ тогда оному большую часть дня. Вотъ мои учители, говорилъ Румянцовъ, указывая на книги. Нерѣдко, въ простой одеждѣ и сидя на пнѣ, удилъ онъ рыбу. Однажды любопытные посѣтители, пріѣхавшіе взглянуть на героя Кагульскаго, не могли различить его отъ другихъ. — «Вотъ онъ — сказалъ имъ съ ласкою Румянцовъ: — «наше дѣло города плѣнить, да рыбку ловить. » — Въ домѣ его, богато убранномъ, находились и дубовые стулья. «Если ееликолѣпныя комнаты — говорилъ онъ своимъ приближеннымъ — «внушатъ мнѣ мысль, что я выше коголибо изъ васъ: то пусть эти простые стулья напоминаютъ, что и я такой же человѣкъ, какъ вы. »

Такъ провелъ Румянцовъ нѣсколько лѣтъ: въ исходѣ 1791 года дошло до него извѣстіе о смерти Потемкина; великодушный герой не могъ удержаться отъ слезъ. «Чему удивляетесъ вы? - сказалъ онъ своимъ домашнимъ — Потемкинъ былъ моимъ соперникомъ ; но Россiя лишилась въ немъ великаго мужа, а Отечество потеряло усерднѣйшаго сына. » — Черезъ два года потомъ, Екатерина торжествовала миръ, заключенный съ Турціей, 1791 года, и не забыла Задунайскаго; онъ получилъ тогда шпагу, украшенную алмазами: за занятiе части Молдавiи въ началѣ войны, какъ будто въ предзнаменованіе, что рука его должна еще ополчиться къ подвигамъ славы.

Въ І794 году, 16 Мая, ввѣрено Румянцову главное начальство надъ войсками, расположенными отъ устья Днѣстра до предѣловъ Минской губерніи. Императрица собственноручно писала къ нему: «Я слышала о лучшемъ состояній теперь здоровья вашего, обрадовалась, и желаю, чтобъ оно дало вамъ новыя силы раздѣлить со Мною тягости Мои; ибо вы сами довольно знаете, сколь Отечество помнитъ васъ, содержа незабвенно всегда заслуги ваши въ сердцѣ своемъ; знаете также и то, сколь много и все войско самое любитъ васъ и сколь оно порадуется, услыша только, что обожаемый Велизарій опять ихъ пріемлетъ, какъ дѣтей своихъ, въ свое попеченіе.» — Оставаясь въ Украйнѣ, онъ подвигалъ впередъ разные корпусы своей арміи, снабдилъ Суворова словеснымъ наставленіемъ, сосредоточилъ полки подъ его знамена, и благоразумными распоряженіями содѣйствовалъ низложенію мятежа въ Польшѣ; награжденъ (1795 г.) похвальною грамотой, деревнями, домомъ съ приличнымъ убранствомъ и передъ онымъ памятникомъ, съ надписью: Побѣдамъ Графа РумянцоваЗадунайскаго {305}. Вскорѣ Императрица переселилась въ вѣчность (6 Ноября 1796 г.). Печальное извѣстіе это, полученное Румянцовымъ въ Ташани, чрезвычайно огорчило его. Сначала Императоръ Павелъ І-й обошелся съ нимъ весьма милостиво, спрашивалъ совѣтовъ его по военной части; нарочные безпрестанно летали изъ С. Петербурга къ Кагульскому герою. Полководецъ Екатерининъ, надѣясь на свою силу и опытность, смѣло сообщалъ мысли свои; но онѣ не всѣ согласны были съ видами Монарха.

Параличный ударъ прекратилъ (8 Декабря) славную жизнь Румянцова. Необыкновенному вождю этому опредѣлено было родиться и умереть въ двѣ значительныя эпохи для Россіи. Император Павелъ I, въ память великихъ его Отечеству заслугъ, повелѣлъ наложить военный трауръ на три дни.

Графъ Петръ Александровичь Румянцовъ-Задунайскій былъ высокаго роста; станъ имѣлъ стройный, величественный; физіономію привлекательную, чуждую притворства, всегда спокойную; важная походка придавала ей нѣкогорую гордость; отличался превосходною памятью и крѣпкимъ сложеніемъ тѣла: не забывалъ никогда, что читалъ и видѣлъ, не зналъ болѣзней и на семидесятомъ году жизни своей могъ проѣзжать верхомъ въ день пятьдесятъ верстъ. Онъ былъ набоженъ безъ суевѣрія; благоговѣлъ передъ Монархинею, умѣвшею возвеличить Россію, любилъ солдатъ, какъ дѣтей своихъ, заботился объ нихъ въ полѣ и на квартирахъ; одушевлялъ храбрыхъ воиновъ увѣренностію въ побѣдѣ; былъ любимъ ими, не смотря на строгость свою и на частые маневры{306}; но взыскивая за малѣйшую неисправность, обыкновенно трунилъ надъ подчиненными, не дѣлая ихъ несчастными. Однажды Задунайскій, обозрѣвая на разсвѣтѣ лагерь свой, примѣтилъ офицера, отдыхавшаго въ халатѣ, началъ съ нимъ разговаривать, взялъ его подъ руку, вывелъ изъ палатки, прошелъ мимо войскъ и потомъ вступилъ вмѣстѣ въ шатеръ Фельдмаршальскій, окруженный Генералами и своимъ Штабомъ. Съ умомъ прозорливымъ, основательнымъ, Румянцовъ соединялъ твердость, предпріимчивость; былъ неустрашимъ; не зналъ препятствій при исполненіи военныхъ предначертаній; не унывалъ среди опасностей, одаренный рѣдкимъ присутствіемъ духа. — «Задунайскаго — пишетъ Карамзинъ — «можно смѣло назвать Тюреномъ Россіи. Онъ былъ мудрый полководецъ, зналъ своихъ непріятелей, и систему войны образовалъ по ихъ свойству; мало вѣрилъ слѣпому случаю и подчинялъ его вѣроятностямъ разсудка; казался отважнымъ, но былъ только проницателенъ; соединялъ рѣшительность съ тихимъ и яснымъ дѣйствіемъ ума; не зналъ ни страх, ни запальчивости; берегъ себя въ сраженіяхъ единственно для побѣды; обожалъ славу, но могъ-бы снести и пораженіе, чтобы въ самомъ несчастіи доказать свое искусство и величіе; обязанный геніемъ натурѣ, прибавилъ къ ея дарамъ и силу науки; чувствовалъ свою цѣну, но хвалилъ только другихъ; отдавалъ справедливость подчиненнымъ, но огорчилсябы во глубинѣ сердца, еслибы кто нибудь изъ нихъ могъ сравняться съ нимъ талантами: судьба избавила его отъ сего неудовольствія.»

Еслибъ герой Кагульскій имѣлъ какіе либо недостатки: то они должны исчезнуть во множествѣ его отличныхъ качествъ и доблестныхъ подвиговъ, которые не умрутъ въ потомствѣ. Екатерина Великая, кромѣ двухъ памятниковъ, сооруженныхъ въ честь Румянцова, украсила еще мраморнымъ его бюстомъ Эрмитажъ. «Онъ великiй человѣкъ — говорила Императрица — « человѣкъ Государственный; имѣетъ воинскiя достоинства; не двоякъ и храбръ умомъ, а не сердцемъ.» Императоръ Іосифъ II всегда приказывалъ ставить за столомъ лишній приборъ для любезнаго своего Фельдмаршала. Суворовъ являлся къ нему въ полномъ мундирѣ и забывалъ при немъ шутки свои. Его покровительству обязана Россія славными Министрами: Безбородко и Завадовскимъ. Онъ имѣлъ отъ супруги своей, Графини Екатерины Михайловны, рожденной Княжны Голицыной, трехъ сыновей; Государственнаго Канцлера Графа Николая Петровича, Дѣйствительнаго Тайнаго Совѣтника Графа Сергія Петровича и Оберъ-Шенка Графа Михайла Петровича. Съ кончиною втораго изъ нихъ (въ 1838 г.) пресѣклась Фамилія Румянцовыхъ.

Прахъ Задунайскаго покоится въ Кiевопечерской Лаврѣ, у лѣваго крылоса Соборной церкви Успенія Св. Богородицы. Великолѣпный памятникъ, сооруженный старшимъ сыномъ его, не могъ, по огромности, поставленъ быть на томъ мѣсть, но помѣщенъ при входѣ въ церковь съ южной стороны, гдѣ погребены два Архимандрита. Государственный Канцлеръ, съ Высочайшаго утвержденія, пожертвовалъ, въ 1805 году, капиталъ, изъ процентовъ котораго шесть особъ военнослужившихъ получаютъ каждый годъ по тысячи рублей, имѣя жительство въ построенномъ для нихъ домѣ. Они обязаны, во время панихидъ, отправляемыхъ на память Фельдмаршала и церковнаго Соборнаго служенія, окружать его могилу. Ихъ избираетъ нынѣ Дума Военнаго ордена Св. Георгія.