9-й Генералъ-Фельдмаршалъ

Князь Василій Владиміровичь Долгорукій

Князь Василій Владиміровичь Долгорукій, потомокъ Князей Черниговскихъ и безсмертнаго Пожарскаго{160}, родился въ 1667 году. Сначала служилъ онъ Стольникомъ при Царяхъ Iоаннѣ и ПетрѣАлексѣевичахъ; потомъ перешелъ въ Преображенскій полкъ и, будучи Капитаномъ онаго, раненъ при взятіи Митавскаго замка (1705 г.); находился при Малороссійскомъ Гетманѣ Мазепѣ въ 1706 году; въ дивизіи Князя Репнина въ 1707 г.; управлялъ Украйною въ 1708 году, получивъ чинъ Маіора гвардіи , и усмирилъ (въ Іюлѣ) Донскихъ мятежниковъ, предводимыхъ Булавинымъ и Некрасовымъ, за что произведенъ въ Подполковники гвардіи Семеновскаго полка.

Въ началѣ 1709 года Князь Долгорукій находился при Гетманѣ Скоропадскомъ для наблюденія за его поступками; участвовалъ (27 Іюня) въ славномъ Полтавскомъ сраженіи, предводительствуя конницею и, за оказанное мужество, награжденъ многими деревнями. Вслѣдъ за тѣмъ, взыскалъ онъ, по приказанію Государя (въ Августѣ), двадцать тысячь ефимковъ съ Виленскихъ Евреевъ, которые, въ противность даннаго обѣщанія, не посылали отъ себя лазутчиковъ къ непріятелю.

Долгорукій служилъ подъ знаменами Петра Великаго и въ Турецкую войну 1711 года, будучи уже Генералъ-Поручикомъ; произнесъ, вмѣстѣ съ Шереметевымъ, у Прута, въ военномъ Совѣтѣ, достопамятныя слова: не класть оружія, но проложить штыками дорогу сквозь многочисленные ряды непріятеля; получилъ въ томъ году орденъ Св. Апостола Андрея

Первозваннаго; находился, въ слѣдующемъ, въ Польшѣ; содѣйствовалъ Князю Меншикову во взятіи Штетина 1713 г. и, въ началѣ 1715, опредѣленъ Предсѣдателемъ Коммисіи для изслѣдованія всѣхъ похищеній и подлоговъ по провіантской части. Въ числѣ многихъ сановниковъ, употребившихъ во зло довѣренность Царскую, находился Меншиковъ. Представляя Монарху слѣдственное дѣло, Долгорукiй сказалъ: «Теперь, Государь, все зависитъ отъ Твоего рѣшенія.» — Петръ Великій велѣлъ ему явиться съ докладомъ въ токарню, назначивъ день и часъ. Когда Предсѣдатель слѣдственной Коммисіи началъ чтеніе, вдругъ оно было прервано стукомъ въ дверь, запертую самимъ Государемъ. Не Екатерина, какъ думалъ Петръ Великій, но Меншиковъ предсталъ тогда предъ Царя, бросился къ стопамъ Его и, проливая слезы, просилъ помилованія,защиты отъ злодѣевъ,желающихъ погубитъ его.  — «Александръ Даниловичь! — произнесъ Долгорукій. — «Дѣло твое разсматривалъ я съ членами Коммисіи, а не злодѣи твои. Оно само, безъ приговора нашего, обличаетъ тебя въ похищеніи казеннаго интереса, и по сей причинѣ жалоба твоя крайне несправедлива.» — Меншиковъ продолжалъ стоять на колѣняхъ. Тронувшись слезами любимца своего, Государь сказалъ Долгорукому: отнеси дѣло къ себѣ; я займусь онымъ въ другое время. Черезъ нѣсколько дней, Князь Василій Владиміровичь напомнилъ Петру Великому о ввѣренной ему коммисіи; Государь выслушалъ докладъ въ домѣ его и, когда кончилось чтеніе, продолжалъ ходить по комнатѣ, храня глубокое молчаніе. «Чѣмъ рѣшить дѣло?» — вопросилъ Петра Долгорукій. — Не тебѣ, Князъ - отвѣчалъ Онъ — судить меня съ Данилычемъ, а судить насъ будетъ Богъ. - Видя происходившую борьбу въ Государѣ между привязанностію Его къ любимцу и строгимъ соблюденіемъ правосудія, Долгорукiй предложилъ Петру Великому наказать, вмѣсто Меншикова, но въ его присутствіи, участвовавшаго съ нимъ въ похищеніяхъ, Новогородскаго ВицеГубернатора Якова Корсакова. Это совершилось въ томъ же 1715 году: исполнитель противузаконныхъ приказаній Меншикова, Корсаковъ, былъ наказанъ кнутомъ при немъ и, потомъ, сосланъ въ Сибирь. — Въ исходѣ того года (20 Декабря) Государь, по случаю болѣзни своей, послалъ, вмѣсто себя, въ Польшу Князя Василія Владиміровича для лучшаго управленія дѣлъ. Ему поручено было тогда, вмѣстѣ съ Фельдмаршаломъ Графомъ Шереметевымъ, принудить Магистратъ города Гданска: прервать переписку и торговлю съ Шведами; согласиться на принятіе Россійскаго Агента, на вооруженіе четырехъ каперовъ; вытребовать отъ него для нашихъ войскъ два или три транспортные корабля до Копенгагена. Въ такой силѣ Долгорукій постановилъ съ Магистратомъ декларацію 9-го Мая 1716 года. Изъ Гданска, Князь Василій Владиміровичь отправился къ Петру Великому въ Голландію, а въ слѣдующемъ 1717 году сопутствовалъ Ему во Францію. Между тѣмъ Магистратъ Гданскій медлилъ исполненіемъ обѣщаннаго и Долгорукій, снова, поѣхалъ въ этотъ городъ, 8 Іюня, съ большими противъ прежняго требованіями. Заключенная имъ 19 Сентября конвенцiя, въ XI статьяхъ, съ Депутатами Шмидтомъ и Шуманомъ, была слѣдующаго содержанія: Дозволено городу Гданску производить переписку и торговлю съ Шведами до окончанія войны; Россійскому Агенту имѣть въ ономъ пребываніе; городъ обязанъ вооружить, на своемъ иждивеніи, три фрегата противъ Шведовъ, подъ флагомъ Польскимъ; обязанъ выдать въ Россійскую казну сто тысячь ефимковъ; предоставить Россійскимъ морскимъ судамъ имѣть вольное убѣжище въ гавани Гданской; Россійскія войска должны быть выведены изъ земель вышеупомянутаго города; Россія отказывается отъ требованій своихъ на владѣніе Гданскомъ и дозволяетъ жителямъ онаго торговать въ ея предѣлахъ; обязывается защищать вольности и привиллегіи ихъ{161}. — Но старанія Долгорукаго, чтобы выданъ былъ Петру Великому находившійся въ киркѣ Гданской Св. Маріи образъ Страшнаго суда Христова, не были увѣнчаны желаемымъ успѣхомъ: жители отозвались, что они дорожатъ этимъ изображеніемъ, которое болѣе трехъ сотъ лѣтъ хранится въ той церкви.

Доселѣ Князь Василій Владиміровичь, пользуясь неограниченной довѣренностію Обладателя Россіи, оправдывалъ оную; но въ 1718 году имѣлъ онъ несчастіе навлечь на себя подозрѣніе Петра Великаго по дѣлу Царевича Алексѣя Петровича; послѣдній, въ отобранныхъ отъ него отвѣтахъ, показалъ, будтобы Долгорукій совѣтовалъ ему: давать на бумагѣ хотя тысячу отрицаній отъ паслѣдства, утверждая, что акты эти ничтожные, не запись съ н еустойкою; что онъ отзывался о Государѣ: Отецъ твой уменъ, только умныхъ людей не знаетъ; а ты умнѣе его и умныхъ людей знать будешь лучше; что онъ хулилъ и нравъ жестокій Петра, словами: еслибъ не Царица, намъ бы и житъ не льзя: я бы въ Штетинѣ первый измѣнилъ. - Такъ говорилъ Царевичь передъ строгими слѣдователями, которые видѣли въ немъ преступнаго сына и, вмѣстѣ, Наслѣдника Престола; страшились для себя послѣдствій и, успокоивая встревоженнаго Самодержца, увеличивали число жертвъ справедливой Его недовѣрчивости. Если прибавить къ этому, что главнымъ дѣйствующимъ лицемъ былъ Меншиковъ, котораго участь, за три года передъ тѣмъ, находилась въ рукахъ Долгорукаго, который не могъ простить ему казни, постигшей Корсакова — то не льзя удивляться, что оправданія обвиненнаго, ходатайство за него безсмертнаго Долгорукаго{162}оставлены безъ уваженія. Тщетно послѣдній умолялъ грознаго Царя помиловать сродниковъ его{163}; ссылался на страдальческую кончину, за вѣрность къ Престолу, дяди своего и брата{164}; на свои собственныя заслуги{165}, «Ино есть дѣло злое — писалъ онъ къ Государю — «ино есть слово съ умысломъ, а ино есть слово дерзновенное безъ умыслу. Порокъ одного злодѣя виннаго привязывается и къ невиннымъ сродникамъ: помилуй премилосердый Государь! Да не снидемъ въ старости нашей во гробъ преждевременно, лишась добраго имени.» — 20 Февраля (1718 года) Князь Василій Владиміровичь былъ арестованъ и вслѣдъ за тѣмъ лишенъ чиновъ, знаковъ отличій{166}, деревень{167}, осужденъ въ ссылку въ Казань. Передъ отправленіемъ изъ Петербурга, получилъ онъ позволеніе проститься съ Государынею: представилъ Ей въ сильнѣйшихъ выраженіяхъ свою невинность, жаловался на бѣдность, объяснивъ, что кромъ платья, ничего у себя не имѣетъ. Екатерина приняла его весьма милостиво и пожаловала ему двѣсти червонныхъ.

Около семи лѣтъ, Князь Василій Владиміровичь влачилъ дни свои въ нищетѣ, вдали отъ родины: въ исходѣ 1724 г., Петръ Великій возвратилъ ему свободу и шпагу, дозволивъ вступить въ службу съ чиномъ Бригадира{168}. Неизвѣстно, кто исходатайствовалъ Долгорукому прощеніе: Екатерина или родственникъ его, Князь Василій Лукичь, котораго Государь отличалъ отъ прочихъ Министровъ, который и для Меншикова умѣлъ сдѣлаться необходимымъ{169}. Славнаго Долгорукаго, вѣщавшаго истину Петру, не было уже на свѣтѣ{170}. Должно полагать, что Князь Василій Владиміровичь отправился тогда въ Персію и служилъ подъ начальствомъ Генералъ-Лейтенанта Матюшкина; ибо онъ, болѣе года по кончинѣ Петра Великаго, оставался забытымъ: только 13 Февраля 1726 г., Императрица Екатерина Іая возвратила Долгорукому ордена и пожаловала его Генералъ-Аншефомъ. Въ то время Князь Василій Лукичь старался въ Митавѣ объ избраніи Меншикова въ Герцоги Курляндскіе: онъ, безъ всякаго сомнѣнія, ходатайствовалъ въ пользу опальнаго. Но умный и хитрый Князь Ижерскій, удовлетворивъ просьбѣ своего любимца, поставя Долгорукаго на прежнюю степень значенія и внутренно не терпя его, доставилъ ему званіе Главнокомандующаго надъ Россійскими войсками въ Персіи, удалилъ отъ Двора. Въ Апрѣлѣ мѣсяцѣ, Князь Долгорукій поѣхалъ въ ввѣренную ему армію, съ порученіемъ склонить Шаха Тахмасиба къ принятію и подтвержденію постановленнаго въ 1724 году между Россіею и Портой Оттоманскою трактата{171}; военныя дѣйствія были тогда прекращены. Между тѣмъ, какъ Долгорукій производилъ переговоры съ Испаганскимъ Дворомъ и послѣдній медлилъ исполненіемъ требованій Императрицы, Екатерина I сошла во гробъ (1727 г.); Меншиковъ еще болѣе возвысился при Петрѣ ІІ-мъ, но вскорѣ испыталъ самъ превратность счастія: лишился достоинствъ, имѣнія, жены, любимой дочери, умеръ въ изгнаніи и въ бѣдности.

Виновники паденія Меншикова, Долгорукіе, завладѣвшіе всѣми сокровищами Князя Ижерскаго, сдѣлались первыми Вельможами въРоссіи. Изъ нихъ хитрѣе прочихъ былъ Князь Василій Лукичь, который руководилъ своего племянника, Князя Ивана Алексѣевича, управлялъ и отцомъ его. Князь Иванъ необразованный, чрезвычайно надменный, пользовался неограниченною любовію Императора, безотлучно находился при Немъ; даже спалъ въ одной комнатѣ; получилъ, на шестнадцатомъ году отъ рожденія (1728 г.), достоинство Оберъ-Камергера, чинъ Дѣйствительнаго Генерала, званіе Маіора лейбъ-гвардіи Преображенскаго полка, ордена: Св. Апостола Андрея Первозваннаго, Св. Александра Невскаго и Польскій Бѣлаго Орла. Онъ, въ то время, внушалъ Императору совсѣмъ иныя мысли: прежде, когда Меншиковъ управлялъ Имперіею, юный Царедворецъ описывалъ

Петру ІІ — му сколь гибельна для Государства чрезмѣрная власть подданныхъ, обыкновенно употребляющихъ во зло довѣренность Царскую. Не стало Князя Ижерскаго — и тотъ же Долгорукій, не полагавшій границъ своему честолюбію и могуществу, каждый день выдумывалъ для Государя новыя удовольствія; старался, среди беззаботной, разсѣянной жизни, вливать въ пепорочное сердце ядъ любви; воспламенялъ пылкое, огненное воображеніе описаніемъ красоты сестры своей, Княжны Екатерины; наконецъ, представилъ ее Императору въ отцовской подмосковной. Петръ увидѣлъ и полюбилъ Долгорукую. Она имѣла пригожее лице, множество блеска, пріятностей въ чертахъ; нѣчто обворожительное въ томныхъ большихъ глазахъ своихъ небеснаго цвѣта; была высокаго роста, стройна собою и съ прелестями красоты и молодости соединяла умъ образованный, кротость, ласковое обращеніе; но любила другаго{172}, умѣла скрывать тайну сердца. Отецъ Княжны Екатерины и Князя Ивана, Князь Алексѣй Григорьевичь Долгорукій, родный племянникъ славнаго Сенатора, получилъ, въ чинѣ Дѣйствительнаго Статскаго Совѣтника Андреевскій орденъ (1727 г.) и, вслѣдъ за тѣмъ, пожалованъ Дѣйствительнымъ Тайнымъ Совѣтникомъ, Членомъ Верховнаго Совѣта. Съ нравомъ лукавымъ, гордымъ, умомъ весьма посредственнымъ, Князь Алексѣй простиралъ честолюбіе свое до такой степени, что, даже, завидовалъ — по словамъ Дюка де Лирія — могуществу своего сына. Князь Сергѣй Дмитріевичь Голицынъ, племянникъ Фельдмаршала, образованный, пріятной наружности, ловкій, служившій при Петрѣ Великомъ Совѣтникомъ Посольства въ Испаніи (1723–1726 г.), имѣлъ счастіе обратить на себя вниманіе Петра II-го, пожалованъ кавалеромъ ордена Св. Александра Невскаго (1727 г.), Тайнымъ Совѣтникомъ (1728 г.): Долгорукіе удалили его въ Берлинъ въ званіи Полномочнаго Министра{173}. Но, умаляя силу Голицыныхъ, любимцы Императора не забывали своихъ кровныхъ: Князь Василій Владиміровичь, въ день коронованія ПЕТРА ІІ-го (25 Февраля 1728 года), возведенъ въ достоинство Генералъ-Фельдмаршала и Подполковника лейбъ-гвардіи Преображенскаго полка, отозванъ къ Высочайшему Двору, назначенъ, по прiѣздѣ въ Петербургъ (въ Іюнѣ), Членомъ Верховнаго Тайнаго Совѣта. Онъ находился, потомъ, въ Москвѣ при обрученіи Императора (30 Ноября 1729 г.) съ Княжною Екатеріною Алексѣевною, привѣтствовалъ ее вмѣстѣ съ другими и произнесъ при этомъ случаѣ слѣдующія примѣчательныя слова: «Вчера еще Вы были моею племянницею; сегодня стали уже моею Всемилостивѣйшею Государынею; но да не ослѣпитъ Васъ блескъ новаго величія и да сохраните Вы прежнюю кротость и смиреніе. Домъ нашъ надѣленъ всѣми благами міра; не забывая, что Вы изъ него происходите, помните однакожъ, болѣе всего то, что власть Высочайшая, даруемая Вамъ Провидѣніемъ, должна счастливить добрыхъ и отличать достойныхъ отличія и наградъ, не разбирая ни имени, ни рода{174}.»

Вскорѣ Государь опасно занемогъ оспою. Князь Василій Владиміровичь находился тогда въ подмосковной деревнѣ; къ нему отправили нарочнаго гонца съ печальною вѣстію. Онъ поспѣшилъ въ столицу, прибылъ въ Головинскій Дворецъ, гдѣ родственники его совѣщали о провозглашеніи, въ случаѣ кончины Императора, наслѣдницею Высочайшихъ правъ и Самодержавною Государынею обрученную Его невѣсту. Неслыханное дѣло вы затѣваете - произнесъ прямодушный старецъ, — чтобъ обрученной невѣстѣ быть Россійскаго Престола наслѣдницею! Кто захочетъ ей подданнымъ быть? Не только посторонніе, но и я, и прочiе нашей фамиліи на то не согласятся. Княжна Катерина съ Государемъ не вѣнчалась.»  — «Хоть не вѣнчалась — возразилъ отецъ ея, Князь Алексѣй; — «но обручалась.» — Вѣнчанiе иное, а обрученiе иное - отвѣчалъ Князь Василій Владиміровичь: — да ежелибъ она была и въ супружествѣ съ Его Величествомъ, то сомнительно, чтобъ тогда даже признали ее наслѣдницею. Если Императрица Екатерина Алексѣевна царствовала, то потому только, что Государь Императоръ при жизни Своей Ее короновалъ.» - Долгорукіе ссылались на содѣйствіе Графа Головкина и Князя Дмитрія Михайловича Голицына; говорили, что гвардія въ ихъ рукахъ; что онъ самъ Подполковникъ Преображенскаго полка, а Князь Иванъ Маіоръ. Князь Василій Владиміровичь заклиналъ ихъ отстатъ отъ дерзновеннаго предпріятія, предвѣщалъ имъ неизбѣжную гибель всему ихъ роду{175}. 19-го Января, во второмъ часу утра, скончался Императоръ Петръ ІІ-й, на 15 году отъ рожденія. Долгорукіе принуждены были покориться обстоятельствамъ; никто не поддержалъ Князя Ивана, дерзнувшаго провозгласить Императрицею свою сестру. Князь Василій Владиміровичь продолжалъ дѣйствовать осторожно, возставалъ противъ ограниченія Самодержавной власти и по этой причинѣ, когда вступила па ПрестолъИмператрица Анна Iоанновна, не былъ замѣшанъ въ семейственномъ несчастіи (1730 г.), сохранилъ званіе Фельдмаршала. Между тѣмъ родственники его сосланы прежде въ деревни, потомъ въ Сибирь и, послѣ продолжительнаго изгнанія, нѣкоторые изъ нихъ, въ томъ числѣ Князь Алексѣй, кончили жизнь въ отдаленномъ Березовѣ; другіе имѣли плачевный конецъ подъ Новогородомъ (1739 г.); Князь Иванъ, послѣ ужасной пытки, колесованъ! У Князя Василія Лукича, Князей Сергѣя и Якова Григорьевичей Долгорукихъ отсѣчены головы! Бывшая невѣста Императора, Княжна Екатерина, сосланная, сначала, въ Березовъ, заключена въ монастырь{176}.

Не долго Князь Василій Владиміровичь оставался внѣ опалы: супруга его осмѣлилась отзываться на счетъ Имперктрицы въ неприличныхъ выраженіяхъ, и 23 Декабря 1731 года, по доносу Гессенъ-гомбургскаго Принца Лудовика{177}, Долгорукій арестованъ, лишенъ чиновъ, знаковъ отличій, сосланъ въ крѣпость Иванъ-городъ, близь Нарвы, гдѣ содержался подъ строгимъ карауломъ восемь лѣтъ. Въ 1739 году несчастный узникъ переведенъ въ вѣчное заточеніе въ Соловецкій монастырь, находящійся въ Архангельской губерніи, на Бѣломъ морѣ; признанъ виновнымъ въ томъ, что, вѣдая коварныя намѣренiя своихъ родственниковъ, не донесъ Государынѣ. Тогда, единственнымъ утьшеніемъ его было ходить въ церковь и возсылать теплыя мольбы Всевышнему. Онѣ были услышаны: Императрица Елисавета Петровна, по вступленiи своемъ на Престолъ (1741 г.), возвратила Долгорукому Княжеское достоинство, чинъ Фельдмаршала, ордена и пожаловала его Президентомъ Военной Коллегіи. Онъ скончался въ этомъ почетномъ званіи 11 Февраля 1746 года, на 79 отъ рожденія.

Князь Василій Владиміровичь Долгорукій, какъ описываетъ его современникъ, Дюкъ де Лирія, былъ храбръ, отваженъ, честенъ, свѣдущъ въ военномъ ремеслѣ; не умѣлъ лукавить и слишкомъ далеко простиралъ откровенность свою; другъ вѣрный, врагъ непримиримый; жилъ пышно; не возставалъ противъ иностранцевъ, хотя не любилъ ихъ; дѣлалъ честь своей родинѣ, но, къ сожалѣнію, со всѣми достоинствами, предавался постыдной гордости.