Член реввоенсовета 1-й конной

С красными кавалеристами К. Е. Ворошилова связывала давняя и прочная дружба. Еще в 1918 году, в бытность командующим 10-й армией, оборонявшей Царицын, Климент Ефремович познакомился с бойцами партизанских отрядов, хорошо узнал их командиров — И. Р. Апанасенко, Н. К. Баранникова, С. М. Буденного, С. М. Булаткина, О. И. Городовикова, Б. М. Думенко, Д. П. Жлобу, В. И. Книгу, С. К. Тимошенко и других. В общениях с конниками и непосредственно на поле боя он убеждался в силе и маневренности крупных масс конницы.

Руководители обороны Царицына стремились к тому, чтобы наращивать мощь кавалерии и всячески поддерживали инициатора массированного применения красной конницы С. М. Буденного. Однако посетивший в то время Царицын председатель Реввоенсовета республики Троцкий отнесся к этому резко отрицательно.

— Вы не понимаете природы кавалерии, — заявил он С. М. Буденному. — Это же аристократический род войск, которым командовали князья, графы и бароны. И незачем нам с мужицким лаптем соваться в калашный ряд{72}. [91]

Троцкий не понял или не хотел понять того, что создание крупных конных соединений в тот период диктовалось всей обстановкой гражданской войны на юге. Располагая массовой кавалерией, белогвардейское командование быстро осуществляло перегруппировки своих сил, стремительно накапливало их на решающих направлениях и, маневрируя ими, наносило нашим войскам удары в наиболее уязвимых местах — с флангов и с тыла. Наше командование было лишено быстроты маневра.

В тот период белогвардейские полчища Деникина прорвали фронт на Орловско-Курском направлении, приближались к Туле — основной базе снабжения оружием всей Красной Армии. Опьяненный успехом, Деникин отдал директиву своим войскам о захвате Москвы.

Центральный Комитет партии и В. И. Ленин принимали все меры к ликвидации нависшей смертельной опасности. В письме ЦК РКП(б) «Все на борьбу с Деникиным!» говорилось: «Все силы рабочих и крестьян, все силы Советской республики должны быть напряжены, чтобы отразить нашествие Деникина и победить его, не останавливая победного наступления Красной Армии на Урал и на Сибирь»{73}.

В связи с неудачами контрнаступления наших войск против белогвардейской конницы во второй половине августа 1919 года ЦК партии наметил дополнительные меры коренного улучшения руководства военными действиями на юге страны и создания красной конницы, которая могла бы противостоять многочисленной кавалерии Деникина.

Создание Конной армии становилось неотложным делом. С. М. Буденный писал в РВС Южного фронта: «Я уверен, что создание Конной армии... явится не только серьезным противовесом белогвардейской казачьей коннице, но и могучим средством в руках фронтового или главного командования для решения задач в интересах фронта и, не исключено, в интересах всей Советской республики»{74}.

О предложении С. М. Буденного было доложено Владимиру Ильичу, и по его указанию этот вопрос [92] был положительно решен в Реввоенсовете республики.

В приказе по войскам Южного фронта от 19 ноября 1919 года сообщалось:

«В соответствии с п. 1 протокола № 68 заседания РВС Республики от 17 сего ноября приказываем:

1. 1-й Конный корпус Южного фронта в его нынешнем составе переименовать в Конную армию РСФСР.

2. Командующим Конной армией назначается т. Буденный.

3. Членами Реввоенсовета Конной армии назначаются тт. Ворошилов и Щаденко...»{75}.

Опираясь на свой опыт, К. Е. Ворошилов видел главную задачу члена Реввоенсовета Конной не только в совместном с С. М. Буденным руководстве боевыми операциями, но и в политическом воспитании бойцов и командиров в духе беспредельной преданности делу революции, интересам трудящихся. На это обратил особое внимание в беседе с ним В. И. Ленин.

Владимир Ильич разъяснил тогда К. Е. Ворошилову, что сформированная из неорганизованной крестьянской и казачьей массы Конная армия, в том числе и значительная часть командиров, не имеет идейной пролетарской закалки и крепкой военной дисциплины, заражена партизанщиной, не располагает достаточным числом коммунистов среди рядового и командного состава. Вес это следовало преодолеть в условиях боевой и походной жизни.

В завершение беседы Владимир Ильич подчеркнул:

— На политических работников и всех коммунистов Конной армии нашей партией возлагается большая задача — сделать свою армию олицетворением нерушимого союза рабочих и крестьян, имеющих общую цель и единые интересы. Как и во всей стране, этот союз должен проявляться во всем — в боевой обстановке и в повседневной жизни, в общении и в укреплении дружеских отношений с представителями разных национальностей. В этом залог нашей победы и в гражданской войне, и в дальнейшем построении социализма{76}. [93]

В этом направлении К. Е. Ворошилов и осуществлял в дальнейшем всю свою работу в 1-й Конной армии вместе с командирами, комиссарами и политработниками. Он ясно представлял, что эти задачи могут быть решены лишь общими усилиями, при условии, если они будут глубоко поняты всем личным составом армии, станут делом жизни всех конармейцев. Именно к этому призывал первый приказ Реввоенсовета Конармии от 6 декабря 1919 года, написанный К. Е. Ворошиловым.

«На Реввоенсовет Конармии возложена чрезвычайно тяжелая и ответственная задача, — говорилось в приказе, — сплотить части красной конницы в единую, сильную духом и революционной дисциплиной Красную Конную армию.

Вступая в исполнение своих обязанностей, Реввоенсовет, напоминая о великом историческом моменте, переживаемом Советской республикой и Красной Армией, наносящей последний смертельный удар бандам Деникина, призывает всех бойцов, командиров и политических комиссаров напрячь все силы в деле организации армии. Необходимо, чтобы каждый рядовой боец был не только бойцом, добровольно выполняющим приказы, но сознавал бы те великие цели, за которые он борется и умирает. Мы твердо уверены, что задача будет выполнена, и армия, сильная не только порывами, но сознанием и духом, идя навстречу победе, беспощадно уничтожая железными полками и дивизиями банды Деникина, впишет еще много славных страниц в историю борьбы за рабоче-крестьянскую Советскую власть»{77}.

Приказ подписали члены Реввоенсовета Ворошилов, Буденный, Щаденко.

Реввоенсовет обеспечил в Конной армии твердое политическое руководство, внес в ее ряды сознание высокой ответственности каждого бойца и командира за дело революции, за исход любой операции по разгрому врага, за поведение каждого конармейца в бою и в общении с гражданским населением. Многие бойцы и командиры Конармии знали революционное прошлое членов Реввоенсовета, видели в них представителей партии. [94]

Характеризуя роль К. Е. Ворошилова в 1-й Конной армии, С. М. Буденный писал:

«Его имя тесно связано с историей 1-й Конной как имя человека, представлявшего одну из центральных фигур в руководстве ее боевыми операциями и особенно руководстве партийно-политической работой в этом весьма сложном и специфическом по своему составу боевом организме.

...Тов. Ворошилов был бессменным членом и председателем РВС Конной армии, в то время как я состоял членом РВС и ее командующим. Такое положение т. Ворошилова в 1-й Конной армии само по себе определяет его роль в ее жизни и боевой работе.

...Более подходящего лица в РВС 1-й Конной, чем т. Ворошилов, подобрать было трудно. Специфический состав рядов конницы требовал назначения не только лица с политическим именем вообще, но уже более или менее известного массам по своей боевой работе и имеющего необходимый авторитет. Бойцам Конной армии имя т. Ворошилова было хорошо известно и достаточно популярно по боевым операциям под Царицыном, где началось и мое знакомство с ним»{78}.

Реввоенсовет 1-й Конной прежде всего принимает меры к созданию в армии надежного политического аппарата — комиссаров частей и соединений, политотделов армии и дивизий, армейской газеты. Все это помогает укреплению партийных ячеек и усилению партийно-политической и культурно-массовой работы в частях и подразделениях. Вместе с командармом они укрепляют наиболее проверенными и подготовленными работниками штаб армии, органы снабжения, тыловые учреждения.

«В быстром развертывании армейского аппарата, — писал С. М. Буденный, — колоссальное значение имел опыт т. Ворошилова в командовании армией, чего у меня, естественно, еще не было. Без всякого преувеличения... можно сказать, что в течение нескольких месяцев армейский аппарат 1-й Конной (штаб, пуарм, снабжение и т. д.) по своей организованности, постановке работы и материальному состоянию достиг [95] высоты, которой мог бы позавидовать в то время (и завидовали) любой из аппаратов стрелковых армий. И все это в значительной степени (подбор людей, организация) должно быть отнесено на долю организаторского таланта т. Ворошилова»{79}.

Налаженная политическая работа заметно укрепила в 1-й Конной дисциплину и порядок, повысился наступательный порыв ее личного состава. Особенно ярко это проявилось в боях за освобождение Донбасса и Ростова.

Накануне решающих боев за Донбасс К. Е Ворошилов писал в армейской газете «Красный кавалерист», что непобедимая Красная Армия снова подошла вплотную к Донецкому бассейну, революционному народу возвращаются огромные богатства, которыми на время завладели злые хищники.

«Крепче же зажми винтовку, красный воин! — обращался Климент Ефремович к конармейцам. — Получше приготовься, красный храбрый кавалерист, и стройными стойкими рядами сметем деникинские банды с лица пролетарского Донецкого бассейна.

Пусть красное знамя труда на веки вечные водрузится в угольном царстве, и народ не забудет ваших великих жертв и славных, доблестных сил. Он скажет: наши сыны были достойны великих дней освобождения, они завоевали нам жизнь»{80}.

Большевистское слово комиссаров и политработников, командиров и рядовых коммунистов вдохновляло бойцов, удесятеряло их силы. Конная армия, поддержанная стрелковыми соединениями, успешно продвигалась вперед, нанося по деникинцам сокрушительные удары. Население городов и сел восторженно встречало своих освободителей, оказывало им всяческую поддержку.

К. Е. Ворошилов, докладывая Реввоенсовету Южного фронта о ходе боевых действий на территории Донбасса, дал замечательную характеристику морального состояния конармейцев. «Боевой дух чудо-богатырей Конармии выше всяких похвал. Преданность революции и хорошее отношение к совершающимся событиям гарантируют полную и скорую победу».

В ходе наступления бойцы 1-й Конной под руководством С. М. Буденного и К. Е. Ворошилова не только громили врага, но и помогали местным большевикам, вышедшим из подполья, восстанавливать Советскую власть, налаживать разрушенное войной хозяйство, отправлять уголь в промышленные районы страны.

К концу 1919 года совместными усилиями 1-й Конной и стрелковых соединений освобождение Донецкого бассейна было в основном завершено.

Победа наших войск в Донбассе имела огромное значение. Советская республика вновь получила в свое распоряжение мощную промышленную базу. Надо было закрепить эту победу. Реввоенсовет Конармии в своем новогоднем обращении к рабочим и крестьянам Донецкого бассейна писал:

«Реввоенсовет 1-й Конной армии от имени Красной Армии призывает вас напрячь все силы для содействия в достижении победы.

Помните: тот уголь, который вы добываете, возродит нашу промышленность, вы должны дать его в достаточном количестве, чтобы все наши заводы, фабрики и железные дороги пошли полным ходом, чтобы быстрее наладилось наше пролетарское коммунистическое хозяйство.

...Знайте: наше дело — правое; победа коммунизма неминуема, как восход солнца после долгой черной ночи.

Во имя нашего же рабочего блага будем работать не покладая рук»{81}.

Продолжая теснить противника все дальше к устью Дона и Азовскому морю, 1-я Конная в начале января 1920 года развернула бои за освобождение Ростова — цитадели белогвардейщины на юге страны. 6 января совместными действиями 9-й стрелковой и 11-й кавалерийской дивизий был взят Таганрог. В ночь на 9 января стремительным ударом 1-й Конной, поддержанной войсками 8-й армии, был освобожден Ростов-на-Дону. Белые в панике отступили на Бааайск и Ольгинскую.

Поздравляя конармейцев с этой замечательной победой, Реввоенсовет Южного фронта писал в своей телеграмме, адресованной Реввоенсовету 1-й Конной армии:

«Беззаветное мужество и доблесть героев Конной армии вернули России Ростов. Красное Знамя развевается на стенах бывшего очага заклятых врагов русского трудового народа. Обнажаем головы перед могилами красных бойцов, павших за уничтожение главного оплота южной контрреволюции. Братски жмем руку красным богатырям, несущим знамя освобождения Кавказу. Обнимаем товарищей Буденного, Ворошилова, Щаденко»{82}.

В освобожденных городах — Ростове, Таганроге и других — Реввоенсоветом Конармии были образованы ревкомы, назначены начальники гарнизонов и коменданты, учтено все отбитое у врага имущество. Вместе с вышедшими на свободу большевиками-подпольщиками политработники-конармейцы начали воссоздавать партийные и советские органы, которые сразу же взялись за налаживание мирной трудовой жизни.

Краткое пребывание Конармии в Ростове ее Реввоенсовет использовал для организации отдыха бойцов и приведения в порядок частей и подразделений.

14 января 1920 года в Ростове под руководством К. Е. Ворошилова состоялось расширенное заседание Реввоенсовета с участием старших командиров и политработников дивизий, бригад и полков. В своем докладе Климент Ефремович охарактеризовал отдельные этапы роста и развития Красной Армии, остановился на значении только что одержанной победы над Деникиным, призвал личный состав армии к окончательной ликвидации белогвардейских банд.

Командарм С. М. Буденный поставил перед армией новые боевые задачи по ликвидации войск Деникина на Дону, Кубани и Северном Кавказе и подчеркнул, что полный разгром врага будет зависеть от активных действий каждого бойца и командира.

К. Е. Ворошилов, комиссары и все политработники Конармии широко развернули политическую работу в частях и подразделениях, разъясняя международное и [98] внутреннее положение республики. Состоявшаяся в Ростове 2-я армейская партийная конференция призвала коммунистов и всех конармейцев к дальнейшему улучшению боевой и партийно-политической работы среди бойцов и всех звеньев командного состава.

Решения расширенного заседания Реввоенсовета и армейской партконференции мобилизовали конармейцев на дальнейший разгром деникинских войск, еще более укрепили наступательный порыв бойцов и командиров.

Конная армия во взаимодействии с общевойсковыми соединениями успешно провела тогда ряд боевых операций в районе станиц Торговая (ныне Сальск), Белая Глина, Егорлыцкая, разгромила отборные войска Деникина.

Реввоенсовет и командарм умело руководили ожесточенными боями, принимали в них непосредственное участие. Вот как описывал старейший начдив Конармии О. И. Городовиков один из боевых эпизодов того времени:

«Помню, как ночью в феврале 1920 г., когда белогвардейщина скатывалась к берегам Черного моря, под станцией Торговой конный корпус генерала Павлова внезапно напал на стоянку Конной армии. Части дрогнули. Удар был внезапен, ночь глуха, на дворе трещал 20-градусный мороз. Паника стала охватывать бойцов. Тогда по улице поселка проскакала вдруг кавалькада всадников. Впереди на своем неизменном «Маузере» крутился Ворошилов.

— Товарищи бойцы! — кричал он. — Назад, в контратаку! Лучше смерть, чем такой позор... Вперед!

Вокруг него собирались отдельные взводы. На выходе из поселка к нему подскакали два эскадрона, сохранившие строй. Через час все части собрались в мощный кулак. Павловская атака была опрокинута. Во главе с Ворошиловым и Буденным отборные полки 1-й Конной разрезали пополам корпус Павлова, оттеснили его на открытую равнину. Несколько тысяч белогвардейцев погибло в этой кровавой сече»{83}.

Завершая разгром деникинщины, Конная армия разбила белогвардейский конный корпус князя Султан-Гирея [99] и тем самым оказала большую помощь 9-й армии в освобождении Екатеринодара (Краснодар), заняла город Майкоп. Несколько позднее через труднопроходимые горные дороги и перевалы отдельные эскадроны Конармии вышли на побережье Черного моря и заняли Сочи и Туапсе.

За героизм и отвагу в этих боях К. Е. Ворошилов получил свою первую награду — орден Красного Знамени. Приказ Реввоенсовета республики от 26 июня 1920 года гласил:

«Объявляется о награждении по постановлению Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов члена Реввоенсовета Конной армии тов. Ворошилова К. Е. орденом Красного Знамени за проявленные им мужество и доблесть в боях Конармии на Кавфронте, закончившихся полным разгромом противника и захватом в плен первого Кубанского корпуса со штабом во главе, четырех тысяч пятисот пленных, трех бронепоездов, ста пулеметов и двадцати девяти орудий»{84}.

В боях и сражениях крепло могущество Конной армии и вместе с тем росла политическая сознательность ее личного состава.

Мирная передышка, полученная 1-й Конной после разгрома деникинщины, была недолгой. Вскоре стало ясно, что красным конникам предстоят еще новые бои — на этот раз с белополяками. Член Реввоенсовета Кавказского фронта Г. К. Орджоникидзе ознакомил командование Конармии с шифровкой, полученной им от В. И. Ленина.

«Очень рад, — говорилось в ней, — вашему сообщению, что скоро ожидаете полного разгрома Деникина, но боюсь чрезмерного вашего оптимизма. Поляки, видимо, сделают войну с ними неизбежной. Поэтому главная задача сейчас не Кавтрудармия, а подготовка быстрейшей переброски максимума войск на Запфронт, На этой задаче сосредоточьте все усилия. Используйте пленных архиэнергично для того же»{85}.

И снова в поход.

Начался тяжелый и длительный марш. Иногда Конная армия проходила по 60 — 70 километров в сутки. [100] При этом специально выделенные кавалерийские части проводили ликвидацию махновских и иных кулацко-анархистских отрядов. Во время отдыха конармейцы помогали крестьянам в полевых работах, а в городах устраивали трудовые субботники и воскресники.

Реввоенсовет и политический аппарат Конармии широко разъясняли бойцам и населению тех мест, через которые они проходили, цели и задачи борьбы против белопанской Польши. В основе этой работы лежали указания ЦК РКП(б) и В. И. Ленина. «Мы все должны подняться как один, — говорил Владимир Ильич, — чтобы защитить и себя, и Украину от натиска польских империалистов»{86}.

В приказе Реввоенсовета 1-й Конной армии говорилось:

«Красные воины! Великая честь выпала на нашу армию, приняв наглый вызов польского барича, тяжелой мозолистой пролетарской рукой снять боевой саблей его дворянскую голову.

...Для того, чтобы выполнить задачу, возложенную на нас рабочими и крестьянами, — разбить наголову и уничтожить последнюю силу контрреволюции в лице польской помещичьей армии, вы должны не только захотеть победить во что бы то ни стало, но вы должны от командира и военкома до последнего бойца напрячь все свои силы при выполнении этой задачи...

Вы победите потому, что уже не раз побеждали помещиков и капиталистов. Вы победите потому, что боретесь за правое дело освобождения угнетенных, вы победите потому, что стремитесь к победе, что она идет вместе с вами».

Приказ был доведен до всего личного состава Конармии и вызвал у конармейцев горячий отклик, укрепил в них веру в торжество их справедливой борьбы.

В последних боях с Антантой

25 мая 1920 года 1-я Конная армия завершила свой 1200-километровый переход с Северного Кавказа на Украину и дислоцировалась в городе Умани. [101] Отдохнуть после 52-дневного марша не пришлось; еще 23 мая Реввоенсовет Конармии получил директиву командующего Юго-Западным фронтом А. И. Егорова об участии в боевой операции.

Ей надлежало с рассветом 27 мая перейти в решительное наступление в стык между киевской и одесской группами противника в общем направлении на Казатин. Директива предписывала Конармии захватить не позднее 1 июня район Казатин — Бердичев и, обеспечив себя заслоном со стороны Старо-Константинова, Шепетовки, ударить по тылам противника. С юга Конармию должна была поддерживать 14-я армия, на Фастовском направлении — группа войск И. Э. Якира в составе 44-й и 45-й стрелковых дивизий, кавалерийской бригады Г. И. Котовского и 3-го отряда Днепровской флотилии{87}.

В течение двух суток командиры и политработники 1-й Конной провели огромную работу по подготовке к операции. Вместе с посетившим Конармию председателем ВЦИК М. И. Калининым С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов побывали тогда в частях Конармии, отличившихся в боях против Деникина, вручили им почетные Красные знамена, а бойцам и командирам — ордена Красного Знамени.

27 мая началось наступление. Уже в первых боях Конармия встретилась с непредвиденными трудностями. На пути конармейцев оказались хорошо подготовленные линии обороны противника с многочисленными траншеями, окопами, завалами и проволочными заграждениями. Выяснилось также, что в полосе наступления Конармии действует не только 13-я польская стрелковая дивизия, как предполагалось, а почти вся 2-я польская армия. Кроме того, белополяки бросили против конармейцев украинские петлюровские банды.

Несмотря на все это, бойцы, командиры и политработники Конармии действовали смело и решительно, и, хотя они понесли большие потери, им удалось за три дня пройти с боями около 100 километров и нанести противнику тяжелые удары. За это время были разгромлены бандитские отряды общей численностью [102] до 15 тысяч человек, проведены бои с передовыми частями белополяков, захвачены пленные и трофеи.

В ходе боевых действий части и соединения Конармии уточнили данные относительно линии обороны противника, характера укреплений, состояния вражеских войск и их способности к сопротивлению. Из допросов пленных было выяснено, что в глубине своей обороны противник держит крупные резервы.

Учитывая это, Реввоенсовет 1-й Конной решил дать войскам небольшой отдых, чтобы подтянуть резервы, лучше изучить систему обороны противника.

Все это было крайне необходимо. Но командование Юго-Западного фронта расценило передышку Конармии как недостаточность ее сил для глубокого прорыва в столь трудных условиях. В связи с этим оно обратилось к В. И. Ленину и главкому с просьбой об изменении прежнего плана наступления, и по указанию центра Конармия получила тогда новую директиву — об овладении районом Фастова.

Реввоенсовет 1-й Конной не согласился с этим и добился осуществления не второй, а первой директивы — продолжения глубокого обхода вражеских войск, несмотря на все его трудности.

«Изучив директиву, — пишет С. М. Буденный, — мы пришли к выводу, что наступление на Фастов явилось бы в лучшем случае ударом во фланг, а вовсе не в тыл 3-й польской армии. При этом Конармия не только не получала оперативного простора, а, напротив, сама могла стать объектом атаки войск противника непосредственно с полосы обороны.

Мы доложили командованию фронта свои доводы. Оно согласилось с нами и оставило для Конармии прежнее направление удара — на Казатин, Бердичев»{88}.

Продолжая наступление, соединения 1-й Конной — 4, 6, 11 и 14-я кавалерийские дивизии и поддерживавшая их 45-я стрелковая дивизия вели тяжелые бои и упорно продвигались вперед. Дожди и раскисшие дороги затрудняли боевые действия конармейцев, и белополяки считали, что в этой обстановке красные конники, уставшие и обессиленные, вынуждены будут остановиться. Но командование Конармии сумело обеспечить [113] скрытый подход своих основных сил, артиллерии и бронепоездов к участку Самгородок — Озерна — Снежна, и на рассвете 5 июня 1920 года стремительной атакой передовые части красной конницы прорвали польский фронт на полосе 10 — 12 километров, обеспечили выход всей 1-й Конной армии на оперативный простор.

В достижении этого успеха большую роль сыграл Реввоенсовет. К. Е. Ворошилову в ходе боя пришлось принять на себя командные функции — возглавить группу войск в составе 4-й и 14-й кавалерийских дивизий и одновременно с С. М. Буденным, действуя на разных участках, вести красных конников в стремительные атаки.

6 июня 4-я кавдивизия во главе с донецким шахтером Д. Д. Коротчаевым перерезала железную дорогу Казатин — Киев, устремилась на Житомир и на следующий день освободила его. В это же время 11-я кавалерийская дивизия под командованием Ф. М. Морозова заняла Бердичев.

В результате 2-й и 3-й польским армиям был нанесен тяжелый удар: первая из них потеряла около 8 тысяч солдат и офицеров и до тысячи пленных, а вторая — лишилась почти трети своего состава и большого количества вооружения.

Со взятием Житомира и Бердичева Конная армия разрезала польский фронт на глубину 120 — 140 километров, вышла в тыл 3-й польской армии, дезорганизовала всю оборону противника, лишила его линий связи и железнодорожного сообщения. Появление в тылу киевской группировки белополяков мощной и высокоманевренной красной конницы вынудило польское командование принимать срочные меры к спасению своих войск.

Стремительный прорыв 1-й Конной армии в глубокий тыл противника не только поставил под удар весь польский фронт на Украине, но и потряс государственные устои белопанской Польши. «Паника, — писал впоследствии Ю. Пилсудский, — вспыхивала в местностях, расположенных на расстоянии сотен километров от фронта, а иногда даже в высших штабах и переходила все глубже и глубже в тыл. Стала давать трещины даже работа государственных органов...» [111]

В силу ряда обстоятельств, не зависящих от Конной армии, 3-я польская армия, хотя и понесла тогда большие потери в живой силе и боевой технике, все же вышла из окружения. Но сам замысел Киевской операции, которую отстоял и провел Реввоенсовет Конармии, был правилен. По мнению видного советского теоретика В. К. Триандафиллова, эта операция явилась родоначальницей тех форм глубокой операции, которые относительно подробно были разработаны советской военной наукой в 30-е годы.

В дальнейшем войска 1-й Конной армии продолжали громить превосходящие силы белополяков и овладели Новоград-Волынским, а затем и Ровно. Особенно тяжелыми и кровопролитными были бои под Ровно. Город несколько раз переходил из рук в руки и наконец, 10 июля был полностью очищен от неприятеля. Польский фронт снова был прорван на пространстве от Александрии до Изяслава. Наступавшие здесь советские войска приковали к себе в тот период большие силы противника, и это позволило армиям нашего Западного фронта начать наступление в Белоруссии.

11 июля советские войска освободили Минск, 14 июля — вступили в Вильно.

Воодушевленные победами, конармейцы продвигались вперед — в общем направлении на Луцк, Грубешов, Люблин, Луков. Своими действиями они помогали 12-й армии вести наступление на Ковель и Брест. А соседняя с ними 14-я армия, получившая задачу наступать в направлении Тернополь, Львов, должна была прикрывать Конармию от вражеского удара со стороны Галиции.

В этих условиях 1-я Конная успешно действовала как главная ударная группа фронта и осуществляла быстрые боевые маневры. Она разгромила в те дни сильную дубно-кременецкую группировку противника и освободила города Дубно, Кременец, Броды. В это время Реввоенсовет Юго-Западного фронта дал 1-й Конной новую директиву — стремительным рейдом главных масс конницы овладеть не позднее 29 июля районом Львов — Рава-Русская. Такое крутое отклонение Конармии от главного оперативного направления на Варшаву таило в себе опасные последствия. [105]

«Ход событий показал, — говорится в многотомной «Истории Коммунистической партии Советского Союза», — что это было ошибочное решение. Действия Юго-Западного фронта отныне направлялись не на содействие войскам Западного фронта, который наносил главный удар в варшавском направлении, а на решение самостоятельной задачи — занятие Львова. Войска Юго-Западного и Западного фронтов теперь наступали в расходящихся направлениях, ослабляя тем самым свои удары»{89}.

Но в тот период жарких боев и сложной военной обстановки эта ошибка не была вовремя выявлена и предотвращена. Вступление Конармии в пределы Восточной Галиции вызвало новый наступательный порыв. Конармейцы горели желанием с честью выполнить свой интернациональный долг перед трудящимися Польши и Западной Украины, которым они несли освобождение от гнета помещиков и капиталистов.

Эти чувства пролетарской солидарности были всегда сильны у личного состава 1-й Конной. В ее рядах бок о бок сражались русские, украинцы, белорусы, грузины, латыши, калмыки, представители других народов нашей страны, а также немцы и поляки, сербы, чехи, венгры, турки, китайцы, пролетарии-интернационалисты ряда других государств.

Рабочие и крестьяне панской Польши ждали прихода красных конников как своих освободителей. Вот, например, что говорилось в записке одного польского солдата, предназначенной конармейцам:

«Солдаты Красной Армии, прошу вас, чтобы вы зашли к нам в гости... Да, мы, рабочий народ, очень ожидаем вас потому, что наши паны очень принуждают наш рабочий народ, и войска наши теперь тоже принуждены к бою, потому что между нами тоже много дурных есть».

В Восточной Галиции произошло сражение с белополяками на реке Стырь. Хорошо вооруженный с помощью Антанты противник держался здесь особенно упорно. «Противник, — писал об этом сражении С. М. Буденный, — не смог выполнить основную свою [106] задачу — уничтожить советскую конницу, но он обессилил нас и сорвал наше наступление на Львов»{90}.

В районе Львова начались тяжелые затяжные бои. Реввоенсовет Конармии стремился к тому, чтобы совместно с войсками 14-й армии охватить город с трех сторон и решительным штурмом, который был назначен на 19 августа, сломить сопротивление противника к этому было все подготовлено.

Однако в это время 1-я Конная получила приказ командования Западного фронта, в распоряжение которого она поступила по решению Реввоенсовета республики, перебросить свои части на варшавское направление. Руководство в силу ряда причин и прежде всего потому, что Конармия вела в это время ожесточенные бои с противником, не могло выполнить этого приказа в установленный срок. В результате, по независящим от Конармии обстоятельствам, план освобождения Львова оказался тогда не реализованным.

Продвигаясь с боями в направлении на Замостье, Конная армия оказалась в узком коридоре между соединениями польских войск, в лесисто-болотистой местности, без должного запаса продовольствия, фуража, боеприпасов. Воспользовавшись этим, белополяки попытались расчленить Конармию и разгромить ее по частям. Польское командование было настолько уверено в успехе этой операции, что маршал Пилсудский приказал не только полностью уничтожить красную конницу, но и захватить в плен К. Е. Ворошилова и С. М. Буденного.

Вспоминая о тех тяжелых боях, один из конармейцев, комбриг Б. С. Горбачев, писал:

«Для действия конных масс район Замостье — Грубешов был весьма невыгоден: параллельные ручьи с топкими берегами, пересеченная с перелесками местность резко ограничивали возможность сколько-нибудь широкого маневра. Дожди превратили дороги в малопроходимые болота, в которых вязла наша артиллерия. Тылы путались под ногами частей, снаряды и патроны были на исходе...

День и ночь проходили в непрерывных боях... [107] Для разрыва кольца противника РВС наметил направление на деревню Русский Горяшев — Грубешов, открывающееся за узкой гатью между непроходимыми болотами...

Армия задыхалась в огне, истекала кровью...

В этом огневом безумии Ворошилов был олицетворением воли и революционного долга армии.

4-я дивизия получила приказ во что бы то ни стало выбить пробку белополяков, закрывающую направление на Русский Горяшев — Грубешов.

Через свинцовую кашу добралась 3-я бригада 4-й дивизии до сидящих в окопе поляков...

Путь на Грубешов был открыт. Армия... вышла из кольца и полностью вывела свои тылы»{91}.

Реввоенсовет и командование Конармии вновь оказались на высоте: конармейцы не только организованно вышли из окружения и сохранили все вооружение и обозы, но и нанесли врагу тяжелые удары.

С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов умело руководили боевыми действиями 1-й Конной армии. На польском фронте их боевая дружба еще более окрепла. Они, как и прежде, сообща разрабатывали со штабом армии все боевые операции и нередко плечом к плечу участвовали в атаках конармейцев. Такой тесный контакт в работе Реввоенсовета и командования армии давал свои благотворные результаты.

«С первых же дней совместной разработки и обсуждения с т. Ворошиловым операций Конной армии, — писал С. М. Буденный, — для меня стали выявляться более четко и ясно многие из тех сторон, которые в других случаях заслонялись моментами чисто оперативного или тактического порядка. Учет обстановки не только оперативной. или тактической, но и увязка ее с политическими задачами и, наконец, обеспечение операций не только в одном материальном, но и политическом отношении получили четкое и конкретное выражение в работе командования армии. Это явилось для меня хорошей военно-политической школой»{92}.

Реввоенсовет внимательно следил за ходом боевых операций армии, анализировал действия командного состава. По инициативе К. Е. Ворошилова члены Реввоенсовета [108] и работники штаба армии лично наблюдали за выполнением дивизиями поставленных им задач. Реввоенсовет заботился об укреплении штабов дивизий и бригад грамотными в военном отношении людьми.

Реввоенсовет требовал от командиров и политработников точных знаний боевой обстановки, организация разведки и охранения, обеспечения прочной связи и совершенствования взаимодействия частей и соединений, умелого сочетания огня и маневра. В одной из своих дневниковых записей К. Е. Ворошилов отмечал тогда:

«Наши командиры медлительны, нерешительны и плохо ориентируются в обстановке. Связь до сих пор налажена плохо: рядом действующие дивизии не знают друг о друге. Сторожевое охранение отсутствует. Начдивы до безумия храбры, как и весь комсостав, но плохо справляются с управлением...»{93}

Эти и другие недостатки боевой деятельности по указанию К. Е. Ворошилова подробно обсуждались на совещаниях комсостава и при выезде членов Реввоенсовета в дивизии и бригады. Их устранение позволяло добиваться победы в боях и сражениях не только силой, но и умением, при минимальных потерях.

Бойцы и командиры 1-й Конной глубоко уважали К. Е. Ворошилова за то, что он был человеком большого личного мужества. С. М. Буденный писал об этой черте своего боевого друга:

«...Мне, имеющему за плечами достаточный боевой опыт, редко приходилось видеть людей, обладающих таким бесстрашием и исключительной личной храбростью, как Ворошилов, причем эти качества у него всегда выявлялись без какой-либо рисовки, позы, а как естественное состояние»{94}.

В Реввоенсовете 1-й Конной К. Е. Ворошилов был основным организатором и руководителем всей партийно-политической и культурно-просветительной работы в армии, нес всю полноту ответственности как за боевую деятельность, так и за моральное состояние войск. Надежными его помощниками в этой многогранной и важной работе были работники армейского и дивизионных [109] политотделов, комиссары дивизий, бригад, полков, рядовые коммунисты. Не щадя своих сил, они несли большевистское слово в массы конармейцев, делили с ними все трудности боевой и походной жизни.

В сложных и постоянно менявшихся условиях маневренных действий Конармии ее политотдел не поспевал за дивизиями и бригадами и часто находился в отрыве от них. По инициативе Климента Ефремовича наряду с основным политотделом во главе с начальником был создан политотдел тыла, которым руководил его заместитель. Это помогло активизировать политическую и культурно-просветительную работу среди коей массы конармейцев.

В июле 1920 года партия укрепила политический аппарат Конармии опытными партийными работниками. Тогда же в политотделах армии и дивизий были созданы крестьянские секции для налаживания политико-массовой работы среди населения освобождаемых районов. В подразделения назначены политруки. Оживилась работа конармейских клубов и библиотек, усилилась ликвидация неграмотности.

Предметом особого внимания Реввоенсовета были комячейки. Он заботился об их росте, пополнении наиболее стойкими бойцами и командирами. Только за период с 1 марта до середины мая 1920 года число коммунистов в Конармии увеличилось с 1300 до 3390, а число партийных ячеек — с 44 до 126. Коммунисты шли в первых боевых рядах и несли большие потери.

Политотдел Конармии 23 июля 1920 года сообщал политотделу Юго-Западного фронта и в копии — ЦК РКП(б): «За последние кровопролитные бои, в которых принимали участие без исключения все дивизии Конармии, убыло чрезвычайно большое количество политработников, комиссаров, политбойцов. Целые части лишились больше половины своих коммунистов... Спешно вышлите политработников»{95}.

Коммунисты цементировали ряды конармейцев, были примером самоотверженной борьбы за Советскую власть.

Массовый героизм конармейцев ярко проявился и на завершающем этапе гражданской войны — в разгроме [110] последнего оплота внутренней и внешней контрреволюции — белогвардейской армии барона Врангеля.

Врангель и белопанская Польша были ставленниками Антанты, получали огромную военную и финансовую поддержку от Франции, Англии и США, действовали по указке международного империализма. 10 июля 1920 года ЦК РКП(б) в обращении ко всем коммунистам указывал, что победа над панской Польшей невозможна без победы над Врангелем.

Реввоенсовет Южного фронта во главе с М. В. Фрунзе разработал план разгрома армии Врангеля, предусматривавший окружение и уничтожение врангелевских войск в Северной Таврии. При этом в качестве главной ударной силы намечалось использовать 1-ю Конную армию.

В. И. Ленин придавал большое значение участию 1-й Конной в окончательном разгроме врангелевских войск. 24 октября 1920 года Реввоенсовет Конармии получил следующую телеграмму:

«РВС 1 Конной,

копия Южфронт...

Врангель явно оттягивает свои части. Возможно, что он уже сейчас пытается укрыться в Крыму. Упустить его было бы величайшим преступлением. Успех предстоящего удара в значительной степени зависит от 1 Конной. Предлагаем РВС 1 Конной применить самые героические меры для ускорения сосредоточения 1 Конной.

Предсовнаркома Ленин» {96}.

Ответ последовал незамедлительно. В нем говорилось:

«Сознавая всю важность настоящего момента для нанесения противнику окончательного сокрушительного удара, Реввоенсовет 1-й Конармии принимает самые чрезвычайные меры к ускорению сосредоточения армии, согласно приказу командюжа.

РВС 1-й Конной: Буденный, Ворошилов

Начполештарм Лецкий» {97}.

Движение 1-й Конной было ускорено. В это время командующий фронтом М. В. Фрунзе вызвал на совещание в Харьков высший командный состав. С. М. Буденный не мог оторваться от армии, поэтому К. Е. Ворошилову пришлось спешно, на паровозе, выехать в Харьков. Здесь, в вагоне главкома республики С. С. Каменева, он, спустя четырнадцать лет после IV съезда партии в Стокгольме, нежданно-негаданно встретился со своим старым другом — делегатом этого съезда, большевиком Арсением, который предстал пред ним в новом замечательном облике. [111]

«Вагон главкома, — вспоминал впоследствии Климент Ефремович. — За столом главком. Начштаба т. Лебедев и... кто это? Фрунзе? Глазам не верю. Радостная встреча — Арсений и Володя, «перекрещенные» революцией в их собственные имена и фамилии. Пожимаем друг другу руки. Оба возбуждены, рады неожиданной встрече.

Так вот он кто Фрунзе-Михайлов, о котором так много славных, граничащих с легендами, вестей и слухов!..

На столе огромная карта... Мы начинаем обсуждать стратегический план нанесения решительного и последнего удара барону Врангелю.

И вчерашний подпольщик, большевик Арсений, с изумительной ясностью и поражающим авторитетом истинного полководца развивает в деталях предстоящие решительные операции Красной Армии.

Главком т. Каменев и наштаресп т. Лебедев внимательны, сосредоточены.

Незначительные замечания, краткий обмен мнений — и план, оперативный план большевика Арсения-Фрунзе утвержден.

Судьба Врангеля предрешена!»{98}

28 октября 1920 года 1-я Конная, переправившись на левый берег Днепра, начала наступление на врангелевцев с Каховского плацдарма. При этом 4-я и 14-я кавалерийские дивизии и Особая кавбригада, составлявшие южную группу, прорвались глубоко в тыл противника, заняли Сальково и тем самым отрезали белогвардейцам пути отхода в Крым, за Перекопские укрепления. 6-я и 11-я кавалерийские дивизии, действуя севернее, наносили в это время удар в направлении на Агайман и Серогозы.

Упорные бои вели и другие соединения 1-й Конной. В южной группе конармейцам 4-й и 14-й кавдивизий пришлось противостоять двум потокам врангелевцев, рвавшимся в Крым. Внезапно отступавшая группа противника ворвалась в деревню Отрада, где расположился полевой штаб 1-й Конной. Находившиеся здесь С. М. Буденный и К. Е. Ворошилов возглавили наступление и, увлекшись преследованием врага, К. Е. Ворошилов врезался в гущу белогвардейцев, приняв их за своих. Один из врангелевских конников кинулся на него. Вражеская пика угодила в бурку и запуталась в ней. Подоспевшие конармейцы обратили в бегство всю группу противника.

Прорвавшись со своими войсками в Крым, Врангель рассчитывал отбить все атаки красных, выдержать длительную осаду и сохранить свои силы для дальнейшей борьбы против Советской власти. Особую надежду он возлагал на укрепления на Перекопском и Чонгарском перешейках, а также на так называемые Юшуньские позиции.

5 ноября 1920 года Реввоенсовет Южного фронта издал директиву: в ночь на 8 ноября начать штурм вражеских укреплений — «по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым и энергичным наступлением на юг овладеть всем полуостровом, уничтожив последнее убежище контрреволюции»{99}. Выполняя этот приказ, красноармейцы шли вброд через ледяную воду Сиваша под ураганным артиллерийским и пулеметным огнем. Белогвардейцы отчаянно сопротивлялись, переходили в контратаки, но сдержать сокрушительный натиск освободителей Крыма так и не смогли.

Завершающие бои против Врангеля были полны примеров массового героизма красноармейцев, командиров и политработников, их беспредельного мужества и боевой отваги. Среди бойцов и командиров, награжденных тогда орденом Красного Знамени, было немало и конармейцев-буденновцев.

К. Е. Ворошилов в числе других видных военачальников, [113] участвовавших в освобождении Крыма, постановлением Президиума ВЦИК от 25 ноября 1920 года был награжден Почетным революционным оружием — шашкой с вызолоченным эфесом и наложенным на нем знаком ордена Красного Знамени. В приказе Реввоенсовета республики от 30 декабря говорилось: «Объявляется постановление Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов от 25 ноября 1920 года о награждении Почетным революционным оружием... члена Реввоенсовета Конной армии тов. Ворошилова Климента Ефремовича за то, что, лично участвуя во всех боях Конной армии на Южном фронте, он неустанно воодушевлял войска на подвиги, приведшие к полному разгрому армии Врангеля»{100}.

Разгром Врангеля, по оценке В. И. Ленина, явился одной из самых блестящих страниц в истории Красной Армии. Этой замечательной победой закончился трехлетний период иностранной военной интервенции и гражданской войны в нашей стране. Она принесла молодой Советской республике долгожданный мир. В эту победу внесла свой посильный вклад и 1-я Конная.

В статье «Конница революции», написанной к 50-летию 1-й Конной армии, К. Е. Ворошилов отметил, что служба в этой армии была для него и других командиров-конармейцев школой закалки воли и характера, совершенствования военных знаний и овладения искусством управления войсками.

На мирные рельсы

24 декабря 1920 года Совет Труда и Обороны под председательством В. И. Ленина принял постановление, известившее мир о победе над Врангелем. Гражданская война и борьба с иностранными интервентами была закончена.

Необходимо было резко сократить численность Красной Армии, чтобы вернуть одетых в солдатские шинели рабочих и крестьян к восстановлению разрушенного [114] войной народного хозяйства и в то нее время сохранить боевую мощь вооруженных сил для отражения любого нового нападения империалистов на молодую Советскую республику. Этот переход от длительной вооруженной борьбы к мирному созидательному труду оказался необычайно тяжелым и сложным.

«...Мы должны были пережить суровый период демобилизации, перехода армии на мирное положение, тяжкой разрухи всего хозяйственного организма страны, — писал об этом периоде К. Е. Ворошилов. — Голод и истощение не могли не сказаться самым болезненным образом на жизни Красной Армии. Количественно огромная Красная Армия в мирных условиях превратилась в громоздкий, ослабевший организм. Нужны были героические усилия партии и рабочего класса, чтобы приобретенные в период гражданской войны боевые навыки и организационные принципы сохранить и сделать их фундаментом для дальнейшего развития красных войск»{101}.

1-я Конная армия совершила еще один переход — из освобожденного Крыма в район Екатеринослава. Здесь она должна была сократить свою численность, дать отдых бойцам и принять участие в ликвидации кулацко-петлюровского бандитизма, покончить с бандами Махно.

На 5-й Всеукраинской конференции Компартии Украины, состоявшейся в ноябре 1920 года, К. Е. Ворошилов был вновь избран в состав ЦК КП(б)У. Возвратившись в Екатеринослав, он с еще большей энергией укрепляет связи политаппарата Конармии с местными партийными организациями, вместе с командирами и политработниками включается в практические хозяйственные дела.

По инициативе Климента Ефремовича 12 декабря 1920 года состоялся 1-й съезд бойцов Конармии, на котором были представлены делегаты от всех частей и подразделений. Его участники обязались усилить боевую и политическую учебу, уделить большое внимание налаживанию мирной работы.

Недобитые враги революции — кулацко-петлюровские бандитские шайки — стремились тогда сорвать [115] восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Особенно свирепствовали махновцы, они убивали и грабили мирных жителей, пытались всячески помешать утверждению власти Советов.

1-й Конной, как и другим воинским частям и соединениям, приходилось вылавливать бандитские шайки в лесных трущобах, балках и болотах, выискивать их агентуру в селах и деревнях, нести в этих схватках немалые потери. Одной из самых тяжелых утрат в тот период явилась гибель от руки бандитов начдива 14-й кавалерийской дивизии, замечательного большевика А. Я. Пархоменко.

Конармия и трудящиеся Екатеринославщины с большими почестями похоронили А. Я. Пархоменко и его боевых товарищей — начальника штаба 14-й кавдивизии В. К. Мурзина, начальника связи дивизии В. С. Сергеева, начальника управления формирования Конармии А. А. Богенгарда и военкома Г. Ф. Белякова. Бойцы, рабочие и крестьяне клялись у свежих могил покончить с бандитизмом, отдать все силы строительству новой жизни.

На траурном заседании Екатеринославского городского Совета совместно с представителями фабрик и заводов, партийных и профсоюзных организаций с большой речью, посвященной памяти погибших товарищей, выступил К. Е. Ворошилов. Особенно подробно он остановился на заслугах перед партией и народом своего верного друга и соратника по революционной борьбе А. Я. Пархоменко{102}.

Ни одно государство в мире не испытывало такой экономической разрухи, которую оставила гражданская война и борьба с интервентами молодой республике Советов. В восстановлении промышленности, транспорта и сельского хозяйства страны В. И. Ленин видел не только закрепление победы над внутренней и внешней контрреволюцией, но и основное условие построения социализма. Разработанный по инициативе Владимира Ильича и единодушно одобренный VIII Всероссийским съездом Советов план электрификации страны [116] (ГОЭЛРО) стал первым народнохозяйственным планом Советской республики, рассчитанным на 10 — 15 лет. Ленин сказал тогда: «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация всей страны» {103}.

К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный были участниками этого съезда Советов и вместе со всеми делегатами голосовали за план ГОЭЛРО — ленинскую программу построения в нашей стране основ социалистического общества. Возвратившись в Конармию, они организовали широкое разъяснение конармейцам обращения VIII съезда Советов к Красной Армии и Флоту, в котором содержался призыв ко всем рабочим, крестьянам, трудовому казачеству и красноармейцам дружно включиться в героическую борьбу на трудовом фронте, за победу над разрухой и голодом.

Важным этапом в жизни партии и страны явился X съезд РКП(б), состоявшийся с 8 по 16 марта 1921 года. Он принял решение о переходе к новой экономической политике (нэп), наметил очередные задачи партии в национальном вопросе, уделил большое внимание укреплению обороноспособности Советской республики.

К. Е. Ворошилов был делегатом X съезда партии от партийной организации 1-й Конной армии. Но его участие в работе съезда было прервано чрезвычайными обстоятельствами. Почти треть состава X партийного съезда была направлена на подавление контрреволюционного мятежа в Кронштадте, и К. Е. Ворошилову было поручено возглавить эту группу. Такое поручение было выражением большого доверия к нему со стороны партии и В. И. Ленина, и оно было еще раз подтверждено на заключительном этапе работы съезда: К. Е. Ворошилов был впервые избран тогда в состав Центрального Комитета партии.

В ночь на 17 марта красные войска вступили на лед Финского залива и под ураганным огнем противника двинулись вперед — к фортам Кронштадта. В первых рядах наступавших были К. Е. Ворошилов, П. И. Баранов, А. С. Бубнов, В. П. Затонский и другие делегаты съезда. Преодолев упорное вражеское сопротивление, советские воины ворвались в крепость и завязали там уличные бои. [117]

Вскоре пришла телеграмма от В. И. Ленина и М. В. Фрунзе: «Если только есть малейшая возможность, настоятельно просим отправить немедленно в Москву Ворошилова, Баранова, Затонского. Просим известить о времени выезда»{104}. Однако такой возможности не оказалось: враг еще продолжал упорное сопротивление. 18 марта с контрреволюционным мятежом было покончено. Участвовавшие в разгроме мятежа делегаты съезда докладывали вновь избранному Центральному Комитету партии и В. И. Ленину:

«...Мы победили и прежде всего победили морально. Провокация белогвардейцев разоблачена. Кронштадт снова станет твердыней революции.

Мы, члены съезда, работавшие в Кронштадте, приветствуем избранный X съездом ЦК и поздравляем его с Красным Кронштадтом.

По поручению делегации X съезда

Ворошилов,

Затонский,

Бубнов.

18 марта, 13 час. Кронштадт, бывш. Морское собрание»{105}.

Многие участники подавления контрреволюционного Кронштадтского мятежа были награждены орденом Красного Знамени. В их числе был и К. Е. Ворошилов Приказ от 18 марта 1921 года гласил: «За проявленное при штурме Кронштадтской крепости исключительное мужество, смелость и искусство наградить орденом Красного Знамени комиссара Южной группы т. Ворошилова (вторым орденом)»{106}.

20 марта, уже после окончания работы X съезда, состоялась встреча участников ликвидации мятежа с В. И. Лениным и с членами ЦК партии нового состава. Владимир Ильич поблагодарил вернувшихся из Кронштадта делегатов за успешное выполнение задания партии, сообщил им о решениях съезда.

К. Е. Ворошилов доложил о подробностях проведенной боевой операции. В заключение В. И. Ленин сфотографировался [118] с делегатами X съезда — участниками разгрома кронштадтских мятежников.

Предстояла реорганизация 1-й Конной армии. Еще до X съезда партии Реввоенсовет армии ставил вопрос о том, что дальнейшее пребывание Конармии в том положении, в каком она оказалась, грозит постепенной ее ликвидацией, настаивал на быстрейшей переброске ее в районы Северного Кавказа, где она получила бы необходимый фураж и смогла бы нормально вести боевую подготовку.

После возвращения К. Е. Ворошилова со съезда они с С. М. Буденным телеграфировали Реввоенсовету республики: «Положение с продфуражом в армии настолько обострилось, что дальнейшее промедление в применении радикальных мер повлечет за собой серьезные последствия. РВС видит единственный выход в немедленной переброске армии в район Маныч и Среднего Егорлыка... Положение катастрофическое. Ждем ответа немедленно»{107}.

И хотя это предложение было поддержано командующим войсками Крыма и Украины М. В. Фрунзе, Троцкий снова не посчитался с мнением РВС 1-й Конной. 5 апреля он приказал оставить Конармию на Украине, сократить ее на одну треть, расположить ее соединения и части в Кременчугской и Николаевской губерниях УССР, а одну дивизию — в Тамбовской губернии. При этом переведенные в Кременчугскую губернию 4-я и 11-я кавалерийские дивизии попали веще более тяжелые условия: фуража там тоже не было, и, кроме того, район оказался зараженным сапом.

Встревоженные всем этим, М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилов и С. М. Буденный 12 апреля 1921 года обратились в Реввоенсовет республики и ЦК РКП(б) с письмом, в котором сообщали, что оставление Конармии на Украине будет гибельным для нее. «Уничтожение хорошо слаженного армейского аппарата и прекрасно организованных, крепких политически и технически дивизий, — сообщали они, — представит незаменимую утрату для Республики. Для создания вновь такой силы потребовались бы целые годы»{108}. [119]

ЦК РКП(б) принял по письму немедленные меры. В постановлении Политбюро ЦК от 20 апреля 1921 года было поручено РВСР и РВС 1-й Конной в кратчайший срок сократить состав Конармии до размера двух дивизий, сохранив весь армейский аппарат, и перевести ее в район Маныча.

С переводом 1-й Конной на Кавказ Реввоенсовет республики 28 апреля 1921 года решил образовать Северо-Кавказский военный округ (СКВО). К. Е. Ворошилов назначался командующим войсками округа.

Огромная территория, занимаемая округом, наличие в нем не только кавалерийских, но и стрелковых соединений, а также неотложность решения задач, которые были поставлены перед армией и страной X съездом партии по военному вопросу, потребовали от командиров и политработников СКВО напряженной работы.

X съезд партии отверг предложения троцкистов о немедленном переходе вооруженных сил страны на милиционную систему, что означало бы полную ликвидацию Красной Армии, одобрил выработанные ЦК меры по сохранению кадровой Красной Армии, с повышенным пролетарским составом, по возможности сокращенной за счет старших возрастов.

«Мы добьемся того, — говорил Ленин, — что при сокращении армии мы сохраним такое основное ядро ее, которое не будет возлагать непомерной тяжести на республику в смысле содержания, и в то же время при уменьшенном количестве армии мы лучше, чем прежде, обеспечим возможность в случае нужды снова поставить на ноги и мобилизовать еще большую военную силу»{109}.

Эти указания вождя были положены в основу проводимых мер по реорганизации вооруженных сил.

Предусматривалось развитие в армии артиллерийских, авиационных, автоброневых, пулеметных, инженерных и других специальных частей и обеспечение их всем необходимым, усиление партийного влияния в армии и на флоте, сохранение партийно-политического аппарата в том виде, как он сложился в годы гражданской войны. Намечалось также укрепление командных кадров, очищение их от классово-чуждых элементов, [120] усиление связи армейских коммунистов с местными партийными организациями.

Обстановка на Северном Кавказе к моменту создания СКВО была сложной. Наряду с реорганизацией требовалось вести боевые действия по ликвидации политического бандитизма на территории входивших в округ областей. Часть политаппарата была отвлечена на оказание помощи местным партийным органам в налаживании хозяйственной и политической работы.

В первом своем приказе по войскам СКВО от 27 мая 1921 года К. Е. Ворошилов писал:

«Смолк орудийный гул, молчит винтовка в твердой руке красного воина. Враг разбит. К мирному трудовому строительству приступает великое рабоче-крестьянское государство... Революционно-военный совет, прежде всего, отдает по всем красным полкам, бригадам и дивизиям боевой приказ — охранять мирный труд, содействовать возрождению экономического благосостояния края, беспощадно истреблять врагов рабочего люда, укреплять боевую мощь Красной Армии»{110}.

По опыту К. Е. Ворошилов знал, что начинать надо с укрепления наиболее важных командных и политических постов. По просьбе К. Е. Ворошилова его заместителем и членом Реввоенсовета СКВО был назначен командующий Конармией С. М. Буденный, заместителем по строевой части — М. К. Левандовский, заместителем по политической части — О. А. Сааков, начальником штаба округа — А. М. Перемытов, образцовую штабную работу которого в 7-й армии Климент Ефремович заметил при подавлении Кронштадтского мятежа. Вторым членом Реввоенсовета округа и членом РВС 1-й Конной был назначен А. С. Бубнов (находился на этом посту до марта 1922 года).

Опираясь на этих опытных командиров и политработников, командующий округом в короткий срок добивается резкого подъема уровня боевой и политической подготовки, укрепления дисциплины и организованности войск, оживления работы партийных организаций частей и подразделений.

На Северном Кавказе в то время действовали банды генералов Пржевальского (он же Марченко, Афросимов), [121] Ухтомского, полковников Назарова, Трубачева, подполковников Юдина, Кривоносова, сотников Дубины, Рендскова и десятки других, общей численностью около семи тысяч человек. Их активно поддерживали казачья верхушка и кулачество, осевшие во многих станицах и деревнях белогвардейцы. Надо было изолировать бандитские шайки, разъяснить их рядовым участникам, что если они добровольно порвут со своими главарями, то им будет предоставлена возможность вернуться к мирному труду.

Армейские коммунисты и члены местных партийных организаций вели в станицах, селах и аулах большую работу — разъясняли политику Советской власти, задачи мирного строительства, решения X съезда партии о новой экономической политике и замене продразверстки продналогом. Большим подспорьем в этой работе были специально выпускаемые политуправлением округа листовки: «С кем бандиты и против кого», «Бандитизм и Антанта», «Бандит, кулак и офицер» и др.

Для руководства ликвидацией бандитизма и координации действий всех гражданских организаций и воинских частей, участвовавших в этой борьбе, были созданы специальные органы — Краевое военное совещание по борьбе с бандитизмом в Ростове-на-Дону и аналогичные ему совещания в областях, губерниях, уездах. Они действовали под руководством Юго-Восточного бюро ЦК партии, областных, губернских и уездных партийных комитетов. Председателем Крайвоенсовещания был утвержден К. Е. Ворошилов.

21 июня 1921 года был издан приказ № 1 Северо-Кавказского краевого военного совещания «О помиловании всех добровольно сдавшихся бело-зеленых отрядов». В нем объявлялась амнистия всем трудящимся казакам и крестьянам, обманом, по своей темноте и несознательности вовлеченным в бандитские отряды, а также и тем главарям отрядов, которые сдадутся и приведут с собой весь отряд со всем оружием и имуществом. Последним днем добровольной явки было объявлено 1 сентября. «После указанного срока, — гласил приказ, — никакой пощады оставшимся в бело-зеленых отрядах не будет»{111}. [122]

Этот туманный акт сыграл большую роль и помог многим бывшим бандитам вернуться в ряды честных советских тружеников. Однако часть бандитских отрядов, наиболее обозленная, продолжала заниматься грабежами и убийствами. К. Е. Ворошилов непосредственно руководил борьбой по ликвидации банд этих головорезов.

Благодаря умелому сочетанию политической работы в массах и боевых действий войск вскоре с политическим бандитизмом на Северном Кавказе было покончено. Это позволило командованию Северо-Кавказского военного округа сосредоточить внимание командно-политического состава на непосредственно боевой учебе в частях и подразделениях.

Положение Советской республики было по-прежнему тяжелым и сложным. «Семилетняя война, — говорилось в обращении ЦК РКП(б) к воинам-коммунистам, — истощила страну в невероятной степени... Требуется дружная, сплоченная, героическая, самоотверженная работа всей нашей партии, всех трудящихся масс для преодоления этого распада, для улучшения хозяйства, для подъема его, для организации его на новых началах...»{112}

Одновременно ЦК партии предупреждал о необходимости помнить об обороне страны: наряду с демобилизацией красноармейцев старших возрастов требовалось улучшить боевую и политическую подготовку тех, кто оставался в строю.

Эти указания ЦК народу и армии командование СКВО проводило в жизнь, опираясь на местные партийные и советские организации. Климент Ефремович показывал в этом личный пример — активно участвовал в работе Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), а также и в работе местных советских органов. Того же он требовал и от всех своих подчиненных.

Партийные организации Северного Кавказа уделяли в то время особое внимание правильному осуществлению ленинской национальной политики, сплочению всех народов и народностей, проживающих там, в единую [123] братскую семью. Этой работе Климент Ефремович отдал немало сил.

В конце ноября 1921 года он участвовал в работе Учредительного съезда Советов Кабардинской автономной области, положившего начало самостоятельному существованию нынешней Кабардино-Балкарии, от имени ЦК РКП(б) и ВЦИК приветствовал делегатов этого съезда. «Советская власть, — говорил он тогда, — сильна тем, что она дает возможность всем трудящимся, к какому бы народу, к какой бы нации или вере они ни принадлежали, свободно определиться, существовать и строить свою жизнь, как им подсказывает их история, как им выгодно, как легче устроиться и поднять свой культурный, нравственный и экономический уровень».

В октябре 1922 года К. Е. Ворошилов был включен в состав комиссии ЦК РКП(б) по Чечне, которая высказалась за выделение чеченского населения из состава Горской республики в самостоятельную административную единицу. Позднее, в январе 1923 года, он вместе с А. И. Микояном, работавшим тогда секретарем Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), С. М. Буденным и М. К. Левандовским выезжал в Чечню, выступил с речью на первом съезде трудящихся, положившем начало образованию автономной Чеченской области.

Народы и народности Северного Кавказа видели в К. Е. Ворошилове и других представителях Красной Армии верных защитников их свободы и безопасности, надежных друзей, приглашали их на свои торжества в аулы и сакли. Климент Ефремович высоко ценил это дружеское отношение горского населения к Красной Армии. В конце июля 1923 года, когда он и С. М. Буденный не смогли принять участие в торжествах по поводу первой годовщины провозглашения автономии Черкесской (Адыгейской) области, они ответили на приглашение теплым посланием. В нем говорилось:

«Крайне сожалея, что не можем лично присутствовать на Вашем празднике, льстим себя надеждой, что впереди еще много лет и много годовщин, которые дадут нам возможность еще неоднократно быть у Вас гостями.

...Праздник еще раз свидетельствует о торжестве национально-освободительных лозунгов, провозглашенных [124] Российской Коммунистической партией и претворенных в жизнь Советской властью»{113}.

С большой заботой К. Е. Ворошилов, весь командный и политический состав округа относились к демобилизуемым из армии бойцам. Политотдел 4-й Петроградской кавалерийской дивизии выпустил специальную листовку: «10 заповедей отпускного».

«...Благодаря своей беззаветной революционной отваге и руководству своих славных командиров и комиссаров ты спас Республику от разгрома ее капиталистами, — обращался политотдел к воину. — Беззаветным трудом под руководством Коммунистической партии ты разгромишь страшного врага революции — разруху и восстановишь мощь Республики.

...Береги в себе священный пыл революционера, — это лучшее, что можешь дать своим детям...

Будь готов по первому призыву рабоче-крестьянской власти стать в ряды родной дивизии для отпора врагам революции»{114}.

Подобные листовки и памятки выпускались и в других соединениях. Покидая свои части, демобилизуемые не порывали с ними связи. Многие из них писали товарищам и командирам о своих делах, обращались за поддержкой в различных житейских вопросах. Получал такие письма и командующий округом.

Климент Ефремович был одинаково внимателен как к рядовым бойцам и их нуждам, так и к видным военачальникам. Он стремился, чтобы ни одно их полезное начинание не осталось без поддержки, ни один их подвиг не был забыт. В декабре 1922 года он обратился к главнокомандующему всеми Вооруженными Силами РСФСР с рапортом:

«Ввиду того, что ряд товарищей были награждены орденами Красного Знамени за Польский фронт, полагал бы необходимым представить к повторному (второму) ордену Красного Знамени и тов. Буденного, проведшего ряд успешных операций на Польском фронте и проявившего не раз личную храбрость.

Комвойск СКВО Ворошилов»{115}. [125]

Это ходатайство было поддержано. Приказом Реввоенсовета республики С. М. Буденный был награжден вторым орденом Красного Знамени.

Повседневно занимаясь военными делами, К. Е. Ворошилов постоянно интересовался экономикой Северного Кавказа. Вместе с командирами и политработниками он делал все возможное для того, чтобы войска округа принимали посильное участие в труде рабочих и крестьян.

Еще весной 1921 года во время перехода 1-й Конной из Екатеринославщины в район Ростова конармейцы под руководством С. М. Буденного и К. Е. Ворошилова на пути своих стоянок распахали более 50 тысяч гектаров земли, главным образом для беднейших крестьян, организовали 124 кузницы для ремонта сельскохозяйственного инвентаря.

К тому времени относится и следующая телеграмма В. И. Ленина:

«Ворошилову

Прошу Вас дать распоряжение комсоставу Конармии и проверить специально, чтобы во время перехода Конармии оказывалось всемерное содействие местным продорганам ввиду необходимости экстренной и быстрой помощи Москве хлебом.

Ленин» {116}.

В ответной телеграмме К. Е. Ворошилов сообщил Владимиру Ильичу:

«Вашу № 108/III получил. Все необходимые распоряжения сделаны. Будет прослежено за точным выполнением возложенного Вами задания»{117}.

Борьба с голодом, обрушившимся на нашу страну в связи со страшной засухой 1921 года, стала тогда всенародной задачей. Бойцы, командиры и политработники СКВО устраивали сборы средств в пользу голодающих, отчисляли из своих пайков хлеб и другие продукты для отправки рабочим Москвы, Петрограда и других промышленных районов.

В одной из сводок Политического управления округа сообщалось о работе, проделанной за период 20 — 31 декабря 1921 года:

«2-я кавдивизия. Помощь голодающим. На митинге в 5-м полку красноармейцами и гражданами собрано голодающим ¾ фунта серебра, 15 пудов пшеницы, 42 пуда ячменя, 60 пудов кукурузы.

4-я кав дивизия. 19-м кавполком отчислен 10-дневный паек ежемесячно, кроме мяса, до нового урожая. По подписному листу гражданами пожертвовано 903 780 руб.

...Чонгарская кавдивизия. С 2-х аукционов, устроенных в пользу голодающих, поступило 692 000 руб.

22-я стрелковая дивизия. В частях дивизии постановлено принять за счет пайков на полное иждивение 41 голодающих детей, отчислено 3 пуда 20 фунтов крупы и выручено от лотереи 259 000 руб.

Тыл части СКВО. Сотрудниками и красноармейцами окрвоенхозупра отчислено по ставкам военведа с жалования и пайка 10% ежемесячно, а с получающих по ставкам профсоюза 2% из жалования ежемесячно и двухдневный заработок единовременно...»{118}

Военный округ помогал местным организациям в хозяйственном строительстве. По распоряжению командующего войсками округа из запасов СКВО было выделено 2272 пуда динамита для горнодорожного строительства в Дагестане.

В большой и сложной работе по руководству военным округом К. Е. Ворошилов стремился использовать опыт других командующих. Особенно многое он перенял у М. В. Фрунзе, возглавлявшего тогда войска Крыма и Украины. Михаил Васильевич обладал богатой военной эрудицией, делился с ним опытом в организации взаимодействия войск и управления ими в ходе двусторонних общевойсковых и штабных учений.

Командующий СКВО требовал от всего комсостава совершенствования военных знаний. М. К. Левандовский вспоминал впоследствии: «Вопросы боевой учебы при т. Ворошилове впервые были поставлены в разрезе современных требований высшего оперативного и тактического искусства»{119}.

К. Е. Ворошилов находился на посту командующего войсками Северо-Кавказского военного округа три года [127] (с 27 мая 1921 года по 13 мая 1924 года). За этот срок вместе с командным и политическим составом он сумел превратить войска округа в хорошо слаженный и отлично действующий военный организм, готовый решить любую боевую задачу. Служба в войсках СКВО стала для многих тысяч рабочих и крестьян школой идейного возмужания, осознания своего служебного и гражданского долга. Накопленные в армии знания и организаторские навыки они использовали в мирном труде, на руководящей работе в местных партийных организациях, Советах, на производстве, в кооперативах и т. п.

Дав высокую оценку К. Е. Ворошилову как командующему войсками СКВО и члену Юго-Восточного бюро ЦК, секретарь Юго-Восточного Бюро ЦК РКП(б) А. И. Микоян сказал на 2-й Юго-Восточной краевой партконференции (5 — б мая 1924 года), что Климент Ефремович оставил воспоминание «лучших товарищеских отношений, плодотворной политической работы в нашей сложной обстановке»{120}.

Большая работа К. Е. Ворошилова на Северном Кавказе по укреплению Советской власти, связи армии с народными массами и прежде всего по организации боевой и политической подготовки войск Северо-Кавказского военного округа была высоко оценена партией и правительством. В 1925 году ЦИК СССР наградил К. Е. Ворошилова третьим орденом Красного Знамени — «За заслуги в бытность командующим войсками Северо-Кавказского военного округа».

В годы военной реформы

К осени 1923 года Красная Армия и Военно-Морской Флот завершили переход на мирное положение. К концу 1924 года их численность сократилась с 5,5 миллиона до 562 тысяч человек.

Демобилизованные из армии и флота рабочие и крестьяне получили возможность активно включиться в восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Однако опасность нападения империалистических государств на нашу страну продолжала оставаться. [128] В. И. Ленин неоднократно предупреждал об этом партию и народ.

«Взявшись за наше мирное строительство, — говорил Владимир Ильич в декабре 1921 года, — мы приложим все силы, чтобы его продолжать беспрерывно. В то же время, товарищи, будьте начеку, берегите обороноспособность нашей страны и нашей Красной Армии, как зеницу ока...»{121}

Вопросы дальнейшего укрепления обороны Советской республики и военного строительства обсуждались на X, XI и XII съездах партии, проходивших под личным руководством В. И. Ленина. При этом особое внимание обращалось на необходимость усиления партийного руководства армией и флотом, недопустимость любых форм ревизии основ партийного строительства в Вооруженных Силах со стороны кого бы то ни было.

На сентябрьском пленуме ЦК РКП(б) (1923 года), на котором обсуждался вопрос о положении внутри партии, был рассмотрен также вопрос об усилении партийного влияния в Реввоенсовете СССР. Для укрепления партийного руководства Вооруженными Силами пленум, вопреки возражениям председателя РВС Троцкого, ввел в его состав членов ЦК партии К. Е. Ворошилова, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталина и других.

В связи с усилением происков международного империализма против нашей страны ЦК РКП(б) 2 июля 1923 года принял решение о проверке боевой готовности Вооруженных Сил СССР. В созданную с этой целью 14 января 1924 года комиссию вошли: С. И. Гусев (председатель), А. А. Андреев, А. С. Бубнов, К. Е. Ворошилов, Г. К. Орджоникидзе, И. С. Уншлихт, М. В. Фрунзе, Н. М. Шверник и другие.

21 января 1924 года скончался Владимир Ильич Ленин. Весть об этом глубокой скорбью отозвалась в сердцах всех трудящихся нашей страны и пролетариев всего мира. Прощание с Ильичем вылилось в невиданную демонстрацию безграничной любви народных масс к своему вождю и учителю, непреклонной решимости рабочих, крестьян, всех трудящихся уверенно идти вперед по ленинскому пути. Для организации похорон В. И. Ленина Президиум ЦИК СССР образовал комиссию [129] во главе с Ф. С. Дзержинским. В состав этой комиссии был включен и К. Е. Ворошилов.

Смерть В. И. Ленина явилась тяжелой и невосполнимой утратой. Но партия, народ и Красная Армия сохранили мужество, бодрость духа, прониклись еще большей решимостью претворить в жизнь ленинские заветы. Выражая волю народа, об этом твердо и решительно заявил II Всесоюзный съезд Советов. О горечи утраты, преданности партии и народных масс идеям марксизма-ленинизма говорили на съезде И. В. Сталин, Н. К. Крупская, Н. Н. Нариманов, рабочий завода «Красный путиловец» А. Н. Сергеев, крестьянин А. Б. Краюшкин и другие. Слово от имени Красной Армии и Военно-Морского Флота было предоставлено К. Е. Ворошилову.

«Товарищи, Красная Армия и Красный Флот вместе со всеми трудящимися нашей страны переживают острую боль утраты нашего дорогого вождя и учителя Владимира Ильича, — сказал Климент Ефремович.

...Владимир Ильич Ленин учил нас не теряться, не падать духом в тяжелые моменты жизни. И Красная Армия это учение усвоила полностью и целиком. Мы смело можем сказать, что те великие завоевания, которые достигнуты рабочим классом России, что те великие задачи, которые стоят перед всей нашей страной, будут выполнены до конца, под охраной, под защитой наших передовых отрядов Красной Армии и Красного Флота.

Как ни тяжело сознавать, что мы сейчас остались без вождя, что мы потеряли величайшего стратега и руководителя мирового пролетариата в его борьбе, мы тем не менее должны твердо помнить, что наша задача состоит в том, чтобы те пути, те дороги, которые были указаны Владимиром Ильичем всему борющемуся международному пролетариату, были бы обеспечены для дальнейшего поступательного движения рабочих и крестьянских масс и всего человечества. Эти пути будут бдительно охраняться Красной Армией и в этот тяжкий для нас момент, утратив дорогого Ильича, Красная Армия удесятерит свою бдительность. Она сделает все, чтобы завоевания рабочего класса были сохранены, сделает все, от нее зависящее, чтобы дело Владимира Ильича было доведено до конца... [130]

Наша партия унаследовала от Ильича его мощный дух, его великое учение, его железную волю; наша страна под руководством Коммунистической партии, созданной гением Владимира Ильича, пойдет по пути завоевания лучшего будущего для всего мирового пролетариата»{122}.

На II Всесоюзном съезде Советов К. Е. Ворошилов был избран в состав Центрального Исполнительного Комитета, а затем и в состав Президиума ЦИК СССР.

Созданная ЦК для проверки боеготовности Вооруженных Сил военная комиссия вскрыла крупные недостатки в обучении и воспитании личного состава Красной Армии. Она особо отметила неудовлетворительное руководство Вооруженными Силами со стороны Реввоенсовета СССР, возглавляемого Троцким.

Доклад председателя комиссии С. И. Гусева был обсужден на пленуме ЦК партии, который состоялся 3 февраля 1924 года. Выступившие на пленуме И. С. Уншлихт, Г. К. Орджоникидзе, М. В. Фрунзе также вскрыли ряд серьезных недостатков в работе центрального аппарата военного ведомства. К. Е. Ворошилов в своем выступлении заявил, что ни Реввоенсовет республики, ни штаб РККА не предпринимали всех необходимых мер для ликвидации недостатков.

Исключительно резко он критиковал Троцкого за стремление поставить Красную Армию и аппарат Наркомвоенмора в особое положение, изолировать их от контроля и руководства ЦК РКП(б) и подчеркнул, что без руководства партии и ее Центрального Комитета нельзя укрепить оборону страны, повысить боеспособность Красной Армии. «Оборона страны, — заявил К. Е. Ворошилов, — должна быть обеспечена во что бы то ни стало. За это несут ответственность не отдельные лица, а весь ЦК, вся партия в целом»{123}.

3 марта 1924 года решением Политбюро ЦК РКП(б) Военной комиссии ЦК было поручено совместно с Реввоенсоветом разработать и представить на утверждение Центрального Комитета партии проект мероприятий по улучшению состояния Красной Армии и реорганизации ее центрального аппарата. Через три дня ЦК РКП(б) [131] утвердил предложения комиссии, и они легли в основу военной реформы.

11 марта 1924 года постановлением Совнаркома СССР М. В. Фрунзе был назначен заместителем председателя Реввоенсовета СССР и заместителем народного комиссара по военным и морским делам. Вскоре он был утвержден по совместительству и в должности начальника штаба РККА.

В тот период была упразднена должность главкома, как ненужная в мирное время, а громоздкий штаб РККА, ведавший всеми вопросами организации обороны и военной подготовкой населения, был разделен на три самостоятельных органа, подчиненные непосредственно РВС СССР: штаб РККА, Главное управление РККА и инспекторат Красной Армии и Флота. Политуправление РВС СССР было преобразовано в Политическое управление РККА. Были уточнены структура и функции всех других управлений центрального аппарата: Военно-Воздушных Сил, Военно-Морских Сил, снабжения РККА, управления военно-учебными заведениями и др. В результате этого к концу 1924 года численность центрального аппарата военного ведомства по сравнению с 1923 годом сократилась, управление упростилось, повысилась оперативность и ответственность в работе. Удельный вес коммунистов в центральном аппарате военведа за этот же срок увеличился с 12 до 25 процентов.

Апрельский пленум ЦК РКП (б) (1924 года) одобрил проведенную Реввоенсоветом СССР реорганизацию аппарата и управлений военного ведомства, особо подчеркнув правильность решительного выдвижения коммунистов на ответственные посты в армии. Пленум отметил, что реорганизация управления Красной Армии вполне гарантирует проведение военной реформы, и поэтому постановил работу военной комиссии ЦК считать законченной.

В мае 1924 года К. Е. Ворошилов по предложению М. В. Фрунзе, поддержанному ЦК партии, был назначен командующим войсками Московского военного округа (введенный ранее в состав Реввоенсовета, он вскоре стал и членом его Президиума). Это было сделано с определенной целью — М. В. Фрунзе хотел иметь рядом с собой стойкого большевика и надежного товарища. [132]

Он надеялся на то, что, возглавив войска МВО, Климент Ефремович, опираясь на коммунистов-ленинцев, сумеет внести свежую революционную струю во все сферы боевой и политической работы, превратит Московский военный округ в своеобразную лабораторию для проверки на деле всех нововведений и требований военной реформы. Не сомневался он и в том, что, используя свой революционный опыт, К. Е. Ворошилов избавит от троцкистов и иных фракционеров командно-политический состав столичного округа. И он не ошибся в этом.

Заместитель председателя Реввоенсовета СССР и народного комиссара по военным и морским делам М. В. Фрунзе при активном участии нового пополнения РВС и командно-политического состава военных округов широко развернул работу по осуществлению военной реформы. Она проходила в острой идейной борьбе с Троцким и троцкистами, которые еще до кончины В. И. Ленина, воспользовавшись его болезнью, повели ожесточенные атаки на партию и ее ЦК.

Троцкий и троцкисты стремились противопоставить политорганы Красной Армии Центральному Комитету партии и местным партийным организациям. Партия нанесла удар и по этим попыткам троцкистов, изгнала их со всех руководящих командных и политических постов в армии и на флоте.

Широко развернувшаяся работа по осуществлению военной реформы получила полное одобрение XIII съезда партии (май 1924 года). «Съезд приветствует шаги, предпринятые Центральным Комитетом для проведения вполне назревшей реформы в военном ведомстве и усиления его партработниками, — говорилось в резолюции съезда. — В связи с ролью территориальных формирований в деле обороны страны съезд обращает внимание партии на необходимость самой энергичной работы по укреплению в них коммунистического влияния. Съезд поручает Центральному Комитету принять ряд мер для увеличения числа коммунистов среди красноармейцев и моряков»{124}.

Климент Ефремович как делегат съезда активно участвовал в его работе — был избран в президиум, [133] председательствовал на одном из его заседаний, был включен в состав комиссии по подготовке проекта решения о работе среди молодежи.

В постановлении съезда «Об очередных задачах партийного строительства» говорилось: «Существующий некоторый отрыв партийной работы в Красной Армии и Красном Флоте от общепартийной работы... должен быть изжит, причем должны быть пересмотрены соответствующие положения и уточнены организационные взаимоотношения парткомов с политорганами воинских частей»{125}.

В июне 1924 года Оргбюро ЦК РКП (б) назначило специальную комиссию во главе с К. Е. Ворошиловым для подготовки положения о взаимоотношениях местных партийных комитетов с армейскими политорганами. Комиссия успешно справилась с порученной ей работой; по докладу К. Е. Ворошилова Оргбюро ЦК РКП (б) 11 августа приняло постановление «О взаимоотношениях политаппарата Красной Армии и Флота и партийных организаций» и одновременно утвердил Положение по этому вопросу.

Выполняя указания партии об очищении военного аппарата от троцкистских элементов, укреплении связей партийных организаций частей и соединений с местными партийными и советскими органами, командование Московского военного округа освободило троцкистов и других оппозиционеров от занимаемых ими должностей и заменило их преданными делу партии командирами и политработниками.

Общими усилиями командования и политаппарата МВО, губкомов партии укреплялись деловые контакты между военными и гражданскими партийными организациями. Командиры и политработники стали шире привлекаться к проведению военных занятий и политической работы среди местного населения, улучшилась шефская связь заводов, фабрик, учреждений, сел с воинскими частями. На очередных партийных конференциях и на выборах в местные Советы многие командиры и политработники были избраны в состав местных партийных и советских органов. [134]

Командующий округом К. Е. Ворошилов был избран в состав Московского комитета партии, членом бюро МК, а также членом Президиума Моссовета. Большого напряжения сил требовала также его работа в качестве особоуполномоченного Реввоенсовета СССР при Совнаркоме РСФСР.

Одним из важнейших направлений военной реформы было осуществление строительства Красной Армии на основе смешанного — территориально-кадрового — принципа. Суть его состояла в том, что наряду со сравнительно небольшим ядром кадровых дивизий создавалась широкая сеть территориальных формирований, в которых кадровые командиры, политработники и красноармейцы составляли примерно 16 — 20 процентов численности дивизии, а остальные бойцы являлись так называемым переменным составом. Они работали в промышленности, в сельском хозяйстве и время от времени проходили военно-учебные сборы: трехмесячный — в первый год воинской службы, месячные — в каждый из последующих четырех лет.

Это была временная и вынужденная мера, вызванная недостатком у страны материальных и финансовых возможностей, необходимостью использования их на неотложные нужды восстановления народного хозяйства.

Военная реформа предусматривала перестройку всей системы боевой подготовки войск применительно к новым требованиям жизни, военной науки, к особенностям новых видов боевой техники. Московский военный округ организует боевую подготовку таким образом, чтобы она максимально приближалась к условиям подлинных боевых действий. Результаты этой работы проверялись и совершенствовались в ходе двусторонних учений.

Требуя от командиров и политработников постоянного повышения уровня боевой и политической подготовки личного состава частей и подразделений, К. Е. Ворошилов внимательно следил за материальным обеспечением войск округа, заботился о питании, быте и отдыхе бойцов. Когда он обнаружил плохое санитарное состояние казарм, в которых размещались части 14-й стрелковой дивизии, то объявил выговор командиру и военкому этой дивизии. [135]

Укрепление дисциплины и воинского порядка в частях и подразделениях округа, повышение ответственности командно-политического состава за состояние боевой работы благотворно влияли на повышение боеготовности войск. Один из видных советских военачальников, Г. Д. Базилевич, писал:

«...Мне довелось в 1925 году работать под непосредственным руководством тов. Ворошилова в МВО. Сжимаясь количественно, Красная Армия вела напряженную работу по реорганизации. Создавались материальные предпосылки для бесперебойной учебы. Шла напряженная борьба за качество. Ни одна деталь этой разнохарактерной работы не ускользала от руководства и воздействия т. Ворошилова,

От ближайших сотрудников т. Ворошилов неукоснительно требовал: 1) всесторонней заботы о красноармейце и начсоставе, 2) полной и своевременной осведомленности об учебе дивизий, 3) знания насущных нужд частей и немедленного реагирования на них, 4) умения не только приказывать, но и следить за выполнением, 5) поддержания абсолютно устойчивого политико-морального состояния в частях и классовой сплоченности рядов Красной Армии»{126}.

В политической сознательности и идейной убежденности каждого бойца, командира и политработника К. Е. Ворошилов видел основу их стойкости, инициативы и самоотверженности в мирной и боевой обстановке, залог непобедимости Красной Армии. Он требовал от командиров и политработников постоянного и тесного сочетания боевой и политической работы в войсках.

Ноябрьско-декабрьский пленум Реввоенсовета СССР (24 ноября — 1 декабря 1924 года) с участием командующих войсками и членов Военных советов округов и флотов, начальников центральных управлений Наркомата по военным и морским делам и штаба РККА подвел итоги проделанной работы по осуществлению военной реформы. В принятой резолюции было отмечено: «В настоящее время всю реорганизацию частей и управлений Красной Армии и Флота необходимо считать законченной»{127}. [136]

Завершение реорганизации армии и флота явилось важным этапом военной реформы, однако предстояло еще очень многое сделать: осуществить переход к единоначалию, укрепить национальные формирования, обеспечить высокий уровень боевой и политической подготовки войск, создать широкую сеть военных учебных заведений для подготовки командных кадров и политработников всех степеней. Эта работа продолжалась в течение ряда лет.

Троцкисты саботировали военную реформу, срывали укрепление обороноспособности страны. Зная об этом, партийные организации требовали принять к председателю Реввоенсовета необходимые меры, отстранить его от работы в Народном комиссариате по военным и морским делам.

Январский пленум ЦК РКП (б) (1925 года) признал невозможным дальнейшее пребывание Троцкого на работе в армии. На основании этого Президиум ЦИК СССР 26 января 1925 года снял Троцкого с поста наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР.

Народным комиссаром по военным и морским делам и председателем РВС СССР был назначен М. В. Фрунзе, а его заместителем — К. Е. Ворошилов. Став заместителем М. В. Фрунзе, К. Е. Ворошилов продолжал командовать Московским военным округом.

В армии в целом, и в частности в Московском округе, осуществлялась работа по введению единоначалия.

К. Е. Ворошилов вместе со штабом, своими помощниками и политорганами глубоко продуманно решал вопросы наиболее целесообразной расстановки кадров, помогал командирам-единоначальникам быстрее освоиться с их новыми обязанностями, с большим тактом осуществлял перемещения и назначения командно-политического состава. В ряде случаев он смело выдвигал на командные должности наиболее подготовленных и способных в боевом отношении комиссаров и политработников.

Многое было сделано в МВО в тот период и для углубления политических и военных знаний командиров и партийно-политических работников. «В нашем округе, — писал тогда К. Е. Ворошилов, — все комиссары частей знают военное дело»{128}. [137]

Работа на посту командующего войсками Московского военного округа при непосредственной помощи и руководстве М. В. Фрунзе, совместная работа с ним в Наркомате по военным и морским делам и в Реввоенсовете СССР явились для К. Е. Ворошилова серьезной школой. Он восхищался обширными познаниями Михаила Васильевича в военном деле и во многих отраслях науки и техники, его принципиальностью, простотой, естественностью и отзывчивостью к беде и нужде любого труженика, глубоко уважал и ценил его.

За сравнительно короткий срок своего пребывания на посту председателя Реввоенсовета СССР и наркомвоенмора М. В. Фрунзе сделал так много для укрепления обороны СССР и развития военной науки, что начатая им работа на многие годы определила главное направление развития Вооруженных Сил нашей страны в духе ленинских указаний. К сожалению, его жизнь оборвалась в полном расцвете сил — 31 октября 1925 года М. В. Фрунзе скоропостижно скончался после операции, немного не дожив до сорокалетнего возраста.

Безвременную и тяжелую утрату М. В. Фрунзе глубоко переживали партия и народ. Вставал вопрос: кем заменить его на посту наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета СССР, кто сумеет оправдать это высокое доверие?

«Наша партия, — писал видный военный и государственный деятель И. С. Уншлихт, — без... колебаний остановилась на луганском рабочем, старом большевике-ленинце, закаленном в боях со всеми классовыми врагами, прославившем свое имя на вооруженных фронтах гражданской войны.

Помню это назначение. Помню, как Климент Ефремович отказывался от поста военно-политического руководителя Красной Армии. Доводы его признаны были неубедительными. К. Е. Ворошилов подчинился воле партии и приступил со свойственной ему энергией и настойчивостью к завершению дела обороны»{129} [138]

Народный комиссар

К. Е. Ворошилов был назначен на пост народного комиссара по военным и морским делам и председателем Реввоенсовета СССР в ноябре 1925 года.

Перед лицом всего народа К. Е. Ворошилов дал твердое обещание упорно и настойчиво продолжать начатую М. В. Фрунзе по указанию партии огромную работу по дальнейшему строительству Советских Вооруженных Сил. «...Громадные задачи, — писал он в первую годовщину со дня смерти М. В. Фрунзе, — которые ставил для разрешения этот незаурядный человек, открыли новую полосу в военном строительстве. Его заветы для нас, его товарищей, остаются и поныне незыблемыми и будут проводиться на пользу Рабоче-Крестьянской Красной Армии и нашего Советского государства»{130}.

К моменту назначения на пост народного комиссара по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР К, Е. Ворошилов имел за плечами более чем двадцатилетний опыт революционной борьбы против царизма, помещиков, буржуазии, боевой опыт гражданской войны и руководства войсками Северо-Кавказского и Московского военных округов.

В различных условиях царского подполья, Октябрьской революции, гражданской войны и мирного строительства ему приходилось встречаться и сотрудничать со многими видными политическими и военными работниками — А. С. Бубновым, С. М. Буденным, Ф. Э. Дзержинским, А. И. Егоровым, М. И. Калининым, С. С. Каменевым, С. М. Кировым, А. И. Микояном, Г. К. Орджоникидзе, Г. И. Петровским, А. Ф. Сергеевым (Артемом), И. В. Сталиным, М. Н. Тухачевским, М. В. Фрунзе и другими. Общение с ними обогащало Климента Ефремовича знаниями и революционным опытом.

Однако особенно важное значение для формирования политических взглядов, морального и духовного облика имели его встречи с В. И. Лениным. Труды вождя, в которых он черпал идеи о задачах и путях революционного движения, советы по различным вопросам боевой и политической работы в войсках, о стратегии и тактике, использовании старых военных специалистов [139] и необходимости серьезно изучать военное искусство были для него путеводными.

«Владимир Ильич чрезвычайно любил тов. Ворошилова, — писал В. Д. Бонч-Бруевич. — Он о нем говорил всегда с какой-то особой нежностью... Когда Климентий Ефремович бывал в Москве, его всегда принимал Владимир Ильич и подолгу с ним беседовал».

Автор воспоминаний приводит следующие слова Владимира Ильича о К. Е. Ворошилове:

«...Кто мог предположить, что вот в нашем товарище, члене нашей партии, рабочем-токаре Луганского завода, казалось совершенно мирном и штатском человеке, и вот в нем-то и кроется не только военная наклонность, но и несомненный военный талант. Революция выводит людей на их истинную дорогу...»{131}

В. И. Ленин оказался прав и в этом, частном, случае: истинной дорогой, жизненным призванием К. Е. Ворошилова стала военная деятельность. На этом пути Климент Ефремович всегда и везде придерживался единственно верных ориентиров — марксистско-ленинского учения, решений и указаний партии и ее ЦК.

Начало деятельности К. Е. Ворошилова на посту наркома совпало с важнейшим событием в жизни партии и страны — завершением восстановления народного хозяйства и переходом к новому этапу в его развитии — осуществлению социалистической реконструкции. К этому времени сельское хозяйство и промышленность были близки к довоенному уровню. В борьбе с капитулянтами и маловерами партия отстояла ленинский план построения в нашей стране социалистического общества и положила его в основу своей генеральной линии.

Состоявшийся в декабре 1925 года XIV съезд партии одобрил политическую и организационную линию ЦК, обеспечившую восстановление народного хозяйства, приближение его к довоенному уровню, укрепление позиций социализма.

Задачи созидания социалистического общества могли быть решены лишь при условии абсолютного единства воли и сплоченности рядов партии. Вот почему XIV съезд поручил ЦК «вести решительную борьбу со всякими попытками подрыва единства партии». [140] Выступая на XIV съезде партии, Климент Ефремович разоблачил раскольническую деятельность Зиновьева и Каменева.

«Наше коллективное руководство, — говорил он, — заключается в том, что мы считаем, что весь ЦК нашей партии есть тот ленинский коллектив, который после съезда получает в свои руки всю полноту власти и руководит всей жизнью партии, неся за это руководство всю полноту ответственности»{132}.

Ясная и четкая позиция К. Е. Ворошилова в борьбе против троцкизма и «новой оппозиции», за генеральную линию партии была по достоинству оценена XIV партийным съездом: он был вновь избран в Центральный Комитет ВКП(б), а на пленуме ЦК, состоявшемся после съезда, впервые введен в состав Политбюро.

XIV съезд ВКП(б) наметил курс партии на осуществление социалистической индустриализации страны, определил основные положения внешней и внутренней политики СССР. В решениях съезда указывалось:

«...Вести политику мира, которая должна стоять в центре всей внешней политики правительства и определять все его основные выступления;

...принимать все меры по укреплению обороноспособности страны и усилению мощи Красной Армии и Красного Флота, морского и воздушного»{133}.

Решения XIV съезда партии легли в основу всей деятельности Вооруженных Сил СССР. С борьбы за их претворение в жизнь и началась, по существу, практическая деятельность нового состава Реввоенсовета СССР, утвержденного постановлением Совета Народных Комиссаров СССР 25 ноября 1925 года. В него вошли: К. Е. Ворошилов (председатель), П. И. Баранов, А. С. Бубнов, С. М. Буденный, А. И. Егоров, С. С. Каменев, Г. К. Орджоникидзе, М. Н. Тухачевский, И. С. Уншлихт и другие.

Тогда же были утверждены начальником штаба РККА М. Н. Тухачевский, главным инспектором РККА С. С. Каменев, командующими округами: Западным — А. И. Корк, Украинским — И. Э. Якир, Сибирским — Н. Н. Петин, Северо-Кавказским — И. П. Уборевич, [141] Кавказским — М К. Левандовский, Туркестанским — К. А. Авксентьевский, Московским — Г. Д. Базилевич.

Важнейшей задачей Реввоенсовета СССР, Наркомата по военным и морским делам, командно-политического состава и всех армейских большевиков в тот период было дальнейшее повышение боеготовности армии и флота, доведение до конца реорганизации всей структуры управления Вооруженными Силами с учетом уже накопленного опыта военной реформы.

Необходимость этого предвидел и М. В. Фрунзе. «Эта структура, — говорил он, — не может считаться еще вылившейся в окончательную форму. Вероятно, практика покажет, что в некоторых частях окажется целый ряд изъянов. Но мне кажется, что основной подход совершенно правильный и что другого пути для того, чтобы должным образом урегулировать дело управления Красной Армии, у нас нет»{134}.

Действительно, все основные положения военной реформы выдержали испытание временем, но опыт практической работы в 1924 — 1926 годах потребовал внесения ряда изменений в структуру центрального военного управления. По приказу от 12 июля 1926 года за штабом РККА закреплялись все функции по подготовке страны и армии к обороне. Главному управлению РККА передавались все вопросы руководства боевой подготовкой и инспектированием войск, войсковой мобилизацией, комплектованием армии личным составом, а также всей текущей жизнью РККА.

Непосредственно Реввоенсовету СССР и Народному комиссариату по военным морским делам подчинялись: Управление снабжения, Политическое управление, Управление Военно-Морских Сил, Управление Военно-Воздушных Сил, Военно-санитарное управление и Военно-ветеринарное управление РККА, а также Управление делами наркомвоенмора и Реввоенсовета СССР.

Новая структура центрального военного управления не только наиболее полно отвечала задачам и потребностям Вооруженных Сил СССР, но и позволила сократить число управлений, отделов, частей и отделений в центральном аппарате военведа, резко улучшить качество его работы. [142]

Все это создавало благоприятные возможности для дальнейшего укрепления обороноспособности СССР, но впереди еще было много нерешенных проблем.

«Наша Красная Армия является сейчас уже достаточно сильным фактором, с которым всерьез приходится считаться империалистическим захватчикам… — говорил К. Е. Ворошилов на выпуске командиров РККА 17 сентября 1926 года. — Однако прорех, недостатков, недочетов внутри нее еще хоть отбавляй. Поэтому, товарищи, мы должны приложить все усилия к тому, чтобы в кратчайший срок ослабить и по возможности ликвидировать недостатки, которые мы имеем»{135}.

В борьбе за устранение этих недостатков совершенствовались тогда армия и флот. Под руководством партии и ее ЦК работа в этом направлении проводилась во всех их звеньях.

В отчете наркомвоенмора К. Е. Ворошилова IV Всесоюзному съезду Советов (апрель 1927 года) указывалось, что предыдущий год был для территориальных войск переломным. После разрешения всех организационных задач командно-политический состав армии получил возможность перенести центр своего внимания на вопросы боевой подготовки. Проведенные в 1926 году военные маневры в ряде округов показали, что территориальные войска в условиях, приближающихся к боевым действиям, способны правильно решать поставленные перед ними задачи. Однако при этом не было оставлено ни малейшего повода для самоуспокоения.

«Если в низших войсковых подразделениях, до роты, эскадрона, батареи, корабля и самолета включительно, — говорилось в отчете, — мы имеем значительные успехи, — хуже обстоит дело с высшими войсковыми соединениями, с работой наших штабов и управлением в боевой обстановке. Дальнейшая задача заключается в том, чтобы перейти на следующую, более высокую ступень, добиться полной тактической слаженности высших соединений (полк, дивизия, корпус) и достигнуть полной согласованности на всех этапах боевой работы, с одной стороны, пехоты, артиллерии, конницы, а с другой — сухопутных сил с воздушным и морским флотом»{136}. [143]

Для осуществления этих неотложных задач необходимо было прежде всего увеличить число среднего, старшего и высшего комсостава (младшие командиры к тому времени уже имелись в достаточном количестве).

Реввоенсовет СССР и аппарат НКВМ уделяли подготовке военных кадров пристальное внимание. Это позволило расширить сеть военных школ, а также военных отделений гражданских вузов, улучшить их работу и в дальнейшем укомплектовать почти все командные и политические должности в армии и флоте военнослужащими со средним и высшим специальным образованием. К 1928 году командиры, не имевшие военного образования, составляли только 9 процентов, а среди командиров полков и батальонов их было лишь 0,2 — 0,6 процента. В числе командиров дивизий и корпусов, основная масса которых прошла суровую школу гражданской войны, к тому времени уже не было ни одного человека без военного образования.

Повышение уровня специальных и политических знаний военных кадров, особенно старшего и высшего командного состава, дальнейшее внедрение принципа единоначалия сочетались с постоянным укреплением технической мощи армии и флота. К этому обязывали международная обстановка, гонка вооружений в капиталистических странах, усилившаяся опасность нападения империалистов на СССР.

Коммунистическая партия и Советское правительство уделяли огромное внимание военной промышленности, делали все для того, чтобы дать армии и флоту нужное им оружие и боевую технику.

Усиленными темпами закладывались прочные основы тяжелой промышленности и ее сердцевины — машиностроения, увеличивалась добыча угля и производство металла, первую продукцию начали давать новые отрасли — химическая промышленность, станкостроение, авто- и тракторостроение, авиастроение. Началось проектирование и сооружение военных заводов — пулеметных, артиллерийских, танковых, пороховых и др. Но все давалось с большим трудом. Не хватало финансов, высококачественной стали и цветных металлов, квалифицированных рабочих. Все это приводило к частым затяжкам выполнения военных заказов, [144] удорожало их себестоимость, вызывало повышение отпускных цен и в конечном счете вело к перерасходу и без того ограниченных ассигнований на пополнение техники в ущерб другим статьям военного бюджета.

«Наиболее больным местом в деле обороны государства по-прежнему остается вопрос о нашей военной промышленности, — писал К. Е. Ворошилов в 1926 году. — Чрезмерная дороговизна и не вполне соответствующее кондициям качество продукции наглядно свидетельствуют о болезненных процессах, переживаемых военной промышленностью. Необходимо напряженное внимание к делу со стороны как руководителей, так равно и со стороны всего коллектива трудящихся в этой промышленности, чтобы изжить указанные пробелы»{137}.

XV съезд партии (декабрь 1927 года) поставил перед партией и страной новые задачи по дальнейшему укреплению обороны СССР и повышению боевой мощи армии и флота. В директивах съезда по составлению пятилетнего плана народного хозяйства указывалось, что при его разработке необходимо уделить максимальное внимание быстрейшему развитию тех отраслей народного хозяйства вообще и промышленности в частности, на которые выпадает главная роль в деле обеспечения обороны и хозяйственной устойчивости страны в военное время{138}.

Борьба за выполнение решений съезда потребовала напряженной работы Реввоенсовета СССР, Народного комиссариата по военным и морским делам, его управлений, всех коммунистов армии и флота.

Прежде всего необходимо было завершить составление пятилетнего плана строительства Вооруженных Сил. К этой работе были привлечены штаб РККА, все управления и отделы наркомвоенмора, виднейшие военные специалисты.

Реввоенсовет глубоко вникал в вопросы, связанные с ускорением производства оружия и боевой техники, развитием военной промышленности, повышением качества военной продукции. Реввоенсовет СССР и управления НКВМ еще более укрепили связи с заводами, активизировали деятельность своих представителей на [145] предприятиях, выполнявших военные заказы. Частым гостем в заводских коллективах был К. Е. Ворошилов. Так, например, накануне XV съезда партии он побывал на Тульском патронном заводе и на ленинградском заводе «Красный выборжец». Близкое знакомство с предприятиями помогало ему выявлять наиболее уязвимые места. В своей речи на XV съезде К. Е. Ворошилов поставил важные вопросы обороны страны, в частности о дальнейшем развитии черной и цветной металлургии, о проектировании и строительстве новых тракторных заводов и др.

Когда затормозился вопрос о реконструкции московского завода «Серп и молот» и появились даже сторонники его ликвидации, К. Е. Ворошилов и Г. К. Орджоникидзе по поручению ЦК партии побывали на заводе, побеседовали с кадровыми рабочими, поддержали их мнение о необходимости сохранить это единственное в столице металлургическое предприятие.

Особенно настойчиво в этот период К. Е. Ворошилов добивался повышения ответственности отраслей промышленности и предприятий за выполнение военных заказов, налаживания контроля за исполнением всех требований военных представителей по качеству каждого изделия.

«Все знают требовательность его в этих вопросах, — писал долго работавший вместе с К. Е. Ворошиловым на военном поприще И. С. Уншлихт, — как возмущался он по поводу халатного, недобросовестного отношения к обязанностям, как он беспощадно, не взирая на лица, карал виновных, причем он не только требовал выполнения заданий по линии наркомвоенмора, но и от всех отраслей народного хозяйства, обслуживающих оборону»{139}.

Высокие требования предъявлял нарком к работникам центрального военного аппарата. За нечеткое несение службы строго взыскивал. В протоколе заседания от 29 декабря 1928 года записано:

«Слушали: Об исполнении решений РВС СССР (Ворошилов).

Постановили: 1) Поставить на вид управляющему делами НКВМ за совершенно недостаточный контроль за исполнением решений РВС СССР, что влечет за собой недопустимые задержки проведения срочных постановлений РВС СССР.

2) Предложить управляющему делами НКВМ на следующем заседании РВС доложить о всех неисполненных решениях РВС СССР и впредь систематически докладывать на заседании РВС о задержке или неисполнении его решений»{140}.

Успехи индустриализации страны и напряженная работа промышленности и военного ведомства позволили ускорить снабжение армии и флота оружием и боевой техникой.

Реввоенсовет СССР упорно добивался создания наилучших образцов вооружения, не жалея на это ни времени, ни средств. В 1926 году были изготовлены первые опытные образцы ручного пулемета системы В. А. Дегтярева. Работа над его совершенствованием продолжалась в течение ряда лет. Пулемет неоднократно испытывался в войсках, а также специальной комиссией. Вопрос о нем неоднократно обсуждался на заседаниях РВС СССР, и только в 1928 году по настоянию К. Е. Ворошилова он был принят на вооружение.

К. Е. Ворошилов горячо поддерживал рабочего-изобретателя В. А. Дегтярева, внимательно следил за тем, чтобы его труд получил достойное признание. По инициативе наркома В. А. Дегтяреву было присвоено воинское звание генерал-майор, он был удостоен ученой степени доктора технических наук, награжден многими правительственными наградами.

«В разрешении пулеметной проблемы сыграл наряду с другими конструкторами главнейшую роль конструктор Дегтярев... — говорил нарком. — Тов. Дегтяреву армия обязана многим»{141}.

Столь же пристально следил К. Е. Ворошилов за внедрением пистолета ТТ, созданного конструктором-оружейником Ф. В. Токаревым. Он выдержал соревнование с 17 однозначными системами, и вопрос о дальнейшем его использовании предстояло рассмотреть на заседании Реввоенсовета СССР. Однако К. Е. Ворошилов, большой знаток оружия и отличный стрелок, [147] решил еще раз испытать этот пистолет: неоднократно разбирал и собирал его, испробовал в автоматической стрельбе и в стрельбе отдельным патроном, особенно тщательно изучил взаимодействие частей. Обратил внимание, что не очень удобно предохранительное устройство. Встретившись с изобретателем, он в дружеской беседе сказал ему:

— Предохранитель у вас почти такой же, как у Браунинга, а это плохо. Попробуйте сделать его по-своему, по-русски, более надежно.

Ф. В. Токарев продолжал работу над усовершенствованием пистолета. После долгих раздумий и поисков ему удалось не только видоизменить предохранитель, но и создать оригинальное, безотказное устройство. После этого и ряда других улучшений пистолет ТТ в 1931 году был вновь подвергнут тщательному испытанию и блестяще его выдержал. Тогда же он был принят на вооружение Красной Армии

В 1927 году К. Е. Ворошилов побывал в конструкторском бюро, где разрабатывались новые артиллерийские системы. В одной из комнат он встретил группу молодых конструкторов, внимательно ознакомился с их работой и некоторыми ее результатами.

«Климент Ефремович вникал во все подробности, — писал впоследствии один из участников этой встречи Герой Социалистического Труда, генерал-майор технических войск М. Я. Крупчатников. — Пристально разглядывал чертежи, делал замечания, ясно и сжато формулировал требования к конструкции.

Эта первая встреча и ворошиловское напутствие окрылили нас».

Такой же заботой и вниманием окружал Реввоенсовет СССР и других советских конструкторов, в числе которых были: оружейники С. Г. Симонов и В. Г. Федоров — основоположник отечественной школы автоматического оружия, Г. С. Шпагин, Б. Г. Шпитальный, конструкторы-артиллеристы В. Г. Грабин, И. И. Иванов, Ф. Ф. Петров, Б. И. Шавырин, создатели другой боевой техники.

В 1927 году наша промышленность впервые начала серийное производство легких танков отечественной конструкции МС-1 (Т-18) Он имел на вооружении одну 37-мм пушку и один пулемет. Был начат выпуск [148] бронеавтомобилей БА-27 с таким же вооружением. На базе этих боевых машин были созданы тогда первые опытные танковые и механизированные части, а в 1929 году — опытный механизированный полк.

В результате огромного внимания партии значительно окрепла советская авиация. Она имела к тому времени производственную и научную базу (старые авиазаводы, ЦАГИ), своих конструкторов самолетов и моторов, опытных пилотов. Хорошими летными качествами обладали самолеты-разведчики Р-1 конструкции Н. Н. Поликарпова, истребители И-2 конструкции Д. П. Григоровича, И-5 конструкции Д. П. Григоровича и Н. Н. Поликарпова, первые цельнометаллические самолеты конструкции А. Н. Туполева: пассажирский АНТ-2 и военный разведчик АНТ-3. Безотказно работали авиационные моторы, созданные А. Д. Швецовым.

Особенно замечательными машинами оказались самолеты АНТ-4 («Страна Советов») и первый трехмоторный АНТ-9 («Крылья Советов») конструкции А. Н. Туполева. На первом из них С. А. Шестаков (летчик), Ф. Е. Болотов (второй пилот), Б. В. Стерлигов (штурман) и Д. В. Фуфаев (бортмеханик) осуществили в 1929 году перелет Москва — Нью-Йорк через Сибирь и Тихий океан (24 этапа), преодолев более 20 тысяч километров за 141 летный час, а на втором — летчик М. М. Громов годом раньше облетел всю Европу по маршруту: Москва — Берлин — Париж — Рим — Лондон — Варшава — Москва. Самолет АНТ-4 в специальном варианте под названием ТБ-1 стал первым советским тяжелым бомбардировщиком. По своим летно-техническим данным он превосходил зарубежные самолеты этого типа.

К. Е. Ворошилов вместе с начальником Военно-Воздушных Сил П. И. Барановым повседневно занимался работой авиационных заводов, ЦАГИ, постановкой летного дела в авиационных частях. Он хорошо знал директоров заводов, авиаконструкторов, летчиков, часто общался с ними, требовательно и заботливо относился к развитию воздушного флота и повышению уровня боевой работы летного и технического состава ВВС.

Реввоенсовет СССР постоянно обсуждал на своих заседаниях вопросы дальнейшего укрепления военной [149] авиации, оснащения ее новейшей техникой и вооружением. В 1928 году на вооружение ВВС стали поступать авиационные пулеметы советской конструкции, радиостанции, аэронавигационные приборы. В 1929 году были приняты на вооружение радиопеленгаторная станция типа «52-ДП» и кольцо прицела КП-1.

Неослабное внимание Реввоенсовет СССР уделял также восстановлению и развитию Военно-Морских Сил. К концу 1928 года были восстановлены все наиболее ценные в боевом отношении корабли, построенные еще до революции и сохранившиеся после прошедших войн — империалистической и гражданской. В докладе на IV Всесоюзном съезде Советов К. Е. Ворошилов заявил, что морской флот уже вышел из тяжелых условий и наряду с сухопутной армией представляет собой мощную организованную силу{142}.

Развитие и укрепление Вооруженных Сил требовало дальнейшего совершенствования воинских уставов и наставлений, более полного отражения в них опыта прошедших войн и проведенной в армии и на флоте военной реформы. Реввоенсовет СССР и НКВМ придавали этой работе большое значение. В марте 1927 года на заседании РВС СССР был заслушан вопрос о состоянии научно-уставного отдела штаба РККА.

В 1927 — 1929 гг. приказами народного комиссара по военным и морским делам и председателя Реввоенсовета СССР К. Е. Ворошилова были введены в действие: «Боевой устав пехоты РККА» в двух частях; «Боевой устав артиллерии РККА» в двух частях (четырех книгах); «Боевой устав Военно-Воздушных Сил РККА»; проект «Полевого устава РККА», часть 3-я, рассматривающий совместные действия армии и флота; «Боевой устав броневых сил РККА». Тогда же были изданы «Боевой устав конницы» в трех частях, Временное наставление по войсковой маскировке РККА, Устав корабельной службы, наставления по телефонно-телеграфному делу, подводно-минному делу и др.

В новых уставах и наставлениях, заменивших временные уставы, спешно созданные в годы военной реформы, были даны ответы на важнейшие вопросы боевой подготовки Красной Армии и Военно-Морского [150] Флота. Дальнейшее развитие советских тактических взглядов было отражено в «Полевом уставе РККА» (ПУ-29), который исходил из оценки будущей войны как войны маневренной, давал развернутое понятие о взаимодействии всех родов войск. Впервые ставился Б нем вопрос о необходимости организации противовоздушной и противохимической обороны.

Совершенствование боевой и политической подготовки в военных округах, частях и соединениях на основе требований и положений новых уставов и наставлений проходило под строгим контролем НКВМ, его штаба и управлений. Непосредственное участие в этой работе принимал и нарком.

С 15 мая по 2 июня 1927 года К. Е. Ворошилов инспектировал войска Украинского военного округа. Он побывал тогда во многих частях и соединениях, а также в военных лагерях, глубоко ознакомился не только с состоянием боевой и политической работы в войсках, но и с условиями жизни и быта бойцов. В приказе по итогам проверки он отметил, что войска округа «проделали громадную работу и добились бесспорных успехов во всех областях боевой подготовки, политического воспитания и быта»{143}.

Одновременно Климент Ефремович указал на ряд серьезных недостатков. Эти упущения, говорилось в приказе, являются главным образом результатом неточного выполнения соответствующих директив и уставов, недостаточно ясного понимания начальниками всех ступеней очередных задач строительства Красной Армии.

В поездках по военным округам К. Е. Ворошилов особенно тщательно проверял стрелковую подготовку, умение бойцов и командиров вести точный огонь из вверенного им оружия — револьвера, винтовки, пулемета, часто присутствовал на артиллерийских стрельбах. При этом не обходилось и без комических случаев.

2 августа 1931 года на полигоне одной из частей командиры сдавали зачетные упражнения в стрельбе из кагана. Когда один «промазал» и тут же стал оправдываться тем, что наган старый, «расстрелянный», Климент Ефремович, находившийся на стрельбище, попросил у этого командира его оружие и приказал [151] поставить новую зачетную мишень. Один за другим раздались семь выстрелов. Все пули оказались в черном яблочке мишени, а общий итог: 59 очков из 70 возможных. В другой раз из собственного нагана он выбил 63 очка. Личный пример наркома был лучшей агитацией за отличную стрельбу.

К. Е. Ворошилов хорошо знал военные кадры, внимательно следил за их совершенствованием и продвижением по службе. Характерно в этом отношении его участие в судьбе видного советского военачальника, ныне покойного Маршала Советского Союза И. С. Конева. Иван Степанович, сын бедного крестьянина, участвовал в империалистической и гражданской войне, был унтер-офицером в старой армии, военкомом бронепоезда, бригады, а затем дивизии в Красной Армии. После гражданской войны он был комиссаром в частях и соединениях Дальнего Востока, а затем в 17-й Нижегородской стрелковой дивизии в МВО. К. Е. Ворошилов, инспектируя войска округа, неоднократно встречался с И. С. Коневым, беседовал с ним по вопросам военного дела, отмечал успехи и недостатки. На одном из совещаний военных работников он обратил внимание на смелое и принципиальное выступление И. С. Конева об укреплении дисциплины и порядка в частях, повышении боеготовности и тут же предложил ему перейти на командную работу.

— Вы комиссар со строевой жилкой, — сказал Климент Ефремович И. С. Коневу. — Как вы смотрите на то, чтобы поучиться, а затем стать командиром-единоначальником?

Иван Степанович согласился и вскоре стал слушателем курсов высшего командного состава при Военной академии РККА. После окончания учебы он пять лет командовал полком, а затем три года был командиром-комиссаром той же самой 17-й Нижегородской дивизии, откуда ушел на курсы. С этой должности он по его просьбе приказом наркома был послан на учебу в Военную академию имени М. В. Фрунзе.

По ее окончании И. С. Конев получает все новые назначения: командир дивизии, корпуса, группы войск, командующий 2-й Отдельной краснознаменной Дальневосточной армией, войсками Забайкальского военного округа. В январе 1941 года он — командующий войсками [152] Северо-Кавказского военного округа. В годы Великой Отечественной войны в полной мере проявился его полководческий талант.

Иван Степанович говорил:

— Клименту Ефремовичу Ворошилову я обязан очень многим. Олицетворяя в армейских условиях руководство партии, он заботливо воспитывал командный состав, умел в общей массе видеть каждого из нас и находить наилучшее применение нашим способностям.

Заботу об улучшении жизни и быта, повышении знаний и общей культуры всего личного состава армии и флота К. Е. Ворошилов сочетал с высокой требовательностью к каждому военнослужащему и в первую очередь к командирам и политработникам.

ЦК ВКП(б) постоянно направлял и контролировал деятельность Реввоенсовета СССР и Народного комиссариата по военным и морским делам. Претворение в жизнь указаний партии и ее ЦК явилось основой всех успехов в укреплении обороны страны и в повышении боеготовности Красной Армии и Военно-Морского Флота.

«В итоге работ 1924 — 1928 гг., — отмечал К. Е. Ворошилов, — Красная Армия получила современную устойчивую организацию, наладила регулярное комплектование личного состава, установила сроки службы, получила все современные уставы, систематизировала и наладила боевую подготовку рядовых бойцов и начальствующего состава, развернула сеть высших и средних военно-учебных заведений.

Из армии организационно отсталой Красная Армия в 1928 г. превратилась в армию современную, сделавшую для себя все организационно-учебные выводы из опыта последних войн» {144}.

Эту высокую оценку наркомвоенмора армия и флот убедительно подтвердили в 1929 году быстрой ликвидацией спровоцированного Англией и другими империалистическими государствами вооруженного конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (КВЖД).

В боевых действиях Особой Дальневосточной армии и Амурской военной флотилии, награжденных тогда [153] орденом Красного Знамени, проявились лучшие качества советских воинов.

За успешную ликвидацию конфликта на КВЖД и разгром китайских милитаристов по многочисленным ходатайствам ряда организаций, общих собраний рабочих, крестьян и красноармейцев К. Е. Ворошилов был награжден четвертым орденом Красного Знамени.

Усложнившаяся международная обстановка в конце 20-х и начале 30-х годов поставила перед нашей партией новые задачи по дальнейшему укреплению обороноспособности СССР и повышению боевого могущества Советских Вооруженных Сил. Необходимо было принять неотложные меры не только для оснащения армии и флота новейшим вооружением, но и для полной технической реконструкции Вооруженных Сил.

Эти задачи были успешно выполнены партией в годы первых довоенных пятилеток.

За самую сильную и самую мирную армию

Крупнейший в истории капитализма экономический кризис 1929 — 1933 годов, охвативший все капиталистические страны, резко обострил противоречия империализма. Наиболее реакционные круги капиталистических государств усматривали выход из положения в развязывании войны, захвате чужих земель, нападении на СССР.

В 1931 году Япония без объявления войны захватила Маньчжурию и стала сосредоточивать военные силы у советских границ. В январе 1933 года в Германии пришли к власти фашисты во главе с Гитлером и, вопреки условиям Версальского мирного договора, начали широкие военные приготовления. Международный империализм поощрял их в этом, стремясь направить нацистскую агрессию на Восток — против Советского Союза.

Коммунистическая партия и Советское правительство не могли не учитывать опасного развития событий, гонку вооружений и угрозу войны и вынуждены были делать из всего этого определенные выводы.

15 июля 1929 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О состоянии обороны СССР», в котором констатировал [154] непрерывный рост боеспособности Красной Армии и наметил, исходя из пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, дальнейшие меры для «значительного качественного и количественного повышения обороны СССР».

ЦК ВКП(б) предложил Реввоенсовету «усилить взятый темп работ по усовершенствованию техники Красной Армии; наряду с модернизацией существующего вооружения добиться в течение ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения их в армию, современных типов артиллерии, всех современных типов танков, бронемашин и пр.»{145}. Было указано также на необходимость быстрейшего развития советской авиации, доведения ее качества до уровня передовых буржуазных стран, улучшения научно-конструкторской работы, особенно в области моторостроения.

17 июля 1929 года Реввоенсовет СССР поручил штабу РККА уточнить пятилетний план военного строительства и внести его на утверждение РВС СССР. 13 июня 1930 года уточненный план строительства РККА был рассмотрен и утвержден на заседании Реввоенсовета СССР.

Большое внимание укреплению экономической и оборонной мощи СССР уделил XVI съезд партии (26 июня — 13 июля 1930 года). В решениях съезда было отмечено, что задачей первостепенной важности является форсированное развитие отраслей промышленности, повышающих обороноспособность Советского Союза.

«С удовлетворением отмечая, что наша Красная Армия снова показала свою силу и боеспособность, — говорилось в резолюции по отчету ЦК ВКП(б), — съезд со всей решительностью указывает на необходимость сосредоточения внимания партии и еще большей мобилизации всех сил рабочего класса и бедняцко-середняцких масс крестьянства на укрепление обороноспособности СССР, мощи и боеспособности Красной Армии, Морского и Воздушного Флота»{146}. [155]

Решения съезда и указания ЦК ВКП(б) стали программой повседневной деятельности Реввоенсовета СССР и Народного комиссариата по военным и морским делам. Для более четкого осуществления намеченных работ в установленные сроки был разработан тогда календарный план строительства РККА на 1931 — 1933 годы. 10 января 1931 года он был утвержден на заседании Реввоенсовета Союза ССР (РВСС). За соблюдением графика был установлен строгий контроль. Так, например, по требованию РВСС составлялись ежедекадные сводки о ходе выполнения военных заказов, качестве изделий, недочетах промышленности, причинах задержек и т. п.

Значительную роль в практическом осуществлении этой работы сыграл начальник вооружения РККА И. П. Уборевич — талантливый полководец гражданской войны. Находясь в 1929 — 1931 годах в этой должности и являясь одновременно заместителем народного комиссара по военным и морским делам и председателя РВС СССР, он повседневно занимался перевооружением армии и флота. С июня 1931 года на этот пост был назначен М. Н. Тухачевский, который также сделал очень многое для технической реконструкции РККА. Неутомимыми энтузиастами внедрения новой техники были начальник Управления механизации и моторизации РККА И. А. Халепский и его заместитель К. Б. Калиновский.

Успешное осуществление заданий первого пятилетнего плана создавало благоприятные возможности для ускорения темпов технического перевооружения армии и флота. Но в ходе этой работы приходилось преодолевать немалые трудности. 24 декабря 1930 года К. Е. Ворошилов писал наркому тяжелой промышленности Г. К. Орджоникидзе:

«Сов. секретно.

Тов. Орджоникидзе.

За последнее время мною получен с места ряд тревожных сигналов, говорящих о том, что работа наших орудийных заводов... в особом квартале стоит под угрозой серьезного прорыва.

Из 24000 тонн чугуна, которые были заявлены по этим заводам на особый квартал, отгружено: в [156] октябре — 2900 тонн, в ноябре — 2900 тонн, с 1 по 14 декабря — 1300 тонн, всего 7100 тонн.

...Считаю создавшееся положение чрезвычайно тяжелым и требующим принятия решительных и срочных мер, дабы не сорвать нашу артиллерийскую программу»{147}.

Реввоенсовет глубоко вникал в дела, связанные с выполнением военных заказов, добивался быстрого и четкого разрешения вопросов.

Были всячески поддержаны инициатива И. П. Уборевича и М. Н. Тухачевского, направленная на ускорение технического перевооружения армии и флота, и предложения М. Н. Тухачевского о внедрении танковых войск в стрелковые и кавалерийские дивизии.

Организуя работу Реввоенсовета СССР и Наркомата по военным и морским делам, К. Е. Ворошилов стремился к наиболее полной и целесообразной загрузке всех членов РВС СССР и своих заместителей — Я. Б. Гамарника (сменившего А. С. Бубнова на посту начальника Политуправления РККА), С. С. Каменева, II И. Баранова и др. При этом он брал под свое непосредственное наблюдение наиболее важные участки военной работы. В приказе о распределении обязанностей между председателем РВС и его заместителями, утвержденном на заседании РВС Союза ССР от 7 октября 1930 года, было указано, что под руководством председателя РВСС работают: командующие войсками и члены РВС военных округов, штаб РККА, Управление Военно-Воздушных Сил, Управление Военно-Морских Сил, Главное военно-авиационное объединение, Особое техническое бюро, Военная академия имени М. В. Фрунзе, инспекция РККА. Только колоссальная работоспособность и большой организаторский опыт позволяли Клименту Ефремовичу обеспечивать слаженную работу на этих важных участках, вникать в конкретные детали многих вопросов.

На письме начальника вооружения РККА и начальника артиллерийского вооружения он сделал ряд пометок практического характера: «Почему ни слова не сказано о взрывателях и трубках?», «Как обстоит дело с модернизированным снарядом к новым конструкциям?» и др.{148} [157]

Наряду с дальнейшим насыщением армии и флота новым вооружением и боевой техникой Реввоенсовет Союза ССР придавал особое значение серьезным качественным изменениям в дальнейшем строительстве РККА. Выступая на расширенном заседании РВСС 22 — 26 октября 1930 года, К. Е. Ворошилов говорил:

«Мы реконструируем нашу армию по мере получения от промышленности новой боевой техники и артиллерийской... и авиационной, и танковой, и химической. По мере того, как промышленность будет давать нам эти средства в нарастающих количествах, наша армия будет реконструироваться не только в смысле усиления своих боевых средств, но и в направлении некоторых организационных изменений, вытекающих из оснащения новыми средствами борьбы»{149}.

Наркомвоенмор неоднократно подчеркивал в своих статьях и речах, что подлинная сила армии в громадной степени зависит от работы промышленности. На XVI съезде партии он высказал ряд критических замечаний в адрес работников народного хозяйства.

Внимание ЦК партии и Совнаркома СССР к этим вопросам и всенародная борьба за усиление темпов индустриализации страны коренным образом изменили положение к лучшему. Но все это требовало большой организаторской работы как промышленных наркоматов, так и Реввоенсовета СССР, напряженных усилий рабочих коллективов, инженерно-технических работников и руководителей предприятий, выполняющих военные заказы. К. Е. Ворошилов в эти годы побывал в ряде областей и краев, где наряду с разрешением непосредственно военных вопросов оказал большую помощь местным партийным и советским органам в осуществлении многих мобилизационных мероприятий.

Особенно плодотворной была длительная поездка большой группы военных работников во главе с К. Е. Ворошиловым на Дальний Восток (в июне — сентябре 1932 года). По пути они посетили многие предприятия и стройки — Уралмашзавод, Магнитострой, Челябстрой, Березниковский химкомбинат, Кузнец-строй и др. В двадцати крупных городах и промышленных центрах осмотрели ряд строившихся и действовавших [158] предприятий, побывали во многих воинских гарнизонах.

Во время поездки были решены многие практические вопросы, связанные с укреплением дальневосточной границы, становлением Тихоокеанского флота, повышением боевой готовности воинских частей и соединений, а также Амурской Краснознаменной речной флотилии.

Столь же результативной была в 1933 году поездка И. В. Сталина, К. Е. Ворошилова и С. М. Кирова по Беломорско-Балтийскому каналу. Она способствовала ускорению работ по дальнейшему строительству только что созданной тогда Северной военно-морской флотилии (в 1937 году была преобразована в Северный флот), усилению ее новыми боевыми кораблями, авиацией, войсками береговой службы.

Быстрое развитие народного хозяйства и рост социалистических накоплений позволяли нашему государству все лучше обеспечивать потребности народа и армии и вместе с тем создавать необходимые резервы на случай войны.

XVII съезд ВКП(б) (26 января — 10 февраля 1934 года) отметил, что новые исторические победы в строительстве социализма еще больше укрепят экономическую основу боевой мощи Советского Союза, его способность отразить и сокрушить любые поползновения врагов пролетарского государства. Исходя из сложившейся международной обстановки, съезд предупредил партию и народ, что дело идет к новой империалистической войне, непосредственно угрожающей СССР.

К. Е. Ворошилов доложил XVII партсъезду о состоянии Вооруженных Сил, их технической реконструкции и боевой готовности к защите завоеваний социализма от вражеского нападения с запада, а также и с востока, где японские милитаристы открыто готовились к войне против СССР. Убедительным подтверждением возросшей боеспособности Красной Армии явился военный парад на Красной площади, проведенный во время работы съезда — 9 февраля.

Принимая этот парад и приветствуя от имени Красной Армии ленинскую Коммунистическую партию и ее лучших представителей — делегатов XVII партсъезда, К. Е. Ворошилов сказал:

«Мы были, есть и остаемся верными сторонниками мира во всем мире. Но мы, большевики, не сделала бы своего дела, не оправдали бы доверия истории, мы были бы недостойными наследниками великого Ленина — гениального стратега переустройства человеческой жизни, — если бы не обеспечили по-настоящему границы нашего государства, если бы как следует не прикрыли наши советские ворота от всякой попытки врагов проникнуть в них с целью помешать нам строить свою новую, социалистическую жизнь»{150}.

Исходя из указаний партии и ее ЦК, Совет Труда и Обороны (СТО) принял в то время ряд постановлений, ставших составными частями нового пятилетнего плана дальнейшего развития армии и флота: 11 июня 1933 года — «О программе военно-морского строительства на 1933 — 1938 гг.», 22 марта 1934 года — «О системе артиллерийского вооружения РККА на вторую пятилетку»; в апреле 1935 года СТО утвердил план развития Военно-Воздушных Сил на 1935 — 1938 годы.

Второй пятилетний план строительства Рабоче-Крестьянской Красной Армии на 1934 — 1938 годы был разработан Реввоенсоветом СССР в 1933 году и тогда же был утвержден ЦК ВКП(б) и Советским правительством. В нем нашли полное отражение указания ЦК партии обеспечить за Советскими Вооруженными Силами превосходство над капиталистическими армиями по всем решающим средствам борьбы — авиации, танкам, артиллерии и флоту. Завершение технической реконструкции и перевооружения войск современной боевой техникой должно было обеспечить Красной Армии возможность вести борьбу с любой коалицией капиталистических держав и нанести им сокрушительные удары и поражение в случае их нападения на СССР.

В этих условиях на очередь дня стал вопрос о переходе от смешанной территориально-кадровой системы к единому кадровому принципу строительства Вооруженных Сил. Экономические возможности и хозяйственные успехи страны, достигнутые к тому времени, позволяли выделить на эти цели необходимые ассигнования и материальные ресурсы. Быстрейшего осуществления [160] работы требовало и еще одно обстоятельство: для овладения новой техникой, поступавшей на вооружение РККА, краткосрочные территориальные сборы военнообязанных были уже явно недостаточными.

Руководствуясь указаниями ЦК партии, Реввоенсовет СССР разработал план мероприятий по дальнейшему укреплению Вооруженных Сил и внес его на рассмотрение директивных органов. В мае 1935 года он был одобрен Политбюро ЦК ВКП(б) и утвержден Совнаркомом СССР. Предусматривалось постепенно, к 1 января 1938 года, довести количество дивизий в РККА до 106 и увеличить при этом число кадровых дивизий до 71; на положении территориально-кадровых оставалось лишь 35 дивизий.

Работа в этом направлении проводилась со всей тщательностью. В 1936 — 1937 годах на положение кадровых приказом наркома обороны были переведены смешанные дивизии в приграничных районах, а затеи к середине 1938 года все национальные формирования, которые ранее комплектовались по территориально-милиционному принципу.

Для быстрой и четкой реорганизации РККА и, в частности, для перехода к кадровой системе строительства Вооруженных Сил ЦК партии и Советское правительство приняли ряд мер, направленных на совершенствование органов военного управления.

20 июня 1934 года постановлением ЦИК СССР Народный комиссариат по военным и морским делам был преобразован в Народный комиссариат обороны CCCР во главе с К. Е. Ворошиловым, а Реввоенсовет СССР был упразднен. Заместителями наркома были утверждены Я. Б. Гамарник и М. Н. Тухачевский. 22 ноября того же года при народном комиссаре обороны в качестве совещательного органа был создан Военный совет.

22 сентября 1935 года постановлением Совнаркома СССР штаб РККА в связи с повышением его роли был преобразован в Генеральный штаб Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Начальником Генштаба стал А. И. Егоров.

В апреле 1936 года по указанию ЦК партии в составе Наркомата обороны было создано Управление боевой подготовки, которое возглавил заместитель наркома [181] М. Н. Тухачевский, и Главное управление вооружения и технического снабжения РККА — его начальником был назначен И. А. Халепский.

28 апреля 1937 года Совнарком СССР преобразовал Комиссию обороны при СНК СССР в Комитет обороны. В его состав были введены: В. М. Молотов (председатель), И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов и другие. Одновременно постановлением ЦИК СССР был упразднен Совет Труда и Обороны.

В декабре 1937 года был образован самостоятельный общесоюзный Народный комиссариат Военно-Морского Флота СССР во главе с П. А. Смирновым,

13 марта 1938 года постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) был образован Главный военный совет РККА, в состав которого вошли: К. Е. Ворошилов (председатель), В. К. Блюхер, С. М. Буденный, Г. И. Кулик, Л. З. Мехлис, И. В. Сталин, И. Ф. Федько, Б. М. Шапошников, Е. А. Щаденко и др. На Главный военный совет возлагалось рассмотрение вопросов строительства Красной Армии и укрепления обороноспособности страны.

Одновременно был образован Главный военный совет Военно-Морского Флота Военные советы были созданы также в военных округах, флотах и армиях.

Соответствующая реорганизация производилась тогда и в местных органах военного управления: вместо корпусных и дивизионных мобилизационных округов были созданы военные комиссариаты в автономных республиках, краях и областях. Число районных военкоматов увеличилось при этом в 3,5 раза.

По решению XVIII съезда партии (март 1939 года) в райкомах, горкомах, окружкомах, обкомах и крайкомах партии, а также в ЦК нацкомпартий были созданы военные отделы.

Как член Политбюро ЦК партии, член Советского правительства и делегат партийных съездов, Климент Ефремович принимал активное участие в выработке и практическом осуществлении всех этих неотложных мероприятий.

В сентябре 1935 года были введены персональные звания для всего командного и политического состава Вооруженных Сил. Звание Маршала Советского Союза 20 ноября 1935 года первыми получили выдающиеся [162] военачальники, герои гражданской войны В. К. Блюхер, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, А. И. Егоров, М. Н. Тухачевский.

Все это было направлено на дальнейшее укрепление армии и флота, повышение их боевой готовности.

Досрочное выполнение двух первых пятилеток и успешное осуществление планов начальных лет третьей пятилетки позволили стране непрерывно наращивать производство всех видов вооружения, обеспечить создание новых его образцов для удовлетворения потребностей всех родов войск. В результате этого наши Вооруженные Силы в это время по своей технической оснащенности не отставали от армий крупнейших капиталистических стран, а по главным образцам боевой техники и оружия превосходили их.

Особенно разительными были перемены в моторизации РККА. В 1929 году на одного красноармейца приходилось в среднем по всей армии 2,6 механической лошадиной силы, в 1930 году — 3,07, в 1933 году — 7,74, а в 1939 году — уже 13 механических лошадиных сил. Этот прирост механизации был обеспечен прежде всего в результате увеличения новой боевой техники — танков, артиллерийских орудий на механической тяге, самолетов и т. п.

Исключительное значение имело создание нового вида оружия, которым не обладала ни одна армия в мире, — реактивной артиллерии.

К. Е. Ворошилов был в центре этой работы: встречался с конструкторами, бывал на заводах. Для проверки боевых качеств новых орудий он назначал специальные комиссии, в которые входили опытные артиллеристы и специалисты военного дела — Н. Н. Воронов, В. Д. Грендаль, М В. Захаров, Г. К. Савченко и другие, присутствовал почти на всех испытаниях артиллерийского и стрелкового оружия, активно участвовал в рассмотрении заключений комиссий на самом высоком уровне

Создание новых артиллерийских систем и увеличение их производства резко повысили огневую мощи Советской Армии в целом. При этом изменилось соотношение различных видов орудий в пользу наиболее мощных — тяжелой гаубичной и противотанковой артиллерии.

Осуществляя техническое перевооружение Красной Армии, партия и правительство уделяли исключительное внимание развитию советских бронетанковых и механизированных войск.

Еще в июле 1929 года Реввоенсовет СССР, учитывая роль танков в будущей войне, принял развернутое постановление, в котором были определены тактико-технические данные каждого типа танков — танкетки, малого, среднего и тяжелого танков — и предусмотрена организация их производства. 1 августа 1931 года постановлением Совета Труда и Обороны по предложению РВС СССР была принята так называемая большая танковая программа.

За годы первых пятилеток танковая промышленность непрерывно наращивала производство боевых машин: с 1930 по 1937 год их ежегодный выпуск возрос с 740 до 3139. Все это позволило резко увеличить мощность бронетанковых сил РККА. К концу второй пятилетки количество танков в армии достигло 15 тысяч, в том числе около 12 тысяч основных образцов.

Развитие противотанковой артиллерии в иностранных армиях требовало усиления броневой защиты советских танков. Однако прежние образцы наших средних и тяжелых танков были многобашенными, что утяжеляло их вес и не позволяло увеличивать толщину брони. По указанию ЦК партии и Советского правительства (1938 г.) наша промышленность перешла к производству однобашенных танков с мощной броневой защитой. Конструкторский коллектив под руководством Ж. Я. Котина создал тогда тяжелый танк KB («Клим Ворошилов»), а группа конструкторов, возглавляемая М. И. Кошкиным, А. А. Морозовым и Н. А. Кучеренко, — средний танк Т-34 Эти машины имели сильную броневую защиту, мощное вооружение и большой запас хода.

Отмечая этот успех, нарком обороны К. Е. Ворошилов, нарком тяжелого машинострорния В. А. Малышев и нарком среднего машиностроения И. А. Лихачев в ноябре 1939 года доложили ЦК партии, что советские танкостроители в короткий срок добились действительно выдающихся результатов» сконструировав и построив танки, равных которым нет.

Танки KB и Т-34 прекрасно показали себя в боевых действиях в годы Великой Отечественной войны. Особенно грозной боевой машиной был танк Т-34.

Количественный и качественный рост танковой техники РККА сопровождался совершенствованием организационной структуры наших бронетанковых войск. В 1930 году появилась первая механизированная бригада, в 1932 году она была развернута в первый в мировой военной практике механизированный корпус. К началу 1936 года в армии было сформировано уже 4 таких самостоятельных оперативных соединения, 6 отдельных механизированных бригад, 6 отдельных танковых полков, 15 мехполков кавдивизий, 83 танковых батальона и роты в стрелковых дивизиях.

Серьезному перевооружению новой техникой в этот период подверглись также инженерные и химические войска, войска связи, железнодорожные части. Так, например, инженерные части получили тогда ряд новых понтонно-переправочных и минновзрывных средств, а войска связи — радиолокационные станции обнаружения самолетов противника, быстродействующие телеграфные и пишущие аппараты и др.

Коренные изменения в годы предвоенных пятилеток претерпела и наша военная авиация. Наркомат обороны особое значение придавал созданию новых типов военных самолетов. Нарком был тесно связан с конструкторами, директорами и рабочими авиазаводов, постоянно оказывал им практическую помощь.

«Развитие Красного Воздушного Флота, — писал в 1931 году начальник ВВС П. И. Баранов, — тесно связано с именем тов. Ворошилова. Именно за последние пять лет в строительстве воздушного флота достигнуты наибольшие успехи. За эти годы создалась и сложилась организация военных воздушных сил, определилась и выявилась тактика работы в воздухе и взаимодействии с сухопутными и морскими силами, вырос численно воздушный флот, выросла и окрепла авиационная техника, наконец достигла зрелости наша авиационная промышленность.

...Следует прямо сказать, что бешеную энергию, огромную настойчивость, упорную непримиримость закаленного большевика проявляет Климент Ефремович, [165] добиваясь укрепления, усиления нашей воздушной мощи, устранения малейших недочетов»{151}.

Надежным помощником наркома во всей этой работе, активным и неутомимым строителем Военно-Воздушных Сил был и сам автор этих строк П. И. Баранов — член большевистской партии с 1912 года. Многое сделал для развития нашей военной авиации и его заместитель Я. И. Алкснис, ставший позднее — с июня 1931 года — начальником ВВС и членом Реввоенсовета СССР. Интересно отметить, что оба они не были профессиональными авиаторами, но, обладая чувством высокой ответственности перед партией и народом за порученное им дело, в короткий срок овладели летным мастерством и в дальнейшем упорно и настойчиво совершенствовали свои авиационные знания.

Созданные в годы первых пятилеток на наших заводах самолеты советских конструкций по своим основным тактико-техническим показателям (скорость, дальность полета, высота потолка, грузоподъемность и вооружение) значительно превосходили боевые машины, стоявшие прежде на вооружении наших Военно-Воздушных Сил, а также и многие современные им самолеты капиталистических стран.

Первоклассными и по многим показателям непревзойденными для своего времени были истребители И-15, И-15-бис, И-16, И-153 («Чайка») и другие, созданные в 1938 году и позднее авиаконструктором Н. Н.Поликарповым. В 1935 году по проекту конструкторской бригады А. А. Архангельского под общим руководством А. Н. Туполева был построен двухмоторный бомбардировщик СБ — одна из лучших в мире машин этого класса. В 1938 году в конструкторском бюро С. В. Ильюшина был создан бронированный штурмовик ИЛ-2, прославившийся в годы Великой Отечественной войны как грозный воздушный истребитель немецких танков. Гитлеровцы называли его «черной смертью».

Из года в год увеличивалось производство самолетов. Новые стратегические и оперативно-тактические взгляды на организационное строительство военной авиации и ее боевое применение в будущей войне были изложены в постановлении РВС СССР от 23 марта 1932 года «Об основах организации Военно-Воздушных [166] Сил РККА». В постановлении подчеркивалась необходимость образования крупных соединений дальнебомбардировочной авиации для самостоятельного решения оперативных задач.

На учениях и маневрах все более широко стали использоваться военно-десантные войска.

На киевских маневрах в 1935 году был выброшен воздушный десант в составе 1200 парашютистов, и тогда же был применен посадочный десант в составе 2500 человек вместе с боевой техникой. Вскоре после этого на маневрах Белорусского военного округа десантная операция была осуществлена в еще большем масштабе: было сброшено с самолетов 1800 и высажено вместе с оружием и техникой 5700 человек.

На основе этого опыта в 1936 году началось создание воздушнодесантных бригад, а затем и корпусов, предназначавшихся для ударов по глубоким тылам врага во взаимодействии с танковыми и авиационными частями и соединениями.

Замечательная техника, поступившая на вооружение Военно-Воздушных Сил, позволяла советским летчикам показывать высокие образцы летного мастерства, осуществлять дальние перелеты. В 1934 году за беспримерный подвиг по спасению челюскинцев советские летчики М. В. Водопьянов, И. В. Доронин, С. А. Леваневский, А. В. Ляпидевский, Н. П. Каманин, В. С Молоков и М. Т. Слепнев первыми в стране были удостоены звания Героя Советского Союза. В июле 1937 года В. П. Чкалов, Г. Ф. Байдуков и А. В. Беляков на самолете АНТ-25 конструкции А. Н. Туполева совершили выдающийся беспосадочный полет из Москвы через Северный полюс в Америку, а спустя месяц М. М Громов, А. Б. Юмашев и С. А. Данилин на таком же самолете и на том же маршруте установили новый мировой рекорд беспосадочного перелета, покрыв 10 148 километров за 62 часа 17 минут.

В организации и подготовке этих полетов К. Е. Ворошилов принимал деятельное участие. Вот что писал об этом выдающийся летчик М. М. Громов, рассказывая о встрече их экипажа с руководителями партии и правительства:

«Товарищ Ворошилов взял слово. Он прекрасно знал машину, на которой я вместе с Юмашевым [167] Данилиным собирались лететь через Северный полюс, принимал большое участие в подготовке самолета. Он говорил, что погода коварна, нельзя упускать время, и предложил разрешить нам полет через Северный полюс...».

К. Е. Ворошилов заботливо воспитывал советских летчиков, радовался их успехам, поощрял лучших, по-отечески разъяснял необходимость отличного знания каждым из них материальной части, безупречного овладения всеми тонкостями летного дела. «Если бы даже самолет представлял верх совершенства, — говорил он в беседе с летчиками, — то все равно плохо подготовленный пилот при встрече с противником в воздухе окажется слабее его и будет побежден... Всякое проявление недисциплинированности и распущенности в мирное время ведет к катастрофам и авариям, а в военное — к поражению»{152}

Одной из самых сильных сторон в организаторской деятельности К. Е. Ворошилова было умение сосредоточить внимание на еще не решенных задачах. В результате заботливого отношения партии и правительства к работе конструкторских бюро, их кадрам и личной организаторской работы К. Е. Ворошилова в этом направлении число военных конструкторов и изобретателей в 30-е годы значительно возросло. В авиации, в частности, ярко проявили себя новые силы — О. К. Антонов, В. П. Горбунов, М. И. Гудков, И. М. Гугевич, С. А. Лавочкин, А. И Микоян, В. М. Мясищев, В. М. Петляков, П. О. Сухой, А. С. Яковлев и другие; в моторостроении наряду с В. Я. Климовым, А. А. Микулиным, А. Д. Швецовым активно включились в работу и возглавили новые конструкторские бюро С. К Туманский, Е. В. Урмин, А. Д. Чаромский и другие; в области ракетостроения, опережая зарубежную конструкторскую мысль, успешно трудились последователи К. Э Циолковского — Ф. А. Цандер, Ю. В. Кондратюк, Н И. Тихомиров, И. Н, Меркулов, С. П. Королев. Л К Корнтов и другие.

Все это положительно сказалось на дальнейшем развитии из шей авиации и выпуске новых образцов самолетов самого различного назначения. [168] Следуя указаниям партии, К. Е. Ворошилов вложил много сил и энергии в создание системы противовоздушной обороны страны (ПВО). Еще в 1928 году было введено в действие первое положение о противовоздушной обороне СССР и утвержден подробный перечень важнейших пунктов и объектов государственного значения, защита которых от воздушного нападения должна быть обеспечена всеми средствами ПВО.

Постановлением Совнаркома СССР от 5 апреля 1932 года руководство всей системой противовоздушной обороны было возложено на Народный комиссариат по военным и морским делам. В 1937 году для противовоздушной защиты крупнейших городов были сформированы дивизии и корпуса ПВО: в них входили зенитно-артиллерийские дивизии, зенитно-прожекторские полки, полки воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС), полки аэростатов заграждения, пулеметные полки (истребительная авиация оставалась в подчинении командующих ВВС военных округов).

За годы реконструкции Вооруженных Сил СССР значительно повысились также техническая оснащенность и боеспособность Военно-Морского Флота. Усилилась береговая оборона. С 1930 по 1936 год число малых надводных кораблей увеличилось в 4 раза, а подводных лодок — в 8 раз. К концу второй пятилетки вступило в строй 500 боевых кораблей различных классов. Балтийский, Черноморский, Тихоокеанский и Северный флоты располагали к этому времени значительными силами: линейными кораблями, крейсерами, эскадренными миноносцами, подводными лодками и торпедными катерами, оснащенными новейшей техникой и современным вооружением. На вооружение морской авиации поступили новые самолеты, и в частности двухмоторный бомбардировщик дальнего действия ДБ-3.

Осуществляя техническое перевооружение армии и флота, партия и правительство со всей настойчивостью добивались одновременного совершенствования военных кадров, способных взять от новой техники все, на что она способна, уделяли большое внимание расширению сети военно-учебных заведений.

4 мая 1935 года на торжественном приеме в Кремле в честь выпускников военных академий И. В. Сталин [169] от имени партии призывал командиров Красной Армии упорно овладевать новой техникой. После этого была значительно улучшена подготовка командно-политических кадров.

За годы первых пятилеток для подготовки высших командных кадров были дополнительно созданы Военная академия механизации и моторизации Красной Армии, Военно-электротехническая, Военно-транспортная, Военно-хозяйственная академии, Академия Генерального штаба. К концу второй пятилетки командиры и политработники с высшим образованием готовились в 13 академиях, военном институте и на 5 военных факультетах при гражданских вузах. Средний командно-политический состав в это время готовили 47 военных училищ сухопутных войск, 18 летных и летно-технических школ, 3 военно-политических училища и 7 военно-морских школ.

К началу 1937 года 79,6 процента командиров имели законченное среднее или высшее военное образование. В мотомеханизированных войсках окончившие военные академии, школы и курсы составляли 96,8 процента, в авиации — 98,9, на флоте — 98,2 процента.

Все это позволяло непрерывно совершенствовать боевую подготовку и политическое воспитание личного состава всех видов и родов войск. К. Е. Ворошилов уделял этому исключительное внимание, требовал от всего командно-политического состава личного примера и повседневной организаторской работы по овладению военными знаниями и новой боевой техникой.

В осуществлении этой большой и важной работы Наркомат обороны СССР получал постоянную помощь и поддержку ЦК партии. Так, например, когда обнаружились трудности с очередным набором в школы ВВС в связи с высокими требованиями к поступающим в эти школы, К. Е. Ворошилов 13 января 1935 года обратился в ЦК со специальным письмом.

«Прошу решения ЦК ВКП(б), — говорилось в письме, — о мобилизации 1400 членов и кандидатов партии и 3200 членов ВЛКСМ для комплектования летно-технических школ ВВС в 1935 году, с тем чтобы разнарядку областям, краям дать к 1 февраля 1935 года закончить к 1 июня 1935 года». [170]

ЦК партии удовлетворил эту просьбу наркома обороны. В 1935 году по направлению ЦК в летные и технические военные школы и училища было послано 10 600 коммунистов и комсомольцев. Более половины из них (59,7 процента) составляли рабочие и колхозники.

Огромную роль в укреплении обороны СССР сыграл новый «Закон о всеобщей воинской обязанности», принятый в августе 1939 года на внеочередной IV сессии Верховного Совета СССР по докладу К. Е. Ворошилова.

Закон устанавливал призывной возраст в 19 лет, а для окончивших среднюю школу — в 18 лет, продлевал срок действительной военной службы для младших командиров сухопутных войск, для рядового состава и младших командиров Военно-Воздушных Сил и пограничных войск с двух до трех лет, увеличивал возраст находившихся в запасе демобилизованных из армии и флота с 40 до 50 лет. Все это должно было способствовать укреплению обороноспособности СССР. Армия пополнялась хорошо обученной молодежью, способной овладеть непрерывно поступавшей в Вооруженные Силы новейшей боевой техникой.

Принятие нового «Закона о всеобщей воинской обязанности» явилось завершающим этапом целой полосы в развитии и строительстве Советских Вооруженных Сил, которая включала в себя техническое перевооружение армии и флота и переход РККА на кадровое положение. Насколько важной и значительной была работа партии, Советского правительства и действовавшего по их указаниям военного ведомства в те годы, свидетельствуют следующие данные, приведенные в докладе К. Е. Ворошилова на внеочередной IV сессии Верховного Совета СССР.

Уровень вооружения и боевой техники Вооруженных Сил СССР возрос с 1930 по 1939 год по танкам в 43 раза, по самолетам — в 6,5 раза, по артиллерии тяжелой, средней и легкой — почти в 7 раз, по мелкокалиберной противотанковой и танковой — в 70 раз, по числу пулеметов ручных и станковых — почти в 5,5 раза, по тоннажу Военно-Морского Флота — в 2,3 раза. Численность армии и флота за этот срок увеличилась в 3,5 раза{153} [171]

За этими цифрами — огромный труд советского народа, руководимого Коммунистической партией. В связи с такой оснащенностью Вооруженных Сил в «Законе о всеобщей воинской обязанности» предусматривалась военная подготовка учащихся всех неполных средних и средних школ, начиная с 5-го до 7-го класса включительно, и допризывная подготовка учащихся старших классов с 8-го по 10-й включительно

Насколько своевременными и необходимыми в то время были эти меры, убедительно показала Великая Отечественная война. В борьбе против немецко-фашистских захватчиков юное поколение умело действовало вместе с отцами и старшими братьями, помогало ковать победу на фронте и в тылу.

Нарастание угрозы военного нападения на СССР требовало не только непрестанного повышения боевой готовности армии и флота, но и дальнейшего привлечения к укреплению обороноспособности страны все более широких народных масс

Выполняя указания ЦК, Наркомат обороны стремился слить в общее русло военно-спортивную, оборонную работу в армии с работой, проводимой комсомольскими организациями, Осоавиахимом и другими добровольными обществами

Сам нарком был связан с комсомолом давней прочной дружбой По поручению партии и правительства К. Е. Ворошилов 5 мая 1928 года вручил Ленинскому комсомолу орден Красного Знамени за боевые заслуги на фронтах гражданской войны и специальную грамоту, подтверждающую это знаменательное событие. По его предложению IX Всесоюзный съезд ВЛКСМ в январе 1931 года принял шефство над Военно-Воздушными Силами

Воспитывая в молодежи, и прежде всего в военнослужащих, бесстрашие и боевую отвагу, нарком всячески поощрял разумную инициативу в достижении высших показателей в военном деле и спорте, поддерживал всех тех, кто отличался в освоении боевой техники

Зимой 1934 года две группы бойцов совершили лыжные переходы Дальний Восток — Москва со средней скоростью 93 километра в сутки (не считая выходных дней) К. Е. Ворошилов представил их к награждению грамотами ЦИК СССР, вручил им эти правительственные [178] награды и именные золотые часы — подарок Наркомата обороны СССР.

Пример армейцев-лыжников был широко подхвачен советской молодежью. Миллионы юношей и девушек увлеклись лыжным спортом, и он стал массовым. Все сто также очень пригодилось советским патриотам в годы Великой Отечественной войны.

Призывая комсомольцев и молодежь овладевать оборонными профессиями дополнительно к основной, производственной, Климент Ефремович говорил в беседе с молодыми рабочими: «Каждому из вас нужно запомнить, что овладение военной специальностью, второй профессией, — дело нужное, необходимое, полезное, но не в ущерб производству. Кое-где у нас хорошему прыгуну, стрелку прощают недостаточно доброкачественную работу на производстве. Это неправильно. Это вредно. Прежде всего надо быть честным, умелым, добросовестным работником, на какой бы ты работе ни находился. Первый признак ударника обороны — ударная работа на производстве»{154}.

К. Е. Ворошилов в своих выступлениях и статьях не раз напоминал об исключительном значении массовой оборонной работы.

Отвечая на призыв партии, советские люди упорно трудились, умножая и укрепляя социалистические завоевания

На страже мирного труда, зорко следя за происками агрессоров, стояла Рабоче-Крестьянская Красная Армия — детище всего советскою народа.

Стойкий борец за дело партии

«Одним из могущественных средств вооружения является учение Ленина, его заветы», — писал К. Е. Ворошилов в первую годовщину смерти вождя. В своей военно-политической деятельности он руководствовался ленинскими положениями о том, что в основе строительства наших Вооруженных Сил и всей практической боевой и воспитательной работы Красной Армии и Военно-Морского Флота лежит руководство партии, [173] указания и директивы ее Центрального Комитета. К. Е. Ворошилов постоянно подчеркивал, что могущество и непобедимость Вооруженных Сил СССР заключается в их верности марксизму-ленинизму, в беспредельной преданности наших бойцов, командиров и политработников делу революции, в служении интересам трудящихся.

В любой обстановке — в годы гражданской войны и в период мирного строительства — Климент Ефремович видел в армейских коммунистах ведущую революционную силу, цементирующую своей идейной стойкостью и личным примером всю массу бойцов и командиров.

«...Боеспособность армии прямо пропорциональна уровню политического сознания и моральной устойчивости ее рядового и командного состава»{155}, — подчеркивал наркомвоенмор в статье «Десятилетие Красной Армии».

Постоянная работа в массах, доведение до сознания каждого рабочего и крестьянина политики партии, мобилизация и организация масс на осуществление указаний и решений партии были неотъемлемыми сторонами жизни К. Е. Ворошилова еще со времени его подпольной революционной деятельности в условиях царизма.

Возглавляя Реввоенсовет СССР, являясь народным комиссаром по военным и морским делам, а затем наркомом обороны СССР, К. Е. Ворошилов призывал армейских коммунистов неутомимо сплачивать вокруг партии весь личный состав армии и флота, настойчиво проводить в жизнь ее директивы об укреплении обороны страны, повышении боевой готовности всех родов войск.

«Красная Армия победила потому, — писал К. Е. Ворошилов, — что ее руководителем на всех путях боевой работы, учебы и воспитания была Всесоюзная Коммунистическая партия большевиков»{156}.

Укрепление партийного руководства в Вооруженных Силах СССР осуществлялось в ожесточенной борьбе с троцкистами и другими оппортунистами. Нарком обороны твердо и настойчиво защищал ленинский курс на построение социализма в нашей стране. [174] К. Е. Ворошилов был в первых рядах борцов против троцкистско-зиновьевского блока и его подголосков, против «левых» и правых оппортунистов.

«Единство и сплоченность в рядах большевистской партии, — писал он в статье «Крепость ленинской партии — основа обороны пролетарского государства», — являются основной предпосылкой для успешного строительства вообще и в том числе для успешного разрешения вопросов обороны пролетарского государства.

...Окруженная со всех сторон враждебным капиталистическим морем, преодолевая бешеное сопротивление частнохозяйственных элементов внутри страны, партия победившего пролетариата не может отказаться от проверенных в историческом опыте замечательных организационных принципов большевизма. Как только партия рабочего класса, стоящего у власти, перестанет быть монолитной, как только она начнет шататься или, по совету некоторых «доброжелателей», превращаться в жижеобразную массу, это прежде всего обезоружит нас независимо от того, будет ли у нас сильная армия или ее совсем не будет. Вот почему борьба с правыми уклонистами, втихомолку ведущими свою вредную работу, борьба с различными «ультралевыми», просто «левыми», борьба с падением партийной дисциплины, внутрипартийной расхлябанностью, борьба со всеми, кто не видит страшной опасности отклонения от генеральной ленинской линии, — абсолютно необходима и, в частности, для укрепления обороны пролетарской революции»{157}.

Начальник Политического управления РККА и заместитель председателя Реввоенсовета СССР А. С. Бубнов в 1931 году писал о непримиримости К. Е. Ворошилова к врагам партии и ленинизма: «Сокрушительный натиск т. Ворошилова до сих пор, наверно, помнят «лидеры» оппортунистических оппозиций всех разновидностей и оттенков».

В дальнейшем Климент Ефремович твердо отстаивал ленинскую партийность против оппортунизма как внутри нашей страны, так и в международном коммунистическом и рабочем движении. Еще в 1922 году он [175] был участником IV конгресса Коммунистического Интернационала, на котором В. И. Ленин выступил с докладом «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции».

В 1924 году К. Е. Ворошилов был делегатом V конгресса Коммунистического Интернационала, одобрившего ленинскую политику РКП (б) и осудившего троцкистскую оппозицию, а в 1928 году — делегатом

VI конгресса Коминтерна, принявшего Программу и Устав Коммунистического Интернационала. Участвовал он и в работе ряда пленумов Исполкома Коминтерна — был делегатом V, VI, VII расширенных пленумов и XIII пленума ИККИ.

В процессе борьбы нашей партии за быстрейшую индустриализацию страны и укрепление позиций социализма в деревне, за усиление обороны страны на случай империалистической агрессии важным звеном было претворение в жизнь ленинского принципа строительства Вооруженных Сил — единоначалия.

Реввоенсовет СССР во главе с К. Е. Ворошиловым ясно отдавал себе отчет в том, что укрепление единоначалия в армии и на флоте немыслимо без повышения ответственности и творческой инициативы командного состава, усиления его идейной закалки. Достигнуть этого можно было лишь путем серьезного улучшения работы политаппарата и партийных организаций Вооруженных Сил.

Многое в этом отношении должны были сделать партийные ячейки в подразделениях, частях и соединениях. Повышению их роли в жизни и деятельности войск было посвящено второе Всеармейское совещание секретарей ячеек, состоявшееся в марте 1928 года. На совещании с докладом «Очередные задачи военного строительства» выступил председатель Реввоенсовета СССР и нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов.

Совещание отметило рост боеспособности Вооруженных Сил, вскрыло недочеты в партийно-политической работе, наметило пути дальнейшего ее совершенствования. Относительно единоначалия в решении совещания было сказано: «Командир и политработник обязаны в полной мере сознавать высокую политическую ответственность каждого из них за совместную дружную и [176] сплоченную работу по укреплению РККА как орудия диктатуры пролетариата»{158}.

Решения второго Всеармейского совещания секретарей ячеек были одобрены ЦК ВКП(б). В декабре 1928 года ЦК принял постановление «О работе военных ячеек» (по докладу Политуправления РККА), в котором было подчеркнуто, что важнейшим условием укрепления армии и флота является усиление в них влияния партии, идейно-организационное укрепление партийных организаций.

Введение единоначалия в Вооруженных Силах было подготовлено всей предыдущей работой партии по укреплению командного состава армии и флота надежными коммунистами, лучшими представителями рабочего класса и крестьянства — активными участниками гражданской войны. В этих условиях роль и значение военного комиссара во многом изменились.

В «Положении о комиссарах, командирах-единоначальниках и помощниках по политической части», утвержденном Реввоенсоветом СССР в ноябре 1928 года, указывалось: «Военные комиссары несут с командирами (начальниками) полную ответственность за политико-моральное состояние части и ее боеспособность.

Военный комиссар, возглавляя политический аппарат части (соединения), обеспечивает через всю систему партийно-политического влияния и руководства успешное выполнение начальствующим составом учебно-строевых и административно-хозяйственных функций, всемерно укрепляет и повышает его авторитет и вовлекает его в активную политическую и политико-просветительную работу»{159}.

Осуществление этих указаний требовало строить работу политорганов по-новому, вдумчиво и настойчиво привлекать командно-начальствующий состав к активному участию в партийно-политической работе. Новые требования, предъявляемые комиссарам и политработникам в связи с единоначалием, не всеми были поняты правильно. Наиболее отчетливо это проявилось в Белорусском военном округе и в Военно-политической академии [177] имени Толмачева (ВПАТ), образовавших в 1928 году внутриармейскую оппозицию.

25 — 27 июня 1928 года вопрос о внутриармейской оппозиции был подробно рассмотрен на пленуме Реввоенсовета Союза ССР совместно с Военными советами округов. Выступившие на пленуме члены РВСС П. И. Баранов, А. С. Бубнов, К. Е. Ворошилов, М. Н. Тухачевский, И. С. Уншлихт и другие осудили антипартийную сущность внутриармейской оппозиции, ее недопустимые действия, вносящие разлад в совместную работу командного и политического состава, подрывающие боевую мощь Вооруженных Сил.

Пленум Реввоенсовета Союза ССР отметил, что единоначалие является линией партии в армии, потребовал от командиров-единоначальников, помощников по политической части совместной и дружной работы по укреплению армии и флота, повышению их боевой готовности.

ЦК ВКП (б) одобрил решения пленума Реввоенсовета Союза ССР и предложил всем военным партийным организациям обсудить их и обеспечить претворение в жизнь.

Укрепление единоначалия ни в коем случае не означало ослабления армейских политорганов — аппарата партии в Вооруженных Силах. Наоборот, в ходе дальнейшего укрепления и технического перевооружения армии и флота их роль и значение еще более возросли.

Техническое перевооружение и изменение структуры советских Вооруженных Сил, перевод их на кадровое положение и усложнившиеся в связи с этим задачи боевой и политической подготовки войск вызывали необходимость перестройки работы армейских политорганов, партийных и комсомольских организаций армии и флота применительно к изменившимся условиям. В основу этой перестройки были положены решения XVII съезда партии (март 1934 года) и новая Инструкция ЦК ВКП (б) партийным организациям в Красной Армии.

Выполняя указания партии, политорганы Вооруженных Сил улучшили работу военных парторганизаций и коммунистов армии и флота, сосредоточили внимание всего личного состава на борьбе за высокие показатели в боевой и политической подготовке, возглавили социалистическое соревнование за овладение военными и техническими [178] знаниями. Это значительно подняло их авторитет, усилило приток в ряды партии лучших бойцов и командиров. На 1 января 1931 года в армии насчитывалось 133 789 коммунистов и 7030 партийных ячеек, а в конце 1939 года в Красной Армии имелось уже 435 тысяч членов и кандидатов партии, число первичных парторганизаций возросло до 9468.

Во второй половине 30-х годов увеличилась также численность армейского комсомола, улучшилась его работа. «Комсомольцы Красной Армии и Военно-Морского Флота, — говорил К. Е. Ворошилов, — это великолепный, золотой фонд обороны государства трудящихся. Они идут нога в ногу с партийцами, показывают прекрасные образцы упорства в достижении поставленных целей, в умении преодолевать все и всяческие трудности, в прочном освоении порученного им дела, в беззаветной преданности большевистской партии и своей социалистической Родине»{160}.

ЦК партии уделял неослабное внимание улучшению работы политорганов армии и флота. При этом бережно сохранялся весь тот богатый арсенал различных средств партийного влияния на красноармейский и командный состав, который был накоплен во время гражданской войны и в годы мирного строительства. В постановлении ЦК «Об организации политруководства в армии», принятом в мае 1927 года, указывалось, что обстановка, и в частности война, может вновь вызвать к жизни институт военных комиссаров{161}. Жизнь подтвердила это предвидение.

В начале мая 1937 года участники созванного ЦК партии совещания руководящего состава армии и флота высказались за установление коллегиальной формы руководства войсками в частях и соединениях. Как уже говорилось, в военных округах были созданы Военные советы, а во всех войсковых частях, соединениях, штабах, управлениях, учреждениях Наркомата обороны СССР — институт военных комиссаров. Это решение было распространено и на Военно-Морской Флот. [179]

Введение военных комиссаров в тот период было временной мерой и не означало отказа партии от основного принципа советского военного строительства — единоначалия. В дальнейшем единоначалие было восстановлено{162}.

В Положении о военных комиссарах, утвержденном ЦИК и СНК СССР в 1937 году, контрольные функции комиссара были опущены. Это объяснялось теми изменениями, которые произошли к тому моменту в классовом составе, военной подготовке, идейной зрелости нашего командного состава.

В. И. Ленин говорил: «Без военкома мы не имели бы Красной Армии»{163}. Климент Ефремович стремился к тому, чтобы весь политаппарат армии и флота хорошо понял глубокий смысл этих ленинских слов, чтобы все политработники и коммунисты в своей практической деятельности постоянно равнялись на комиссаров — лучших сынов партии и народа.

К. Е. Ворошилов очень ярко и тепло характеризовал роль комиссара.

«Исключительны заслуги военного комиссара в деле строительства вооруженных сил революции, — писал он в статье «Десятилетие Красной Армии». — Военный комиссар, являясь в армии тем партийно-политическим стержнем, вокруг которого концентрировалось все наиболее выдержанное, политически устойчивое и морально крепкое, фактически был душой армии. Роль военного комиссара во все периоды гражданской войны поистине огромна и многообразна...

В самые трудные моменты боев военный комиссар обязан был своим личным примером, беззаветной храбростью и отвагой вдохновлять часто истощенные, выбившиеся из сил красные войска. Это он, военный комиссар, наряду с боевыми задачами, руководил и вместе со всеми партийцами части налаживал по заранее намеченному политорганами плану партийно-политическую и культурно-просветительную работу не только в частях, но и в районах их расположения. Вот этот военный [180] комиссар, сплошь и рядом полуграмотный пролетарий — металлист или ткач, — кроме всего прочего должен был обладать и известной суммой знаний, которые давали бы ему возможность отвечать на все вопросы текущей политической жизни и тут же на месте решать сложнейшие проблемы, связанные с дальнейшим существованием части. Комиссар по своему положению в моменты успехов должен был, стушевываясь лично, выдвигать на первый план рядовых бойцов, всю часть и командный состав. Когда мы одерживали победы, мы хвалили командира и комиссара. Но все неудачи, все промахи части мы всегда приписывали прежде всего нераспорядительности и недосмотру комиссара. Он отвечал за все — такова была объективная обстановка.

Но именно эта обстановка упорных боев и тяжких испытаний, создавшая тип комиссара, с другой стороны, дала нам возможность получить целую когорту истинных бойцов-коммунаров, представляющих собою лучших проводников воли партии в рядах Красной Армии. Ныне из рядов военных комиссаров вышла не одна сотня прекрасных командиров, штабных работников и других специалистов военного дела»{164}.

К. Е. Ворошилов всемерно поддерживал политорганы армии и флота, всячески содействовал выдвижению на политическую работу в войсках лучших коммунистов, в том числе и из среды командного состава.

Начальник Политуправления РККА был его заместителем на посту председателя РВС СССР, наркомвоенмора и позднее — наркома обороны СССР. На эту должность направлялись партией видные партийные деятели — А. С. Бубнов, Я. Б. Гамарник и другие, и они многое сделали для усиления партийно-политической работы в войсках. Нарком обороны высоко ценил их труд, поддерживал их авторитет, постоянно советовался с ними по важнейшим вопросам боевой и политической подготовки войск.

ЦК ВКП (б) неоднократно проводил отбор и мобилизацию лучших коммунистов для пополнения состава армейских политработников. Так, например, по решению ЦК от 29 августа 1939 года на политработу в армии и [181] флоте было мобилизовано 4 тысячи членов партии, а в начале 1940 года — еще 1500 коммунистов{165}.

По указанию ЦК Наркомат обороны СССР и Политическое управление РККА уделяли повседневное внимание подготовке политработников. В 1938 — 1939 годах было создано шесть новых военно-политических училищ центрального подчинения с двухгодичным сроком обучения и 18 окружных военно-политических училищ с годичным сроком обучения. В 1939 году в военных округах начали работать курсы младших политруков.

Высококвалифицированных политработников готовила Военно-политическая академия имени В. И. Ленина. К. Е. Ворошилов назвал ее «настоящей большевистской школой Красной Армии».

Нарком обороны постоянно подчеркивал, что каждый боец, командир и политработник должны быть всегда и везде достойными сынами партии и народа, стойкими защитниками Родины.

«...В наших школах и в академиях, — говорил он в докладе «15 лет Красной Армии», — мы не только готовим больше людей, чем раньше, но мы их и учим несравненно лучше, чем учили раньше. И не только учим по их специальности, но даем также большую марксистско-ленинскую подготовку, воспитываем из них крепких большевистских бойцов»{166}.

Климент Ефремович настойчиво учил коммунистов армии и весь личный состав Вооруженных Сил высокой революционной бдительности, непримиримости ко всему тому, что противоречит нашему мировоззрению, мешает нашему продвижению вперед. «Вы не должны забывать, — говорил он 9 июня 1928 года в беседе с группой политработников Белорусского военного округа, — что враждебная нам идеология не умерла, с ней придется еще немало бороться»{167}.

Во всемерном улучшении партийно-политической работы во всех звеньях армии и флота он видел ключ к достижению успеха. Обращаясь к выпускникам военных [182] училищ РККА — молодым командирам, — Климент Ефремович писал в приказе от 10 июня 1938 года;

«Начиная самостоятельную практическую жизнь в рядах своей армии, вы должны знать, что на каждого из вас возлагается почетная, вместе с тем ответственнейшая задача — воспитание и обучение наших славных бойцов.

С этими сложными задачами вы справитесь без особого труда при непременном условии, что вы всегда и постоянно будете подлинными партийными и непартийными большевиками, крепко, товарищески связанными с красноармейской массой, будете четко блюсти воинскую дисциплину, непрерывно повышать и совершенствовать полученные вами в училище знания для передачи их подчиненным вам красноармейцам и постоянно находиться в теснейшем контакте с партийной организацией и политорганами, черпая у них и знания и волю для действия»{168}.

Под руководством партии и ее ЦК в наших Вооруженных Силах постоянно проводилась не только боевая и политическая подготовка войск, но и огромная культурно-просветительная работа, призванная содействовать всестороннему развитию красноармейских масс и командно-политического состава. Этой цели служила широкая сеть ленинских уголков, клубов, библиотек, киноустановок, радиоузлов, кружков и коллективов художественной самодеятельности и т. п.

К. Е. Ворошилов неоднократно подчеркивал исключительную важность политического воспитания и расширения культурного кругозора бойцов, командиров и политработников армии и флота для формирования нового человека — строителя коммунизма. Большую роль он отводил в связи с этим печати.

За долгий срок своего пребывания в партии К. Е. Ворошилову пришлось быть организатором ряда большевистских газет — «Донецкий колокол» (Луганск, 1906 год), «Донецкий пролетарий» (Луганск, 1917 год), «Солдат революции» (Царицын, 1918 год), «Красный кавалерист» (1-я Конная армия, 1919 год) и др. Он возглавлял редакционные коллективы журналов «Война и революция» и «Военный вестник». [183]

Находясь на посту наркома обороны, он выкраивал время для выступления перед бойцами и командирами, комсомольцами и делегатами партконференций. Для всех у него было свое слово, и оно находило верную дорогу к сердцу его слушателей.

Многогранная и плодотворная военная и политическая работа К. Е. Ворошилова снискала ему уважение партии, широкой советской общественности. В 1931 году ЦК ВКП (б), Совнарком СССР и весь советский народ широко отметили 50-летие со дня рождения Климента Ефремовича.

В приветствии ЦК партии в адрес К. Е. Ворошилова говорилось:

«Товарищ Ворошилов! В день твоего пятидесятилетия ЦК ВКП (б) приветствует в твоем лице испытанного и закаленного в боях пролетария, старого большевика, организатора и руководителя строителей и бойцов нашей ленинской партии.

...Партия знает твои боевые заслуги на фронтах гражданской войны. Она знает тебя как одного из первых организаторов рабоче-крестьянской Красной Армии.

Под твоим боевым большевистским руководством крепнет и растет наша рабоче-крестьянская Красная Армия, готовая дать отпор врагам Советской республики».

«Мы считаем своим долгом особо отметить, что, руководя Красной Армией, вы были всегда и во всем, прежде всего, лучшим партийцем, железным, твердокаменным большевиком, непримиримым борцом за генеральную линию партии»{169}, — писали в своем коллективном приветствии члены Реввоенсовета СССР, соратники по гражданской войне и строительству Вооруженных Сил Я. Б. Гамарник, И. П. Уборевич, С. С. Каменев, П И. Баранов, А. И. Егоров, С. М. Буденный, И. Э. Якир, Р. А. Муклевич, М. Н. Тухачевский.

Благодаря за приветствия и поздравления, Климент Ефремович подчеркивал, что всеми своими заслугами и успехами обязан трудовому народу и ленинской партии. «Им — рабочему классу и партии, — писал он, — прежде всего и принадлежит та честь, которая была мне оказана трудящимися». [184]

Верный сын партии и народа, он постоянно чувствовал свою огромную ответственность перед ними за то великое дело, которое было ему доверено, — за крепость и несокрушимость обороны СССР. В одном из своих приказов он писал:

«Красная Армия ценит и гордится той любовью и заботой, какую проявляет к ней рабочий класс. Эта любовь и забота воодушевляет нас на новую борьбу за овладение высшими формами военного искусства».

Наука побеждать

Все важнейшие вопросы строительства Вооруженных Сил Наркомат обороны разрабатывал, исходя из указаний Ленина, под руководством Центрального Комитета партии.

В. И. Ленин еще задолго до Октябрьской революции, опираясь на указания Маркса и Энгельса о революционной борьбе пролетариата и их высказывания по военным вопросам, заложил основы стратегии и тактики вооруженной борьбы рабочего класса за свержение господства буржуазии, обосновал идею защиты социалистического Отечества. После победы Советской власти, руководя обороной страны, Владимир Ильич стоял у истоков советской регулярной армии, обеспечил ее победу над превосходящими вражескими силами.

«Ленин — гений человечества, величайший стратег пролетарской революции, вождь и организатор партии большевиков — был организатором и вождем Красной Армии», — писал К. Е. Ворошилов.

Ленин учил никогда не забывать о капиталистическом окружении, а это означало необходимость иметь боеспособную армию, способную как к обороне, так и к ведению более активных наступательных действий.

Выступая на VIII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1920 года) против троцкистов, предлагавших воспитывать советские военные кадры в духе оборонительных действий, В. И. Ленин говорил:

«Если бы мы перед... постоянно активно-враждебными нам силами должны были дать зарок, как нам [185] это предлагают, что мы никогда не приступим к известным действиям, которые в военно-стратегическом отношении могут оказаться наступательными, то мы были бы не только глупцами, но и преступниками»{170}.

Троцкий и троцкисты выступали против стратегии и тактики наших Вооруженных Сил, игнорировали ценнейший опыт военного строительства, накопленный армией и флотом в боевых действиях против белогвардейщины и иностранных интервентов в годы гражданской войны.

К. Е. Ворошилов принял активное участие в острой идейной борьбе по этим вопросам, развернувшейся на XI съезде партии (27 марта — 2 апреля 1922 года).

На созванном тогда по инициативе М. В. Фрунзе и К. Е. Ворошилова совещании военных делегатов съезда Троцкий пытался доказать, что марксистский метод неприменим к военному делу, что плановое строительство наших Вооруженных Сил невозможно.

М. В. Фрунзе разоблачил всю несостоятельность и вредность утверждений Троцкого. Его поддержали в своих выступлениях С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Н. Д. Каширин, С. К. Минин, М. Н. Тухачевский.

В своей речи К. Е. Ворошилов показал полную беспочвенность заявлений Троцкого и настаивал на разработке, хотя бы в общих чертах, конкретных мероприятий на случай будущей войны.

Отвергая утверждения Троцкого о том, что оборона является главным видом боевых действий, на основе которого якобы следует воспитывать советские военные кадры, К. Е. Ворошилов твердо заявил, что в случае нападения на Советское государство Красная Армия должна перейти в решительное наступление с целью полного сокрушения врага на его собственной территории.

Съезд единогласно утвердил постановление об укреплении Красной Армии, подчеркнул необходимость вести работу по всестороннему повышению ее боеспособности.

Претворяя в жизнь эти указания, Реввоенсовет СCCP и наркомвоенмор главное внимание в своей работе сосредоточили на боевой подготовке войск и политическом [186] воспитании личного состава и предупреждали народ о том, что будущая война будет войной машин.

«Рост техники, изменения в структуре армий, — говорил К. Е. Ворошилов на XVI съезде партии 2 июля 1930 года, — все это предопределяет и новые формы будущих столкновений. Ныне уже стало ходячей истиной положение, что в будущих столкновениях, в будущих войнах понятия тыла и фронта будут стерты. Авиация, танки, химия — все эти средства борьбы не знают прежних границ или во всяком случае границы фронта в старом понимании для них не обязательны».

Высоко оценивая значение военной техники в будущей войне, К. Е. Ворошилов вместе с тем постоянно подчеркивал, что исход войны будут решать не машины, а люди, их умение обращаться с техникой, их преданность делу, которое они защищают и ради которого готовы пойти на все.

«Можно полагать, что индустриализация в будущих вооруженных столкновениях будет доведена до величайших пределов, — отмечал он. — Однако роль личного состава армии, роль человека, как была, так и останется главной и решающей. Поэтому важно, чтобы наша Красная Армия, от красноармейца до высшего командного состава, представляла собою соответственно подготовленную боевую силу»{171}.

В связи с этим Климент Ефремович придавал особое значение пехоте. «Без пехоты ни танки, ни авиация, ни конница решить полностью задач сражений и войны не могут», — говорил он.

Большое внимание Наркомат обороны уделял созданию хорошо подготовленных резервов.

Их формировали в процессе прохождения молодыми рабочими и крестьянами срочной службы в рядах Вооруженных Сил, а также путем широкого участия трудящихся в массовых оборонных организациях. С этой же целью все шире вовлекали в производство женщин, обучали их «мужским» профессиям.

Всю свою работу Наркомат обороны строил в тесной связи с народнохозяйственными задачами, решаемыми страной в целом. [187]

«...Военная техника, — писал К. Е. Ворошилов, — есть производная от всего нашего хозяйства; она только в том случае составляет крепкую материальную базу обороны, если она своими корнями глубоко уходит в отечественную индустрию. Можно, конечно, накупить оружие, аэропланы и танки за границей, но в современной войне это не даст решительного перевеса, поскольку не будет обеспечено своевременное пополнение убывающих технических средств»{172}.

Говоря об условиях, которые должны были обеспечить готовность страны к отражению любого вражеского нападения, наркомвоенмор в выступлении на IV съезде Советов СССР отметил следующие четыре фактора:

1) Хорошая подготовленность Вооруженных Сил в мирное время. Они должны быть соответствующим образом организованы, снаряжены и снабжены, политически и морально устойчивы, чтобы в нужный момент развернуться в мощную армию. 2) Полное обеспечение Красной Армии необходимыми резервами рядового и начальствующего состава. 3) Способность хозяйства страны и всех государственных органов к планомерному переходу, к безболезненному переключению с мирных рельсов на военные. 4) Постоянная психологическая готовность рабочих и крестьян, всей страны в целом, от ЦИК до сельсовета, быть начеку.

Для осуществления этих неотложных мер нужны были материальные возможности, время.

Под неослабным руководством Коммунистической партии готовились к защите Отечества Вооруженные Силы.

Основа всякой армии, неоднократно отмечал К. Е. Ворошилов, — ее командный состав. От его подготовленности, специальной выучки, моральной и боевой стойкости зависит в значительной степени успех на полях сражений.

«...Самая маленькая командная должность, — говорил Климент Ефремович выпускникам военных школ, — является настолько великой, настолько серьезной, настолько ответственной, что если всякий товарищ на этой маленькой должности выполнит свой долг, справится [188] с задачей командира и в особенности окажется вполне подготовленным для сдачи экзамена во время боя, то этого вполне достаточно, ибо ему, «маленькому» командиру, командиру взвода, вручаются десятки людей, десятки жизней рабочих и крестьян — его братьев»{173}.

ЦК ВКП(б) неоднократно обращал внимание Реввоенсовета СССР на необходимость усилить внимание к командному и политическому составу армии и флота.

Выполняя эти указания, К. Е. Ворошилов пристально следил за подготовкой воинских кадров. «Изучайте не только свои специальные военные предметы и вопросы политические, — говорил он на приеме выпускникам военных школ 9 ноября 1935 года, — изучайте иностранные языки, математику, изучайте историю военную, всеобщую, историю своей Родины. Читайте художественную литературу. Все это необходимо для того, чтобы быть полноценным, отлично подготовленным командиром, безупречно грамотным во всех отношениях, с широким культурным кругозором»{174}.

Увеличение в предвоенный период выпусков военными школами и академиями позволило укомплектовать войска и центральный военный аппарат надежными и хорошо подготовленными кадрами, провести большую работу по созданию новых уставов и наставлений, значительно повысить качество боевой и политической подготовки войск.

Наркомат обороны направлял на самые ответственные посты в армии и флоте авторитетных военных работников, людей мыслящих, с широким научным кругозором и большим практическим опытом. Работа в центральном военном аппарате обогащала их новыми знаниями, приучала к глубокому анализу событий.

К. Е. Ворошилов всемерно поощрял развитие военной мысли, являлся и в этом достойным преемником 1Л. В. Фрунзе, которого заменил не только на посту председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам, но и на посту председателя Центрального совета Военно-научного общества (ВНО), руководителя редколлегии его печатного органа — журнала «Война и революция». [189]

В 1926 году в редакционной статье этого журнала (№ 1-2) говорилось: «Журнал «Война и революция» должен объединить вокруг себя все научно-исследовательские силы для решения вопросов обороны Советского Союза и боевой подготовки армии. Он должен стать органом теоретического руководства военно-научной деятельностью как внутри армии, так и вне ее. Отсюда связь с гражданской наукой, ее исследовательскими институтами, со всеми промышленными предприятиями и организациями для научной увязки нашей экономики и политики с военной техникой, стратегией и тактикой. Он должен быть проводником взглядов, вырабатываемых на основе применения к военному делу марксистского метода изучения явлений войны...»{175}

На страницах журнала выступали видные военные теоретики и практики военного дела. Реввоенсовет СССР поощрял их выступления в печати. Вышли обобщающие труды по военным вопросам. Особенно ценной обобщающей работой явилось трехтомное исследование «Гражданская война 1918 — 1921 гг.» под общей редакцией А. С. Бубнова, С. С. Каменева, М. Н. Тухачевского и Р. П. Эйдемана. В конце 1929 года была завершена работа по изданию первого трехтомного собрания сочинений М. В. Фрунзе.

Вышел также ряд книг на военно-исторические темы, о полководческом искусстве Суворова, Петра I, Наполеона, посвященных разбору отдельных операций прошлых войн, а также военных действий последнего времени.

Важным событием той поры явилось начало издания многотомной «Истории гражданской войны» под общей редакцией А. М. Горького, В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, С. М. Кирова, А. А. Жданова, А. С. Бубнова, Я. Б. Гамарника, И. В. Сталина.

В 1936 году Партиздат ЦК ВКП(б) выпустил в свет книгу К. Е. Ворошилов. «Статьи и речи» — сборник основных выступлений народного комиссара обороны за 1925 — 1936 гг. Через год она была издана вновь. Книга стала настольным пособием многих командиров и политработников. [190]

Заметную роль в объединении военно-научных кадров сыграла секция по изучению проблем войны, созданная при Коммунистической академии ЦИК СССР.

Большая научно-исследовательская работа в тот период проводилась в военных академиях, где изучался опыт последних войн — мировой и гражданской, разрабатывались наиболее важные проблемы стратегии, оперативного искусства и тактики, глубоко осмысливались результаты практических учений и маневров Красной Армии, осуществляемых во все более широких масштабах, с применением новой боевой техники, учитывались достижения иностранных армий.

Наркомат обороны стремился к тому, чтобы все наиболее ценное и передовое из научных изысканий и рекомендаций штаба РККА и военных академий, особенно Военной академии имени М. В. Фрунзе и Академии Генерального штаба, находило проверку и применение в войсках.

«Ворошилов всегда горой стоял и стоит за напряженную военную учебу, за всемерное поднятие специальных военных знаний нашего начсостава, — писал начальник Политуправления РККА, первый заместитель председателя Реввоенсовета СССР и наркомвоенмора Я. Б. Гамарник. — Он очень требователен к работе наших военных академий, всех вузов и уделяет большое внимание военнонаучной работе»{176}.

Следуя ленинскому указанию о том, что «без науки современную армию построить нельзя»{177}, ЦК партии и СНК СССР уделяли огромное внимание всестороннему развитию советской науки, в том числе и военной, поддерживали и поощряли всех тех, кто своей работой, теоретическими исследованиями и изобретениями содействовали укреплению экономической и оборонной мощи СССР. Благодаря этому у нас выросли высококвалифицированные кадры военных теоретиков и военно-научных работников, объединившие в своих рядах как представителей старших поколений, так и молодые силы, сформировавшиеся в советское время.

В результате упорной работы по обобщению опыта прошедших войн — мировой и гражданской — советская [191] военная мысль пришла к выводу о необходимости дополнения традиционных дисциплин военного искусства — стратегии и тактики — новым разделом: оперативное искусство. Выделение оперативного искусства в самостоятельную научную дисциплину благотворно сказалось на дальнейшем развитии советской военной науки, открыло перед ней новые широкие возможности для разработки важных вопросов подготовки и осуществления операций армий и фронта.

Техническая реконструкция вооруженных сил позволила по-новому поставить вопрос о формах и методах вооруженной борьбы. Поиски этих форм и методов активно велись на общевойсковых учениях и маневрах, в ходе совершенствования взаимодействия всех родов войск с применением большого количества артиллерии, танков, авиации, механизированной пехоты, воздушных десантов. Одновременно с этим шла разработка новых вопросов стратегии, оперативного искусства и тактики в военных академиях.

Замечательным сплавом совместной работы военных теоретиков и практиков военного дела явилась разработка теории глубокой наступательной операции и глубокого боя, занявшей особое место в советской военной науке.

По указанию Реввоенсовета СССР большую работу в этом направлении проводили штаб РККА (позднее Генеральный штаб) во главе с А. И. Егоровым, его Оперативное управление, которым руководил И. П. Обысов, Военная академия имени М. В. Фрунзе, возглавляемая в то время Б. М. Шапошниковым, и др. Отработка наступательных операций в духе новых требований осуществлялась в военных округах, и прежде всего приграничных — Белорусском, Украинском и Дальневосточном (командующие войсками округов И. П. Уборевич, И. Э. Якир, В. К. Блюхер). Ближайшей целью этой работы было создание практической инструкции войскам на случай отражения агрессии.

Важным моментом в разработке глубокой операции явился доклад заместителя начальника штаба РККА В. К. Триандафиллова «Основные вопросы тактики и оперативного искусства в связи с реконструкцией армии». Штаб РККА и Оперативное управление организовали широкое обсуждение доклада среди высшего [192] командного состава, в том числе и в военных округах, а затем с учетом их замечаний внесли его на рассмотрение Реввоенсовета СССР под названием «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе». На основе положений, выдвинутых в докладе, были разработаны «Временные указания по организации глубокого боя». В феврале 1933 года нарком утвердил этот документ, и он был направлен в войска. К сожалению, В. К. Триандафиллов не дожил до этого времени: 12 июля 1931 года он погиб в авиационной катастрофе.

Отдельные положения теории глубокого боя продолжали уточняться. Военный совет при Наркоме обороны СССР под председательством К. Е. Ворошилова пришел к выводу, что тактика глубокого боя — новая форма, новый способ ведения боевых действий. 9 марта 1935 года «Инструкция по глубокому бою» была окончательно утверждена наркомом обороны{178}.

В конце 1936 года был введен в действие Временный полевой устав, в котором эта инструкция нашла свое отражение. Современные технические средства борьбы, говорилось в уставе, позволяют достигнуть одновременного поражения боевого порядка противника на всю глубину его расположения. Увеличились возможности быстрого изменения группировки, внезапного обхода и захвата тылового района противника с выходом на пути его отхода.

Временный полевой устав 1936 года отражал важнейшие требования советской военной науки и давал указания к ее применению.

В дальнейшем положения устава уточнялись и совершенствовались в приказах и директивах наркома обороны СССР. Шагом вперед в развитии нашей военной стратегии, оперативного искусства и тактики был проект нового Полевого устава РККА 1939 года. В нем говорилось:

«На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит всей мощью своих Вооруженных Сил.

Наша война против напавшего врага будет самой справедливой из всех войн, какие знает история человечества».

Великая Отечественная война показала правильность этих утверждений, силу и могущество духа советских людей, превосходство советской военной науки и техники.

Наркомат обороны СССР, опираясь на указания ЦК партии, твердо держал в своих руках руководство всей жизнью Вооруженных Сил.

«Наша работа, работа военных людей, — говорил нарком обороны, — вещь своеобразная. Меньше, чем какой бы то ни было другой специалист, мы можем быть отвлеченными от жизни людьми. Мы должны непрерывно сочетать нашу науку с прямым, живым делом»{179}.

В одном из своих выступлений К. Е. Ворошилов назвал себя работником, уполномоченным партией и рабочим классом готовить страну к обороне. Глубоко осознавая всю глубину этой ответственности, он, возглавляя Наркомат обороны, всемерно укреплял дисциплину и революционный порядок в войсках, требовал от защитников Родины неустанной бдительности, призывал не успокаиваться на достигнутом, постоянно совершенствовать знания, опыт и боевую выучку.

С чувством высочайшей требовательности подходил К. Е. Ворошилов и к своей собственной работе. Он пополнял свои военные и политические знания, постоянно бывал в войсках, военно-учебных заведениях, присутствовал на учениях и маневрах, руководил ими, воспитывал Вооруженные Силы в духе беззаветной верности Родине и партии.

В ноябре 1935 года, когда К. Е. Ворошилову одному из первых было присвоено звание Маршала Советского Союза, газета «Правда» писала: «Климент Ворошилов, пролетарий до мозга костей, большевик в каждом своем движении, теоретик и практик военного дела, кавалерист, стрелок, один из лучших ораторов партии, вдумчивый и кропотливый организатор огромной оборонной [184] машины, автор ярких и сильных приказов, властный и доступный, грозный и веселый...»{180}

«Твоей неустанной многолетней работе по руководству Красной Армией — она во многом обязана тем, что выросла в могучую и грозную силу»{181}, — такую оценку дала своему сыну Коммунистическая партия в приветствии ЦК по случаю его 60-летия в феврале 1941 года.

Накануне суровых испытаний

Международная обстановка второй половины 30-х годов была не только тревожной, но и угрожающей.

Приблизилась опасность развязывания новой мировой войны. Во многих капиталистических странах резко возросли ассигнования на военные цели, усилилась гонка вооружений. С 1934 по 1936 год в Японии доля военных расходов в бюджете увеличилась с 43,4 до 70 процентов, в Германии — с 21 до 67, в Италии — с 20 до 52 процентов.

В этих условиях Советскому Союзу приходилось вести очень гибкую внешнюю политику — настойчиво добиваться коллективной безопасности и одновременно не только морально поддерживать миролюбивые государства, ставшие жертвами агрессии, но и оказывать им практическую помощь. Большую работу в этом направлении по указанию партии и правительства проводил Народный комиссариат обороны СССР.

После вторжения в июле 1937 года японских войск в Центральный Китай Советское правительство выделило Китаю 250 миллионов долларов для покупки в СССР военного снаряжения и в счет этого кредита направило ему только в 1938 — 1939 гг. 777 самолетов, 82 танка, 1550 грузовых автомашин, 1225 пушек и гаубиц, 9525 пулеметов, 50 тысяч винтовок, а также большое количество авиабомб, снарядов, патронов и других военных материалов{182}. [195]

Отважно сражались в Китае против японских агрессоров советские военные летчики-добровольцы. Некоторые из них погибли и похоронены в китайской земле.

Огромную помощь оказал Советский Союз в те годы испанскому народу в его героической борьбе против франкистских мятежников и стоявших за их спиной немецко-итальянских интервентов.

СССР лишь в 1936 — 1937 годах поставил республиканской Испании более 800 военных самолетов, 362 пулеметно-пушечных танка, 120 броневых машин, более 1550 артиллерийских орудий, 15 тысяч пулеметов, 500 тысяч винтовок, огромное количество патронов, снарядов и другого военного снаряжения, медикаментов и продуктов питания. Направленные в Испанию по просьбе республиканского правительства, советские военные советники отдавали порученному делу все свои знания и энергию.

В составе республиканской армии отважно сражались многие советские воины-добровольцы. В их числе: 772 летчика, 351 танкист, 100 артиллеристов, 77 военных моряков, 339 других военных специалистов, 202 переводчика. Верные своему интернациональному долгу, они боролись с фашистами, не щадя собственной жизни. Их подвиги не забыты испанским народом.

Партия и Советское правительство придавали огромное значение изучению опыта уже начавшихся в Европе и на Дальнем Востоке военных действий, сильных и слабых сторон вероятных противников. Особенно глубокий интерес проявлялся к опыту военных действий в Испании, где в войсках генерала Франко использовались немецкая боевая техника, итальянские и немецкие военные специалисты — штабные работники, летчики, танкисты и др.

В 1937 году возвратившаяся из Испании группа советских военных советников — Н. Н. Воронов, Д. Г. Павлов, Я. В. Смушкевич и другие — самым детальным образом доложила в Наркомате обороны СССР и в Политбюро ЦК партии свои выводы и предложения, сделанные из анализа боев в Испании.

«Нас пригласили в зал заседаний, — вспоминал позднее об этом Н. Н. Воронов. — Сразу же завязался деловой разговор. Я. В. Смушкевич рассказал о действиях авиации в Испании, Д. Г. Павлов — о действиях танков, [196] я — о боевом применении артиллерии. Старался выделить возросшую роль наземной и зенитной артиллерии в современной войне. Члены Политбюро задали много вопросов. Их интересовало, как комплектовалась и оснащалась артиллерия Испании, в чем проявились недочеты в действиях итальянского экспедиционного корпуса. Затем летчики И. И. Копец и К. М. Гусев рассказали о проведенных ими воздушных боях»{183}.

Нарастание военной опасности как в центре Европы, так и на Дальнем Востоке вынуждало партию и Советское правительство принимать срочные меры к дальнейшему укреплению экономической и оборонной мощи СССР. Материальной основой выполнения этой задачи были экономические успехи Советского Союза.

Партия и правительство в 1937 году увеличили бюджетные ассигнования Наркомату обороны СССР до 17,5 миллиарда рублей (при плановой наметке в 4,3 миллиарда рублей). Были обеспечены более высокие темпы производства военной продукции. Увеличилось поступление в армию нового оружия и боевой техники.

Перспективным планом развития РККА на 1939 — 1942 годы, рассмотренным К. Е. Ворошиловым и начальником Генштаба Б. М. Шапошниковым, а затем утвержденным ЦК партии и СНК СССР, предусматривалось увеличить численность Красной Армии лишь на 175 тысяч человек. Главный упор делался на максимальное совершенствование боевой подготовки войск, их вооружения, организационной структуры и системы управления.

Все это было сделано весьма своевременно, так как уже вскоре развернувшиеся события потребовали от нашей страны решительных действий.

29 июля 1938 года японские войска вторглись на территорию СССР в районе озера Хасан. Обладая превосходством в живой силе и технике, они захватили высоты Безымянную и Заозерную, надеясь после этого контролировать дальние подступы к Владивостоку. Но это были расчеты, построенные на песке.

Упорные бои в районе озера Хасан продолжались 14 дней — с 29 июля по 11 августа. Противник цепко удерживал занятые и укрепленные им позиции. 1 августа [197] в штаб Дальневосточного фронта поступил приказ Наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова: «В пределах нашей границы снести и уничтожить интервентов, занявших высоты Заозерная и Безымянная, применив в дело боевую авиацию и артиллерию»{184}. В район конфликта были направлены свежие силы и боевая техника.

Объединенными действиями пехоты, артиллерии, танков и авиации японские захватчики были разгромлены.

Бои Красной Армии у озера Хасан были первой после гражданской войны и иностранной интервенции серьезной схваткой наших Вооруженных Сил с кадровыми войсками одной из сильнейших империалистических держав. Поэтому, несмотря на ограниченный район действия, они дали много поучительного.

Советские воины сражались храбро и самоотверженно, показали высокие образцы доблести и героизма. Вместе с тем в ходе боев выявились серьезные просчеты в подготовке наших войск, в работе штабов частей и соединений, в организации взаимодействия различных родов войск. В связи с этим К. Е. Ворошилов писал: «Мы оказались недостаточно... молниеносны и четки в тактике и особенно в применении соединенных сил и нанесении концентрированного удара»{185}.

В результате обсуждения итогов боев в районе озера Хасан на заседании Главного военного совета РККА было принято развернутое решение, направленное на дальнейшее повышение боевой и мобилизационной готовности войск, расположенных на Дальнем Востоке, и на усиление охраны наших границ.

В мае 1939 года японские милитаристы совершили новую агрессию — на этот раз против дружественной нам Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол.

В первых боях в районе реки Халхин-Гол, начавшихся 28 мая 1939 года, японские войска, обладая втрое большей численностью пехоты и значительным превосходством в артиллерии, танках и авиации, вели активное наступление, но советско-монгольские войска упорно защищались, изматывая силы врага. И хотя [198] японцам удалось переправиться на левый берег реки и даже занять гору Баин-Цаган и прилегающую к ней местность, они не сумели выбить советские войска с занятого ими плацдарма на правом берегу Халхин-Гола и закрепить свой временный успех.

Наркомат обороны внимательно следил за ходом военных действий в Монголии, принимал меры к переброске в район боев дополнительных войсковых контингентов и боевой техники. Приказом наркома было укреплено руководство 57-го особого стрелкового корпуса — его командиром был назначен Г. К. Жуков. Его просьба — усилить нашу авиацию, выдвинуть к району боевых действий не менее трех стрелковых дивизий и одной танковой бригады и значительно укрепить артиллерию была удовлетворена.

Это позволило в кратчайший срок подготовить мощное контрнаступление и в течение трех дней совместными действиями пехоты, артиллерии, танков и авиации, при участии монгольской конницы, разгромить прорвавшуюся в район горы Баин-Цаган крупную японскую группировку. Противник был вынужден отойти на исходные позиции, понеся огромные потери.

Этот удар по японским войскам был настолько ошеломляющим, что Япония намеревалась прекратить начатую военную авантюру.

Но, подогреваемое империалистическими державами Запада, японское правительство, продолжая международный разбой, приступило к новому накапливанию сил. Это грозило возникновением на Дальнем Востоке большой войны. Необходимо было не допустить этого, быстро разгромить японских агрессоров.

Наркомат обороны СССР в короткий срок обеспечил превосходство наших войск над силами противника. По приказу наркома в район боев были переброшены 82-я и 57-я стрелковые дивизии, 6-я танковая и 212-я авиадесантная бригады, артиллерийские полки, части связи и др. Командовал созданной из всех сосредоточенных здесь соединений и частей 1-й армейской группой комкор Г. К. Жуков. Координация действий советских и монгольских войск была поручена командарму 2-го ранга Г. М. Штерну.

Стремительными действиями советско-монгольских войск за период с 20 по 31 августа большая часть [199] японской 6-й армии, в которую вошли все японские войска, находившиеся в районе Халхин-Гола, была окружена и уничтожена. Потерпев поражение, Япония обратилась к Советскому правительству с просьбой о прекращении военных действий.

За время боев — с мая по сентябрь 1939 года — японцы потеряли до 55 тысяч солдат и офицеров, большое количество боевой техники.

Разгром японских захватчиков на реке Халхин-Гол показал не только возросшее боевое могущество Советских Вооруженных Сил, но и продемонстрировал всему миру верность СССР своим союзническим обязательствам. Он свидетельствовал о возросшем оперативно-тактическом мастерстве советского командного состава, высоком умении советских воинов бить врага в любых условиях.

Однако опасность новой мировой войны и нападения империалистов на Советский Союз продолжала возрастать. Особенно большой угрозой делу мира были агрессивные действия фашистской Германии.

После оккупации Австрии в марте 1938 года Германия начала открытую подготовку к расчленению и захвату Чехословакии.

Советский Союз был полон решимости внести достойный вклад в коллективные действия европейских стран в защиту свободы и независимости чехословацкого народа. Президенту Чехословакии было сообщено, что СССР готов оказать военную помощь Чехословакии даже в том случае, если от выполнения своих обязательств откажется Франция, а чехословацкое правительство примет решение сопротивляться агрессии{186}.

Нарком обороны СССР принял срочные меры к сосредоточению на западной границе мощных ударных сил. Белорусский и Киевский приграничные военные округа были преобразованы в особые военные округа. В Белорусском особом военном округе началось формирование двух армейских групп (Бобруйской, Витебской), а в Киевском особом военном округе — четырех таких же групп (Винницкой, Житомирской, Одесской и кавалерийской) со сроком завершения этой работы [200] к 1 сентября 1938 года. Для их пополнения и усиления направлялись личный состав, боевая техника, боеприпасы, горючее.

Позиция западных держав вызывала глубокую озабоченность Советского правительства. В ответ на наглое требование Гитлера о передаче Германии Судетской области они понуждали чехословацкое правительство к безоговорочной капитуляции. Так, например, в англо-французской ноте от 19 сентября 1938 года Чехословакии предлагалось немедленно передать Германии Судетскую область «для предупреждения европейской войны».

В этих условиях Советское правительство приняло ряд дополнительных мер.

21 сентября 1938 года в Киевский особый военный округ была передана директива наркома обороны К. Е. Ворошилова привести в боевую готовность определенную часть войск и приблизить их к государственной границе. 23 сентября К. Е. Ворошилов и Б. М. Шапошников направили такую же директиву Белорусскому особому военному округу. Для прикрытия и поддержки войск приказывалось привлечь истребительную и бомбардировочную авиацию.

25 сентября 1938 года К. Е. Ворошилов, информируя советское посольство в Париже лишь о части этих мероприятий, телеграфировал для передачи французским властям:

«Наше командование приняло пока следующие предупредительные меры:

1. 30 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий.

2. Части соответственно пополнены резервистами.

3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности»{187}.

Этих сил, в сочетании с войсками Чехословакии и Франции (и даже без учета французских войск), было вполне достаточно для того, чтобы дать решительный отпор агрессору. Но правящие круги Англии и Франции предпочли сделку с Гитлером за счет Чехословакии. [201]

29 сентября 1938 года в Мюнхене на конференции глав правительств Англии, Франции, Германии и Италии участь Чехословакии была решена — она была отдана на растерзание фашистской Германии.

Мюнхенский сговор создал новую обстановку в Европе. Фашистская Германия убедилась в безнаказанности своих агрессивных действий и усилила приготовления к новым захватам. В марте 1939 года немецко-фашистские войска полностью оккупировали Чехословакию.

Обострение международной обстановки требовало от Советского Союза предельной бдительности и осторожности. Об этом со всей остротой партия сказала на своем XVIII съезде, состоявшемся в марте 1939 года.

Выступая на съезде, нарком обороны К. Е. Ворошилов доложил о состоянии боевой готовности Вооруженных Сил и одновременно разоблачил происки международного империализма.

«Мировая буржуазия, — говорил он, — ищет выхода из тупика неразрешимых противоречий в озверелом фашизме, предоставляя ему полную свободу действий. Она поощряет его на военные авантюры, подталкивает на борьбу с Советским Союзом.

...Миролюбивые государства, среди которых имеются и наши ближайшие соседи, мало делают для упрочения мира и подготовки отпора агрессорам. Поэтому мы должны, как и раньше, полагаться только на себя»{188}.

В этих сложных условиях Советский Союз продолжал упорную борьбу за сохранение мира и создание системы коллективной безопасности. Он был единственным государством, которое не признало оккупацию Австрии и Чехословакии гитлеровцами и осудило ее как акт произвола, насилия и агрессии. Когда же немецко-фашистские войска захватили принадлежащую Литве Клайпедскую область, правительство СССР 28 марта 1939 года обратилось к Латвии и Эстонии с заявлениями, в которых предупреждало их о нависшей над ними опасности. При этом было сообщено, что Советский Союз не останется безучастным к любым попыткам открыто или замаскированно уничтожить независимость Прибалтийских стран. [202]

Но агрессоры все более наглели. Германия усиленно накапливала свои войска у польских границ. В апреле 1939 года Италия оккупировала Албанию и тем самым растоптала англо-итальянское соглашение о сохранении неизменного положения на Средиземном море.

Это вызывало тревогу у мировой общественности, вынуждало Англию и Францию согласиться на переговоры с СССР о выработке совместных мер по сохранению мира и обузданию агрессора.

Советский Союз вел переговоры открыто и честно, но англо-французской стороне нужна была лишь видимость переговоров. Ей нужно было усыпить бдительность СССР и выиграть время для того, чтобы «припугнуть» Германию и добиться от немецких монополистов уступок в конкурентной борьбе на мировых рынках, отказа их от колониальных претензий. За это Англия и Франция готовы были предоставить фашистской Германии полную свободу в ее агрессивных действиях на Востоке.

В ходе переговоров все более выявлялось стремление Англии и Франции получить от СССР в одностороннем порядке полную гарантию на случай нападения Германии на них и их союзников и в то же время избежать таких гарантий в отношении СССР и соседних с ним стран, если они станут жертвой агрессии.

Бесплодная переписка по этим вопросам продолжалась пять месяцев, и тогда правительство СССР, чтобы до конца выяснить позицию своих партнеров, 23 июля 1939 года предложило организовать в Москве переговоры военных миссий.

Они начались в Москве 11 августа 1939 года. Советский Союз представляла вполне авторитетная делегация во главе с Наркомом обороны СССР К. Е. Ворошиловым, имевшая все полномочия на ведение переговоров и на подписание военного договора. В составе военных миссий Англии и Франции оказались второстепенные военные деятели, не располагавшие к тому же и должными полномочиями. Так, глава французской миссии генерал Думенк предъявил документ, свидетельствовавший о том, что ему поручается лишь ведение переговоров, а глава английской делегации адмирал Драке оказался вообще без каких-либо официальных подтверждений своих полномочий. [203]

К. Е. Ворошилов вместе с другими членами советской делегации (Н. Г. Кузнецов, А. Д. Локтионов, И. В. Смородинов, Б. М. Шапошников) предотвратил попытку англо-французской стороны навязать им пустую дискуссию о «целях» и «общих принципах» и направил ход переговоров в деловое русло. При этом выяснилось, что Англия и Франция не имеют конкретных военных планов для организации обороны договаривавшихся сторон.

В процессе переговоров также выяснилось, что общая численность вооруженных сил трех держав такова, что они вполне способны удержать гитлеровцев от принятия ими рокового шага, а в случае, если Германия выступит против них, разгромить ее в короткий срок. Были все условия предотвратить вторую мировую войну. Но Англия и Франция как раз и не хотели этого: они лишь выжидали, когда СССР и Германия вступят в войну друг с другом.

Желая ускорить и облегчить договоренность, советская делегация внесла на рассмотрение участников переговоров три варианта возможных действий вооруженных сил договаривавшихся держав. При этом предусматривались точно определенная взаимопомощь союзников и обязательное участие в войне Польши, связанной договорами с Англией и Францией.

Осуществление любого из этих вариантов было возможно лишь при наличии договоренности Франции и Англии с Польшей, Литвой и Румынией о пропуске советских войск через территорию этих стран. Поэтому достижение такой договоренности ставилось СССР перед Англией и Францией в качестве обязательного условия.

Глава английской делегации адмирал Драке, председательствовавший на этом заседании, поблагодарил советскую военную миссию «за ясное и точное изложение плана», но дальше этого ни англичане, ни французы не пошли. Они оказались не готовыми ответить на главный вопрос советской стороны: предполагают ли генеральные штабы Великобритании и Франции пропуск на польскую и румынскую территории Вооруженных Сил СССР, имеется ли у них договоренность об этом с Польшей и Румынией?

В связи с этим по предложению К. Е. Ворошилова [204] заседания военных миссий были 14 августа приостановлены, чтобы английская и французская стороны могли запросить свои правительства по интересовавшему СССР вопросу. Однако ни на следующий день, ни в дальнейшем, вплоть до 21 августа, английская и французская делегации так и не получили ответа на свои запросы. Срыв переговоров стал фактом.

В беседе с корреспондентом газеты «Известия» К. Е. Ворошилов заявил тогда:

«Советская военная миссия считала, что СССР, не имеющий общей границы с агрессором, может оказать помощь Франции, Англии, Польше лишь при условии пропуска его войск через польскую территорию, ибо не существует других путей для того, чтобы советским войскам войти в соприкосновение с войсками агрессора.

...Несмотря на всю очевидность правильности такой позиции, французская и английская военные миссии не согласились с такой позицией советской миссии, а польское правительство открыто заявило, что оно не нуждается и не примет военной помощи от СССР.

Это обстоятельство сделало невозможным военное сотрудничество СССР и этих стран»{189}.

Провал англо-франко-советских военных переговоров наглядно показал подлинные замыслы правящих кругов Англии и Франции, направленные не к предотвращению войны, а к поощрению агрессии германского империализма против СССР. У Советского Союза не оставалось никаких иных возможностей избежать войны, кроме заключения предложенного германским правительством договора о ненападении. Это отодвинуло на какой-то срок опасность нападения гитлеровской Германии на СССР.

1 сентября 1939 года фашистская Германия вторглась на территорию Польши. Английское и французское правительства, опасаясь дальнейшего нападения немецко-фашистской армии на Францию, Англию и на их колонии, объявили войну Германии. Началась вторая мировая война.

Англия и Франция, заявившие в свое время о гарантиях польской безопасности и поощрявшие Польшу на отказ от советской помощи, ничего не сделали для [205] оказания ей действенной военной поддержки. Буржуазно-помещичья Польша, оставленная один на один с превосходящим ее агрессором, не сумела организовать отпор врагу. Разрушая все на своем пути и совершая чудовищные злодеяния, немецко-фашистские войска двигались на Восток.

Создалась серьезная угроза безопасности Советского Союза, и поэтому необходимо было во что бы то ни стало помешать дальнейшему продвижению гитлеровских агрессоров, предотвратить порабощение фашистами наших единокровных братьев — западных украинцев и западных белорусов. Это и предопределило действия Советского правительства и наших Вооруженных Сил в тот период.

17 сентября 1939 года войска Красной Армии по указанию Советского правительства и приказу наркома обороны К. Е. Ворошилова начали освобождение западных областей Украины и Белоруссии, отторгнутых от нашей страны буржуазно-помещичьей Польшей в 1920 году. Эти области воссоединились с Советской Украиной и Советской Белоруссией.

По договору между СССР и Германией, подписанному 28 сентября 1939 года в Москве, была установлена новая граница Советского Союза, проходящая на 250 — 300 километров западнее прежней — примерно по линии Керзона, признанной в свое время Англией, Францией, США и Польшей.

Это был важный шаг для укрепления обороноспособности СССР, и его неотложную необходимость понимали наиболее дальновидные буржуазные деятели. Так, например, Черчилль, выступая по английскому радио 1 октября 1939 года, после ряда недружелюбных выпадов против Советского Союза, заявил:

«То, что русские армии должны были находиться на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против немецкой угрозы»{190}.

Объявившие Германии войну Англия и Франция не вели серьезных боевых действий против гитлеровских захватчиков. Они все еще не отказались от попыток повернуть фронт войны против СССР. Агрессивные силы [206] Англии, Франции и США подбивали на войну против СССР соседние с ним государства — Латвию, Эстонию и Литву, но эти происки потерпели провал: по договоренности с правительствами этих государств на их территорию были введены советские войска. Они прикрыли западные границы прибалтийских республик и тем самым обеспечили их безопасность от нападения агрессора.

Однако антисоветские интриги в Прибалтике продолжались, и это грозило развязыванием здесь опасных империалистических авантюр. Выступая против этого гибельного пути, трудящиеся Латвии, Литвы и Эстонии под руководством вышедших из подполья коммунистов осуществили в своих странах социалистическую революцию и обратились к Советскому правительству с просьбой о приеме их государств в Союз Советских Социалистических Республик. В августе 1940 года эти просьбы были удовлетворены.

Позднее с Советским Союзом воссоединились также Бессарабия и Северная Буковина.

Серьезную озабоченность Советского правительства в то время вызывало положение на северо-западной границе СССР. Правящие круги Финляндии были явно враждебно настроены к Советскому Союзу, вели закулисные переговоры с реакционными силами Германии, Англии и Франции. При их участии они укрепляли военные плацдармы для нападения на СССР («линия Маннергейма», Аландские острова и др.).

Объяснить военные приготовления Финляндии оборонительными целями было невозможно, так как никто ей не угрожал. Это стало еще более очевидным, когда в октябре 1939 года правительство Финляндии отклонило советское предложение о заключении пакта о взаимопомощи. После этого Советский Союз предложил Финляндии перенести советско-финскую границу на несколько десятков километров к северу от Ленинграда и заявил о своей готовности уступить Финляндии, в порядке компенсации, вдвое большую советскую территорию, прилегающую к финской границе. Но и это миролюбивое предложение было отклонено финским правительством.

Финляндия, закончив к тому времени негласную мобилизацию и увеличив численность своих войск [207] почти в 7 раз, развернула их у советских границ и организовала здесь серию военных провокаций. Советское правительство вынуждено было принять ответные меры. Возник советско-финский вооруженный конфликт.

В результате решительных действий советских войск Финляндия запросила мира. 12 марта 1940 года был подписан мирный договор. Установленная в результате этого договора государственная граница Советского Союза укрепляла безопасность Ленинграда и Мурманска, улучшала стратегическое положение наших Балтийского и Северного флотов.

Итоги вооруженного конфликта с Финляндией были обсуждены на мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1940 года. С докладом по этому вопросу выступил К. Е. Ворошилов. Пленум рекомендовал Наркому обороны СССР провести расширенное заседание Главного военного совета совместно с командующими армиями, членами Военных советов армий, командующими корпусов и дивизий, на котором сделать надлежащие выводы из опыта последних войн.

На расширенном заседании Главного военного совета, состоявшемся 14 — 17 апреля 1940 года, были подробно обсуждены важнейшие вопросы укрепления обороноспособности СССР, приняты меры по дальнейшему повышению боевой готовности наших Вооруженных Сил и улучшению политической работы в войсках.

Исходя из принятых на Главном военном совете решений, Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов писал в первомайском приказе 1940 года:

«Красноармейцы, командиры и политработники в этой схватке еще раз показали не только высокие моральные качества Красной Армии, ее непреклонную волю и грозную силу советской военной техники, но также и умение пользоваться этой техникой в любых условиях современной войны.

...Военные действия последних месяцев обогатили Красную Армию новым боевым опытом. Этот опыт надо изучать, необходимо извлечь из него все уроки, поскорее изжить, ликвидировать все недочеты, обнаруженные в ходе боевых операций, усилить и продолжать совершенствовать все положительные стороны, выявленные в ходе боевых действий»{191}. [208]

В мае 1940 года К. Е. Ворошилов был назначен заместителем председателя Совета Народных Комиссаров СССР и председателем Комитета Обороны при СНК СССР. Наркомом обороны стал С. К. Тимошенко.

Исполняя новые обязанности и находясь в составе Политбюро ЦК партии, Климент Ефремович продолжает заниматься военными делами, участвует в осуществлении неотложных мер по дальнейшему подъему решающих отраслей советской экономики, особенно тяжелой индустрии и военной промышленности.

ЦК ВКП(б) и СНК СССР уделяли пристальное внимание важнейшим вопросам укрепления экономической и оборонной мощи СССР. Как председатель Комитета Обороны К. Е. Ворошилов принимал участие в разработке и практическом осуществлении всех мероприятий партии и Советского правительства, направленных на повышение боевой готовности вооруженных сил; он всячески содействовал, в частности, успешному освоению и производству новых типов истребителей Як-1, ЛаГГ-3, МиГ-3, бомбардировщиков Пе-2, штурмовиков, новых танков KB и Т-34, а также другой боевой техники.

На защите города Ленина

Как один человек, поднялся советский народ на защиту Родины от германского фашизма, вероломно напавшего на нас.

Организатором и вдохновителем борьбы советского народа против гитлеровских оккупантов стала Коммунистическая партия во главе с ее ленинским Центральным Комитетом.

Призыв партии и Советского правительства «Все для фронта, все для победы!» стал боевой программой масс в их непримиримой борьбе против немецко-фашистских захватчиков. На отпор врагу были мобилизованы все силы партии и народа.

23 июня К. Е. Ворошилов был назначен членом Ставки Главного командования (с 8 августа — Ставка Верховного главнокомандования). 30 июня 1941 года он был введен в состав только что созданного чрезвычайного [209] органа — Государственного Комитета Обороны (ГКО). Находясь на этих постах, Климент Ефремович активно участвует в организации отражения вражеского нашествия.

На пятый день войны по заданию Ставки он едет в район Могилева. «Моя поездка, — писал он впоследствии, — явилась кратковременной — с 27 июня по 1 июля 1941 года, — но она была настолько тяжелой и напряженной, что стоила мне, по всей вероятности, многих лет жизни»{192}.

Немецко-фашистские захватчики, располагая превосходством в танках и авиации, осуществили глубокий прорыв на внешних флангах советских войск. Создалась угроза окружения наших частей и соединений, находившихся в районе Гродно — Белосток — Бельск.

К. Е. Ворошилов совместно с партийными и советскими руководителями Белорусской ССР и прибывшим сюда ранее Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым восстанавливает воинский порядок и управление войсками, организует сооружение новых оборонительных рубежей на реках Березине и Днепре. На эти работы местные органы мобилизовали десятки тысяч трудящихся. Одновременно создавались отряды народного ополчения, диверсионные группы для заброски на оккупированную территорию. По просьбе ЦК Компартии Белоруссии Климент Ефремович принимал участие в их инструктировании.

«С гордостью и восхищением вспоминаю я поведение советских людей перед отправкой их в тыл врага, — писал он об этом. — Однажды, когда тов. Пономаренко П. К. пригласил меня побеседовать с одной из групп, я внимательно всматривался в сосредоточенные лица будущих партизан и, хорошо понимая их волнение, откровенно сказал им:

— Дорогие товарищи, хочу вас предупредить. Идете вы на опасное дело, на подвиг, и если кто из вас почему-либо не готов к этому, пусть по-честному признается. Мы не взыщем, дадим другую работу, другие задания.

— Среди нас, — ответил один из них, — таких нет! И все взглядами, кивками головы подтвердили это. [210]

Я был растроган до глубины души и горячо, с волнением напутствовал отбывающих на подпольный фронт:

— Тогда в добрый путь, дорогие товарищи! Желаю вам успеха. Бейте смертным боем фашистскую нечисть»{193}.

По указанию К. Е. Ворошилова особое внимание было уделено отражению атак превосходящих сил противника на реке Березине. Отважно действовали на этом рубеже советские летчики и артиллеристы — они разрушали вражеские переправы, уничтожали танки и живую силу оккупантов. Все преимущества были тогда на стороне врага, и было ясно, что долго сдерживать его натиск на Березине наши войска не смогут. К. Е. Ворошилов доложил в Ставку, что надо всемерно укреплять оборону на рубеже Днепра, хорошо подготовить его для отражения танковых атак, эшелонировать в глубину.

Ставка Верховного главнокомандования дала указание усилить оборону на Березине и Днепре. Партийный актив, состоявшийся в штабе Западного фронта, вблизи Могилева, наметил практические меры по выполнению этого указания, а также директивы ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР партийным и советским организациям прифронтовых областей от 29 июня 1941 года. Был принят план обороны Могилева и определены задачи по развертыванию партизанской борьбы в тылу врага.

10 июля 1941 года в связи с образованием трех главных стратегических направлений К. Е. Ворошилов назначается главнокомандующим Северо-Западного направления (член Военного совета А. А. Жданов, начальник штаба М. В. Захаров).

На Северо-Западном направлении наши войска вели ожесточенные бои против группы немецких армий «Север», вторгшейся на советскую территорию из Восточной Пруссии и нацеленной на Ленинград. На Карельском перешейке на город Ленина наступали финские войска. В общей сложности вражеские силы, угрожавшие Ленинграду, насчитывали более 700 тысяч солдат и офицеров, 13 тысяч орудий, 1500 танков, 1070 самолетов. [211]

Фашистское командование придавало сокрушению Ленинграда исключительное значение, видело в этом одно из главных условий захвата Москвы.

К концу первой декады июля гитлеровские войска захватили Латвию, Литву, вторглись в пределы Эстонии, создали угрозу прорыва в районе Остров — Псков. Но им не удалось сломить волю советских людей к сопротивлению.

Нацистские полчища стремились уничтожить советские войска в Эстонии и захватить главную базу Балтийского флота — Таллин, чтобы затем ударить на Кронштадт и Ленинград. Гитлер приказал «сровнять Ленинград с землей». Вражеское командование развернуло тогда же наступление финских войск и немецкого горнострелкового корпуса «Норвегия» на Крайнем Севере (целью этой операции был захват Мурманска).

В этих сложных условиях главком Северо-Западного направления координировал действия советских войск в Эстонии, под Ленинградом, на Карельском перешейке, в Заполярье, а также на оказавшихся в глубоком вражеском тылу полуострове Ханко и островах Моонзундского архипелага. В результате этого враг нес тяжелые потери, срывались его расчеты и планы.

После захвата противником Пскова и Острова исключительно опасное положение создалось на Лужском направлении. Противник стремился нанести Удар главными силами через Лугу на Красногвардейск (Гатчину), чтобы в дальнейшем с ходу овладеть Ленинградом и соединиться с финскими войсками. Между тем укрепление Лужской позиции еще не было завершено.

Командование Северо-Западного направления и Северного фронта приняло меры к срочной переброске войск на Лужский оборонительный рубеж с других участков фронта, усилило авиационную поддержку частей и соединений, оборонявших Лужский рубеж. Была ускорена отправка на этот участок боевой техники, снарядов, продовольствия. Однако нацистам ценой больших потерь удалось выйти к реке Луге в 20 — 25 километрах юго-восточнее Кингисеппа, а затем переправиться на правый берег реки у деревни Ивановской, где оборону держали курсанты Ленинградского пехотного училища и ленинградцы-ополченцы. [212]

Создание фашистского плацдарма на северном берегу Луги открывало врагу путь на Кингисепп с дальнейшим продвижением вдоль шоссе на Ленинград. Стремясь закрепить этот успех, нацисты обрушили на оборонявшиеся здесь наши войска мощные бомбовые удары с воздуха, сильный артиллерийский и минометный огонь, усилили атаки своей пехоты, поддержанной танками. Советские патриоты стояли насмерть. В эти дни к ним приехал К. Е. Ворошилов.

Вот как рассказано об этом в «Истории Великой Отечественной войны»: «В дни самых напряженных боев к курсантам и ополченцам прибыл К. Е. Ворошилов. Он потребовал не только остановить врага, но и отбросить его за Лугу. Присутствие К. Е. Ворошилова на передовых позициях и его простые, полные суровой правды слова, обращенные к войскам, вдохновили советских воинов, и они с честью выполнили свою задачу»{194}.

В разгар боев на Лужском рубеже немецко-фашистское командование развернуло наступление на Новгород. Чтобы не допустить прорыва врага к этому городу, войска 11-й армии по указанию К. Е. Ворошилова 14 — 18 июля нанесли контрудар с севера и с юга по наступавшим здесь вражеским силам. Эта операция наших войск в районе Сольцы — Ситня — Порхов была настолько неожиданной для противника, что он едва успел вырваться из «котла», понеся при этом большие потери. Немецко-фашистские войска были отброшены на запад на 35 — 40 километров, и это замедлило на некоторое время их прорыв к Новгороду.

Бывший командующий 56-м немецким моторизованным корпусом, находившимся в составе тех войск, генерал Манштейн писал впоследствии: «Нельзя было сказать, чтобы положение корпуса в этот момент было весьма завидным. Последующие несколько дней были критическими, и противник всеми силами старался сохранить кольцо окружения»{195}.

Контрудар в районе Сольцы и возросшее сопротивление наших войск на всех участках фронта под Ленинградом вынудили командование группы немецких [213] армий «Север» приостановить 19 июля наступление на Ленинград и ожидать подхода подкреплений. Этот выигрыш во времени был для наших войск чрезвычайно дорог, и они всемерно использовали его для укрепления подступов к Ленинграду.

Душой обороны города Ленина были Ленинградская партийная организация, воинский партийно-политический аппарат, коммунисты армии, флота, ленинградских предприятий. К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов опирались на эту могучую силу во всей своей работе по организации обороны города.

24 июля 1941 года в Смольном состоялось собрание партийного актива Ленинграда совместно с представителями фронта и Краснознаменного Балтийского флота. Первое слово для сообщения о военном положении и необходимых мерах для усиления защиты города было предоставлено К. Е. Ворошилову. Он не скрывал истинного положения на фронте. «Трудности предстоят большие, — говорил главком. — Преимущества пока на стороне врага. На ряде участков немецко-фашистские войска остановлены, но они по-прежнему угрожают многим основным жизненным центрам страны. Задача всех задач — не допустить фашистов к этим центрам, остановить противника и подготовить контрнаступление»{196}.

Об укреплении обороны Ленинграда, повышении революционной бдительности и оказании всемерной помощи фронту говорили на собрании А. А. Жданов, А. А. Кузнецов и другие.

Трудящиеся Ленинграда в ту тяжелую пору проявили подлинное мужество и отвагу. На фронт было мобилизовано 60 процентов состава городской партийной организации и 70 процентов — комсомольской. За короткий срок Ленинградский обком и горком партии при активном участии партийных организаций фабрик, заводов и учреждений сформировали 10 дивизий народного ополчения и 14 артиллерийско-пулеметных батальонов общей численностью более 135 тысяч человек. Местное население было мобилизовано на строительство вокруг города нескольких оборонительных поясов.

Огромную помощь фронту оказывали рабочие ленинградских предприятий. На заводах и фабриках города [214] было налажено производство оружия и боевой техники. К выполнению заказов фронта широко привлекались научно-исследовательские учреждения и лаборатории.

Неослабное внимание К. Е. Ворошилов уделял в тот период боевым действиям на Севере, где наступление противника развернулось на многих участках фронта. Враг стремился во что бы то ни стало захватить Мурманск, выйти к Кировской железной дороге. Наши 52-я и 14-я стрелковые дивизии, оборонявшие подступы к Мурманску, поддержанные морским десантом, высадившимся 14 июля с кораблей Северного флота, выдержали натиск противника и вынудили его перейти к обороне.

Отмечая этот успех, К. Е. Ворошилов и А. А. Жданов от имени командования Северо-Западного направления послали защитникам Мурманска телеграмму: «Считаем, что дивизии Мурманского направления сражаются стойко, упорно и честно выполняют свой долг перед Родиной»{197}.

Упорные бои, развернувшиеся в то время на Центральном направлении (Смоленское сражение), не позволяли фашистскому командованию усилить группу армий «Север». Активные действия войск Северо-Западного и Западного фронтов, а также кораблей Балтийского флота почти на месяц задержали наступление гитлеровцев на Ленинград.

В начале августа противник возобновил наступление, но не сумел достигнуть решающего успеха: новый контрудар наших войск 12 — 14 августа из района Старой Руссы против южного фланга группы армий «Север» заставил гитлеровцев оттянуть часть своих войск на отражение этого удара. Таким образом, натиск главных сил врага, нацеленных на Ленинград, был вновь ослаблен.

14 августа главком отдал распоряжение о срочной разработке плана обороны Красногвардейского укрепленного района, усилении его огневыми средствами и инженерными сооружениями по правому берегу Невы, об использовании зенитных батарей ПВО Ленинграда для борьбы с танками. Ленсовет обязывался провести [215] дополнительную мобилизацию 120 тысяч ленинградцев на оборонительные работы в этом укрепрайоне. Ленинградский горком партии направил сюда тысячу коммунистов — политбойцов и политработников.

Мужество воинов Балтийского флота, 10-го корпуса 8-й армии, латышских и таллинских рабочих на две недели приковало фашистские войска к Таллину.

Противник тщетно стремился тогда же захватить оказавшиеся у него в тылу острова Моонзундского архипелага, уничтожить советскую военно-морскую базу на полуострове Ханко (Гангут). Командование Северо-Западного направления хорошо организовало оборону и здесь: советские воины, отбивая натиск врага, зорко контролировали входы в Финский залив. Огнем береговых батарей и атаками торпедных катеров они срывали все попытки фашистов поддержать с моря свои сухопутные войска.

По указанию Ставки с аэродромов Моонзундского архипелага 8 августа 1941 года пятнадцать бомбардировщиков военно-воздушных сил Краснознаменного Балтфлота совершили первый налет на Берлин. В дальнейшем советские летчики совершили отсюда еще ряд ударов по глубоким тылам противника. За образцовое выполнение этих заданий полковнику Е. Н. Преображенскому, капитанам В. А. Гречишникову, А. Я. Ефремову, М. Н. Плоткину и П. И. Хохлову было присвоено звание Героя Советского Союза. Боевые рейсы наших летчиков на Берлин и другие города фашистской Германии разоблачили ложь вражеской пропаганды о полном уничтожении советской авиации.

Исключительно смело и активно, проявляя инициативу и боевую находчивость, воевали с врагом защитники военно-морской базы Ханко. Новый прилив отваги и мужества влила в них полученная 27 июля 1941 года, в День Военно-Морского Флота, телеграмма главнокомандования Северо-Западного направления на имя командира базы генерал-майора С. И. Кабанова. Она гласила:

«Начавшаяся Отечественная война показала, что за истекший период бойцы, командиры и политработники военно-морской базы Ханко являли собой образец настоящих большевиков и патриотов социалистической Родины, честно и беззаветно выполняющих свой долг. [216]

Отдаленные от основных баз, оторванные от фронта, в тяжелых условиях и под непрекращающимся огнем противника, храбрые гангутцы не только смело и стойко держатся и обороняются, но и смело наступают, наносят белофиннам ощутительные удары, захватывая острова, пленных, боевую технику, секретные документы.

Ваша активность — хороший метод обороны. Смелость и отвага гарнизона — лучший залог успеха в окончательной победе над врагом.

Передайте героическим защитникам базы от Главного командования Северо-Западного направления нашу благодарность и искреннее восхищение их мужеством и героизмом.

Главком: Ворошилов, Жданов» {198}.

Отважные защитники Моонзундского архипелага и полуострова Ханко — моряки, пехотинцы, артиллеристы, летчики, саперы — покинули занимаемые ими позиции только после приказа командования, с честью выполнив поставленную перед ними задачу — обескровили врага, сдержали его натиск на Ленинград.

В ходе тяжелых оборонительных боев защитники Ленинграда изматывали противника, уничтожали его живую силу и технику. В результате этого темпы наступления захватчиков по сравнению с начальным периодом войны резко замедлились. При этом они несли все большие потери в живой силе и технике.

Наступавшие на северо-западе гитлеровские войска к 21 августа достигли Красногвардейского укрепленного района, но здесь были остановлены. На Новгородско-Чудском направлении фашисты, стремившиеся обойти Ленинград с юго-востока, были также остановлены 19 августа на рубеже реки Малый Волховец.

Однако положение города Ленина становилось все более критическим. 20 августа 1941 года в Смольном состоялось второе собрание партийного актива Ленинграда. В своем выступлении К. Е. Ворошилов рассказал о положении на фронте, призвал ленинградцев мобилизовать все силы и средства на отпор врагу. [217]

...У нас есть возможность не только задержать продвижение противника, но разбить его и уничтожить, — говорил он. — Имейте в виду, что враг разовьет бешеную атаку, будет применять и авиацию, и артиллерию. Артиллерии у нас хватит... Надо производить больше снарядов, мин и минометов. Врага мы не только не пустим в Ленинград, но и расколотим его здесь. Ленинград станет для него могилой»{199}.

В принятом собранием решении коммунисты Ленинграда наметили неотложные меры по усилению обороны города — строительству новых оборонительных рубежей, созданию дополнительных войсковых формирований, увеличению производства оружия и боеприпасов. Волей большевиков Ленинград превращался в несокрушимую крепость.

На следующий день руководители обороны Ленинграда опубликовали обращение «Ко всем трудящимся города Ленина».

«Ленинград — колыбель пролетарской революции, мощный промышленный и культурный центр нашей страны, никогда не был и не будет в руках врагов, — говорилось в нем, — не для того мы живем и трудимся в нашем прекрасном городе, не для того мы своими руками построили могучие фабрики и заводы Ленинграда, его замечательные здания и сады, чтобы все это досталось немецким фашистским разбойникам.

Никогда не бывать этому!

...Встанем, как один, на защиту своего города, своих очагов, своих семей, своей чести и свободы. Выполним наш священный долг советских патриотов и будем неукротимы в борьбе с лютым и ненавистным врагом, будем бдительны и беспощадны в борьбе с трусами, паникерами и дезертирами, установим строжайший революционный порядок в нашем городе. Вооруженные железной дисциплиной, большевистской организованностью, мужественно встретим врага и дадим ему сокрушительный отпор».

Обращение подписали: Главнокомандующий, Маршал Советского Союза К. Ворошилов, секретарь Ленинградского городского комитета партии А. Жданов, председатель [218] исполкома Ленинградского городского Совета П. Попков{200}.

Обращение было воспринято всеми ленинградцами и воинами, оборонявшими город, как призыв партии, Советской власти и командования к решительным действиям.

К этому был направлен и проникнутый глубокой верой в силы армии и народа, верой в победу приказ К. Е. Ворошилова войскам Северо-Западного направления.

«Наступил решительный момент, — указывалось в нем. — Враг приближается к Ленинграду. Здесь родилась и победила Великая Октябрьская социалистическая революция... Здесь каждый камень, каждая горсть земли политы кровью и потом рабочих и крестьян.

Ленинград был, есть и навеки останется городом Великого Октября!

...Помните завет Ленина, чье имя носит великий город:

— Бейтесь до последней капли крови, товарищи, держитесь за каждую пядь земли, будьте стойкими до конца.

Ни шагу назад! Бесстрашия, мужества, отваги ждет от вас родной народ»{201}.

В эти суровые и грозные дни К. Е. Ворошилов, штаб и политаппарат еще настойчивее учат бойцов и командиров строить глубоко эшелонированную оборону, не бояться вражеских танков, зарываться в землю, чтобы сохранить свои жизни и нанести врагу наибольший урон.

Когда войска противника двинулись на Колпино, Кириши и Мгу, чтобы вторгнуться в Ленинград с юго-востока и прикрыть от удара советских войск свой правый фланг, главком принял срочные меры к переброске сюда наших подкреплений. Он лично поставил перед командиром 168-й дивизии полковником А. Л. Бондаревым задачу занять одним полком оборону на западном берегу реки Ижоры и остановить здесь немецко-фашистских захватчиков, а остальными силами отбить у врага Тосно. Выполняя этот приказ, советские воины [219] смело атаковали противника, выбили его из населенных пунктов Поги, Поповка, Куньголово, Красный Бор. В результате этого положение в районе Колпино заметно улучшилось.

Командование Северо-Западного направления стремилось обеспечить постоянное взаимодействие наших сухопутных войск с артиллерией, танками, авиацией и Военно-Морскими Силами. Большую помощь войскам, защищавшим станцию Мга, оказали советские летчики. Так, например, 25 августа на вражеском аэродроме Спасская Полнеть они уничтожили 35 самолетов на земле и 20 во время взлета и в воздушном бою. При попытке фашистов прорваться к Ленинграду вдоль шоссе Москва — Ленинград и вдоль берега Невы нашу пехоту активно поддерживали артиллерийским огнем крейсер «Максим Горький», эсминцы «Строгий» и «Стройный».

ЦК ВКП(б), Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного главнокомандования внимательно следили за героической обороной Ленинграда и делали все возможное для помощи защитникам города Ленина оружием, боевой техникой, продовольствием. 29 августа 1941 года в Ленинград вылетела специальная комиссия ЦК партии и ГКО в составе заместителя председателя Совнаркома СССР А. Н. Косыгина, наркома Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова, командующего Военно-Воздушными Силами П. Ф. Жигарева, начальника артиллерии РККА Н. Н. Воронова и других.

В течение десяти дней комиссия ЦК ВКП(б) и ГКО, в состав которой вошли А. А. Жданов и К. Е. Ворошилов, помогала решать важнейшие вопросы защиты Ленинграда. В результате этого возросло сопротивление защитников города натиску немецко-фашистских захватчиков, усилилась деятельность партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу врага. Активнее стали действовать подразделения местной противовоздушной обороны.

ЦК партии, ГКО и Ставка Верховного главнокомандования приняли ряд мер по улучшению управления войсками, защищавшими Ленинград, и организации обороны города.

23 августа решением Ставки Северный фронт был разделен на два — Ленинградский и Карельский. 30 августа [220] Государственный Комитет Обороны упразднил Военный совет обороны Ленинграда и передал его функции Военному совету Ленинградского фронта. 5 октября было упразднено Северо-Западное направление. Все руководство организацией обороны города Ленина сосредоточилось в руках командования и Военного совета Ленинградского фронта, и это было сделано весьма своевременно.

Усилив свои войска свежими пополнениями и техникой, гитлеровцы 8 сентября прорвались к Ладожскому озеру, захватили Шлиссельбург, перерезали все сухопутные пути, связывающие Ленинград со страной; начался обстрел города из дальнобойных орудий. Наступил самый трудный этап в обороне Ленинграда — борьба армии, флота, советских партизан и всех трудящихся города в условиях вражеской блокады.

Блокировав Ленинград, немецко-фашистские войска с яростью обреченных продолжали рваться к городу. В конце сентября в результате упорных боев удалось остановить их и стабилизировать положение на Ленинградском фронте. Большую роль в этом сыграли решительные действия Г. К. Жукова и других военачальников, обеспечивших оборону города Ленина в сентябрьские дни, огромная работа Ленинградской партийной организации по мобилизации всех сил и средств на разгром врага.

Этот успех был подготовлен тяжелыми оборонительными боями защитников Ленинграда в июле — августе, в значительной мере обескровившими гитлеровские полчища. Достойный вклад в это великое дело внес в те суровые дни главнокомандующий Северо-Западного направления, а затем командующий Ленинградским фронтом К. Е. Ворошилов.

Новые задания партии

После возвращения в Москву с Ленинградского фронта К. Е. Ворошилов получает новые ответственные поручения ЦК партии и Государственного Комитета Обороны. С 24 по 29 сентября 1941 года он по поручению Ставки Верховного главнокомандования [221] находился в войсках 54-й армии Волховского фронта, с 29 сентября по 1 октября участвует в работе Московской конференции представителей СССР, США и Англии по вопросам о взаимной военно-экономической помощи.

Представители США и Англии на конференции уклонились от полного удовлетворения заявок СССР на вооружение и стратегические материалы, но согласились все же ежемесячно поставлять 100 бомбардировщиков и 300 истребителей (наша заявка 300 бомбардировщиков и 100 истребителей), 500 танков (заявка — 1100). Вдвое была сокращена наша заявка на поставку алюминия, в десять раз — на поставку противотанковых ружей и броневых листов для танков. Советский Союз обязался поставлять Англии и США сырье для производства вооружения. В дальнейшем был положительно решен вопрос и о распространении на СССР американского закона о ленд-лизе — передаче в аренду или взаймы вооружения воюющим странам.

Осенью 1941 года началась великая Московская битва. ЦК партии, Государственный Комитет Обороны и Ставка приняли решительные меры по укреплению обороны столицы. Постановлением ГКО был определен главный рубеж сопротивления немецко-фашистским захватчикам под Москвой — Можайская линия. обороны. Сюда спешно направлялись войска, техника, боепитание. Подготовка новых стратегических резервов в глубинных районах страны была возложена на Главное управление формирования и укомплектования войск РККА (Главупраформ) во главе с Е. А. Щаденко. Организация и осуществление контроля за ходом формирования и обучения резервных частей и соединений были поручены К. Е. Ворошилову.

13 октября К. Е. Ворошилов выехал в районы подготовки стратегических резервов. Сферой его деятельности стали Московский, Приволжский, Среднеазиатский, Уральский и Южноуральский военные округа, многие области и автономные республики. В помощь ему была выделена большая группа генералов.

Находясь в военных округах с небольшими перерывами около 14 месяцев, Климент Ефремович выполнял и другие задания ГКО и Ставки Верховного главнокомандования. Он и подчиненные ему инспекторские [222] группы приняли участие в формировании и боевой подготовке 58 бригад, 64 стрелковых и 8 кавалерийских дивизий, 11 армий{202}. Чтобы максимально ускорить обучение и отправку на фронт резервных соединений, К. Е. Ворошилов по договоренности с Е. А. Щаденко решил применить в боевой подготовке формируемых бригад, дивизий и армий комплексный метод: проводить в полевых условиях двусторонние тактические учения и одновременно осуществлять индивидуальную подготовку бойца, сколачивание отделений, взводов и других подразделений.

Организуя инспектирование и обучение резервных войск, К. Е. Ворошилов на поездах, самолетах, дрезинах, автомашине добирался до самых отдаленных мест. О ходе формирования и боевой подготовки стратегических резервов он регулярно докладывал Верховному главнокомандующему И. В. Сталину.

К. Е. Ворошилов проводил большую организаторскую и политическую работу не только с командованием и личным составом военных округов и резервных частей и соединений, но и с местным населением. Он побывал тогда в Горьковской, Калининской, Кировской, Куйбышевской, Молотовской, Пензенской, Саратовской, Свердловской, Тамбовской, Ульяновской, Челябинской, Чкаловской областях, в Башкирской, Марийской, Татарской, Удмуртской и Чувашской АССР, в Актюбинской области Казахской ССР, во многих городах и селах, где проходило формирование и обучение войск. И всюду он встречался с партийными, советскими и военными работниками, вместе с ними решал многие вопросы помощи фронту, формируемым бригадам, дивизиям и армиям.

Благодаря этому Клименту Ефремовичу и его помощникам удалось пополнить многие формируемые части и соединения лучшими коммунистами и комсомольцами — тружениками заводов и фабрик, колхозов и совхозов, организовать снабжение резервных войск — по нарядам и на добровольных началах — лыжами, [223] лопатами, теплой одеждой, валенками, шапками, рукавицами и т. п. При отсутствии оружия на складах оно, по договоренности с центром и местными органами, направлялось в части прямо с заводов.

Всюду, где ему приходилось тогда бывать, К. Е. Ворошилов глубоко интересовался делами оборонных предприятий, ходом сельскохозяйственных работ в колхозах и совхозах. Климент Ефремович по поручению ЦК партии и ГКО оперативно решал в Челябинске все вопросы, связанные с быстрейшей заменой выпуска тракторов производством танков. С 13 ноября 1941 года на выпуск танков были переключены все заводские цехи. По призыву Ворошилова на Кировском заводе (бывш. ЧТЗ) танкостроители развернули упорную борьбу за выпуск для фронта боевых машин.

Время у К. Е. Ворошилова было рассчитано по часам и минутам. Вот типичный для него день той поры — 25 ноября 1941 года.

Климент Ефремович знакомился с ходом передислоцирования штаба и соединений 61-й армии, проверил укомплектование дивизий этой армии всем необходимым, распорядился установить местонахождение в пути вагонов и барж с оружием, обеспечить изменение их маршрутов, чтобы оружие было доставлено куда следует. После этого он вместе с партийными и советскими руководителями области проверил строительство запасного оборонительного рубежа, обратил внимание на неудачный выбор места и медленные темпы работы, попросил секретаря обкома партии непосредственно заняться этими вопросами. В тот же день Климент Ефремович выступил с речью в обкоме ВКП(б) на совещании с партийными работниками, отобранными для политической работы в армии Но рабочий день на этом не кончился.

В дневниковой записи помощника К. Е. Ворошилова в этот день значится:

«В 20.00 маршал принял командующего армией т. Попова и члена Военного совета т. Колобякова.

В 21.00 маршал заслушал доклад генерал-лейтенанта т. Чибисова о проделанной работе группы командиров по организации боевой подготовки и сколачиванию частей армии. [224]

В 22.00 маршал принял зам. начальника Управления НКВД т. Осетрова. В 23.00 маршал прибыл в обком, откуда разговаривал по телефону с т. Щаденко о состоянии дивизий — о неукомплектованности армии, полков связи, дивизий личным составом, вооружением и имуществом.

— (разговаривал) с т. Хрулевым о необходимости быстрее снабдить отправляемые (на фронт) дивизии всем положенным.

В 0.20 (26 ноября) маршал разговаривал по телефону с начальником ГАУ т. Яковлевым о снабжении дивизий вооружением. В 0.35 (разговаривал) с т. Василевским, который проинформировал об обстановке на фронтах.

Кроме того, в 0.50 маршал выяснил с т. Найденовым положение со снабжением дивизий средствами связи и отправкой телефонного кабеля в 325 и 326 сд.».

И так изо дня в день: встречи с партийными, советскими и военными руководителями, оперативное решение многих больших и малых вопросов, поездки в части и соединения, на военные заводы, участие в стрельбах и тактических учениях войск. При этом Климент Ефремович обязательно находил возможность для бесед с бойцами командирами и политработниками, с рабочими и колхозниками.

В поздние часы, как правило, подводились итоги, заслушивались доклады об исполнении тех или иных поручений, велись телефонные разговоры с Москвой и Куйбышевом, где находилась тогда часть центрального партийного и советского аппарата, отправлялись донесения в ГКО и Ставку. Чаще всего Клименту Ефремовичу приходилось решать текущие вопросы с А. И. Микояном, начальником тыла РККА А В. Хрулевым, начальником Главупраформа Е. А. Щаденко, начальником Главного артиллерийского управления РККА Н Д. Яковлевым и другими.

Организуя работу инспекторских групп, К. Е Ворошилов постоянно направлял и контролировал их деятельность, добивался высокой ответственности каждого [225] исполнителя за порученное дело. Присутствуя в бригадах и дивизиях, он отменял плохо подготовленные или слабо проведенные стрельбы и двусторонние тактические учения, заставлял проводить их вновь.

Климент Ефремович радовался росту воинского мастерства резервных частей и соединений, мобилизовывал бойцов, командиров и политработников на упорное освоение военного дела. Проводя разбор двустороннего учения частей 139-й стрелковой дивизии 4-й резервной армии 12 июня 1942 года, он говорил:

«Второй раз я присутствую на занятиях вашей дивизии. Если в первый раз дело вышло не совсем хорошо, то сегодня все три полка выглядели значительно лучше... Каждый час, каждая минута должны быть разумно вами использованы. Каждый последующий час должен наращивать новые знания и навыки в боевой подготовке. Урон врагу нанесет только тот, кто хорошо овладеет военным делом».

Многие из сформированных и подготовленных с помощью К. К Ворошилова бригад, дивизий и армий были направлены Ставкой на оборону столицы, участвовали в разгроме немцев под Москвой, в дальнейших боях против немецко-фашистских захватчиков. Отважно сражаясь с врагом, они прославили свои боевые знамена. Так, например, 327-я дивизия за подвиги при прорыве блокады Ленинграда была преобразована в 64-ю гвардейскую, 179-я дивизия дошла до Берлина, штурмовала рейхстаг, 2-я и 3-я ударные армии (бывшие 26-я и 60-я) участвовали в завершающих боях по разгрому фашистской Германии, а 60-я армия (бывшая 3-я резервная) форсировала Днепр, участвовала в освобождении Польши и Чехословакии.

С 15 февраля по 25 марта 1942 года К. Е. Ворошилов по заданию Ставки снова на Волховском фронте. Но и в это время он продолжает внимательно следить за ходом формирования резервных войск: держит постоянную связь с командующими военными округами, направляет и контролирует деятельность подчиненных ему инспекционных групп.

5 сентября 1942 года К. Е. Ворошилов был назначен главнокомандующим партизанским движением.

Этому предшествовало важное событие: в Москве в конце августа — начале сентября состоялось созванное [226] ЦК ВКП(б) совещание представителей партийных органов, командиров и комиссаров партизанских соединений и отрядов Украины, Белоруссии, Орловской и Смоленской областей, обсудившее вопросы борьбы в тылу врага. В совещании приняли участие члены Политбюро ЦК партии, руководящие работники аппарата ЦК, Наркомата обороны и Центрального штаба партизанского движения, многие видные партизанские руководители.

Обобщающим документом совещания был приказ Народного комиссара обороны СССР И. В. Сталина от 5 сентября 1942 года «О задачах партизанского движения». В нем были подведены итоги деятельности советских партизан за первый год войны, ставились задачи дальнейшего усиления их помощи Красной Армии в разгроме нацистской Германии.

Назначение в эти дни главнокомандующим партизанским движением члена Политбюро ЦК ВКП(б) и члена Государственного Комитета Обороны свидетельствовало об огромном внимании ЦК партии и Советского правительства к дальнейшему развертыванию партизанской борьбы в тылу врага и вместе с тем явилось выражением большого доверия К. Е. Ворошилову — испытанному полководцу и военачальнику.

Климент Ефремович оказался достойным этого доверия. Он глубоко понимал всю важность данного ему нового партийного задания, так как активно участвовал в выработке всех директив и постановлений ЦК, определявших цели и задачи партизанской борьбы.

Свою работу на новом посту Ворошилов строил в тесном контакте с руководителями подпольных партийных органов и партизанских формирований.

Руководитель одного из соединений белорусских партизан, впоследствии председатель Президиума Верховного Совета Белорусской ССР В. И. Козлов вспоминал об одной из встреч командования соединения с К. Е. Ворошиловым:

«Особенно интересовался Климент Ефремович тактикой партизанской борьбы. Я доложил, как мы воюем теперь и как думаем воевать в дальнейшем. Коротко рассказал о наиболее важных и сложных операциях, проведенных партизанами в Минске и Борисове, о старобинской, октябрьской и любанской операциях, о [227] нашем рейде, а также о боевых действиях в Слуцке, Красной Слободе и в деревне Клинок.

...Товарищ Ворошилов внимательно слушал, делая время от времени пометки на листке бумаги. ...В конце беседы Климент Ефремович сердечно поблагодарил нас и сказал:

— Партизаны действительно несокрушимая сила. С помощью партизан Красная Армия и советский народ обязательно выйдут в этой войне победителями.

На следующий день в полдень, когда я собирался идти в штаб партизанского движения, зазвонил телефон. Я снял трубку. У телефона был товарищ Пономаренко. Из беседы я узнал, что Климент Ефремович после нашей встречи говорил с членами Политбюро ЦК ВКП(б). Все они очень интересовались нашими делами, подробно расспрашивали о белорусских партизанах, а потом было высказано пожелание принять меня в Кремле»{203}.

В тот период общими усилиями главкома партизанского движения и работников ЦШПД была расширена сеть специальных школ для подготовки организаторов партизанской борьбы, радистов, разведчиков, подрывников, усилилась работа по сооружению партизанских аэродромов и посадочных площадок. Советские летчики доставляли партизанам все необходимое, сбрасывали в глубокий тыл на парашютах диверсионные группы, вывозили на «Большую землю» больных и раненых.

Под руководством ЦК ВКП(б) и местных партийных органов партизанское движение набирало большую силу.

К. Е. Ворошилов отдавал руководству партизанской борьбой все свои знания и революционный опыт, всемерно содействовал развитию партизанского движения.

«Мне вспоминается один из боевых эпизодов, — писал видный участник партизанского движения, Герой Советского Союза Р. Н. Мачульский. — В ознаменование 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции штаб нашего партизанского соединения решил взорвать крупный железнодорожный мост на реке Птичь и тем самым нарушить важную коммуникацию [228] в тылу противника. Это была сложная операция, так как мост усиленно охранялся гитлеровцами. Кроме того, не хватало взрывчатых материалов. План этой операции мы доложили тов. Ворошилову, он одобрил наш замысел и дал практические указания, как лучше провести операцию, чтобы обеспечить ее успех. Климент Ефремович прислал нам также специальный самолет со всеми необходимыми для осуществления этой операции материалами.

В ночь с 2 на 3 ноября 1942 г. мост был взорван, и мы доложили тов. Ворошилову, что боевое задание успешно выполнено»{204}.

15 декабря 1942 года К. Е. Ворошилов был направлен Ставкой в районы действий Ленинградского и Волховского фронтов для помощи в подготовке к прорыву блокады города Ленина.

Предстояли бои по сокрушению хорошо организованной вражеской обороны. Надо было скрытно провести всю подготовку, научить бойцов смелым и решительным боевым действиям на заранее разведанных рубежах. С этой целью были проведены сборы командного состава, а затем командно-штабные игры. Одновременно в частях и подразделениях шли упорные тренировки в специально оборудованных местах, сооруженных по примерному образцу тех узлов обороны противника, которые предстояло штурмовать, отрабатывалось взаимодействие пехоты, артиллерии и других родов войск.

Накануне операции в частях и соединениях фронтов широко проводилась партийно-массовая работа. Климент Ефремович, находясь в 942-м стрелковом полку 268-й дивизии 67-й армии (Ленинградский фронт), беседовал со многими бойцами и офицерами, интересовался их настроением, спрашивал, готовы ли они к бою. Воины отвечали твердо и решительно: «Готовы, товарищ маршал, и приказ, безусловно, выполним!»

В результате согласованных действий войск Ленинградского и Волховского фронтов, в тяжелых боях, продолжавшихся с 12 по 18 января 1943 года, вражеская блокада Ленинграда была прорвана (координацию действий фронтов осуществляли представители Ставки [229] К. Е. Ворошилов и Г. К. Жуков). Немецко-фашистские войска неоднократно пытались ликвидировать пробитую в их кольце брешь к югу от Ладоги, но так и не сумели сделать этого. Приковав к себе здесь значительные силы врага, наши войска не позволили гитлеровцам перебросить отсюда часть своих сил на другие фронты, и в частности на помощь войскам Паулюса, окруженным под Сталинградом.

Содействуя закреплению достигнутого успеха, К. Е. Ворошилов участвовал в организации боевых действий советских войск в районе Мги. Попытки противника сосредоточить силы для ликвидации только что созданного нашими войсками коридора в их обороне были сорваны. В этот период 54-я армия нанесла удар по фашистам в сторону Чудова и тем самым предотвратила их прорыв к Шлиссельбургу.

Гитлеровцы стремились во что бы то ни стало вернуть утраченные позиции. Шли упорные сражения. К. Е. Ворошилов снова оказался на переднем крае, и это воодушевляло советских воинов. Однако такие поездки были чреваты неожиданностями и большими опасностями.

К. А. Мерецков, командовавший в то время Волховским фронтом, рассказывает такой эпизод:

«Знакомиться с обстановкой в этом районе прибыл представитель Ставки К. Е. Ворошилов. Я сопровождал его. Мы были на командном пункте дивизии, вклинившейся в расположение противника. Вдруг поднялась стрельба. Выскакиваем из землянки. В чем дело? Оказалось, что вражеский десант автоматчиков при поддержке самоходок прорвался и окружает КП. Мы, вероятно, сумели бы пробиться к своим, но, отвечая за безопасность представителя Ставки, я не мог рисковать. Связываюсь по телефону с 7-й гвардейской танковой бригадой и приказываю прислать на выручку танки. Комбриг докладывает, что все боевые машины выполняют задание, налицо один танковый взвод, да и тот после боя не в полном составе.

Делать нечего. Пока пара танков мчится к КП, организуем круговую оборону подручными силами. Несколько связистов и личная охрана развернулись в жидкую цепочку и залегли с автоматами. Минут пятнадцать отбивались. Но вот показались наши танки.

Сразу же наши бойцы поднялись в атаку, следуя за танками, смяли фашистов и отбросили на полкилометра, а потом подоспевшая пехота завершила разгром прорвавшейся вражеской группы»{205}.

С 25 мая 1943 года Климент Ефремович возглавлял трофейный комитет при ГКО, в состав которого входили член Оргбюро ЦК партии Н. М. Шверник, начальник тыла РККА А. В. Хрулев, начальник Главного артиллерийского управления РККА Н. Д. Яковлев и другие. Этот комитет ведал учетом и распределением захваченного у врага оружия, боевой техники, боеприпасов, вещевого имущества, продовольствия, сбором и отправкой на заводы черного и цветного металлолома (разбитая техника), очисткой городов, железнодорожных станций и портов от поврежденного имущества и взрывчатых веществ.

Трофейный комитет при ГКО в 1943 году организовал постоянно действующую выставку образцов трофейного оружия в Московском парке культуры и отдыха имени Горького. Ее посетители воочию убеждались в том, какого сильного и коварного врага одолевают в тяжелых и упорных боях советские воины, весь наш народ.

В сентябре 1943 года К. Е. Ворошилов возглавит: Комиссию по вопросам перемирия при Наркомате иностранных дел СССР, в которую входили М. Р. Галактионов, А. А. Игнатьев, И. М. Майский, В. П. Потемкин, Б. М. Шапошников и другие. В дальнейшем в связи с усложнением стоявших перед нею задач она была преобразована в Комиссию по перемирию с Германией (в прежнем составе) и дополнительно созданную Комиссию по перемирию с Финляндией, Венгрией и Румынией, в нее входили К. Е. Ворошилов (председатель). С. Т, Базаров, И. С. Исаков, Б. М. Шапошников. Член этих комиссий под руководством Климента Ефремович внесли значительный вклад в разработку советской программы мирного урегулирования.

28 ноября — 1 декабря 1943 года К. Е. Ворошилов участвовал в работе Тегеранской конференции руководителей трех держав — СССР, США и Великобритании, [231] на которой главное место занял вопрос об открытии второго фронта. Благодаря настойчивой и гибкой политике Правительства СССР на этот раз удалось добиться от Англии и США твердых обязательств начать вторжение в Северную Францию в мае 1944 года.

По поручению И. В. Сталина — главы Советского правительства — К. Е. Ворошилов вел тогда военные переговоры с представителями военного командования США и Англии, настаивал на быстрейшем осуществлении операции «Оверлорд» (кодовое название операции по высадке войск союзников в Северо-Западной Франции). На все попытки военачальников западных держав преувеличить роль их действий в Средиземном море он твердо заявил, что советская сторона рассматривает эти действия как имеющие второстепенное значение.

С 15 декабря 1943 года по 19 апреля 1944 года К. Е. Ворошилов как представитель Ставки участвовал в разработке и осуществлении плана операции по освобождению Крыма Отдельной Приморской армией. Вместе с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским он координировал действия 4-го Украинского фронта, Отдельной Приморской армии, Черноморского флота и Азовской военной флотилии.

Участник боев за освобождение Крымского полуострова, начальник Оперативного управления Генерального штаба в те годы С. М. Штеменко вспоминает:

«Работу начали сразу же. К. Е. Ворошилов заслушал доклады И. Е. Петрова и командующего Черноморским флотом Л. А. Владимирского. На следующий день побывали в двух стрелковых корпусах: в 11-м у генерал-майора Б. Н. Аршинцева и в 16-м у генерал-майора К. И. Провалова. Неугомонный Климент Ефремович не ограничился только тем, что услышал от командиров корпусов и увидел сам с их НП. Он рвался в окопы, на передний край...»{206}

В ходе начавшейся операции К. Е. Ворошилов и А. М. Василевский четко осуществляли координацию действий сухопутных, Военно-Морских и Военно-Воздушных Сил, информировали друг друга о положении дел Когда командующий 4-м Украинским фронтом

Ф. И. Толбухин попросил ускорить переход в наступление Отдельной Приморской армии, А. М. Василевский немедленно сообщил об этом К. Е. Ворошилову и получил от него по телефону четкий ответ: в 22 часа 10 апреля Приморская армия начала боевые действия и сильными передовыми отрядами заняла первые траншеи противника; главные силы корпусов армии, начав наступление в 2 часа 11 апреля, к 6 часам полностью освободили город Керчь, а к 22 часам, преследуя отходящего врага, вышли на рубеж Мескечи, Кашик-Джермай, Ленинск, Кол-Кипчак, Коджанка{207}.

Несмотря на сложность боевой обстановки, Климент Ефремович нашел возможность для того, чтобы выехать из Отдельной Приморской армии, где он постоянно находился, в штаб 4-го Украинского фронта.

«15. IV. В этот день меня и командование войск 4-го Украинского фронта в Сарабузе Болгарском навестил К. Е. Ворошилов, — пишет А. М. Василевский. — Это позволило нам более детально договориться о совместных действиях войск фронта и Отдельной Приморской армии...»{208}

Успешное наступление советских войск завершилось полным разгромом вражеской группировки в Крыму, освобождением всей территории Крымского полуострова и города-героя Севастополя.

Красная Армия гнала фашистских захватчиков с нашей земли. Перед ее воинами встали новые задачи в связи с освободительной миссией Красной Армии в Европе. Эти вопросы обсуждались на созванном Центральным Комитетом партии совещании членов Военных советов фронтов (май 1944 года), на совещании Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки Верховного главнокомандования, рассмотревших план боевых действий на завершающем этапе войны (начало июля 1944 года). К. Е. Ворошилов принял участие в работе этих совещаний, а также в подготовке и осуществлении ряда постановлений ГКО: «Об усилении внимания делу восстановления и развития угольной и нефтяной промышленности, черной и цветной металлургии и электростанции»; о задачах Красной Армии в связи с вступлением на территорию [233] Польши; о задачах Красной Армии в связи с вступлением на территорию Венгрии и др.

1 февраля 1945 года К. Е. Ворошилов был назначен председателем Союзной контрольной комиссии в Венгрии. На этом ответственном посту он умело координировал действия представителей союзных держав, обеспечивал налаживание нормальной жизни и порядка в венгерских городах и селах, создание благоприятных условий для укрепления в стране демократических сил. Все это способствовало победе и утверждению народной власти, проведению прогрессивной земельной реформы, усилению влияния Венгерской рабочей партии и в конечном счете установлению в Венгерской Народной Республике социалистического строя.

В горячую пору весенних полевых работ 1945 года Советское правительство выделило Венгрии большое количество тракторов, отпустило из запасов Советской Армии 11 тысяч тонн горючего и 700 тонн смазочных масел. Советские воины предоставили деревенской бедноте несколько тысяч лошадей для проведения сева и 500 автомашин, организовали ремонт сельскохозяйственного инвентаря, обезвредили более 1 миллиона мин и тем самым сделали поля доступными для обработки. Многие из них участвовали в проведении полевых работ.

К. Е. Ворошилов внес свою лепту в установление и укрепление равноправных отношений между СССР и Венгрией.

Всюду, куда в годы Великой Отечественной войны посылали К. Е. Ворошилова партия и Советское правительство, он своей беззаветной и неутомимой работой содействовал достижению победы нашего народа над немецко-фашистскими захватчиками. За ратные подвиги в годы войны он удостоен высокой награды — ордена Суворова 1-й степени.

Отмечая заслуги К. Е. Ворошилова в годы Великой Отечественной войны, Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский писал: «Он занимался координацией боевых действий партизанских соединений, разрабатывал планы нанесения ударов по коммуникациям, базам и штабам противника... Он проводил огромную работу по формированию крупных войсковых резервов, участвовал в колоссальной хозяйственно-организационной [234] работе по перестройке народного хозяйства страны на нужды фронта»{209}.

В 1956 году Клименту Ефремовичу Ворошилову было присвоено звание Героя Советского Союза, в 1968 году он награжден второй медалью «Золотая Звезда».

На высшем государственном посту

После окончания Великой Отечественной войны К. Е. Ворошилов, как и прежде, находится в составе руководящих органов партии и государства, выполняет важнейшие поручения ЦК КПСС и Советского правительства. Являясь заместителем председателя Совета Министров СССР, он был одним из организаторов послевоенного восстановления народного хозяйства страны.

В июне 1947 года Климент Ефремович был назначен по совместительству председателем бюро культуры при Совете Министров СССР (существовало до мая 1951 года).

Опираясь на помощь местных партийных и советских органов, К. Е. Ворошилов глубоко вникает в работу школ, техникумов, вузов, клубов, изб-читален, Домов культуры, библиотек. В поле его зрения были научно-исследовательские учреждения, и он оказывает им всестороннюю помощь.

В ведении бюро находились: деятельность театров, развитие кинематографии, книгоиздательское дело и другие участки идеологического фронта. Как председатель бюро К. Е. Ворошилов уделял много внимания физкультуре и спорту, особенно в сельской местности.

Климента Ефремовича связывала личная дружба с многими писателями, художниками, композиторами, артистами, деятелями кино, работниками печати, радио и телевидения. И не только нашей страны, но и других государств. До конца своих дней он был дружен с выдающимся венгерским скульптором Жигмондом Кишфалуди Штроблем, высоко ценил его вклад в укрепление [235] дела мира прогрессивный американский художник Рокуэлл Кент.

В октябре 1952 года состоялся XIX съезд партии — первый в послевоенные годы. К. Е. Ворошилов был делегатом этого съезда. Его вновь избрали тогда членом ЦК, а на пленуме — членом Президиума ЦК КПСС.

XIX съезд подвел итоги напряженной работы партии и всего народа за более чем тринадцатилетний срок, прошедший с XVIII партийного съезда, утвердил Директивы по пятому пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1951 — 1955 годы, внес изменения в Устав партии, принял постановление о переименовании партии: прежнее ее название — ВКП(б) — было заменено новым — КПСС.

Выступая тогда с речью при закрытии съезда, К. Е. Ворошилов сказал:

«Отныне наша партия будет именоваться Коммунистической партией Советского Союза. Новое наименование партии наиболее точно выражает марксистское содержание задач партии.

...Осуществление принятых съездом решений сделает Советскую Родину еще более могущественной державой и явится большим вкладом в дело укрепления всего лагеря демократии и социализма, в дело упрочения мира во всем мире»{210}.

В марте 1953 года К. Е. Ворошилов был избран Председателем Президиума Верховного Совета СССР и находился на этом высшем государственном посту Страны Советов до мая 1960 года, направляя деятельность Верховного Совета, его Президиума на дальнейшее совершенствование советского законодательства и правовой системы в целом, на четкое осуществление ими своих многогранных полномочий, определенных Конституцией СССР.

Важное значение для дальнейшего укрепления советского общественного и государственного строя имели принципиальные указания XX съезда партии. Съезд определил, что в новых условиях, когда развилась и окрепла экономика республик и выросли многочисленные национальные кадры, стала особенно необходимой выработка таких форм государственного управления [236] хозяйством, которые правильно сочетают централизованное руководство и самостоятельность республик, способствуют развертыванию творческой работы на местах, дальнейшему упрочению дружбы народов СССР.

Эти указания XX съезда партии нашли полное отражение в последующей деятельности ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Советского правительства. Для рассмотрения предложений союзных республик по их экономическому и культурному развитию Совет Национальностей Верховного Совета СССР создал Экономическую комиссию.

Верховный Совет СССР принял законы, предусматривающие передачу в ведение союзных республик законодательства об устройстве судов союзных республик, принятии гражданского, уголовного и процессуального кодексов, предоставление союзным республикам права создавать на своей территории новые края и области. К дальнейшему расширению прав союзных республик были направлены также принятые Верховным Советом СССР законы «О бюджетных правах Союза ССР и союзных республик», «Об утверждении Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик» и др.

Указания XX съезда партии о всемерном развитии социалистической демократии легли в основу постановления ЦК КПСС «Об улучшении деятельности Советов депутатов трудящихся и усилении их связи с массами» (январь 1957 года). В нем предусматривалось дальнейшее укрепление местных Советов и усиление их роли в хозяйственном и культурном строительстве. Это постановление вызвало новый подъем в деятельности Советов, укрепило их связи с массами, повысило ответственность депутатов перед избирателями.

30 октября 1959 года Верховный Совет СССР принял закон «О порядке отзыва депутата Верховного Совета СССР». В нем указывалось, что «депутат Верховного Совета СССР по решению большинства избирателей соответствующего избирательного округа может быть в любое время отозван, если он не оправдал доверия избирателей или совершил действия, недостойные высокого звания депутата»{211}. [237]

Этот закон — свидетельство торжества советской демократии, подлинного народовластия. Аналогичные законы приняты во всех союзных и автономных республиках.

Президиум Верховного Совета СССР во главе с К. Е. Ворошиловым строил всю свою деятельность в тесной связи с задачами, решаемыми страной в тот период. Напомним лишь некоторые законы, принятые в те годы: «Об укреплении связи школы с жизнью и дальнейшем развитии системы народного образования в СССР», «О дальнейшем развитии колхозного строя и реорганизации машинно-тракторных станций», «О государственных пенсиях», указы Президиума Верховного Совета СССР: «О повышении размера не облагаемого налогами минимума заработной платы рабочих и служащих», «Об усилении охраны труда», «Об увеличении продолжительности отпусков по беременности и родам».

В разработке этих и других законодательных актов активно участвовали постоянные комиссии Совета Союза и Совета Национальностей Верховного Совета СССР. В действовавших тогда комиссиях палат — мандатной, законодательных предположений, бюджетной, по иностранным делам, экономической Совета Национальностей — работало в общей сложности 177 депутатов Верховного Совета СССР (четвертый созыв), а затем — 259 депутатов (пятый созыв). Расширение состава комиссий было осуществлено по инициативе Президиума Верховного Совета СССР и председателей палат — Совета Союза и Совета Национальностей

Постоянные комиссии палат Верховного Совета СССР были тесно связаны с партийными и советскими органами как в центре, так и на местах, с министерствами и ведомствами, профсоюзами, комсомолом, и это благотворно влияло на результаты их деятельности. Все подготовленные с их участием и внесенные комиссиями обеих палат на рассмотрение высшего органа власти проекты законов были утверждены Верховным Советом СССР.

Большую работу провел Президиум Верховного Совета СССР по организации встречи 40-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. [258] В связи с юбилеем Верховный Совет СССР обратился к народам Советского Союза с обращением, в котором говорилось:

«Коммунистическая партия — испытанный вождь и вдохновитель всех исторических побед советского народа — уверенно ведет его к коммунизму. Коммунистическая партия — душа и мозг всей созидательной деятельности нашего народа, великий зодчий коммунистического общества.

...Пусть наступающее пятое десятилетие Советского государства будет десятилетием еще большего расцвета нашей дорогой социалистической Родины! За новые достижения во всенародном социалистическом соревновании! За еще большие победы в хозяйственном и культурном строительстве, в борьбе за дальнейший рост благосостояния советских людей! За мир во всем мире!

Еще теснее ряды вокруг Коммунистической партии Советского Союза и ее ленинского Центрального Комитета!»{212}

Осуществляя политику партии, Президиум Верховного Совета СССР, возглавляемый К. Е. Ворошиловым, много сил и энергии прилагает к тому, чтобы еще теснее сплотить братскую семью народов Советского Союза, мобилизует рабочих, колхозников, интеллигенцию, всех трудящихся страны на дальнейший подъем экономики и культуры, подлинно коммунистический труд на благо каждого человека и всего советского общества.

Вручая 26 марта 1955 года на сессии Верховного Совета РСФСР орден Ленина Российской Советской Федеративной Социалистической Республике, удостоенной этой награды в связи с 300-летием воссоединения Украины с Россией, Климент Ефремович сказал:

«У нас, советских людей, установилась традиция, и, по-моему, не плохая: при вручении наград меньше говорить о заслугах награжденных и больше — о тех задачах, которые им предстоит решать в дальнейшем.

...Мы должны неуклонно и последовательно претворять в жизнь мудрую политику, выработанную нашей славной Коммунистической партией. Политика эта, как известно, направлена на дальнейшее укрепление могущества [239] нашей страны, на неуклонное и обязательное улучшение жизни народа, на упрочение мира во всем мире»{213}.

Этой же цели — дальнейшему сплочению братской семьи народов СССР — служили поездки К. Е. Ворошилова в союзные республики. Каждую из них он использовал для разъяснения внутреннего и международного положения нашей страны и тех неотложных задач, которые предстояло решить нашему народу.

«Трудящиеся всех национальностей СССР, — говорил Климент Ефремович в Алма-Ате 14 января 1957 года, — братья по великому делу строительства нового общества не только для себя, но и для всего человечества. Лишь безумцы могут думать и мечтать о том, что кровавыми авантюрами они смогут сбить теперь уже треть человечества с того прямого пути, по которому оно идет к своей светлой и вполне достижимой цели.

...Наши успехи в хозяйственном строительстве являются хорошим холодным душем для всех поджигателей войны. Чем могущественнее будет наша держава, тем больше гарантий прочного и длительного мира»{214}.

Этому миролюбивому внешнеполитическому курсу нашей страны полностью соответствовали указы Президиума Верховного Совета СССР: «О ратификации Женевских конвенций от 12 августа 1949 года о защите жертв войны» (апрель 1954 года), «О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией» (январь 1955 года); «О ратификации Государственного Договора о восстановлении независимой и демократической Австрии» (июнь 1955 года). К укреплению мира и дружбы между народами всех стран был направлен также указ «Об утверждении диплома и золотой нагрудной медали лауреата международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами»» (апрель 1957 года) и др.

Большую роль в разрядке международной напряженности сыграли неоднократные обращения Верховного Совета СССР к конгрессу США, парламентам Англии, ФРГ и других государств по различным вопросам, [240] имеющим жизненно важное значение для укрепления мира и международной безопасности.

В Обращении Верховного Совета СССР ко всем трудящимся, политическим и общественным деятелям, представителям науки и культуры, парламентам и правительствам всех стран мира, принятом 6 ноября

1957 года, говорилось:

«Мир нужен всем народам. Он нужен и народам Советского Союза для того, чтобы построить новое, еще более прекрасное и светлое будущее.

Миролюбивая политика Советского Союза, к сожалению, постоянно наталкивается на противодействие влиятельных кругов в западных странах...

Люди доброй воли! В ваших силах обуздать тех политических и государственных деятелей, которые не считаются с интересами народов и играют их судьбами. Пора отбросить политику «с позиции силы» и заменить ее политикой мирного сосуществования, политикой установления отношений доверия между государствами, сотрудничества и дружбы между народами»{215}.

Этот призыв вызвал широкий отклик и горячую поддержку трудящихся, прогрессивных сил во всех странах, способствовал усилению их борьбы против поджигателей войны.

Верховный Совет СССР в декабре 1957 года, выражая непреклонную волю и единодушное стремление советского народа к миру, выступил с предложением, чтобы СССР, Великобритания и США взяли на себя обязательство прекратить с 1 января 1958 года все испытания атомного и водородного оружия. А 31 марта

1958 года Верховный Совет СССР принял постановление об одностороннем прекращении Советским Союзом испытаний атомного и водородного оружия.

Верховный Совет СССР неустанно боролся за ослабление международной напряженности. Он обратился к конгрессу США и парламенту Англии с призывом поддержать инициативу СССР и принять меры к упрочению мира и укреплению безопасности всех народов. В послании к бундестагу Федеративной Республики Германии Верховный Совет СССР напомнил о чрезвычайной опасности для нее самой и других народов [241] принятой тогда в бундестаге резолюции, предоставлявшей федеральному правительству полномочия на оснащение западногерманских вооруженных сил атомным и ракетным оружием.

Верховный Совет СССР неуклонно следовал указаниям партии об укреплении мира и международной безопасности, настойчиво направлял деятельность всех депутатов и всего народа на дальнейшее повышение экономической и оборонной мощи Советского государства. В тот период Верховный Совет СССР трижды заслушивал доклады Советского правительства по вопросам международного положения и внешней политики СССР — 5 августа 1955 года, 21 декабря 1957 года и 31 октября 1959 года — и выносил по ним соответствующие постановления, полностью одобрявшие внешнюю политику СССР.

Серьезным мероприятием партии и Советского государства явилось новое сокращение численности Советской Армии и Военно-Морского Флота, осуществленное на основании закона Верховного Совета СССР от 15 января 1960 года «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР». Верховный Совет СССР призвал парламенты и правительства всех государств мира последовать этому примеру.

Миролюбивые акции Страны Советов, подготовленные и принятые Президиумом Верховного Совета СССР, возглавляемым К. Е. Ворошиловым, имели важное международное значение.

9 февраля 1955 года Верховный Совет СССР в своей декларации призвал все государства к установлению непосредственных связей между парламентами, включая обмен делегациями, выступления представителей делегаций одной страны в парламенте другой страны.

Организуя практическую работу в этом направлении, Климент Ефремович многое сделал для установления и упрочения межпарламентских контактов. Парламентская группа СССР, образованная в июне 1955 года, сразу же включилась в активную работу в Межпарламентском союзе. По ее предложению в Москве была проведена 115-я сессия исполкома Межпарламентского союза.

В декабре 1955 года V сессия Верховного Совета СССР четвертого созыва заслушала доклады об обмене [242] делегациями между Верховным Советом СССР и парламентами иностранных государств, а также сообщения делегаций Верховного Совета СССР, побывавших в различных странах. В принятом тогда постановлении было указано, что деятельность парламентов всех государств по развитию парламентских связей в интересах сотрудничества и укрепления доверия между государствами будет и впредь встречать горячее сочувствие и поддержку со стороны Верховного Совета СССР и всего советского народа.

Дружеские связи Верховного Совета СССР с парламентами стран всех континентов продолжали расширяться.

«...По приглашению Президиума Верховного Совета СССР, — говорил К. Е. Ворошилов в марте 1958 года, — нашу страну за последние три года посетили главы шестнадцати иностранных государств.

Активно развивались контакты Верховного Совета с парламентами других стран. Делегации Верховного Совета СССР четвертого созыва побывали в 23 странах, а Советский Союз посетили парламентские делегации свыше тридцати зарубежных государств.

Значение личных контактов государственных деятелей и взаимного обмена парламентскими делегациями трудно переоценить. Их надо развивать и в будущем. Чем лучше мы будем знать друг друга, тем больше будем уважать взаимные интересы, тем крепче будет мирное дружественное сотрудничество различных стран»{216}.

Росли также экономические и культурные связи Советского Союза с другими государствами. Наша страна участвовала в выработке и осуществлении все большего числа международно-правовых актов. Верховный Совет СССР за время пребывания К. Е. Ворошилова на посту Председателя Президиума осуществил ратификацию ряда важных договоров, соглашений и протоколов, регулирующих отношения СССР со многими государствами: о предоставлении займов и поставках товаров — с Финляндией, об экономическом, техническом и культурном сотрудничестве — с Афганистаном, Ираком, о торговле — с Канадой, Японией, о торговле и [243] судоходстве — с Австрией, ФРГ, о культурном сотрудничестве и об использовании гидроресурсов реки Паатсо-Йоки (Пасвикэльв) — с Норвегией и др.

В числе ратифицированных в те годы Президиумом Верховного Совета СССР международно-правовых актов были: ряд конвенций Международной организации труда (МОТ), о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта и протокол к этой конвенции, о политических правах женщин, Устав Международного агентства по атомной энергии, Международная конвенция электросвязи, Международная конвенция о регулировании китобойного промысла и многие другие.

Верховный Совет СССР всемерно содействовал дальнейшему укреплению социалистического содружества. В мае 1955 года в Варшаве был заключен Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и европейскими странами народной демократии. Участники Варшавского Договора обязались в случае вооруженного нападения на какую-либо страну, подписавшую договор, оказать ей немедленную и всестороннюю помощь (25 мая 1955 года договор был ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета).

Укреплению социалистического содружества и двусторонних отношений СССР содействовали также и другие договоры и соглашения, ратифицированные Указами Президиума Верховного Совета СССР в тот период: о торговле и мореплавании — с ГДР, о рыболовстве на Черном море — с Болгарией, Румынией, о торговле и мореплавании — с Демократической Республикой Вьетнам, о торговле — с Монголией, о культурном сотрудничестве — с Польшей, о Консульской конвенции и конвенции по урегулированию вопроса о гражданстве лиц с двойным гражданством — с Венгрией, КНДР, Румынией, Чехословакией, о торговле, платежных отношениях, культурном сотрудничестве, воздушных сообщениях — с Югославией и др.

С большим удовлетворением восприняли советские люди победу народной антиимпериалистической и антифеодальной революции на Кубе. Выражая мнение нашей партии, Советского государства и всего нашего народа, Климент Ефремович 10 января 1959 года писал временному президенту Республики Куба Мануэлю [244] Уррутиа:

«Правительство Союза Советских Социалистических Республик, руководствуясь общепризнанными принципами мирного сосуществования и интересами международного сотрудничества, настоящим заявляет о своем официальном признании временного правительства Республики Куба.

Народы Советского Союза горячо желают кубинскому народу успехов и процветания»{217}.

Верховный Совет СССР всемерно содействовал укреплению дружеских отношений Советского Союза с развивающимися странами, усилению помощи им в борьбе за национальную и экономическую независимость, против происков международной реакции. К этому были направлены ратифицированные в те годы Президиумом Верховного Совета СССР договоры и соглашения: об экономическом и техническом сотрудничестве — с Индонезией, о культурном сотрудничестве, судоходстве — с Египтом, о дружбе — с Йеменской Арабской Республикой, о культурном, научном и техническом сотрудничестве — с Индией и др.

Благородным целям укрепления мира и дружбы между народами служили многочисленные поездки К. Е. Ворошилова в зарубежные страны. Он побывал в Афганистане, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Вьетнаме, ГДР, Индии, Индонезии, Китае, Монголии, Непале, Польше, Румынии, Турции, Финляндии, Чехословакии. И всюду он был желанным гостем, потому что всегда и везде стремился к укреплению мирных и дружественных отношений. Обычно он встречался не только с официальными лицами, но и с народными массами.

Находясь на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР, К. Е. Ворошилов проявлял высокую принципиальность и большую настойчивость в осуществлении указаний партии по вопросам внутренней и внешней политики, снискал и на этом поприще глубокое уважение и признательность партии и народа.

В мае 1960 года на заключительном заседании V сессии Верховного Совета СССР пятого созыва К. Е. Ворошилов по его личной просьбе по состоянию здоровья был освобожден от обязанностей Председателя Президиума Верховного Совета СССР и одновременно избран членом Президиума Верховного Совета СССР. Тогда [245] же, на сессии, был оглашен Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении К. Е. Ворошилову звания Героя Социалистического Труда.

Преклонный возраст и состояние здоровья, разумеется, сказались на работоспособности Климента Ефремовича, но и после ухода на пенсию он продолжал настойчиво трудиться, принимал посильное участие в партийной жизни, деятельности Президиума Верховного Совета СССР.

4 февраля 1961 года К. Е. Ворошилову исполнилось восемьдесят лет. В приветствии ЦК КПСС и Советского правительства Клименту Ефремовичу говорилось:

«Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза и Совет Министров СССР горячо приветствуют Вас по случаю Вашего восьмидесятилетия. От всей души желаем Вам, наш дорогой товарищ Климент Ефремович, здоровья и многих лет жизни на пользу советского общества».

В тот же день был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении К. Е. Ворошилова орденом Ленина.

На склоне лет К. Е. Ворошилов был делегатом XXI и XXII съездов партии, непосредственно участвовал в рассмотрении и утверждении семилетнего плана развития народного хозяйства (1959 — 1965 гг.), в принятии новой Программы КПСС.

XXIII съезд КПСС был последним в его жизни. На этом съезде он вновь был избран в состав ЦК. Борьбе за претворение в жизнь Программы партии, решений

XXIII съезда КПСС он посвятил остаток своих сил и до самого последнего своего часа был в большевистском строю — на передовой линии коммунистического строительства. И на этом, заключительном этапе своей замечательной жизни, он работал с увлечением и огромным душевным подъемом.

Большая жизнь

Жизнь и деятельность К. Е. Ворошилова неотделимы от рабочего класса, народных масс, их испытанного боевого авангарда — Коммунистической партии Советского Союза. [246]

Сын рабочего и сам рабочий, Климент Ефремович с детских лет познал невзгоды и трудности, эксплуатацию и бесправие в условиях самодержавного строя. Уже в юношеские годы он твердо стал на путь сознательной борьбы за дело народа, впитал в себя лучшие качества своего героического класса — стойкость и неутомимость в борьбе, организованность и дисциплину, беспредельную преданность революционному долгу, идеалам коммунизма.

Навсегда связав свою судьбу с Коммунистической партией, партией Ленина, еще в 1903 году, К. Е. Ворошилов постоянно пользовался в партии высоким доверием. В дооктябрьский период он был делегатом IV и V съездов партии, VII (Апрельской) Всероссийской партийной конференции, VI партсъезда, а после Великого Октября — делегатом VIII, X и всех последующих — до XXIII съезда КПСС включительно. В течение 45 лет он был членом Центрального Комитета партии, в течение 34 лет — бессменным членом Политбюро, Президиума ЦК партии.

К. Е. Ворошилов много раз избирался в состав ВЦИК и ЦИК СССР, в Верховный Совет РСФСР, а последние 32 года своей жизни был депутатом Верховного Совета СССР всех семи созывов, состоявшихся при его жизни. С 1940 по 1953 год Климент Ефремович — заместитель Председателя Совнаркома, Совета Министров СССР. С 1953 по I960 год возглавлял высший государственный орган нашей страны, до конца своих дней являлся членом Президиума Верховного Совета СССР.

Коммунистическая партия и Советское правительство высоко ценили безграничную преданность К. Е. Ворошилова делу социализма и коммунизма, его беззаветное служение партии и народу, многократно отмечали его революционные заслуги высокими наградами и званиями. Он — дважды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, Маршал Советского Союза.

К. Е. Ворошилов был награжден восемью орденами Ленина, шестью орденами Красного Знамени, орденами Красного Знамени Узбекской ССР, Красного Знамени Таджикской ССР, Красного Знамени ЗСФСР, орденом Суворова 1-й степени и многими медалями СССР. [247]

В 1920 году он был награжден Почетным революционным оружием — саблей с вызолоченным эфесом и положенным на нем знаком ордена Красного Знамени, а в 1968 году — в связи с пятидесятилетием Советских Вооруженных Сил — Почетным революционным оружием с золотым изображением Государственного герба СССР.

Климент Ефремович был награжден также многими орденами и медалями ряда социалистических стран и других государств. Ему присвоено звание Героя Монгольской Народной Республики с вручением ордена Сухэ-Батора и медали «Золотая Звезда». Он — почетный гражданин города Измир (Турция).

К. Е. Ворошилов писал в предисловии к книге своих воспоминаний «Рассказы о жизни»:

«Я не верю в предопределение, но я благодарен своей судьбе за то, что мне выпал именно тот путь, который мне довелось пройти. Нет выше доли рабочего человека и солдата революции!»

Этот путь он считал единственно верным, твердо и неуклонно шел по нему вперед. Его воспитывала и поднимала все выше ленинская партия, она поручала ему все более сложные и трудные участки работы, и он всегда и везде с честью оправдывал оказываемое ему доверие.

Решающую роль в формировании и становлении К. Е. Ворошилова как одного из выдающихся деятелей нашей партии и государства сыграли труды В. И. Ленина, личные встречи с вождем.

Глубокое уважение и горячую любовь к Владимиру Ильичу он пронес через всю жизнь и постоянно призывал учиться у Ленина, неуклонно следовать ленинским заветам.

«Владимир Ильич Ленин был замечательным человеком и несгибаемым борцом за свободу и счастье народа, — писал К. Е. Ворошилов, — кристально чистым и честным, непримиримым к врагам марксизма, глубоко принципиальным и непреклонным в борьбе за чистоту революционной теории и претворение ее в жизнь, он твердо верил в силы народа и неизбежную победу революции, отдавал борьбе за коммунизм все свои знания и всю свою кипучую энергию. Вместе с тем он был необычайно простым и скромным, презирал [248] хвастовство и подхалимство, любил людей, природу, литературу, музыку, народные песни, умную шутку, смех — вся его натура была исключительно деятельной и жизнерадостной. Очень хорошо сказал о нем Владимир Маяковский: «Он к товарищу милел людскою лаской, он к врагу вставал железа тверже».

Было бы очень хорошо, если бы каждый советский человек и особенно наша замечательная молодежь всегда и везде выверяли свои мысли, дела и поступки по Ильичу, старались учиться и работать по-ленински и также самоотверженно отдавали все свои силы и способности служению Родине и народу, как это делал великий Ленин»{218}.

К. Е. Ворошилов с огромным воодушевлением воспринимал деятельную подготовку партии и всего советского народа к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, гордился огромными достижениями нашей страны — родины ленинизма — по осуществлению ленинских заветов, готовился встретить эту знаменательную дату вместе со всеми советскими людьми как радостный всенародный праздник. Посильным его вкладом в пропаганду и утверждение идей марксизма-ленинизма была статья с воспоминаниями о В. И. Ленине — «Вечно живой», напечатанная в журнале «Проблемы мира и социализма».

«Было бы неправильным, — указывалось в этой статье, — писать и говорить о Владимире Ильиче Ленине в прошедшем времени. Имя Ленина и его дело — бессмертны»{219}.

Многое сделал К. Е. Ворошилов в последние годы своей жизни для пропаганды ленинских идей о защите социалистического Отечества, мобилизации трудящихся на дальнейшее укрепление экономической и оборонной мощи СССР.

«Преданность делу партии и народа, идеям революции, марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, — писал он в статье, посвященной 50-летию Вооруженных Сил СССР, — и сейчас составляет нерушимый фундамент силы и могущества Советских Вооруженных Сил, беззаветной храбрости, мужества и [249] отваги каждого советского воина, его беззаветной верности Родине, коммунистическим идеалам»{220}.

С огромной радостью воспринимал Климент Ефремович все достижения страны. Он восторженно приветствовал первый полет человека в космическое пространство 12 апреля 1961 года и был особенно горд тем, что покорителем космоса стал советский военный летчик Юрий Алексеевич Гагарин. Он послал ему теплое приветствие с успешным завершением космического полета и получил в ответ портрет первого космонавта с дарственной надписью. Отдыхая в Сочи, он навестил находившихся там космонавтов, сфотографировался с Ю. А. Гагариным,

Проявляя постоянную заботу о подготовке всех советских людей к труду и обороне, К. Е. Ворошилов неизменно подчеркивал огромное значение личного вклада каждого советского труженика в общее дело.

«На каком бы поприще ни довелось действовать любому нашему человеку, — писал он в статье «По заветам Ленина», — упорный и самоотверженный труд на благо всего общества и всемерная охрана результатов этого труда — общественной социалистической собственности — являются его первейшей и священнейшей обязанностью.

Труд — это главная сфера жизни, и в ней особенно наглядно видна преемственность поколений: наша славная молодежь успешно продолжает дело своих отцов и матерей... В неутомимой трудовой, научной, культурной и общественной деятельности преобразился облик самого советского человека, и это, пожалуй, является самым значительным нашим достижением за годы Советской власти»{221}.

Сам Климент Ефремович обладал колоссальной работоспособностью и неиссякаемой энергией. В боевой обстановке он мог бодрствовать сутками подряд, отдавая сну порой два-три часа, был нетерпим к недостаткам и халатности в работе, строг и требователен к себе и другим, настойчив, четок и аккуратен в осуществлении любого начатого дела, стремился всегда довести его до конца. [150]

Даже в преклонном возрасте, когда у него ослабло зрение, он старался лично просмотреть все поступающие к нему письма, заявления и жалобы трудящихся, материалы к заседаниям Президиума Верховного Совета СССР, контролировал исполнение даваемых им поручений.

К. Е. Ворошилов был прост и естествен в общениях с людьми, правдив и бескорыстен: не мог терпеть ни малейшей фальши и обмана, был готов поделиться с товарищем всем, что имел. Его радовали чужие удачи, он уважал тех, кто проявлял в работе инициативу, находчивость, добивался лучших результатов, смело отстаивал собственное мнение, если был уверен в своей правоте.

Климент Ефремович горячо любил старательных тружеников, людей, увлеченных работой, относился к ним с большой теплотой и сердечностью. Среди рабочих совхоза «Нагорный», вблизи которого долгие годы жили члены его семьи, он особенно выделял Константина Дмитриевича Кузенкова за его ровный характер, рабочую смекалку, удивительную способность без шума и понуканий добиваться от работающих вместе с ним образцового выполнения любого задания.

— Посмотрите на него, — не раз говорил Климент Ефремович о Кузенкове, — не чин, не власть, а рядом с ним нельзя работать спустя рукава.

Маршал часто советовался с К. Д. Кузенковым по всякого рода хозяйственным и житейским вопросам, приглашал его в гости, бывал и в его семье.

К. Е. Ворошилов больше всего ценил в людях постоянство — верность революционному долгу, дружбе, данному слову или обещанию. Таким он был и сам.

В книге своих воспоминаний «Рассказы о жизни» он старался не забыть ни одного из своих товарищей, с кем вместе работал на заводах и участвовал в революционной борьбе.

Климент Ефремович был жизнерадостным, активным, организованным человеком, умеющим ценить свое и чужое время. Работал он «с огоньком», с полным напряжением сил и в то же время умел хорошо — живо и увлекательно — проводить часы отдыха. Он не мог жить без друзей, без общения с интересными людьми. Среди его гостей были товарищи по работе — партийные [251] и государственные деятели, близкие и друзья — артисты, музыканты, писатели, художники. Часто приезжали к нему и были желанными гостями рабочие Донбасса — товарищи по дореволюционному подполью и гражданской войне, — дружбу с ними он сохранил на всю жизнь.

К. Е. Ворошилов был одним из организаторов Центрального музея Вооруженных Сил СССР, студии военных художников имени М. Б. Грекова, Центрального театра Советской Армии, Краснознаменного имени А. В. Александрова ансамбля песни и пляски Советской Армии. При его помощи и поддержке к военной теме приобщились многие писатели, художники, композиторы, киноработники.

При всей своей занятости К. Е. Ворошилов принимал деятельное участие в различных общественных мероприятиях. По предложению А. М. Горького он в 1935 году был включен в состав Всесоюзного Пушкинского комитета, созданного в связи с подготовкой к 100-летию со дня смерти А. С. Пушкина. Алексей Максимович советовался с Ворошиловым по ряду вопросов работы этого комитета, высоко ценил его мнение.

В связи с этим хочется особо подчеркнуть, что Климента Ефремовича и Алексея Максимовича связывала давняя и прочная дружба, начавшаяся в 1907 году при первой их встрече на V (Лондонском) съезде партии. Вспоминая о той поре, К. Е. Ворошилов писал: «Я впервые видел тогда Горького и с гордостью думал о том, что вот такой большой писатель (а мне уже удалось к тому времени прочитать многие его рассказы) сочувствует нашему партийному делу, выступает вместе с нами за победоносное завершение революционной борьбы»{222}.

В сентябре 1932 года, когда наша страна и весь советский народ отмечали 40-летие литературной деятельности А. М. Горького, Ворошилов послал юбиляру теплое приветствие В нем говорилось:

«На Ваших литературных произведениях воспитались целые поколения российских пролетариев, впервые увидевших в них образцы высокого, прекрасного искусства, понятного и родного им. [252]

...Ваши прекрасные образы никогда не умрут, Ваши произведения будут жить века, и Ваши бодрые слова о жизни и человеке будут всегда звучать великим призывом к борьбе за новую жизнь»{223}.

Это высказывание Климента Ефремовича об Алексее Максимовиче Горьком и его творчестве известно довольно широкому кругу советских людей. Однако мало кто знает о том, что в личности К. Е. Ворошилова, в его жизни и деятельности М. Горький видел прообраз лучших представителей того поколения рабочего класса, которое он запечатлел в повести «Мать», что основной герой этого произведения рабочий-революционер Павел Власов и Клим Ворошилов в позднейшем представлении писателя были как бы духовными братьями.

Алексей Максимович писал в ответе одной читательнице:

«Павел Власов — характер тоже нередкий. Именно вот такие парни создали партию большевиков. Многие из них уцелели в тюрьмах, ссылке, в гражданской войне и теперь стоят во главе партии, напр., Клим Ворошилов и другие такие же талантливые люди»{224}.

К. Е. Ворошилов принял горячее участие в судьбе И. Е. Репина. Он хорошо знал его произведения, высоко ценил их совершенство, яркое и правдивое отображение в них подлинной жизни. Он многое сделал для того, чтобы помочь Илье Ефимовичу вернуться на родину из Финляндии, где застало его межгосударственное размежевание после 1917 года. В 1926 году, узнав, что художник заболел и находится в материальном затруднении, Климент Ефремович немедленно связался с А. В. Луначарским и договорился с ним о посылке в Финляндию группы художников — И. И. Бродского, А. В. Григорьева, Е. А. Кацмана и П. А. Радимова. Им было поручено оказать Репину материальную поддержку и передать, что советский народ ждет его возвращения в СССР.

Встреча И. Е. Репина с приехавшими к нему советскими художниками была трогательной: они привезли ему письма от друзей, много книжных новинок, [253] рассказали о жизни и творческой обстановке в нашей стране. Илья Ефимович написал письмо К. Е. Ворошилову, в котором уточнял ряд вопросов, поднятых в беседе с навестившими его художниками. В своем ответе художнику К. Е. Ворошилов писал в октябре 1926 года:

«... Я отлично понимаю, как трудно Вам, прожившему так долго вдали от бурь и вихрей, пронесшихся за последние годы над нашей страной, покинуть свой тихий уголок. Решиться променять свою скромную и тихую пристань на нечто новое, неведомое Вам, конечно, не легко.

Но, поскольку неведомыми мне путями, судьбе угодно было свести нас на знакомство, разрешите, дорогой Илья Ефимович, заверить Вас, что, решаясь переехать на родину, которую, не сомневаюсь, Вы любите так же глубоко и сильно, как и все мы, Вы не только не делаете личной ошибки, но совершаете поистине большое, исторически общественное дело. Вашу личную жизнь и Ваших близких государство обеспечит полностью. А Ваша духовная жизнь, жизнь великого художника, снова сольется с жизнью титана-народа, который, выдвинув Вас в первые ряды культурных сил, вдохновлял Вас на великое творчество. Наша страна ныне сама, в миллионной своей массе, стала величайшим художником и творцом нового человеческого будущего и настоящего.

Разве это не заслуживает того, чтобы лучшие люди этой страны приняли участие в великом строительстве. Думаю, заслуживает.

Сердечно приветствуя, желаю Вам здоровья и счастья.

Ворошилов» {225}.

И Е Репин был глубоко тронут оказанным ему вниманием и писал тогда своему бывшему ученику художнику И. И. Бродскому:

«Октябрь 1926 г.

Куоккала

...Вчера я получил письмо от тов. Ворошилова... Дивное письмо! Я считаю себя счастливым, получив [254] автограф высокой ценности и признание моих заслуг представителем величайшей страны, имеющей такие заслуги перед человечеством. Другие страны никогда не поднимались на такую высоту.

Завещаю отдать письмо Ворошилова в музей...»{226}

Однако в связи с преклонным возрастом и болезнью И. Е. Репин не сумел предпринять возвращение на родину, хотя и горячо мечтал об этом.

Глубокое уважение К. Е. Ворошилова к людям труда, науки и искусства вытекало из его твердого убеждения в том, что с продвижением нашей страны по пути к коммунизму будут все более возрастать материальные и духовные потребности советского человека и все более стираться грани между работниками физического и умственного труда. Он не раз говорил окружающим его, что в каждом человеке от природы заложены многие способности и дарования и по мере улучшения жизни и роста общеобразовательного и культурного уровня трудящихся они будут раскрываться все полнее и ярче.

Как известно, бедность и тяжелые условия существования не позволили Клименту Ефремовичу получить в юные годы систематического образования. Но он учился всю жизнь — упорно и настойчиво занимался самообразованием. В тюрьмах, в ссылке и даже в боевой обстановке он использовал каждую свободную минуту для пополнения своих знаний.

В воспоминаниях секретаря Реввоенсовета 1-й Конной армии С. Н. Орловского встречаем такие записи: «19 ноября (1919 г.) ...Вечером велась оживленная беседа на этические темы и о значении Л. Н. Толстого как философа...»; «11 сентября (1920 г.) ...Сегодня опять устроили коллективную читку. Читали с целью ознакомления с нравами польского шляхетства роман Сенкевича «Пан Володыевский»; «8 ноября ...Сегодня продолжали читать «Войну и мир». Читал К. Е. Ворошилов»{227}.

Климент Ефремович любил книги, поощрял к чтению своих знакомых и близких. Он уважал образованных, [255] начитанных людей, с удовольствием вел беседы на литературные или научные темы. Библиотека К. Е. Ворошилова насчитывала несколько тысяч томов — в ней были книги по истории, экономике, военному делу, международному праву, особенно полно была представлена политическая и художественная литература. Большой раздел библиотеки составили книги с дарственными надписями их авторов.

К. Е. Ворошилов радовался расширению общеобразовательных и специальных знаний, духовному росту окружавших его людей. Он стремился окрылить их уверенностью в своих силах, следил за их учебой. Свой досуг он использовал не только для чтения книг и посещений театров, концертов, кино, выставок произведений искусства, но и для посещений цирка, спортивных соревнований. Он постоянно восхищался силой, мужеством, ловкостью, физическим совершенством спортсменов, мастеров циркового искусства, стремился привить всем советским воинам и молодежи эти качества.

Сам Климент Ефремович водил автомобиль, был страстным охотником и отличным стрелком, любил верховую езду, ходьбу на лыжах, катанье на коньках, греблю, плавание, игру в шахматы, в городки, занимался гимнастикой, совершал длительные пешеходные прогулки. Даже в преклонном возрасте он ежедневно проходил по 10 — 12 километров.

О большой жизненной силе К. Е. Ворошилова, о его влюбленности в жизнь ярко свидетельствует трогательное послание Климента Ефремовича члену КПСС с 1905 года И И. Дахно.

«Дорогой Илья Иванович! — обращался он к соратнику по революционной борьбе в Донбассе. — Сердечно и со всем оставшимся еще пылом поздравляю Вас с замечательной датой 75-летия Вашего пребывания на земле. Желаю Вам, дорогой друг и старый соратник, еще долгих и хороших лет жизни и счастья.

Поживем десятка два-три лет при коммунизме, а потом уж решим — как быть дальше...

Крепко жму руку

2. VIII — 61 г.»

Ваш К. Ворошилов. [256]

Жажда жизни и деятельности на благо родной страны, всех трудящихся переполняла его существо, и он радовался каждому новому дню, любой возможности сделать что-то нужное, полезное людям, обществу.

Климент Ефремович скончался на восемьдесят девятом году жизни в ночь на 3 декабря 1969 года.

С глубокой скорбью встретил советский народ сообщение ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР о кончине Климента Ефремовича Ворошилова — верного ученика и соратника В. И. Ленина.

В некрологе, подписанном руководителями партии и правительства, виднейшими государственными и военными деятелями страны, говорилось:

«Перестало биться сердце коммуниста и бойца, посвятившего всю свою героическую жизнь делу революционной борьбы рабочего класса, укреплению оборонной мощи Советского государства.

...Вся жизнь и деятельность Климента Ефремовича Ворошилова — верного ленинца, выдающегося партийного, государственного и военного деятеля — служат вдохновляющим примером самоотверженной борьбы за интересы рабочего класса и всех трудящихся, за торжество коммунизма»{228}.

Три дня продолжалось прощальное шествие в Колонный зал Дома Союзов, где был установлен гроб с телом К. Е. Ворошилова. Рабочие, колхозники, деятели науки и культуры, военнослужащие, ветераны гражданской и Великой Отечественной войн, старые большевики, молодежь, пионеры и школьники, послы зарубежных стран, военные атташе шли проститься с Климентом Ефремовичем Ворошиловым.

К. Е. Ворошилов похоронен у Кремлевской стены. В постановлении ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР об увековечении памяти Климента Ефремовича Ворошилова было признано целесообразным переименовать город Луганск в город Ворошиловград и Луганскую область — в Ворошиловградскую область, а Хорошевский район города Москвы — в Ворошиловский район. Было также решено: соорудить в Ворошиловграде памятник [257] К. Е. Ворошилову; присвоить его имя Военной ордена Ленина и ордена Суворова 1-й степени академии Генерального штаба Вооруженных Сил СССР; установить мемориальную доску на доме № 3 по улице Грановского в городе Москве, где жил К. Е. Ворошилов.

Климент Ефремович Ворошилов прожил долгую и яркую, богатую революционными событиями жизнь. Его имя широко известно не только каждому советскому человеку — рабочим, колхозникам, интеллигенции, взрослым и детям, но и всему прогрессивному человечеству.

Советский народ горячо любил и глубоко уважал своего верного сына. Еще при жизни о нем были сложены стихи и песни. Его именем названы морской теплоход, военный корабль, ряд предприятий, колхозов, школ, улицы и проспекты многих городов и сел, бессчетное количество пионерских дружин и отрядов.

Верный ученик и соратник В. И. Ленина, он был активным участником трех революций, выдающимся полководцем гражданской войны, одним из самых талантливых и неутомимых строителей Вооруженных Сил СССР, самоотверженным защитником Родины в суровые годы Великой Отечественной войны. В рядах Коммунистической партии он прошел большой и славный путь от организатора рабочих боевых дружин, комиссара и командира 1-го Луганского социалистического партизанского отряда до Наркома обороны СССР и Маршала Советского Союза, от рядового большевика-подпольщика — в условиях царизма — до члена Политбюро ЦК партии и руководителя высшего органа государственной власти нашей страны — Председателя Президиума Верховного Совета СССР.

Жизнь К. Е. Ворошилова, выдающегося партийного, государственного и военного деятеля, — вдохновляющий пример самоотверженной борьбы за интересы рабочего класса и всех трудящихся, за мир и дружбу между народами, за торжество коммунизма.